К восьмидесятилетию битвы за Москву
Гнилой фашистской нечисти Загоним пулю в лоб! В.И. Лебедев-Кумач
Пролог
... Доскакать до реки Лионель Савиньяк не успел: окружающий пейзаж внезапно расколола узкая черная трещина, из которой сыпались разноцветные искры. Лионель протянул к трещине руку... и тут же оказался в совершенно другом месте. Но где конкретно, понять было невозможно. Лошадь исчезла, свет погас. Наступили абсолютная темнота и абсолютная тишина. Лионель то ли падал в темную пропасть бесконечной глубины, то ли плыл по морю темного тумана. Он ничего не видел, не слышал и не ощущал. Кажется, он даже не дышал. А еще он мгновенно потерял счет времени. Сколько он находится в этом странном месте или состоянии? Миг? Час? Год? Целую вечность? Внезапно из темноты послышался громкий голос: — Здравствуй, Лионель! — Здравствуй... те... — немного запинаясь, ответил Савиньяк. — Скажите, где я? И с кем я имею честь беседовать? — Вопросы буду задавать я. Точнее, мне будет достаточно задать всего один вопрос, так сказать, контрольный. Ты действительно считаешь, что больных людей нужно не лечить, а уничтожать? — Если вы о бесноватых, то какие могут быть варианты? На мой взгляд, их вообще сложно назвать людьми. — Значит, твой диагноз подтверждается. Ну что ж, ты был готов умереть? Так тому и быть, ты умрешь. Но поскольку ты уже не совсем человек (кстати, это вовсе не комплимент), одной смерти тебе будет мало. А погубят тебя твои принципиальные, онтологические враги! Слава народу-победителю! Лионель хотел уточнить, что все это значит, но не успел: темный туман исчез так же внезапно, как и появился...Пистолет Таманцева 1
...Савиньяк оказался в лесу напротив серого каменного здания, явно пострадавшего от войны: стены изрешечены пулями и выщерблены разорвавшимися ядрами, не хватало крыши и оконных рам. В нос ударило два запаха. Первый запах одновременно походил и не походил на пороховой дым, а второй — был хорошо знаком Лионелю, как и любому другому боевому офицеру: так воняют залежавшиеся трупы. За спиной Савиньяка слышался шум быстрых удаляющихся шагов и хруст веток. Вдруг в оконном проеме серого здания появился мужчина в странном зеленом камзоле с карманами на груди и круглом синем картузе с красной оторочкой. Талию мужчины обхватывал кожаный ремень, нижнюю половину его тела скрывал подоконник. В вытянутой руке мужчина держал маленькую квадратную стальную коробочку. Он резко сел, так, что над подоконником остались видны только коробочка и синий край картуза. Лесную тишину разорвало два резких хлопка. Лионель понял: надо спасаться. Надо бежать или хотя бы пригнуться. Но было слишком поздно: лоб зажгло от боли, и Савиньяк провалился в небытие...2
...Старший лейтенант Таманцев осторожно отодвинул ветку куста и остановился. Ему сразу стала ясна картина нападения: вот россыпь только что отстрелянных автоматных гильз, а вот две цепочки следов, уходящих в глубь леса. Два автоматчика скрылись, и искать их уже не имело смысла. Минутку! А это еще кто? Здесь же, прямо на позиции автоматчиков, лежал свежий, еще теплый труп мужчины в старинном камзоле. На ногах покойника — сапоги со шпорами, на поясе — шпага. Рядом валяется широкополая шляпа с пером. Мужчина был убит метким выстрелом в лоб. Эге! Похоже, в него попал сам Таманцев, когда отстреливался от автоматчиков из окна заброшенной смолокурни! «Ну и дела! Ну и растяпа! Мало того, что позволил себя обнаружить, мало того, что ни одного из нападавших даже не ранил, так еще и подстрелил совершенно постороннего человека. Не то актера, не то городского сумасшедшего, если, конечно, судить строго по одежке. Или все-таки не совсем постороннего? Может, автоматчики использовали его, как живой щит? Есть над чем поломать голову...»Автомат Серпилина 1
...По ушам ударила волна самых разнообразных шумов: криков, взрывов, выстрелов и странного далекого рева. Окружающая темнота каждое мгновение раскалывалась сотнями больших и маленьких вспышек. Вокруг метались то в одну, то в другую сторону люди в одинаковой серой одежде и полукруглых шлемах. Они укрывались за деревьями, присаживались в земляные траншеи и, конечно же, падали, убитыми и ранеными. Судя по всему, Лионель оказался в гуще ночного боя. «Бестолково воюют, — отметил про себя Савиньяк. — Нет ни намека на самую прогрессивную тактику боя — линейную». Лионель решил уходить из этого опасного места, но, как только сделал первый шаг, путь ему преградил мужчина средних лет в помятом картузе. Длинное морщинистое лицо его было искажено яростью и болью, обе ноги — залиты кровью. Мужчина поднял очень короткий, странного вида мушкет. Савиньяк инстинктивно закрылся руками, но это не помогло: сразу четыре удара в грудь ввергли его во тьму...2
...Ноги у комбрига Серпилина подкосились, и он, не выпуская из рук трофейного немецкого автомата, повалился навзничь. В этот момент к нему подбежал и присел рядом на корточки политрук Иван Синцов: — Федор Федорович, мы прорвались к своим! Вышли из окружения! Наши танкисты выручили: мы ударили с тыла, а они — с фронта. — Не поверишь, Синцов, — простонал Серпилин, — я только что в пылу боя мушкетера застрелил. В шляпе с пером, при шпаге... «Уже в бреду», — подумал Синцов. А вслух сказал: — Держитесь, Федор Федорович. Сейчас мы вам поможем. Серпилин поднял голову: — Я не брежу. Посмотри, вон там мушкетер лежит... Но Синцов не слушал его. Он подозвал двух бойцов с автоматами, приказал наскоро перевязать ноги комбрига сохранившимися у окруженцев перевязочными пакетами, а затем грузить Серпилина на шинель и нести в штаб танкистов...Самолет Мересьева 1
...Лионель потерял равновесие и устоял только благодаря вовремя подвернувшимся под руку железным перилам. Он ехал на широкой металлической телеге, груженной гигантской металлической бочкой. И спереди, и сзади от телеги Савиньяка ехали, выстроившись в линию, такие же возы, но стояли на них не только бочки, но и горы деревянных ящиков, а также артиллерийские орудия с фантастически длинными и широкими стволами. Навстречу движению железных телег по небу тянулась напоминающая низкое облачко полоса черного дыма. Лионель не успел до конца понять происходящее, как вдруг с неба из-за горизонта с диким ревом и жужжанием вылетела и обрушилась на вереницу телег стая громадных железных птиц с красными пятиконечными звездами на крыльях. Посыпался мелкий свинцовый град. Орудия падали с возов, бочки и ящики вспыхивали, как фитили. Савиньяк закричал от ужаса. Его голос потонул в огне и грохоте...2
... Утром эскадрилье истребителей, где состоял летчик Алексей Мересьев, была поставлена боевая задача: уничтожить немецкий грузовой поезд, доставляющий к фронту оружие, боеприпасы и запас горючего и смазки. И вот эскадрилья уже в воздухе. Видимость хорошая, поезд обнаружен, самолетов противника пока не наблюдается. Мересьев наметил цель для первого захода: цистерну с бензином в самой середине поезда. Главное — в первую очередь лишить немцев горючего. Мересьев развернул самолет, оказавшись над цистерной почти под прямым углом, и дал очередь из пулемета. Все прошло так, как и было задумано: цистерна задымилась, выбросила гигантский язык пламени и разлетелась на осколки. Когда Мересьев пролетал над взорвавшейся цистерной, ему на миг показалось, что там, среди огня, догорает старинная, времен мушкетеров, шляпа с пером. Но, конечно, никакой шляпы там не было и быть не могло. Скорее всего, просто искореженный кусок металла оплавился и принял необычную форму...Штык Теркина 1
...Кажется, Лионель, попал в катакомбы. Тишина и полумрак. Нет, он все же не под землей: тусклый свет пробивался с улицы через узкие бойницы. А еще через них внутрь залетал снег. Где он? В замке? В тюрьме? Из-за угла вышел мужчина в длинном плаще и полукруглом шлеме. Обеими руками он сжимал новейшее оружие: мушкет с прикрепленным у дула байонетом. «Он пришел меня убить. На этот раз я не отдам свою жизнь так дешево! — решил Савиньяк. — Буду защищаться, чего бы это ни стоило!» Он немедленно выхватил из ножен шпагу и сделал выпад. Хотел закончить бой одним ударом и поразить противника в грудь, но тот успел увернутся, и лезвие шпаги пронзило только левое плечо. Враг оказался удачливее: его байонет угодил Лионелю в живот. Савиньяк захрипел, судорожно дернул мушкет на себя, выронил шпагу и осел на пол. Он уже почти не понимал происходящего, только видел, как противник, превозмогая боль в плече, поднимает мушкет, чтобы нанести еще один, последний в этом бою, удар...2
...Рядовой Василий Теркин сел рядом с телом поверженного врага. Он потрудился на славу, с наскока захватил немецкую огневую точку. Но все же поступил он безрассудно. Теперь надеяться можно только на помощь своих. Ничего, продержится. «Хорошо, что ранен шпагой, а не пулей. Пуля застряла бы в мышцах, могла задеть кость. А так — ничего. Достаточно остановить кровотечение...» Теркин чувствовал, что слабеет, и пытался отвлечься от этого ощущения, рассуждая обо всем подряд. «Почему немец, защищавший огневую точку, был одет в исторический костюм, — отдельный вопрос. Может быть, ему настолько холодно, что он готов надеть все что угодно? Хорошая версия, русские зимы не чета европейским. Но зачем ему тогда шпага? Где все остальное оружие? Казалось бы, уже все видел на войне. Ан нет, каждый день — новая загадка!» Теркину не хотелось умирать, но, просидев без движения несколько часов, он смирился и приготовился к смерти. В этот момент открылась дверь. На пороге стоял танковый экипаж. Свои подоспели как раз вовремя!..Мина Керженцева 1
...Лионель огляделся по сторонам. Он стоял посреди города, полностью уничтоженного войной. Повсюду громоздились руины зданий, испещренные пулями и ядрами. То там, то здесь осторожно продвигались по развалинам вооруженные люди. Сильно пахло дымом. Вдалеке постоянно что-то громыхало. По небу с воем пролетали смертоносные железные птицы. Где-то в ста шагах от Савиньяка копошился в земле коренастый мужчина в панталонах и камзоле с карманами болотного цвета. Лионель сразу же распознал военное обмундирование своих «онтологических врагов», один вид которого теперь уже вызывал ненависть. Мужчина умело орудовал маленькой лопаткой. Плавными, но уверенными движениями он выкопал ямку, положил в нее что-то из своего заплечного мешка, наскоро забросал ямку землей, перешел на другое место и все проделал заново. Видно было, что он выполняет свою работу с удовольствием и не в первый раз. Савиньяк сделал нерешительный шаг вперед. Под левой пяткой свежевскопанная земля просела, что-то хрустнуло... и грохнул взрыв...2
...Вечером у костра лейтенант Керженцев рассказывал однополчанам: — Сегодня закладывал мины. Все было как обычно. По-сталинградски обычно, само собой. То есть тебя за каждым углом ждет смерть, но ты на это уже не обращаешь внимания и спокойно работаешь. Вообще поймал себя на мысли, что война — это работа. Пусть грязная, пусть тяжелая, но всего лишь работа. Человек может привыкнуть ко всему, даже к войне. Вам тоже это приходило в голову, товарищи? Однополчане согласно закивали, а Керженцев продолжал: — В общем, когда я закладывал двадцатую или двадцать первую мину, на моей первой за сегодня мине кто-то подорвался. Не могу сказать точно, кто это был, но, скорее всего, немец, потому что пришел он со стороны немцев. А остались от него только старинная широкополая шляпа с пером и обломок шпаги. Где он это взял? Из театра стянул, что ли? Хотя чему удивляться, если немцы с Украины чернозем вагонами вывозят. Мародеры — они и есть мародеры...Эпилог
Лионель потерял счет своим смертям. В его сторону беспрерывно летели пули, бомбы, снаряды, ракеты, торпеды и гранаты. Его тело давили танковые гусеницы и перемалывали моторы военных кораблей и подводных лодок. Некоторые смерти он запомнил чуть лучше остальных. Например, однажды его на краю болота застрелила девушка-боец. В другой раз его зарезал скальпелем военный доктор. Каждый раз, когда наступала очередная смерть, Лионель наделся, что все закончилось. И каждый раз ошибался: передышка в мрачной бездне длилась около минуты, после чего темный туман рассеивался, и Савиньяк попадал в руки очередного «онтологического врага». Подвиг советского бойца безграничен, поэтому безгранична и описавшая его литература.