«Я так хочу коснуться Чувствовать лишь тебя Видеть, как солнце встанет для нас Здесь ты и я В эту ночь мы одни Так позволь любить Погрузись в эти чувства»
Жизнь Сокджина была прекрасной. Хорошо учился, альфа, да ещё и неземной красавчик. Все омеги бегали за ним, желая переспать с ним, мечтая встречаться с ним, умоляя взять именно кого-то из них в пару. Ну а как тут пройти мимо? Высокий рост, шикарные широкие плечи, пухлые губы, кривые, но такие притягательные и длинные пальцы, головокружительный запах из шоколада и цитрусов. Семья при деньгах, да и сам Ким зарабатывает очень хорошо. Уже сейчас ему предлагают съемки в различных фотосессиях для модных журналов или рекламу в топовых брендах. Все желают подписать с ним контракт. На Сокджина очень большой спрос. Друзья тоже вроде ничего. Намджун и Юнги — отличные ребята. С ними точно не соскучишься. Парни постоянно прогуливаются, ходят на тусовки, даже пишут музыку вместе. Намджуну и Юнги это очень нравится, а Сокджину в удовольствие составлять им компанию. Также эти двое постоянно отгоняют настойчивых омег, когда их подкаты переходят пределы разумного. За это Сокджин им очень благодарен. Так вот, жизнь Сокджина была прекрасной и просто потрясающей до того момента, пока на пятом году его обучения в университете не появился он. Среди толпы новеньких студентов-первокурсников. Его было сложно не заметить. Чон Чонгук — теперь ещё один красавчик этого университета. Смоляные волосы, кожаные куртки, постоянно обтягивающие джинсы с большущими дырками на полноги, огромные ботинки, из-за которых они с мелким одного роста. Хотя тот иногда даже выше оказывается. Прям настоящий альфа. Только вот запаха Сокджин так и не смог за всё это время почувствовать. Мелкий жук постоянно пользуется одеколонами, выливая на себя по полбутылки флакона. Конечно, он не настолько популярен, как Ким, но даже сейчас у него уже имеется небольшая группа поклонников, что так же таскается за ним, как весь университет за Сокджином. Это бесит неимоверно. И нет, Ким не о том, что теперь в университете ещё один красавец, нет. Его просто бесит младший. Этот мелкий-противный-бесячий-до-скрежета-зубов жук. И сомнений нет: Чонгук — альфа. Ходит весь такой из себя в чёрном, с мышцами и прессом, с татухами на всю руку, от кончиков пальцев до основания шеи, с пирсингом возле брови и нижней губы. Частенько бреет виски, но не убирает остальную длину волос, оставляя пышные локоны. Ведёт себя как самый настоящий самец. Да и в целом его стиль, занятия тхэквондо, похождения в спортзал… Сомнений нет. Он точно альфа.***
На улице пасмурно, очень. Небо жестко-серое, ветерок слегка прохладный, тучи намекают о скором дожде. Все это навевает унылое настроение и желание зарыться посильнее в тёплое одеяло, чтобы согреться. Но студенты всё равно продолжают стоять на улице, разговаривать, не спеша убегать с ещё не начавшихся пар. Намджун, Юнги и Сокджин тоже стоят возле входа, наблюдая за остальными, что частично бросают в их сторону взгляды, мельком поглядывая на Сокджина. От порыва приблизиться их останавливает только то, как на них смотрят Намджун и Юнги. Но даже эти двое на данный момент выглядят более-менее добрее, чем обычно. Все из-за «сонной» погоды. До занятий ещё добрых полчаса (многие не понимают, на кой чёрт они приперлись так рано), а потому можно и свежим воздухом подышать, проветрить голову. — Вчера встретил Кану, — говорит Намджун, убирая фильтр от губ, выдыхая дым. Сокджин морщится от неприятного запаха сигареты. — И чё? — смотрит на него Юнги взглядом «не впервой» и отворачивается, меняясь в лице, словно вообще не осознавая смысла своего существования. И, в принципе, он действительно часто задаётся этим вопросом. Мин — бета. А многим бетам ещё с рождения втирают то, что они, по сути, тут никому и не нужны. — Опять звал к себе и умолял встречаться, — говорит очевидные вещи Ким-младший. Юнги хмыкает, Сокджин же вытаскивает руки из карманов и скрещивает на груди, немного ёжась от холода. — Надеюсь ты не отшивал грубо, — подаёт голос старший. — Блять, хён, он бегает за мной уже шесть месяцев. Я очень долго мягко отшивал, но этот парень пиздец какая липучая омега, — вновь затягивает дым Намджун. — Вот вчера я и высказал всё. — Помогло? — ухмыляется Юнги, уже догадываясь об ответе. — Да хрен там. Только хуже сделало. Он стал ещё надоедливее. Мазохист, я погляжу. Сегодня каким-то макаром нашёл у себя в сумке пиздец какой горький шоколад со вкусом мяты и записку «Трахни меня» с его подписью. Юнги не выдерживает и ржёт в голос. Сокджин пытается сдержаться, но в итоге лишь хрюкает, а после взрывается, скрючиваясь и хлопая себя по колену. — А эта омежка знает, что тебе нравится. Горький шоколад со вкусом мяты, — издевательски лыбится Мин. — Ага, такой же горький, как и моя судьба, — кидает Намджун, кивая. Юнги не успевает спросить, так как его зовет к себе очередная омега, чтобы снова устроить скандал. Мол, он ошивается рядом с Ким Намджуном, знает о его чувствах и пользуется этим, не давая им, омегам, шанса. Мин честно не въёбывает, о чём речь, пытаясь узнать, что они имеют в виду. Но те лишь кричат, угрожая побить своими кулачками. За столь длительное время он так и не понял, что они хотят до него донести. А вот зря. — Он всё замечает, кроме моего «люблю», — грустно вздыхает Намджун, туша сигарету и выкидывая её в мусорку. — Даже другие уже в курсе. — Если твоё «братан», «Юн», «как дела, мелкий?» и тому подобное означает «люблю до гроба», то тогда я могу понять Юнги, — хрюкает Сокджин. Тем временем Намджун переводит взгляд на бету, что продолжает сраться со знакомым ему омегой и его свитой. Боже, они уже выели весь мозг. — У меня есть столько слов, которые я хочу ему сказать, но всё путается, как только он подходит. Видимо… я могу выражать свои мысли только через лирику. — Ну так напиши ему песню. — Юнги не влюблённая омега, которая любит все эти слащавые дела. — Попробуй всё равно. Намджун хмурится. И как ему это сделать? А что насчет реакции Юнги? Мин — бета, который успел наслушаться слишком многих пустых слов. Ох, Намджун всё об этом знает. Сколько раз красноволосый получал в свою спину «Эй, бета, ты что тут делаешь? Убирайся! Только и мешаете. Ни рожать не умеете, ни течек нет. Бесполезные, и только» от альф и кривые взгляды омег. Юнги терпеливо всё слушал, пока Намджун рычал на них, кидаясь матами, а иногда и до драк доходило. Юнги же почти никогда эмоций не показывал. Вот только Намджун видит намного больше, чем тот себе думает. После ещё пары колких комментариев, пока они не дойдут до своей студии, Юнги и бровью не поведет. А уже там, где только они вдвоем, Намджун увидит кристаллическую влагу в таких тусклых, уставших и поникших глазах. Юнги давит всё в себе, а Намджун не выдерживает и обнимает, нашёптывая успокаивающие слова, пока сердце бешено стучит где-то там внутри, и вдыхая легкий аромат той самой мяты. Он никогда не чувствовал ничего подобного ни к кому, кроме него. Юнги слишком упрямый и гордый, чтобы признать свою боль, чтобы показать свои чувства. Показать то, что таится внутри. Намджун же слишком внимателен и влюблён. Он и без откровений видит всё то, что в душе у Мина. Сокджин знает обо всём этом. Ему известно даже больше — что с одной стороны, что с другой. Но вмешиваться он пока не хочет. Быть может, они всё же справятся и без него? Он очень надеется, что хотя бы Намджун найдёт в себе силы признаться напрямую. Наконец, закончив спор, Мин возвращается к парням. Его лицо искажено в гневе и негодовании. Опять эти мелкие крашеные твари пытались его унизить. Ничего, Юнги умеет не хуже «красиво выражаться», когда есть настроение. Вот только чувствует, что это стадо потом пойдёт плакаться ректору. Ладно, выгнать не должны. Он хорошо учится и всегда все задания выполняет, а на мероприятиях без него никак. Он прекрасно играет на множестве музыкальных инструментов, и голос у него чудесный. Пускай он и предпочитает больше рэп. Если выгонят — потеряют «настоящее золото» и помощника. — Капец приставучая. Боюсь представить, какие поклонники у тебя, хён. Их же ещё и дохуя… у-у, — старший фыркает, ухмыляясь. Резкая смена настроения у Сокджина обычно означает только одно: на горизонте он. Чонгук. Бесячий Чонгук. Он ужасно бесит Сокджина. Настолько сильно бесит, что тому хочется о стену биться и сносить на своём пути абсолютно всё. Он его терпеть не может, до сильно сжатых кулаков. И у них вроде как идёт война. И признаться… Хрен знает, за что и почему. Как уже известно — Киму вообще насрать на небольшую популярность Чона. Да и на него должно быть. Тем более старшему ещё год, а потом он отправится в новое место, точнее — продолжит дело своего отца в его компании. Поэтому сам чёрт не знает, почему Сокджина так бесит этот новый мелкий. Да и Чонгук особо не был дружелюбен, показывая, что и ему старший неинтересен и раздражает до ходячей жилки на шее. Как же Чонгук бесит. Мелкая заноза в заднице. Мелкий жук. Просто бесит до скрежета зубов. Но всё-таки почему? — Потому что альфа, — словно прочитав мысли, говорит Юнги. — А это тут при чём? — шипит старший, продолжая следить за весёлым Чонгуком и толпой омег возле него. — Он просто бесячий-мелкий-альфа-засранец. Мелкая заноза в заднице. Ненавижу. — И тебе не было интересно узнать почему? — Вот просто само его существование раздражает, и всё. Эти оленьи глаза, лицо, словно у кролика, эта прическа… И чего они в нём нашли? Страшный, и только. — А может, это просто ты пытаешься найти в нём какие-то минусы? — Чонгук сам по себе один сплошной минус, — словно плюясь ядом, молвит Сокджин. — Может, он тебе понравился? — пытается осторожно спросить Мин. — Юнги, ты по голове получил или что? Он альфа, он не может мне нравиться. Тем более такой, — скрипит зубами старший. — Ладно, пошли. Скоро занятия начнутся, — тянет за рукав старшего Юнги, вздыхая и понимая, что спорить бесполезно. Чонгук бесит. Просто бесит.***
Для Сокджина первая пара пролетает как-то незаметно. Всю его бедную головушку занимает этот мелкий засранец. Старший только и может, что думать о нём, полностью пропуская мимо ушей лекцию. И это бесит ещё больше. На второй паре группы Сокджина и Чонгука оказываются в одном кабинете. А всё из-за какого-то предстоящего проекта между первокурсниками и теми, кто наконец скоро свалит отсюда. Как по удаче, Сокджин и Чонгук сидят почти рядом, но спасибо, что не вместе. Однако это не мешает им чуть ли не каждую минуту пересекаться взглядами и делать друг в друге дыры. Смотря друг другу в глаза, они чувствуют, как между ними растет напряжённая обстановка, словно яркое горячее пламя, что окружает их, не позволяя кому-либо ещё ступить на эту территорию. Даже другие студенты вскоре начинают это замечать. Сокджин и Чонгук словно искрятся невидимыми молниями ненависти, убивая друг друга. Было бы реально, превратили бы друг друга в пепел своими взглядами. За этими гляделками Чонгук даже не замечает кое-какие изменения в себе. Внезапно живот младшего скручивает от боли, проходящей мелкими разрядами тока по всему его существу. Тело бросает в жар и дрожь, разум с невероятной скоростью мутнеет всё больше и больше, а дырочка начинает пульсировать, требуя альфу и его огромный член. С каждой минутой боль усиливается, а желание затмевает весь рассудок. Чонгук горбится, хмурится, хватаясь за живот. Он догадывается, в чём дело, а альфы, что пытаются унюхать, откуда такой срывающий крышу запах, пугают. Чуют течку и течную омегу. Чёрт, блокаторы перестают действовать. Нужно срочно уходить. Чонгук не собирается раскрывать свою сущность, да ещё и так позорно: с текущей дыркой и перед кучкой студентов. Но самое главное — здесь присутствует Сокджин. О не-ет. Он последний человек на Земле, который должен узнать об этом. — Профессор Пак, можно мне в медпункт? Мне плохо, — еле поднимает руку Чон, не в силах что-то ещё сказать. — Конечно, идите, — заметив состояние студента, обеспокоенно разрешает преподаватель. — Вам нужна помощь? — Нет, я справлюсь, — тяжко выдыхает он. Схватив свой небольшой рюкзак, Чонгук вылетает из кабинета и стремительно направляется в первый попавшийся туалет. Закрыв дверь, парень подходит к раковине и ополаскивает лицо холодной водой, хлопая себя по щекам. Это немного приводит его в чувство, отрезвляя сознание. «Ну почему рядом с ним меня в жар бросает, а когда ещё неделя до течки, то та начинается быстрее. Чёрт», — думает Чонгук, хватаясь за раковину, пытаясь устоять на своих двух. Парень надеется, что, быть может, это окажется какая-нибудь простуда, но нет. Боль никуда не уходит даже спустя время. Она, наоборот, становится только сильнее. Все признаки течки сваливаются как снег на голову. Чонгука скручивает пополам. Нужно срочно убираться отсюда. Не хватало ещё, чтобы его изнасиловал какой-нибудь придурок. С инстинктами ему будет и наплевать на то, как Чонгук выглядит, и на то, какой у него статус в обществе. А Чона, между прочим, все считают альфой. Не в силах больше терпеть, он оседает на холодный пол, дрожащими руками ковыряется в своём рюкзаке и находит телефон. Еле попадая по нужным цифрам, Чонгук набирает родной номер, обладатель которого всегда его выручает и никогда не оставляет одного. Поэтому Чон терпеливо слушает гудки, молясь о том, чтобы тот, кто ему нужен, поскорее ответил. — Алло? — наконец раздаётся родной голос в трубке. — Хосок-хён… — чуть ли не плачет Чонгук, вытирая в уголках глаз маленькие капли солёных слёз, понимая, насколько он сейчас беззащитный, жалкий и слабый. Он ненавидит себя за это. — Боже, Гук-и! Что случилось?! — Хосок звучит очень взволнованно. — У меня, кажись, течка началась… Привези подавители, — сквозь боль шепчет Чонгук. — Я скоро буду. Скинь место нахождения сообщением. На всех скоростях Хосок быстро заводит машину и мчится к нужной цели. Это уже не впервые, когда его младший братик просит о помощи с течкой. Несмотря на то, что началась она у Чонгука достаточно поздно, да и не вовремя, её появление всегда неожиданно. Бывает такое, что она появляется намного чаще или же, наоборот, её долго нет. Из-за подобных трюков организма Хосок отводил Чонгука к докторам, расспрашивая обо всём, надеясь узнать причину и получить помощь. Те говорили, что на это могли повлиять ежедневные стрессы, нервозность и в какой-то степени невнимание родителей. И в этом они попадали прямо в точку, из-за чего Чон-старший лишь грустно вздыхал. Ранее их семья была примером для подражания. Как раз Хосок рос в нормальном окружении, времени. Но, когда родился Чонгук, в семье идиллия продлилась недолго. Чонгук рос в постоянных скандалах, криках и в отсутствии внимания родителей. Отец стал изменять своей паре, очень часто бил папу, своего мужа… Когда Чонгук пытался защитить родителя, то и сам получал. А к его тринадцати годам те решили развестись. Это был большой шок для юного омеги. И так случилось, что как ни пытался папа-омега забрать и второго ребенка, а Чонгук попал к отцу. Тот начал часто пить, срывался на ребёнке… Младший из братьев постоянно был в синяках и ссадинах. Из-за этого Чонгук и стал посещать спортзал. Он стал сильнее, вытянулся. Совсем перестал быть похожим на омегу. И через какое-то время начал давать отпор, а после и вовсе покинул этот дом. Добившись того, чтобы он тоже жил вместе со своим старшим братом и папой, лишая отца родительских прав, Чонгук наконец вдохнул полной грудью, чувствуя свободу. Вот только теперь все его считают альфой из-за внешнего вида и поведения, а слова о том, что он — омега, воспринимают как шутку или начинают толковать правила о том, как «должен» выглядеть омега. Чонгук уже и не вспомнит, когда последний раз пытался доказать то, кем он является на самом деле. Свою сущность. «Вот Хоби-хён красивый, настоящий омега… У него аккуратное, стройное тело, невысокий рост, милая родинка на верхней губе. И такой красивый носик, светящиеся глаза, наполненные добротой и светом. Он сам весь как сплошное солнышко. И запах у него такой притягательный — карамель и яблоки. Даже своего истинного нашёл — Тэхёна. Конечно, Хосок-и-хён достоин этого. Не то, что я», — думает Чонгук, скрючиваясь от новых спазмов. Ещё врачи говорили, что такой непостоянный график течки может исправить истинный. Но найти того самого — очень непросто. Таких случаев во всём мире не так уж и много. А в основном всё из-за недоверия. Многие не верят в то, что существует истинность. Даже его родители не были истинными. То, что Хосоку повезло встретить свою пару — просто счастье судьбы. Ибо бывает такое, что кто-то из истинных, встретив свою пару, просто не верит в это и оставляет свою «судьбу» страдать. За пеленою этих мыслей Чонгук даже не замечает, как возле него оказывается его брат. Хосок быстренько достаёт нужные таблетки и только что купленную бутылку холодной воды. Чонгук мгновенно принимает пилюли, выпивая всю воду, наслаждаясь мимолётной прохладой, что немного, но тушит пожар внутри. Как же всё это сложно. Совсем немного приходится подождать для того, чтобы подавители подействовали, но тут что-то явно не то. Запах только усиливается, смазки становится больше, а боль продолжает пронзать тело, которое словно уже знает, кого оно хочет. Хосок начинает догадываться, в чём причина всей этой ситуации. — Я чувствую и вижу, что подавители не помогают, — помогая встать младшему, говорит он. — Но почему? — Возможно, я догадываюсь о причине… Пойдём скорее. Я заберу тебя домой, — торопит Хосок, понимая, что в любой момент сюда может кто-то заглянуть. — Спасибо… — сквозь тяжёлое дыхание говорит Чон-младший. — Эй, я же просил этого не говорить, особенно в такие моменты. Такое чувство, будто одолжение делаю, когда это совсем не так. Я же твой брат, Чонгук-а, — обнимая, смеётся Хосок. Хорошо, что старший Чон тоже омега. Чонгуку есть к кому обратиться и ему не нужно бояться того, что на него накинутся в любой момент. Папа сейчас слишком занят работой, да и здоровье уже не то, чтобы бегать постоянно, забирая сына с университета. Чонгук очень дорожит своим братом. Он даже на Тэхёна странно поглядывал, сканируя своим устрашающим взглядом, когда тот явился. Честно, альфа долгое время его даже побаивался. Это не могло не радовать младшего. Пусть знает, что у Хосока есть тот, кто его защитит. Даже если этот защитник — омега. Омеги тоже могут быть очень сильными. Медленными шагами они всё же доходят до машины Хосока. Тот помогает брату сесть на переднее сиденье, чтобы наконец отвезти его домой. Чонгуку нужно как-нибудь вздремнуть. Это поможет не чувствовать боль хоть какое-то время. Покинув стены университета, Чонгук даже и не догадывается о том, что кое-кто ужасно переживает за него, пускай и не до конца понимая это.***
Третья пара уже давным-давно подошла к концу. Близится четвёртая, последняя, но Сокджин пока не торопится в аудиторию, чего-то ожидая. Намджун и Юнги находятся в другой группе, и сейчас они не могут встретиться, так как у тех какое-то важное задание. Это очень не вовремя! Да, наверняка они сильно заняты, не смогут ответить… но Сокджин не может больше ждать, решаясь написать им в надежде, что те хоть прочитают его сообщение. Внутри все переворачивается, какое-то беспокойство постоянно колотит его. Зверь отчаянно воет, прося увидеть того, кого не видно длительное время. И Сокджин очень этому удивляется, потому что думал, что имя «Чонгук» — последнее, что он когда-либо вспомнит. kim_sj: Эй, парни, вы не видели Чонгука? Его физиономии уже долгое время не видно. rm.joon: Да нет. Я его последний раз видел возле вашей аудитории. min_suga: А что, скучаешь по нему? И после Юнги ещё хватает наглости отправить подмигивающий смайлик и смайлик с поцелуйчиками. Вот найдёт его Сокджин, и никакой Намджун его не спасёт. kim_sj: Очень смешно, Юнги. Он вышел на нашей совместной паре в медпункт и больше не приходил. Просто любопытно, куда его занесло. min_suga: Если тебе было бы похуй, ты бы не спросил. kim_sj: Юнги, нарываешься. И тогда я не посмотрю на то, что ты мой лучший друг. rm.joon: Да ладно тебе, хён. Я постараюсь спросить у своих. Может, знают что-то. kim_sj: Ага, спасибо. Старший хотел выглядеть более-менее нормально, безразлично. Типа не хватало ему ещё сейчас беспокоиться. Да ещё и о ком? О Чонгуке? Пф-ф, ну уж нет. Но в душе почему-то тяжко. Переживает. Хочет снова увидеть Чонгука, услышать его голос. Сокджину спокойнее, когда Чон совсем рядом с ним. Его бы посадить возле себя и не отпускать. Ни на миг. Никогда. Парень пытается как-то игнорировать внезапно явившиеся чувства, что уже какой раз пытаются привлечь к себе внимание. Типа «алло, мы тоже тут, между прочим», ещё и сердечко-то бьётся сильнее, когда слышится то самое имя. Но выдает Сокджина то, что он каждые тридцать секунд проверяет, а не пришло ли ещё сообщение от Намджуна, или, может, Юнги смиловался над ним. Наконец, долгожданное оповещение. rm.joon: Короче, один из наших омег является его воздыхателем. Сказал, что Чонгук отправился домой. Очень плохо себя чувствует. kim_sj: Что-то серьёзное? rm.joon: Никто ничего не знает. min_suga: Таинственный, однако, парень. Ну хоть немного Сокджин может чувствовать себя спокойно. Однако то, что никто ничего не знает, вызывает у него дикую злость. Эти назойливые и надоедливые омеги знают чуть ли не какое нижнее бельё носит младший, а как его состояние, причина, так одна неизвестность. Чёрт, хочется знать всё, что связано с Чонгуком. И Сокджин правда не понимает, что с ним не так. Почему его это так трогает? Почему всё это вообще происходит? И опять Сокджин старается игнорировать эти чувства, что колотятся внутри, прикрываясь обычным «просто любопытно». Чонгук бесит. Просто бесит. Бесит так, что хочется его вытрахать до потери сознания, поставить метку на самом видном месте, чтобы прикрыть не смог, и никогда не отпускать.***
Двери квартиры наконец открываются, и Чонгук на негнущихся ногах плетётся в свою комнату, тяжело дыша, чувствуя огромную волну возбуждения и боли. Как только он поступил в университет, сразу сказал, что жить будет отдельно. Папа не возражал, как и Хосок. Он, наоборот, даже помогал младшему выбрать недорогую и уютную квартирку, выполненную в нежных, приятных тонах, чтобы глаз не резало и не было слишком темно. Мебель, конечно, не самая новая, но жить с комфортом можно. Хосок пообещал, что частенько будет навещать Чонгука, приносить что-нибудь съедобное, и, если тот попросит, он поменяет и постель, и за таблетками сходит, и вещи постирает. Чонгук правда очень благодарен ему за такую большую заботу и переживания, но сейчас он хочет побыть наедине с собой. Ему так неловко, что даже брат видит его в таком состоянии. Чонгук ненавидит выглядеть беспомощно и слабо ещё больше. Всё понимая, Чон-старший обещает не беспокоить его и только иногда навещать по вечерам, проследить, чтобы тот хоть немного, да поел. Во время течки, даже без партнёра, ты забываешь обо всём на свете, ведь тебе далеко не до этого. Свою сущность омеги Чонгук стал ненавидеть, ещё проживая с отцом, будучи совсем ребёнком. Тебя постоянно считают слабым, беспомощным. Чёртова течка, во время которой ты ведёшь себя как похотливая сучка. Даже об этом говорил его отец. Постоянно. «Ты слишком тощий, и место твоё на кухне, и всё, что тебе положено, это рожать детей. Хотя о чём это я? Ты такой же, как и все остальные. Шлюха, и только», — в слезах продолжал слушать маленький Чонгук, забиваясь в угол. Воспоминания об этом немного отрезвляют голову, отдавая своей резкой болью в сердце, что ноет от каждого сильного своего удара. Чонгук глотает горькие слёзы, комкая простынь и постанывая от зуда ниже. Сейчас он чувствует себя максимально отвратительно. «В качалку начал ходить? Совсем головой тронулся? Ты и так выглядишь никчёмно, а когда появятся мышцы и пресс, и вовсе станешь никому не нужным. Кому нужен омега с внешностью альфы?» — продолжал всё говорить его отец. И Чонгук понимает, что вспоминает эти слова день ото дня. Омеги бегают за ним толпами, восхищаясь и одаривая вниманием. Омеги постоянно флиртуют с ним. Омеги предлагают ему встречаться, стать настоящей парой, семьёй. Именно омеги. Он действительно выглядит как альфа. А какой настоящий альфа возьмёт его такого? Пока другие омежки милые, невысокие, хрупкие, с очаровательной внешностью и ангельским характером, Чонгук же совсем полная их противоположность. От этого становится как-то больнее. Парень с рождения не был хилым и хрупким, а походы в качалку и вовсе это подтвердили. Рост тоже далеко не низкий, а характер не такой уж и святой. Он и поспорить с альфой может, и нагрубить, в отличие от ласковых омежек. Пытаясь отвлечь себя от ненужных, таких горьких мыслей, что заполняют голову не хуже возбуждения, Чонгук вновь стонет, чувствуя новую волну боли и смазки, которую постель впитала уже настолько много, что в затуманенной голове Чонгука мелькает: «Я будто на мокром зефире». Чтобы хоть как-то уменьшить зуд ниже, пальчиками Чонгук скользит к пульсирующей дырочке, что так и просит внимания к себе, желая почувствовать сильного альфу. Смазки предостаточно, колечко мышц уже готово, поэтому тратить время на подготовку не нужно. И вот, первый палец проникает с невероятной легкостью, а далее и второй, и третий. Никаких «сладких пыток», а сразу же переход на достаточно быстрый темп. «Думаю, если бы Сокджин узнал о моей сущности — сильно удивился бы. А если ещё и застал бы такую картину, то точно возненавидел бы ещё больше», — думает парень, чувствуя куда большую боль в груди, чем от воспоминаний, связанных с отцом. И когда это его начало волновать то, о чём там думает этот старик Сокджин? И когда это ему стало больно от подобных мыслей? И когда это он стал трахать себя пальцами, представляя образ этого зануды? Они ненавидят друг друга, тогда какого чёрта? Чонгук обреченно стонет, ускоряя движение рукой, чувствуя себя хорошо. Каждое движение пальцев внутри распространяет волны эмоций, мешая боль с удовольствием. Ему осталось совсем немного, чтобы… Чёрт, он только что кончил от представления образа Сокджина с голым торсом и прессом. От представления того, как старший нагибает его во всех возможных позах и местах. Чонгук просто не может поверить в это. Он только что довёл себя до оргазма, представляя образ этого старика? При воспоминаниях о Сокджине в горле Чонгука пересыхает ещё больше, тело бросает в жар и дрожь, а возбуждение с новой силой вновь возвращается. Попробуй только впустить его образ в разум, как всё существо младшего требует хотя бы присутствия Сокджина. Ну вот. Приплыли. Похоже, он влюбился в старшего. Чтобы хоть как-то остудить себя, Чонгук кое-как поднимается с постели и медленными шагами, держась то за стены, то за тумбочки и столы, направляется на кухню, хватаясь за живот. Капли пота стекают по нежной коже, он дрожит, перед глазами всё плывёт, тело требует альфы… И не просто альфы, а именно Сокджина. Чонгук точно не помнит, как и когда смог дойти до кухни, но точно помнит, как смог сделать один большой глоток холодной воды, а дальше — разбитое стекло и пустота.***
Появление Чонгука в университете вызывает море реакций. Омеги окружают его со всех сторон, расспрашивая обо всём на свете. Друзья-альфы тоже не отстают, в недоумении задавая море вопросов. На этот раз его не было дольше, чем обычно. Он отсутствовал две недели. И всё это время он страдал из-за течки, мечтая о Сокджине. Эта течка была ужасно болезненной и сложной. Намного хуже, чем все предыдущие. Чонгук множество раз падал в обморок, на долгое время теряя сознание. Хосок постоянно просил его обратиться в больницу за помощью, но тот всячески отказывался, надеясь, что и так пройдет. В последний раз, когда ситуация вновь повторилась, Чон-старший не выдержал и сам набрал скорую, не слушая протесты брата. Врач сказал, что ситуация крайне ужасная. Нужно как можно скорее найти хоть какого-нибудь альфу на следующую течку, иначе, кроме таких сбоев, Чонгук будет постоянно падать в обмороки, с каждым разом течка начнет протекать куда больнее, а способность иметь детей будет под угрозой. «И то не факт, что обычный альфа полностью всему поможет. Ему нужен истинный. Вам нужно срочно что-то с этим делать», — печально твердил врач. На лице Чонгука, под глазами, красуются огромные тёмные мешки, у него бледный и уставший вид, а настроение его мрачнее тучи. Сейчас он похож на мертвеца. Омеги всё продолжают толпиться вокруг него, расспрашивая о том, где он всё это время пропадал и не завёл ли себе пару. Тот отмахивается от всего, пытаясь как можно скорее избавиться от настойчивых омег, шума. У него совсем нет настроения строить из себя самца и мачо. Чонгук и так пытается не разрыдаться перед всеми ними, чувствуя себя максимально потерянно. Как найти своего истинного? Как избавиться от этих болей во время течки? Как саму-то течку проводить нормально? За этим всем он даже не замечает, как натыкается на Сокджина. Между ними расстояние примерно в пару метров. Однако Чонгук слишком устал, чтобы хоть что-то сказать ему, пошутить или уколоть, поэтому просто проходит мимо, придерживаясь дистанции. Все вокруг начинают шептаться, удивляясь таким переменам. Раньше что бы ни произошло, а старший и младший всё равно не упустили бы шанса постебать друг друга. Сокджина это как-то кольнуло. Почему-то уже такими привычными стали их подколы, язвительные комментарии в сторону друг друга. День ото дня они это делали, не пропуская возможности, а сегодня… Словно что-то перевернулось. А ещё этот вид… Сердце так сильно начинает ныть, сжимаясь сильнее. Хочется подбежать к нему, крепко обнять… Но они не в том положении и статусе, чтобы он мог это сделать. Они не друзья, они не приятели, они даже не знакомые. Они — враги. Поэтому старшему остаётся только сказать… — Что, твой омежка не давал покоя всё это время? Хорошо провёл с ним течку, да? А после ещё решили недельку повеселиться? Сокджину противно от своих же слов. А если так и было на самом деле, если его слова действительно правда… Ему просто всё сложнее себя контролировать, сдерживать, чтобы не подбежать к Чону и не стать прямо сейчас качать на него свои права. И плевать, что тот альфа. Чонгук принадлежит только ему. И плевать, что думают об этом другие, что было до этого. Чонгук принадлежит только ему. И тут младший останавливается. Сокджин прекрасно слышит, что тяжёлые шаги прекратились, а все вокруг замерли, застывая ледяной статуей, не смея пошевелиться, вдохнуть больше кислорода. Он решает повернуться к Чонгуку лицом, чтобы вновь взглянуть на него, но видит лишь осунувшуюся спину, опущенную голову. Даже со спины заметен этот «серый вид». — Завидуй молча, Ким, — чеканит младший. Чонгук медленно оборачивается, смотря таким поникшим, убитым взглядом на Сокджина, что сердце замирает. Нет, он сейчас выглядит как жалкое подобие самого себя. Это не тот самоуверенный в себе Чонгук, которого все до этого видели. Где те озорные огоньки, что так плясали в его глубоких глазах? Сокджин стиснул зубы и кулаки, не в силах вынести этот потухший взгляд. Боже, как же трудно держаться на расстоянии, чтобы не обнять, чтобы не забрать от всего мира… Нужно хоть что-то сделать, иначе Ким просто сойдет с ума. Старший решает подойти ближе, сократить расстояние. Настолько сократить расстояние, чтобы между ними почти ничего не оставалось. Чтобы хоть немного попытаться успокоить себя и своего внутреннего зверя, что воет волком от печали. Сокджин слышал, что запах омеги, которая тебе нравится, или запах истинного могут успокоить альфу. Может, здесь так же получится? Он уже не отрицает и смирился с тем, что ему нравится альфа. Этих двух недель было достаточно, чтобы всё осознать. Может, запах Чонгука тоже успокоит его? Хотя за всё это время он так и ни разу не учуял его. — Завидовать кому? Тебе? Не смеши меня, Чон, — уже подходя к младшему, говорит он. Резко Чонгуку бьёт в нос сильный запах шоколада и цитрусов. Запах Сокджина. Настолько резко и сильно, что даже является некое головокружение. Сегодня он чистый, без различных оттенков одеколонов, и его можно хорошенько почувствовать. Этот запах заполняет собою каждую клеточку тела Чонгука, всё его существо. Разум мутнеет, вокруг всё начинает лишь сильнее плыть. Уже ничего не чувствуется, кроме шоколада и цитрусов. Такой близкий контакт заставляет Чонгука схватиться за плечо старшего и собственный живот, еле удерживаясь на дрожащих ногах. Внутри всё переворачивается и пробирает словно электрическим разрядом. Он дышит тяжело, его тело требует большего контакта с Сокджином. — Чонгук, что с тобой? — старший взволнованно смотрит на младшего, хватая его за руку, удерживая на ногах. Чонгук сжимает чужое плечо всё сильнее, смотрит на него какое-то время, наблюдая за тем, как ткань ветровки чуть ли не трещит по швам. А после, кинув короткое «Ничего», стремительно бежит на выход, игнорируя абсолютно всё. Спазмы вновь атакуют тело, но Чонгук и не замечает этого, мечтая как можно скорее добраться до выхода. Выбежав на свежий воздух и прижавшись спиною к стене учебного здания, парень быстренько набирает Хосока. Кратко всё ему объяснив, он получает в ответ: — Значит, это он. Так и знал, — какой-то облегченный выдох. — Оставайся там, я скоро буду. Хосок приезжает достаточно быстро, что безумно радует младшего. И пока они держат путь домой, а таблетки, выпитые Чонгуком в машине, начинают хоть немного помогать, Хосок спрашивает насчёт боли: когда именно это произошло, рядом с кем это произошло и тому подобное. Объяснив всю ситуацию в самых мелких деталях, Чонгук уставляется на брата в ожидании. Чон-старший немного размышляет, а после советует младшему присмотреться к Сокджину. Тот лишь фыркает, отворачиваясь к окну, задумываясь о своём.***
Проходит ещё примерно два месяца. Чонгук понемногу возвращается в прежний ритм жизни, снова строя из себя альфу. А ещё парень начинает активнее пользоваться подавителями и выливать на себя куда больше одеколонов, чем обычно. Врачи говорят, что такое пренебрежение собою тоже вредит здоровью Чона. В его случае не стоит использовать подобное теперь, тем более так было бы намного проще найти своего истинного. Но Чонгук просто не может отказаться от своего образа. Да и теперь любой контакт с Сокджином приносил ему адскую боль в животе, а тело требовало прикосновений. Ещё и его собственный запах усиливался, что для Чонгука было очень плохо. Он уже несколько раз подвергался тому, что его секрет мог попросту перестать существовать. И Чонгук правда не понимает, что вообще происходит. Хосок же много всего старается вычитать, расспрашивать насчёт младшего брата. Чуть что — и звонит врачам, а после рассказывает всё-всё… А когда младший поведал о Сокджине и дальнейших их перетирках — загадочно молчит, улыбаясь, оставляя за собою только: «Присмотрись к нему» и «Вы друзья?». И Чонгук думает, что хуже уже не будет, но нет. Его группа и группа Сокджина вновь оказываются связаны совместным проектом. И какое же его настигает разочарование, когда ему подсовывают старшего. Но, к удивлению Чонгука, никаких громких слов, претензий и ненависти далее не следует. Он тихо, без лишнего шума принимает то, что ему придётся работать со старшим. Что за работа? Чонгук учится на художника, а Сокджин — актёра. Смысл совместной работы был в том, что старшие должны были показать какую-нибудь сценку из фильма, разыгрывая какую-то эмоцию, а художники — перенести это на полотно, передавая весь спектр эмоций. Но всех поражает больше не то, что этим двоим придётся работать вместе, а то, что у них меняется отношение друг к другу. Парни начинают меньше задевать друг друга, зло смотреть… А узнав о совместной работе, они даже ничего против не говорят. Сокджин так же спокоен, как и Чон. Студенты не могут в это поверить. «Может, затишье перед бурей», — думает каждый, наблюдая за этими двумя. Когда последняя пара подходит к концу, альфа и омега начинают собираться, иногда кидая короткие взгляды друг на друга, но так ничего и не говоря. И даже уже покинув стены учебного здания, Сокджин и Чонгук ещё долго продолжают стоять молча, провожая взглядами других студентов. Никто из них не знает, что сказать, как начать диалог. Они никогда не общались обычно, как просто студент и студент. А теперь что? Ни у одного, ни у второго нет желания оскорблять. Наоборот. В душе столько всего хранится, но как это показать или рассказать — они не знают. — Мы можем начать завтра? Сразу после занятий, — первым решается спросить Сокджин, даже не взглянув на младшего. Всё внутри колотится, сердце так сильно бьётся, что его биения шум отдаёт в виски, горло и руки. — Думаю, что да, — спокойно отвечает Чонгук. — Тогда встретимся у меня дома. И дай мне свой номер телефона, чтобы я смог, если что, написать. Чонгук, ничего не отвечая, протягивает смартфон, наблюдая за тем, как Сокджин сохраняет его контакт. Эти изящные, длинные, кривые пальцы так завораживают, что младший невольно засматривается на них. И вновь какое-то странное чувство внутри. Боль понемногу начинает появляться, а желание начинает расти. Чёрт, ему хватило только взглянуть на руки Сокджина, как тут же это спровоцировало начало течки. Завершив свои манипуляции, старший протягивает телефон обратно Чонгуку. В этот момент их кончики пальцев соприкасаются, посылая электрический разряд по всему телу. Руки Сокджина — тёплые и большие. Руки Чонгука — холодные и нежные. Ким медленно, совсем осторожно скользит по тонким фалангам младшего, пытаясь добраться до запястья, как тот резко дёргает руку. Сокджин провоцирует течку Чонгука сильнее. Он должен поскорее уходить. — До встречи, — говорит Чонгук, как его останавливают, схватив за руку. — Может, тебя подвезти? — молвит тот, не желая отпускать Чона. — Я живу недалеко. Всё в порядке, — и Чонгук разворачивается, уходит. Сокджин ещё долгое время стоит на месте, наблюдая за удаляющейся спиной младшего, пока она окончательно не исчезает из поля зрения. Вокруг него проходит много других студентов. Какие-то омеги даже пытаются привлечь его внимание, но всё безрезультатно. Ему нет до них дела. Они — не его Вселенная. Как так случилось, что Чонгук в один миг стал целым миром для старшего? Сокджин и не знает, что ответить на этот вопрос. А на следующее утро Чонгук не является на занятия. Сокджин всё это время не находит себе места. Младший ему вообще ничего не пишет, никак не даёт о себе знать. Спасает только то, что они договорились сегодня встретиться, а потому у Кима есть повод ему написать, позвонить. Намджун и Юнги всё крутятся возле него, пытаясь что-то узнать, увидеть, что тот, в конце концов, печатает, но Сокджин старательно всё закрывает, прячет. Парни понимают только то, что старший узнаёт у Чонгука о его самочувствии, почему того сегодня нет и адрес проживания. Он говорит, что это для того, чтобы, если что, уже знать, куда ему стоит идти. Когда Чонгук пишет свой адрес, Сокджин, наплевав на всё, садится в своё авто и мчится к указанному месту.***
На машине ехать было ещё меньше, чем если бы он пошёл пешком, что очевидно. Ноги несут его сами к нужному подъезду, а после к квартире, ничего не разбирая. Когда нужная дверь является перед ним, Сокджин некоторое время мнётся, но всё же решается, выдыхая весь воздух из легких. Постучав, он усердно ждёт ответа. И что ему говорить, если Чонгук откроет дверь? Как ты? Я волновался? Это такой абсурд. После такого младший посмотрит на него презрительно, свысока, а потом захлопнет дверь прямо перед носом. Они ведь даже не друзья. Проходит уже пару минут, но никто так и не выглядывает. Это очень расстраивает Сокджина. Несмотря на то, что он не знает, что говорить Чонгуку, ему всё равно хотелось его увидеть. Их расстояние мучительно для Кима. Можно даже привести в пример пару, на которой их посадили вместе из-за совместного проекта. Они были так близко, но так далеко. Между ними какая-то пропасть. Будто… что-то мешает им быть ближе друг к другу. Но что же это? Сокджин до сих пор не понимает этого. Проходит минут семь, а никого всё ещё нет. Но как только он, расстроенный, хочет уже уйти, дверь квартиры открывается, являя собою его. На пороге стоит Чонгук, слегка выглядывая из-за приоткрытой двери. У него растрёпанные, волнистые волосы, а ещё слегка виден кусочек розового огромного худи. Младший такой милый. Сердце Сокджина начинает биться быстрее. — Сокджин-хён? Чонгук смотрит на него своими оленьими глазками столь удивленно, неверяще. Милый. На щёчках виден лёгкий румянец. Милый. Так похож на кролика. Милый. Он выглядит таким домашним и уютным, что хочется посадить его на колени, утыкаясь в какое-нибудь место на его шее, вдыхая природный запах. Милый. А ещё Чонгук никогда не называл его хёном. Это пробуждает внутри Сокджина больше чувств и эмоций. Старший не сразу замечает, что от Чона шпарит таким сильным запахом, что заполняет собою всё. Прям как у омег при… течке… Погодите. Что?! Не может быть. Чонгук же альфа и позиционировал себя так же, так что ещё за мысли? Но запах не может соврать. Неужели тот, кого все считали альфой, на самом деле омега? Такое возможно? Нет, серьёзно? Сокджин чувствует, что ритм его сердца учащается, заполняя своим шумом установившуюся тишину, а ему самому становится невыносимо жарко. Сокджин подходит ближе, Чонгук же чуть прикрывает дверь. — Ты что-то хотел? — тараторит младший. — У тебя всё в порядке? Тот слегка кивает. Ким подходит ещё ближе, а Чонгук моментально реагирует, резко дёргая дверь, но закрыть не удаётся. Он очень сильно удивлён. Несмотря на свои явные мышцы, пресс и постоянные тренировки в зале, он слабее Сокджина. Младший вновь старается, однако дверь держат намертво. Сокджин тянет на себя, открывая её, и заходит внутрь. Чонгук понимает, что происходит и что можно ожидать дальше, поэтому начинает пятиться назад. Как только дверь закрывается, старший переводит взгляд на младшего. Тот распахивает глаза ещё больше. Он испуган, и это не из-за Сокджина, а из-за себя. Омега понимает, что может не сдержаться и первым вцепиться в старшего. А ещё… его тайна раскрыта. Альфа подходит ближе, пока Чонгук не упирается в стену, понимая, что и тут путь закрыт. Мозги Кима готовы отказать в любую секунду, ведь у Чонгука великолепный запах. Сокджин подходит вплотную, а младшенький сжимается, немного съезжая по стене вниз. «Так сильно пахнут омеги при течке», — как бы напоминает мозг. Так, получается, Чонгук… и вправду омега? Что ж, нужно кое-что проверить. — Что с тобой? Ты частично пропадаешь. Сегодня тоже не явился. Гон? Ты же альфа, — Сокджин специально подчеркивает последнее слово. — Я-я… ну-у… — опускает тот взгляд, растерянно рассматривая пол. — Или у тебя течка? — и Чонгук сразу же реагирует, распахивая глаза и поднимая взор на Кима. — Гон приходит не так часто, а ещё ты пахнешь как омега. Течная омега. Сокджин аккуратно проводит кончиками пальцев дрожащей руки по щеке младшего, а после шее, словно чонгукова кожа по меньшей мере сделана из хрусталя. Чонгук начинает тяжело дышать, чувствуя, как запах Сокджина полностью заполняет собою лёгкие и разум. Омега хватает его за запястье, будто останавливая, однако с каждой секундой хватка слабеет, а после и вовсе становится как у тряпичной куклы. — Не волнуйся. Я не сделаю ничего плохого, — кое-как сдерживается Ким. — Я не трону тебя. Только признайся. Чонгук отпускает запястье, осознавая, что других вариантов, кроме как сказать правду, больше нет, да и альфа не поверит. Сокджин же непроизвольно кладёт ладони на тонкую талию младшего, сжимая её в своих сильных руках, тем самым провоцируя Чона издать тихий стон. Омега прикрывает глаза, опираясь на стену, пытаясь ухватиться за последние остатки разума, чтобы прямо сейчас не броситься на альфу. Сокджин подходит вплотную, сокращая расстояние до минимума. Наклонившись к молочной коже шеи, соприкасаясь с ней своими носом и губами, он вдыхает полной грудью столь прекрасный запах, поддразнивая зверя внутри, но при этом и успокаивая его. У Чонгука необычный запах и он так дурманит голову. Сокджину кажется, что он пьянеет без алкоголя куда сильнее, чем с ним. Чонгук, в последний раз взвесив все свои «за» и «против», уже окончательно решает, что отрицания ни к чему. Да, Ким просто не поверит. Ни на грамм. — Ты прав. Я омега, — обречённо выдыхает он, смотря мокрыми глазами на альфу перед собой. — Это только первый день. Прошу… уходи… — Не хочу. Внизу живота начинает сильнее ныть. Чонгук чувствует жар во всём теле, словно раскалённую лаву, и, конечно же, ужасную боль. Как и всегда при Сокджине. Его такое глупое тело тянется к альфе перед ним, ничего другого и не желая. От одного его прикосновения по телу омеги бегут мурашки и бросает в дрожь. Его так сильно тянет к Сокджину. Хочется утонуть во власти рук этого альфы, почувствовать, какие же на вкус эти пухлые, манящие губы. Но он не может, нет. Сокджин наверняка уже ненавидит его. От этого сердце вновь начинает ломить, всё его существо не может принять этот факт. Чонгук понимает, что его просто-напросто тянет к старшему. Он не уверен, он знает, что любит. — Уходи, прошу… В голове такой беспорядок, особенно оттого, что Сокджин так и не отстраняется от шеи, вдыхая самый прекрасный запах, который он когда-либо чуял. Ким безумно любит бананы, а клубника — самая настоящая страсть. Через силу слегка отстранившись и заглянув в глубину помутневших глаз, Сокджин немного наклоняется, придерживая пальцами подбородок младшего, чтобы тот смотрел прямо ему в глаза. — Можно тебя поцеловать? — выдыхает в самые губы. Чонгук прикрывает глаза, пытаясь здраво размышлять в данной ситуации. И, конечно, ничего не получается. — Можно. Зелёный свет. Сокджин медленно касается сладких розовых губ напротив, захватывая их в плен своих, пробуя на вкус. Они такие мягкие, сочные, вкусные… словно самая сладкая летняя клубника. Такая красная и крупная. Ох, губки младшенького совсем нереальные какие-то. Сокджин хочет касаться их вечно, не прекращая ни на миг. Постоянно пробовать, наслаждаясь их вкусом. Такие соблазнительные и безупречные. Чонгук приоткрывает ротик, позволяя альфе углубить поцелуй. Как только их языки сплетаются, младший стонет в поцелуй, получая то, о чём мечтал. Ким рычит, сжимая тонкую талию, что так идеально смотрится в его руках. Краем сознания Чонгук чувствует, как быстро намокают его боксеры и штаны из-за смазки. Он притягивает Сокджина ближе за шею, после впиваясь ногтями в его плечи, желая поскорее почувствовать его. Между их телами совсем нет расстояния. Они плотно прижаты друг к другу. Сокджин перемещает руки на ягодицы младшего, сминая их, как ему только вздумается. Чонгук протяжно стонет, вжимаясь сильнее в тело альфы и оттопыривая задницу, чтобы посильнее ощутить хватку на половинках. Омега чувствует, как его возбуждение усиливается, из-за чего смазки становится больше и она уже начинает течь по его ногам. Альфа вновь глубоко и пошло целует, проникая рукой под слой одежды, сжимая теперь оголённые ягодицы. Чонгук уже только от этих касаний сходит с ума. С каждым прикосновением губ и столкновением языков разум мутнеет всё больше и больше. Желание застилает собою всё, не оставляя и шанса на отступление. Сокджин так долго не выпускает из своего плена губы омеги, что Чонгуку приходится резко отстраниться из-за нехватки воздуха. Он дышит тяжело, наполняя лёгкие кислородом, его губки припухли из-за непрекращающихся поцелуев. Сокджин ставит руки по обе стороны от головы младшего, наклоняясь к шее. — Извини, но я уже не могу остановиться. Ты для меня словно доза для зависимого. Я хочу тебя, детка. Прямо сейчас. Сокджин легко поднимает младшего, закидывает его тело на плечо и плетётся в его комнату. На удивление, старший сразу же её находит. Аккуратно опустив Чонгука на мягкие простыни, он нависает сверху. Их губы вновь соединяются в страстном, горячем танце, который так сильно заводит. Чонгук сначала снимает ветровку, а после забирается руками под водолазку старшего, касаясь его пресса, медленно спускаясь к кромке джинсов. Сокджин издаёт звериный рык, поднимаясь, снимая верх, оголяя прекрасное тело. О Боги. Чонгук готов молиться на эти шикарные широкие плечи. И пока Чонгук завороженно рассматривает сильное тело, лицо Сокджина посещает ухмылка, а далее он немедля тянет наверх худи младшего. В нём Чонгук выглядел таким миниатюрным и совсем ребёнком. Конечно, младший имеет рельеф мышц и пресса, но поставь его рядом с Кимом, как всё это теряется на фоне альфы, и Чон моментально становится таким милым и маленьким. Сокджин припадает к шее младшего, мокро целуя, вылизывая, кусая, оставляя следы от зубов и зализывая немного проступающей крови. И альфа периодически всё возвращается в то самое место. Если бы сейчас разум был чист, то Сокджин наверняка вспомнил бы, что альфы делают так, подсознательно желая пометить этого или иного омегу. Далее Ким опускается ниже, оставляя на ключицах, на такой сладкой коже омеги ещё больше засосов, укусов. Штаны второго заметно намокают, начиная уже пачкать простыни. Чонгук скулит, изнывая в желании, тянется к пуговице и змейке на джинсах альфы, пытаясь расстегнуть, но постоянно промахивается, проходясь пальчиками по огромному бугорку. Сокджин рычит, стаскивая штаны омеги, а после свои джинсы и боксеры, откидывая их куда-то в сторону и открывая младшему вид на огромный, стоящий колом член. Очень огромный. А вдруг он не влезет? — Влезет, — довольно ухмыляется Сокджин, и Чонгук понимает, что сказал это вслух, моментально краснея. Сокджин проводит мокрую дорожку от шеи к груди, начиная играться с набухшими сосками, облизывая их, покусывая и слегка оттягивая. Чонгук закрывает рот рукой, пытаясь заглушить гортанные стоны, что очень не нравится старшему. — Я хочу слышать, как тебе хорошо. Не сдерживайся, — шепчет он на покрасневшее ушко, связывая руки ремнём. Сокджин проводит большим пальцем по красной головке небольшого члена, смахивая смазку, из-за чего Чонгука пробирает крупная дрожь и громкий стон. Он выгибается в удовольствии, подставляя своё тело под эти горячие ласки. Сокджин аккуратно переворачивает Чонгука на живот, помогая встать в колено-локтевую позу, и младший правда не понимает, откуда у того столько выдержки. Альфа сминает в своих руках сочные половинки, разводит в стороны, открывая взору вид на обильно сочащуюся смазкой дырочку. Ким замахивается и оставляет возбуждающие шлепки на ягодицах, удовлетворённо наблюдая, как с каждым шлепком смазки становится всё больше. Чонгук призывно оттопыривает попу, умоляя перейти к каким-нибудь действиям, чтобы унять зуд ниже. И Сокджин переходит. Он касается губами мокрого колечка мышц, вылизывая его, толкаясь языком внутрь, растягивая. На вкус смазка омеги оказывается сладкой. Сокджин такого точно не ожидал, поэтому сейчас же принимается ещё усерднее вылизывать колечко мышц. А Чонгук места себе найти не может. Его тело дрожит сильнее, смазки становится уже настолько много, что её ведрами можно выносить, а сам он мечется по кровати, удерживаясь как-то на месте лишь силой альфы. Оторвавшись от своего дела, Сокджин проводит языком мокрую дорожку вдоль позвоночника, оставляя небольшой укус на лопатке. Чонгук падает грудью на кровать, плавясь от таких желанных и долгожданных прикосновений, о которых он мечтал. Сокджин же пачкает пальцы в чонгуковой смазке, проникая первым пальцем в колечко мышц. На удивление, Чонгук не чувствует боли. А всё благодаря течке и своему состоянию из-за неё. Когда проникает второй палец, Чонгук чувствует лишь лёгкий дискомфорт, но благодаря Сокджину он и о нём сразу же забывает. Альфа возится достаточно долго, чтобы его мальчик не чувствовал боли. Это ведь его первый раз. Сокджин смог это понять по запаху омеги. Такая вот способность альф. Закончив с подготовкой, старший сжимает бедра омеги, потираясь членом между ягодицами, о пульсирующую дырочку. «Чёртов альфа. И как ты всё ещё продолжаешь держаться?» — мельком проскальзывает в голове омеги. Чонгук громко стонет, когда головка касается колечка мышц, и он пытается попкой насадиться на него. — Детка хочет почувствовать член хёна в себе? — лукаво улыбается Ким, смазывая свой член в смазке омеги, держась лишь на собственном упрямстве. — О-очень, — скулит тот. — Тогда попроси, сладкий, — шепчет на ушко, вызывая мурашки по телу Чона и новый скулёж. — А-ах! Мхм… Пожалуйста, хён, я очень-очень хочу твой член. Так хочу… Хочу чувствовать, как он проникает в меня, как он растягивает меня… Такой большой… м-м… Сокджин гортанно рычит, впиваясь пальцами в бёдра омеги до синяков, медленно проникая, выбивая весь воздух из его лёгких. Чонгук выгибается, протяжно выстанывая, чувствуя, как перед глазами уже звёздочки появляются. Это непередаваемое ощущение: то, как колечко мышц и стеночки ануса жадно поглощают альфий член, сантиметр за сантиметром, то, как он полностью заполняет Чонгука собою, то, какую власть имеет Сокджин. Немного подождав и дав привыкнуть омеге к заполненности, старший начинает медленно двигаться, постепенно наращивая темп. Чонгук стонет громче, чувствуя, как грудь Сокджина соприкасается с его спиной, а рукою же альфа плотно прижимает его к себе. Младший льнёт ещё ближе (хотя ближе уже и некуда), закидывая голову на плечо старшего, наслаждаясь этой близостью. Разум весь мутнеет. Капельки пота стекают по лицу, шее, всему телу. Смазка продолжает стекать по бёдрам Чонгука, пачкая простыни и даже в некоторых местах Сокджина. Впервые Чон чувствует себя настолько хорошо во время течки. Никакой боли, никаких мучений, никакого одиночества. Только наслаждение. Чонгук активно подмахивает бёдрами, в бреду слушая шлепки их тел друг о друга, стоны и возбуждающее рычание альфы. Он забывает обо всём на свете, сокращая весь мир до этой небольшой комнатки, где только они вдвоём. Немного в чувства Чонгука приводит подступающий оргазм. Мышцы плотнее сжимаются вокруг члена, в глазах начинает темнеть. — А-ах… а-а… хён… мхм… я с-сейчас… ах!.. к-кончу… Услышав это, Сокджин срывается на бешеный темп, буквально тараня младшего. Его разрядка тоже уже близка, поэтому он прижимает к себе тело омеги сильнее, не давая сместиться ни на сантиметр, оголяя клыки. И первым кончает Чонгук, чувствуя, как оргазм накрывает с головой. — Сокджин! — громко выстанывает он, изливаясь на шёлковые простыни. Чонгук так сильно сжимается, тем самым доводя Сокджина до разрядки. Альфа кончает следом, впиваясь клыками в одно из мест на шее омеги, дожидаясь сцепки, соединяя их вместе узлом. Младший распахивает глаза, только через пару секунд понимая, что произошло. — Что ты… — только и успевает сказать Чонгук, как проваливается во тьму. Сокджин дышит тяжело, его зрачки расширены. Он падает на кровать вместе с Чонгуком, довольно улыбаясь и прижимая того к себе так сильно, что наверняка останутся синяки. Ещё какое-то время им придётся провести со сцепкой. Сокджин продолжает заполнять семенем Чонгука, также и задерживая его внутри, слизывая алые капельки на молочной нежной коже шеи. Довольное урчание нарушает установившуюся тишину. Сокджин лёгким движением руки поглаживает живот младшего, понимая, что там уже зарождается новая жизнь. Чонгук будет носить его волчат. И это делает его самым счастливым альфой на свете.***
Так проходит неделя. Они целую неделю занимаются сумасшедшим сексом, прерываясь только на еду и короткий сон. Чонгук уже и сбился со счету, сколько раз Сокджин успел его повязать и сколько раз он отключался от переизбытка приятных ощущений. А ещё этот гад постоянно поглаживал его живот, вылизывая шею в том месте, где была метка, пока Чонгук был уже на грани сознания. И тихие слова, что будто через вату доходили до разума младшего. «Мой, мой, мой», — словно в бреду проговаривал Ким. Но в итоге течка заканчивается. Одним ранним утром Чонгук просыпается первым. Его задница ужасно болит, да и ходить ему не очень приятно. Он переводит взгляд на альфу, спящего рядом и до этого крепко обнимающего его. Сердце Чона начинает биться чаще, на глазах выступают слезы. Теперь, когда этот туман прошёл, в голове появилось столько мыслей. Хромая, он медленными шагами добирается до ванной комнаты. Тёплые капли согревают тело, смывая пот и сперму, которой было невероятно большое количество. Но Чону не становится легче внутренне. Он плачет тихо, в ладонь. Оседает на пол, осознавая то, что уже произошло, и предполагая, что можно ожидать дальше. Сокджин поставил на нём свою метку. Метку, чёрт возьми! Что, если это из-за похоти, затуманенной головы, и сейчас он откажется от него? Скажет, что Чонгук ему не нужен? Больше Чонгука никто не возьмёт. Меченых не берут. Ну ничего. У него будет малыш, и он всё равно не будет совсем один. В том, что Чон беременный, омега уверен на все сто процентов. Столько влить в него спермы и повязать — это надо уметь. Надев широкий свитер в чёрно-белую полосочку и чёрные штаны, что были на сушилке, Чонгук выходит и идёт на кухню. Достигнув своей цели, он замирает около стола. Такого он точно не мог ожидать. На столе стоят кофе с рисунком сердечка и тарелка с любимым печеньем Чона. Это мог сделать лишь один человек. Ведь Хосок ещё в первый день течки получил сообщение о том, что его братец не один и навещать его пока не надо. Чонгук чувствует, как кто-то сзади подходит и обнимает его, прижимая к себе, к сильному телу. Горячее дыхание опаляет шею и ушко, вызывая море мурашек. Нетрудно догадаться, кто это может быть. — Доброе утро, Кук-и. Резко в горле появляется ком, истерика внутри и слёзы на глазах. Неужели… это всё для того, чтобы Чонгук не воспринимал всё слишком серьёзно? Это такое извинение? Что же всё это может значить? Или Сокджин поступит куда хуже? Чонгуковы чувства может выдать лишь тихий голос, которым он говорит: — Когда ты успел всё это сделать? — Рано утром проснулся, — потираясь носом о шею младшего, отвечает тот. Чонгук разворачивается лицом к лицу альфы. Тот считывает эмоции, понимая всё без слов. Поэтому первым делом он протягивает рядом лежащую коробочку с тестом на беременность, ничего не говоря. Чонгук берет её и уныло плетётся в ванную. У него странные ощущения внутри насчёт этого. Сокджин хочет точно узнать? Беременный он или нет? Наверное, альфа будет в ужасе, узнав о беременности. Это так убивает Чонгука изнутри. Через некоторое время омега вновь выходит из ванной комнаты, продолжая рассматривать тест. Сокджин же стоит, опершись о стену и скрестив руки, ожидая. Как только Чонгук подходит, он сразу же берёт тест, внимательно его рассматривая. — Две полоски. Это означает то, что ты беременный, — то ли спрашивает, то ли подтверждает старший. Чонгук слегка кивает. Младший опускает голову и закрывает глаза, ожидая худшего. Почему, почему Сокджин всё ещё молчит? Почему он всё ещё ничего не сказал? Это так нервирует, натягивая нервы, словно струны. Ожидание так мучительно! Омега кожей чувствует, как альфа мельком поглядывает на него. Чего он ждёт? Пускай скажет всё как есть! Ким вновь бросает взгляд на заветную вещь в руках. Только перепроверив раз сто, не пропала ли полоска и не показалось ли ему, он может наконец успокоиться. На его лице медленно расплывается счастливая улыбка. — Ты носишь моих волчат! Я самый счастливый альфа на свете! — заключая младшего в объятия, радуется он. Сокджин улыбается и смеётся, кружа на месте омегу, пока тот ошарашен. Очень сильно ошарашен. Чонгук даже не сразу замечает, как старший приподнимает края его свитера, оголяя живот. Он оставляет легкие поцелуи, после прислоняясь ушком. — Как думаешь, сколько у нас будет волчат? Хочу как минимум пять! Чонгук растерянно хлопает глазками, открывая и закрывая рот, как рыба. Сокджин же, не теряя времени, берёт его на руки и тащит в комнату, как самое драгоценное создание в мире. Положив Чонгука на кровать, он обкладывает его подушками, бережно укутывает в одеяло, делая кокон, и ложится рядом, обнимая, согревая ещё и своим телом и теплом. Чонгук всё ещё ошарашен. — Ты… н-не расстроен? Сокджин в недоумении смотрит на него. — Почему я должен быть расстроенным? Я нашёл своего истинного, причем в лице человека, который мне и до этого нравился. А ещё этот человек носит моих деток! Чонгук кое-как поворачивается лицом к лицу старшего. Теперь он в недоумении смотрит на него. — Ты с самого начала мне понравился. Но я не хотел этого принимать, потому что считал тебя альфой. Пытался как-то бороться, из-за чего приходилось так в открытую тебя оскорблять… Но когда я увидел тебя тогда, спустя те две недели… моё сердце сжалось от боли из-за твоего усталого вида. И тогда я понял, что мне плевать, кем ты на самом деле являешься. Я хочу быть с тобою, несмотря ни на что! А когда я пришел к тебе неделю назад… Твой запах. Запах моего истинного. В тот момент я понял, что сделаю тебя своим навсегда. Что уже ничто не будет стоять у нас на пути, — искренне, на одном дыхании выпаливает Сокджин. — Но почему ты всё это время скрывал свою настоящую сущность? Слушая всё это, Чонгук просто не может поверить. По его щеке скатывается одна слеза, после вторая… Он утыкается в шею старшего, хлюпая носом. Глаза Сокджина искрятся пламенем любви. Альфа принял тот факт, что ему суждено любить себе подобного. Он был готов быть с ним, даже если бы Чонгук оказался альфой. А раскрыв тайну младшего… Его действительно волнует, почему тот скрывался. Всё это греет душу, заполняя мрак и пустоту в сердечке омеги. — Я тоже люблю тебя… Я так боялся, что не смогу завести ни с кем отношения, а с тобой и подавно. Из-за моего характера, стиля одежды и увлечений меня все считали альфой, а когда узнавали, что всё не так, то не верили или осуждали. Омеги так не одеваются, омеги так себя не ведут, омеги то, омеги сё. Я устал от этого и решил поддерживать образ альфы. А вообще… всё пошло на перекос ещё с самого детства… И Чонгук рассказывает абсолютно всё, что было, доверяясь. И про отца, и про физическое насилие, и про спортзал, и про проблемы с течкой. Сокджин всё внимательно слушает, с каждым разом прижимая омегу всё ближе к себе, успокаивающе гладя того по спине. Плечи Чонгука постоянно подрагивают из-за непрерывных слёз. Сердце гулко стучит где-то в горле, руки дрожат. Альфа чувствует, как всё внутри разрывается на части. Он готов упасть на колени и сделать всё что угодно, только бы не видеть эти слёзы и боль в глазах его мальчика. — Тише, малыш, тише… Теперь я с тобою, и никакой урод больше не посмеет к тебе хоть как-то прикоснуться. Я никогда и никому, включая и себя, не дам тебя в обиду. Ты под моей защитой. Сокджин оставляет лёгкий поцелуй на затылке младшего, поражаясь тому, что пришлось его мальчику пережить. Как он только смог всё это вытерпеть? Такое унижение для его золотца… Но теперь он рядом и обещает себе, что больше Чонгук никогда не заплачет. Только от счастья. А если удастся увидеться ещё и с его отцом-альфой, то он очень надеется, что Чонгук его не остановит, когда Сокджин станет избивать его. Этот мерзавец должен получить за всё. Он должен узнать, каково было его сыну. Хотя… даже этого не хватит, чтобы передать весь спектр эмоций, который Чонгук носил на протяжении долгих лет. — Я люблю тебя, — шепчет Сокджин. — Я тоже люблю тебя.***
Три года спустя. — Чимин! Не приставай к Донмину! Ну не хочет он в это играть! Нет, Гахён, это кушать нельзя! Ох, Джию, Юхён, нельзя это брать! Чонгук пытается вразумить своих маленьких деток, бегая туда-сюда. Эти сорванцы не могут угомониться вплоть до сна. Единственный спокойный ребёнок — это малышка Гахён, которая тихонько играется. Только бывает, что она тянет то, что не надо, в рот. Но это свойственно всем маленьким деткам, поэтому ему грех жаловаться. Благословив обеденный сон, парень укладывает всех в свои кроватки, целуя в макушку. Теперь он сможет немного отдохнуть. Все эти три года Чонгук воспитывает своих волчат. Но он не имеет никаких претензий. Он ещё очень давно хотел себе большую семью, с множеством детишек и хорошим альфой. И теперь всё это у него есть. Конечно, Сокджин почти постоянно задерживается допоздна. Но младший не дуется на него за это, не устраивает скандалы. Его альфа — владелец крупной компании, и омега понимает, что он очень занят. Сокджин не хочет, чтобы его семья в чём-то нуждалась, поэтому пашет как проклятый. И подарочки, сюрпризы он Чонгуку тоже постоянно делает. Альфа хочет каждый день радовать чем-то своего мальчика. Но из-за этой работы они теперь не очень часто могут заняться сексом. Чонгук даже не знает, что и придумать, чтобы они могли почаще оставаться наедине. Да и видеть, как твоя пара работает за всех — невыносимо. Омега уже думал над тем, чтобы как-нибудь наконец выйти из декрета и взяться за работу. Быть может, стоит устроиться в компанию альфы? Так они смогут и чаще видеться, и иногда запираться в кабинете Сокджина, отрываясь от всего мира. Эта идея очень нравится Чонгуку. Поздно ночью, уставший на работе, Сокджин приезжает домой. Когда он заходит внутрь, его встречает привычная тишина. Когда он возвращается с работы, частично младшенький уже видит десятый сон. Сняв обувь и пальто, альфа плетётся на звук работающего телевизора. Застав столь милую картину, он умиляется тому, как его муж мило сопит. Подойдя ближе, он берёт его на руки и укладывает на себя, перебирая прядки волос. Омега просыпается, потирая сонные, не менее уставшие глаза кулачком. — Привет, — сонно улыбается Чонгук. — Привет, солнце. Сокджин оставляет легкие поцелуи по всему лицу омеги, поглаживая поясницу любимого. Тот мило морщит носик, хихикая. Ещё один поцелуй альфа оставляет на своей метке, довольно урча. Чонгук кладёт голову на сильную грудь Сокджина, блаженно прикрывая глаза, слушая умиротворённый ритм его сердца. — На две недели мы отвезём наших деток к родителям. Они хотят их проведать. Тем более им там скучновато, а с нашими резвыми волчатами это ощущение вмиг исчезнет. Чонгук хихикает. — А после… я уже нашёл двух нянечек. Ты сможешь освободиться от такой большой нагрузки, — улыбается он. — А как же ты? — О чём ты? — недоумевая, спрашивает альфа. — Ты постоянно пропадаешь на работе. Мне так больно видеть, как ты каждый день приходишь уставшим… Да и мы с тобой толком не видимся, — поджимает губы Чонгук. — Я хочу выйти на работу. И не просто на работу, а на работу в твоей компании. С тобой. Вместе. Сокджин удивлённо смотрит на младшенького, что настроен очень решительно. — Хочешь работать со мной? — Да! Могу быть кем угодно. Главное, что мы будем чаще видеться. И, ну, знаешь… — пунцовеет омега. Сокджин начинает догадываться, что тот имел в виду, поэтому хитро улыбается. — Что «ну, знаешь»? — прищуривается тот, имея оскал Чеширского кота. — Хён! Ты же понял, о чем я… — уже тише добавляет он. — Ты прав, — наклоняется Сокджин, горячо шепча на ушко младшему. — Мне нравится твоя идея. Мой кабинет достаточно большой, и там уж точно найдётся место. И, пока Чонгук становится уже совсем похожим на рака, Сокджин меняет позу, усаживая на свои колени своё милое чудо, выцеловывая шею, оставляя багровые отметины. Тот откидывает голову назад, открывая больше доступа, удовлетворённо выдыхая. Сладкая истома растекается по всему телу, кончики пальчиков поджимаются. — Я уже чувствую, что завтра у меня начнётся гон. Не хочешь подарить мне ещё волчат? — Ким Сокджин, у нас пятеро детей! — Хочу ещё волчат. Хочу очень-очень большую семью. — Чем тебе я, ты и наши пять волчат не большая семья? И это я не считаю наших родителей. — Ну, солнце. — Да просто трахни уже меня. Я терпел три чёртовых недели, устал от работы и хочу трахаться. — Обязательно. И заделаю ещё волчат. — Ты неисправим. Чонгук ухмыляется, поворачивая голову немного в сторону, чтобы альфа смог оставить ещё больше сладких поцелуев и парочку укусов. Ему безумно нравятся их нежные прелюдии, а после сумасшедший секс, который сносит крышу насовсем. — За это ты меня и любишь. И, несмотря на сложности, ты бы тоже хотел ещё деток. — Возможно. Чонгук ухмыляется, и Сокджин понимает, что любит его безумно. Он благодарен судьбе за то, что в итоге принял свои чувства и в тот самый день узнал адрес Чонгука, после поехав к нему. Если бы всего этого не произошло, то он потерял бы своё самое настоящее счастье и навряд ли бы смог получить его от кого-то ещё. Он любит Чонгука, своего истинного. Всем сердцем. Чонгук любит своего альфу. Всем сердцем. Они счастливы вместе. Всем сердцем. «И я не отпущу тебя Я буду с тобой всегда От заката до рассвета Просто знай, я рядом И пусть всё идёт не так Но я обниму тебя И буду с тобой всегда Просто знай, я рядом Я буду с тобой всегда»