Те, кто приходят ночью

Когда Карин проснулась, на улице все еще было темно, но небо начинало сереть. Рядом с кроватью на кресле посапывал капитан десятого отряда. Девушка улыбнулась. Совершенно спокойное и расслабленное лицо парня выглядело непривычным: брови не нахмурены, губы не поджаты, вечно напряженные углы скул округлились. Он выглядел мило и умиротворенно. Она встала и направилась к выходу из комнаты. — Ты куда? — раздался сонный и немного растерянный голос. — В ванную, сейчас приду. Дверь за ней закрылась, оставляя парня наедине с собой. Он откинул голову назад и та уперлась в спинку серого кресла. Вновь прикрыл глаза и сглотнул. Он не мог поверить, что она снова рядом и в то, что он не выполнил очередное свое обещание — не нашел ее. Он решил больше не ворошить эту тему, так как Карин она была более чем неприятна, поэтому поставил табу на произнесение хотя бы слова о ее смерти. Тоширо тут же одернул себя от этих мыслей, как только в комнату вошла Куросаки. Легкая улыбка все также сияла на ее лице, поселяя в груди теплое чувство. Он одарил ее точно таким же выражением. Она стояла в двух метрах от него, но ее близость ощущалась куда сильнее чем раньше. Казалось, будто бетонная стена, стоявшая между ними, рухнула в тот же миг. Если быть точнее, то осыпались ее ничтожные остатки, развеиваясь пылью по полу. — Чего ты так смотришь? — спросила она. — Просто… — отвел настырный взгляд парень, — просто рад, что ты здесь. Она подошла к нему и села на ручку кресла: — Я тоже рада, — она окинула комнату странным взглядом, — может быть по бокальчику? Тоширо посмотрел на нее весьма скептическим взглядом: — Тебе утром надо быть в Сообществе Душ. — Да ладно тебе, все равно обучение начнется завтра. Куросаки подошла к пуфику, где ранее хранились чипсы и прочая вредная еда. Немного покопавшись, она достала бутылку с темно-коричневой жидкостью и немного потрясла ей в воздухе, на что Хицугая лишь закатил глаза. — Ну не хочешь, так не хочешь. Сама выпью. — А не многовато ли? — парень поднял бровь. — Многовато лишь твоих нравоучений, — подмигнула она и открыла сосуд. — Ты даже стакан не возьмешь? — Я не хочу спускаться, — сказала девушка, — да и какая разница, ты ведь все равно не пьешь. — А если все же захочу? — Тогда тебе придется либо идти на кухню, либо пить со мной с горла, — пожала плечами Куросаки и сделала первый глоток бурбона. Тоширо поморщился от этого действия и смотрел на абсолютно спокойное лицо девушки. — Ты опять? — спросила Карин. — В смысле? — тряхнул головой он. — Смотришь таким взглядом, — непонимающе сказала она. — Я просто смотрю. И взгляд совершенно обычный. — Как скажешь, — пожала плечами Куросаки. Капитан повернул голову к окну. До рассвета оставалось еще немного больше двух часов. На улице было тихо, как и в доме. Эта тишина совсем не давила на голову, скорее наоборот, успокаивала. Он обратил взгляд обратно на девушку, у которой уже порозовели щеки. — Может быть хватит? Не оклемаешься же потом. — Что ты как мамочка, дай отдохнуть, — с наигранной обидой сказала она. — Почему из нас двоих только я думаю о тебе? — Хицугая устало потер глаза. — Это ты у себя должен спрашивать. Куросаки поднялась с кровати и взяла в руки свою гитару. Заняв удобное положение, она начала перебирать пальцами по струнам, проверяя звучание инструмента. — М-да, придется подкрутить. Карин начала дергать каждую натянутую медную нитку и подкручивать колки, придавая правильную тональность нотам. Когда дело было сделано, она довольно улыбнулась и провела кончиками пальцев по струнам. Одинокие звуки выстраивались в аккорды, а затем и в мелодию. Легкая, слегка меланхолическая музыка расплескалась по комнате: Я увидела мир, Добилась всего Получила свой кусочек, Алмазы, бриллианты И Бель Эйр сейчас, Жаркие летние ночи, середина июля, Когда ты и я были вечно дикими. Сумасшедшие дни, городские огни, То как ты играл со мной, как с ребенком Будешь ли ты меня любить, Когда я больше не буду молодой и красивой? Будешь ли ты меня любить, Когда у меня не останется ничего кроме больной души? Я знаю, ты будешь. Знаю, ты будешь. Знаю, что ты будешь. Будешь ли ты любить меня, Когда моя красота исчезнет? Я увидела мир, зажгла его, Как теперь зажигается моя сцена. Направляю ангелов, сейчас наступил новый век. Жаркие летние ночи, рок-н-ролл, То как ты играл мне на своих концертах И то как я изучила твое красивое лицо и электрическую душу. Будешь ли ты меня любить, Когда я больше не буду молодой и красивой? Будешь ли ты меня любить, Когда у меня не останется ничего кроме больной души? Я знаю, ты будешь. Знаю, ты будешь. Знаю, что ты будешь. Будешь ли ты любить меня, Когда моя красота исчезнет? Во время последнего куплета она смотрела на сидящего в кресле капитана, который молча слушал пение и наблюдал за эмоциями девушки. Когда она сложила гитару в чехол и отложила ее под кровать, он молча поднялся со своего места и стремительно направился к Карин. Сев рядом, он одним движением сгреб хрупкое тело девушки к себе в объятья и положил голову на ее макушку. — Т-тоширо, — растерянно бросила она, — зачем? — Захотелось. На еще один вопрос девушка не решилась. Она сидела не двигаясь, почти не дышала. Карин боялась, что при малейшем шорохе он отстранится, а это последнее, чего ей хотелось. Ее голова лежала у него на груди. Был слышен слабый стук сердца, быстрый и регулярный. Куросаки неосознанно потерлась щекой о тело парня и тут же мысленно отругала себя за рискованное движение, но Тоширо лишь сильнее обнял ее. Девушка подняла глаза и увидела, что он тоже смотрит на нее. Опять эти глаза, они снова поглощают ее, словно губка воду; обвивают голубой паутиной, как паук свою добычу. Карин не могла отвернуться, или же просто не хотела. Зрительный контакт длился уже вечность, но ни один не решался оборвать связь. Хицугая отпустил Карин, но продолжал заглядывать в душу через глаза. Его рука мягко легла на подбородок девушки, слегка приподнимая его. Через долю секунды губы Куросаки накрылись другими. Волна мурашек прокатилась по спине. Его бледные губы были холодными и мягкими, а пальцы, которые все еще нежно держали ее подбородок, легко провели по мягкой коже шеи, вызывая еще больший трепет в груди Карин. Поцелуй был властным, но осторожным. Хицугая будто спрашивал разрешения на продолжение прикосновений. Рин закрыла глаза, отвечая на поцелуй. Привкус крепкого алкоголя пробрался горячей волной по всему телу парня. Он плавно поглаживал кончиками пальцев плечи, шею и скулы Карин. Тоширо провел воображаемую дорожку от ключицы к ладони девушки и сплел их пальцы. Вторая рука дотронулась спины, от чего Рин выгнулась. Ее ладонь, ранее лежавшая на груди капитана, несмело двигалась к его голове. Достигнув своей цели, небольшая рука зарылась в белоснежные волосы, играя с небольшими прядями. После этого нехитрого маневра парень бросил целовать губы и переместился на шею, оставляя влажную дорожку к плечу. Куросаки шумно вдохнула и подалась ближе всем телом. Карин освободила свою ладонь из хватки Тоширо и потянулась к хаори. — Наконец-то осмелела? — слова, сказанные без издевки, скорее с удовольствием после долгого ожидания. Девушка оставила этот вопрос висящим в воздухе без ответа и продолжила начатое. Белая ткань с цифрой десять медленно слезла с широких плеч и упала на кровать позади парня. Карин распахнула форму, обнажив торс Хицугаи. Она едва ощутимо провела пальцами вдоль живота, ощущая напряженные мышцы пресса. Тоширо наблюдал за ее действиями с интересом и огнем в обычно холодных глазах. Девушка села на колени капитана, при этом смотря в глаза. Ухмыльнувшись, она зарылась рукой в седую копну, а губы коснулись шеи чуть ниже уха. Горячее дыхание обожгло кожу, ритм его сердцебиения уже давно сбился и оно стучало в хаотичном порядке. Карин поцеловала мочку уха капитана, от чего сдавленный выдох вырвался из зацелованных уст, к которым тут же вернула свое внимание девушка. Тоширо совмещал грубость с трепетностью, властность с нежностью, позволяя Карин перенять инициативу на себя, но как только девушка увлекалась, он тут же становился напористей. Его рука накрыла ребра Куросаки и аккуратно сжала их. Он поддел ее форму пальцем, но тут же убрал его. — Не играй со мной, — прошептала Карин в сантиметре от его губ. — Я не буду делать этого, пока ты пьяна. Не хочу, чтобы потом ты все списала на выпитый бурбон, или еще хуже — забыла. — Посмотрим, решишься ли ты об этом заговорить со мной позже, — с вызовом и ухмылкой ответила девушка. — Посмотрим, решишься ли ты ответить.