Зеркало

I wanna support you and encourage you and help you find who you need to be.

Когда он впервые возник в отражении, внезапно и без объявления войны, Ирка чуть инфаркт не схватила. Второй реакцией было схватить что потяжелее и швырнуть в зеркало, чтобы в ее доме — ее комнате! — всякие водные змеи не заставали ее врасплох. Третьей реакцией было смущение вперемешку с радостью. Конечно, мысль о том, что Айту хочется продолжать с ней общение любыми способами, сжимала ее сердце горячим теплом; а от мысли, что он шёл наперекор своей матери, так и вовсе хотелось пританцовывать. Всё-таки мало нужно для счастья вредной злопамятной ведьме. Но на первом месте у неё всегда стояло сопротивление, и она ничего не могла с этим сделать. — Ты уверен, что стоит провоцировать гнев матушки? А то у неё часто… — она притормозила, подбирая что-то поприличнее из своего лексикона, — ум за разум заходит. Айт в отражении звучно хмыкнул. Очевидно, ему никак не позволено было даже думать в таком ключе, но с ее словами он соглашался. — Да будет ум и разум Владычицы вечно ясными, как ее же взгляд, — благовоспитанно отозвался он и обронил, — а взгляд этот не настолько вездесущ, чтобы проникнуть во владения Воды. Вот как выходило, что у Айта, как у всякого подростка с вездесущими родителями, на двери висела табличка «Не входите». Ирка хихикнула от мысли о Великом Водном, сосредоточенно клацающем когтями по клавиатуре и хвостом отгоняющем надоедливую Табити Змееногую. — Ну и… — Ирка снова замялась, на этот раз от неуверенности. Она совершенно не представляла, как общаться с Айтом вне опасных ситуаций, без необходимости решать мировые проблемы или хотя бы о чём-то ругаться. До этого дня возможностей у них просто разговаривать можно было по пальцам одной руки пересчитать — и ещё бы место осталось. — Ты просто так решил позвонить? Или есть какая-то проблема? — Не такой уж я беспомощный, чтобы со всеми проблемами обращаться к своей девушке, — снисходительно заметил змей. Ирке захотелось его треснуть, чисто от ощущения собственной тупости. Айт секунду помедлил и выдал: — Я просто понял, что соскучился. Хотел услышать твой голос. Ирка тогда ощутила, будто ее ударили поддых крепостным тараном. Это было возмутительно нечестно с его стороны — вот так прямо говорить ей такие вещи! В конце концов, и она ведь не железная. Ну что он хочет, чтоб она ещё тут заплакала? Ирка закусила щеку изнутри, чувствуя себя загнанной в угол. Ей ужасно хотелось ответить ему взаимностью, и в самом деле заплакать, и оказаться по ту сторону стекла — вот прямо сейчас, немедленно; а ещё ей хотелось, чтобы он отвернулся и заткнул уши и не видел, как ей все это тяжело даётся. — Я… не знаю, что сказать. — Наконец выдавила она. — Что ты рада меня видеть? — Айт предпринял ещё одну попытку, в которой слышалась уже немного отчаянная надежда. Ирка поняла, что нужно срочно сдирать все слои гордости и неуверенности, пока она его не потеряла. — К-к-конечно я рада! И я ценю, что ты это делаешь, несмотря на запрет, — Ирка подумала и добавила, — только ты в следующий раз предупреждай как-то, не знаю, заранее, чтобы я хоть порядок навела. Айт рассмеялся, и в его голосе отчётливо звучало облегчение. — У тебя очень уютная комната. Обереги всякие, этот череп у кровати… не хватает только шкур поверженных врагов. — Их я храню в погребе, — отмахнулась Ирка… и вдруг нахмурилась от посетившей ее мысли. — Послушай-ка, Айтварас Жалтис, ты ведь не заглядываешь в зеркало моей ванной? — Что за подозрения, многоуважаемая ведьма-хозяйка, и в мыслях не было! — Всем своим видом Айт выражал оскорбленное благородство, лишь глаза шкодливо сверкали. — К тому же, эта ванная также принадлежит вашей дражайшей бабушке. Я позволю себе появиться в том зеркале, только если вы лично изволите меня туда позвать. — Не дождёшься, — буркнула Ирка, ощущая приливший к щекам румянец. Вот умел же этот змей ее из себя выводить, когда даже не старался! — И вообще, выйди, мне переодеться надо. — Слушаюсь, — легкомысленно отозвался он и вдруг посмотрел куда-то в сторону, будто реагируя на зов. — К тому же, мне самому пора идти. Ты позволишь мне появиться здесь снова ближе к ночи? — Да, — только и успела сказать Ирка до того, как зеркало показало ей собственное растерянное отражение. *** — Слушай, а мы это… может, кино посмотрим? У меня до одного детектива все никак руки не доходят, а ВедьмаТанька очень рекомендовала! Так они и оказались в, пожалуй, самой странной попытке совместного просмотра. Ирка торопливо соорудила из случайных вещей подставку для ноута на кровати и села рядом с зеркалом, чтобы боковым зрением видеть в глубоком провале отражения заинтересованное лицо змея. Она уселась поудобнее на своём кресле и запустила пальцы в загривок кота, пытаясь успокоить нервы. Почему-то было очень важно, чтобы Айту все понравилось. К середине фильма Ирка совсем уже расслабилась, погрузившись в сюжет. Спасибо ВедьмеТаньке, с рекомендацией она не промахнулась; они с Айтом то и дело перекидывались комментариями, строя догадки о концовке истории. Это казалось чем-то нереалистичным — смеяться вместе с ним над шутками в человеческом фильме, подаваться вперед, увлёкшись погоней на экране — и видеть краем глаза, как парень в зеркале делает то же самое. На финальных титрах Ирка сладко зевнула, глядя в окно на слабо освещённую ночную балку. Она встала с кресла, потянулась — как шея затекла от постоянных переглядок с зеркалом! — и плюхнулась на край кровати прямо перед ним. — Ну как? — Мне очень нравится, — отозвался Айт и окинул ее таким выразительным взглядом, будто вовсе не о фильме говорил. — Забавно было наблюдать все эти семейные разборки со стороны. Будто на Совет пришёл. Ирка понимающе хихикнула и снова зевнула с закрытым ртом — аж уши ходуном заходили. — Тебе уже явно пора спать, — вежливо заметил он, лишь в глубине его голоса прозвенело беспокойство. — Завтра вставать рано? — Ага, пробный экзамен с утра. — Ты готова? — Я всегда и ко всему готова, — воодушевлённо кивнула Ирка, решив опустить, что в случае затруднений отведёт глаза учителю и спишет. Не стоит об этом змею рассказывать, ещё решит, будто она тупица ленивая. А она вовсе не тупица, просто с ее загруженным графиком учеба никогда не стояла даже на третьем месте по срочности. — Горжусь тобой, — улыбнулся Айт, и у неё как всегда ёкнуло сердце от его улыбки. — Ну что ж, доброй ночи…. — Подожди! — выкрикнула Ирка, пока он не исчез. Неловко замолчала, мучительно покраснела, пока он ждал. Отвела взгляд, внимательно рассматривая брошенные в углу носки, и пробормотала: — Может, придёшь во сне? Если бы ей хватило духу поднять глаза, она увидела бы совершенно незнакомую ей нежность на его лице. Если бы он мог сию секунду оказаться рядом с ней, он бы ни за что ее не выпустил из объятий. — Ты же не выспишься, — мягко ответил Айт. И, видя зарождающийся протест, добавил, — завтра обязательно. *** — Да блядь, они издеваются… каким хером я на матане столько баллов наберу, а? Ладно, с английским и биологией вывезу, а химия — это уже пиздец полный… — Кхм, — вежливо прозвучало со стороны зеркала, и Хортица замерла на кресле за компьютером, гадая, с какого момента он уже там стоит. В ее образ приличной девушки, который она как могла старалась поддерживать при Айте, немного не вписывалась суровая реальность детства в балке. В конце концов, она была днепровской ведьмой-хозяйкой и регулярно общалась с богатырями, какая тут есть возможность не материться? Ирка отъехала от стола прямо на крутящемся кресле, чтобы увидеть улыбающегося Великого Водного. Ну хоть осуждающе не смотрел и царственный нос не морщил. — Привет, как жизнь? — Все как обычно. У тебя какие-то проблемы? — Выпуск в этом году, надо поступать куда-то. Я решила в медицинский, ну, что-то вроде фармацевтики, — Айт понимающе кивнул, — только учеба в моем городе либо стоит как крыло самолета, либо нужен максимальный балл по всем экзаменам. А я ж не Танька, у меня ни денег столько нет, ни мозгов. Да и времени на нормальную подготовку тоже. Всё-таки она хорошо его знала: малознакомый человек не увидел бы перемену в его лице, зато Ирка четко прочитала во взгляде реальное сомнение в ее умственных способностях. — Ты правда считаешь себя недостаточно умной для человеческой учебы? — Как человек, я понимаю, что это сложно, — огрызнулась Ирка. Вот уж точно ей не нужно осуждение, когда она сама с этим справляется. Даже осуждение ее неуверенности. — Знаешь, для меня совершенно очевидно, что ты можешь научиться чему угодно, — спокойно заметил Айт. — Я встречал достаточно глупых людей, ты с ними даже рядом не стоишь. Ирка выдохнула сквозь зубы. Как он не раздражал ее сейчас, он был прав, и от понимания этого почему-то становилось легче. Она потупила взгляд, как часто делала, когда хотела продолжить спор из чистого упрямства. Айт собрался с духом и сделал шаг на шаткую почву. — Если тебе нужны деньги на учебу, то я заплачу за любой университет. — Нет! — ожидаемо вскинулась она. Айт подумал и сделал ещё один шаг. — Почему нет? Мне это ничего не стоит. Я хочу тебе помочь. — Мне… я благодарна за это, правда. Я просто ненавижу быть кому-то должна. — Неужели ты думаешь, что я потребую с тебя возврат? — он хохотнул, сама мысль казалась ему совершенно дикой. — Это не долг. Это вложение в твоё будущее. Малая капля от того, что я хотел бы тебе подарить. Ирка моргнула. Помолчала. Покраснела. Разозлилась — ну как тут ему возразишь, все по-своему вывернул! Не привыкла она к бескорыстной заботе или помощи, привыкла тащить всё и всех сама, разгребать проблемы сама и спасать всех — сама. А тут вот он, змей. И сильнее, и мудрее, и богаче, и давно уже от неё не отворачивается, а наоборот — навстречу идёт. И она, ведьма, продолжает ему на этой дороге выставлять препятствия. Ну а кто говорил, что с ней легко будет? — Если мне нужна будет помощь, то я скажу тебе, — наконец выдавила она и добавила, — обязательно скажу. А мне интересно, как ты в Бауманке учился. Почему ты именно ее выбрал? Тебе же были доступны все вузы мира. — На тот момент образование там было весьма конкурентоспособным, — Айт задумался, вспоминая. — Там были науки, которые меня интересовали. Ещё меня забавляют жители Восточной Европы: вы имеете странную предрасположенность влипать в истории. Теперь хоть понятно, чем Ирка ему так нравилась — покруче неё в истории не влипал ещё никто. Воспоминание вдруг появилось на краю сознания, никак не давая себя поймать… — Подожди! — радостно воскликнула Хортица. — Ты мне говорил, что вас позвали следователи на дознание в соседнюю квартиру. Вас, не тебя одного. Неужели ты снимал жильё с людьми? Мысль о брезгливом царевиче, наверняка не представляющем, как вести какой-либо быт и совершенно не прощающим человеческие пороки, при этом делящим квартиру со студентами, казалась противоречивой в своей сути. Насколько Ирка знала человеческих парней, в местах их скопления начинался хаос, вонь или алкогольное опьянение, чаще вместе, и любой из этих пунктов мог вывести Айтвараса из себя. Хотя, если он это пережил, можно и материться перед ним начать, не жалея нежные драконьи ушки… — Мне хотелось полностью вжиться в роль студента. К тому же, одному мне было достаточно одиноко. Мои соседи не сильно отличались по характеру от огненных змеев. — Не умели держать язык за зубами? — Исходили из импульсивных решений, — дипломатично заключил Айт. Помедлил и добавил: — Если сдавали экзамен, то это был повод выпить. Если не готовились и не сдавали, то поддерживали себя алкоголем. Пожалуй, это единственное, что я не смог в них принять. — А ты прям категорически против этого? — максимально непринужденно поинтересовалась Ирка. Не то чтобы она собиралась каждый день заливаться, но и не держать же пожизненный пост из-за парня с высокими моральными принципами! Высокоморальный змей просканировал ее своим внимательным взглядом, будто пробираясь до задней коробки черепа. Когда Ирке уже захотелось убежать от этого взгляда куда-нибудь в другую комнату, Айт расслабленно откинулся в кресле. — Зависит от ситуации. Я против этого в своей армии, они должны быть всегда готовы ко всему, а не пить бензин втихаря от командиров. Я умею наслаждаться вкусом человеческих вин, они на меня просто не действуют как на вас. И конечно же я не буду тебе рассказывать, что можно или нельзя пить. Ты ведь не маленькая змеечка, сама за себя отвечаешь. Ну хоть на том спасибо, а то хватает ей воспитателей и ревнителей всяческих правил — некуда складывать. Одного Мыколы за десятерых хватает! А есть ещё бабка и старые ведьмы… — … но это не значит, что я не буду волноваться, если ты вдруг напьёшься, — Айт оборвал ее размышления о суровых реалиях жизни днепровской ведьмы, — потому что меня не будет рядом, чтобы оградить тебя от неприятностей. — Сам сказал, что я не маленькая, — буркнула Ирка чисто из вредности. Почему-то с ним хотелось быть ужасно маленькой и защищённой, и даже не хотелось, а все равно получалось — она не знала, как за это благодарить. — По сравнению со мной и правда маленькая, — его губы растянула змеиная улыбочка, — крошечная, даже кусать не надо. Так, целиком проглочу, как конфетку. — Подавишься, — фыркнула она, сдерживая смех. — Я готов рискнуть, — фыркнул он в ответ. *** Наверное, сильнее всего Ирка в себе ненавидела умение плакать. Конечно, у неё была умная лучшая подруга («слёзы помогают выпускать негативные эмоции, просто позволь себе иногда раскисать, неужели ты хочешь дойти до нервного срыва?»), и простодушный лучший друг, готовый просто молча и понимающе посидеть рядом, и Хортица только им позволяла себя такую видеть. Никто больше не мог знать ее разбитую, зареванную, совершенно безоружную и ранимую, потому что кому чужому дай только видимость слабины — загрызут. С каждым годом плакать хотелось всё реже, и она по привычке выдыхала сквозь зубы и переходила на рык. Буквально ничто не могло довести ее до того состояния, в котором она сейчас находилась. — Ир? — звенящий тревогой голос прозвучал над ее головой, Ирка подавила всхлип и икнула. — Почему ты плачешь? — Я не плачу, — соврала она, попутно шмыгая носом. Вставать с пола не хотелось совершенно. — Ты так не плачешь, что у меня сердце болит. Что-то плохое случилось? — Совершенно ничего. Просто с мамой поговорила. Айт помолчал. Ирка поджала дрожащие губы — ужасно хотелось опять разреветься. — Всякий раз после разговоров с ней ты в слезах, — тихо сказал он. — Ну что уж поделать, если я маму не устраиваю. У неё самой снова заныло под сердцем от воспоминаний об этой короткой беседе, в считанные минуты превратившейся в кошмар. Она всего лишь хотела поделиться с мамой планами на поступление — в конце концов, это была действительно важная тема, а Ирка при родной матери все ещё теряла дар речи; кто ж знал, что она снова чем-то маме не угодит? — Можно провести всю жизнь в погоне за родительскими ожиданиями, растерять все силы в дороге и никогда не догнать. — Вроде ты физмат закончил, а не философский, — хмыкнула Ирка, вытирая нос рукавом. — Ты разве не соответствуешь требованиям Табити? — Моя матушка мне в первую очередь Владычица, да будет ее крыло над нами вечно, — судя по отсутствию эмоций в голосе, Айта вопрос задел. — Я выполняю возложенный на меня долг. Мы все в целом не ждём от неё любви и понимания. — Вот бы и мне так научиться — совсем ничего не ждать. Почему я до сих пор верю, что у меня может быть нормальная семья? — Потому что ты человек, а людям свойственно верить в лучшее, — из его уст это был, пожалуй, самый лестный комментарий в сторону рода человеческого. Ирке даже захотелось в глаза ему посмотреть, но в таком виде она представляла зрелище не для слабонервных. — Так что она тебе сказала? — Ей не понравилось, что я собираюсь стать «аптекаршей в задрипанном ларьке у дома», цитата. У мамы были на меня дипломатические планы, как минимум объездить с ней все богатые страны и перезнакомить ее с богатыми незамужними послами. Не объяснишь же ей, что я не могу от Днепра на всю жизнь уехать по миру кататься. — Даже я, будучи совершенно в другом мире, понимаю важность медицинских профессий в любом времени и измерении. У твоей матери удивительно… узкое мышление. — Просто оно сфокусировано только на ней, — пожала плечами Ирка. Совершенно не хотелось рассказывать, что мать готова была продать ее чертям за богатую и беззаботную жизнь, что в ней увидела большее чудовище, чем в своём рогатом муже. Возможно, когда-нибудь Ирка и решится об этом заговорить, но сейчас она и так едва-едва успокоилась. Да и страшно это, о подобном рассказывать, когда даже себе признаться боишься — нет и никогда не было у неё любящих родителей, по воле непреодолимых обстоятельств никак не способных до неё добраться. Где-то в нигде носился отец — древняя сущность без представления о привязанности; совершенно понятно где находилась мать — обыкновенная инфантильная женщина без толики сострадания и отвественности. И вот здесь, привалившись к стенке шкафа в ветхом доме, была Ирка. Правда, она была здесь не одна. — Ты знаешь, — судя по звукам по ту сторону зеркала, Айт тоже сел на пол, — я всегда ужасно стремился за родительским признанием. Когда отца встретил, от волнения все слова растерял! Мне было так важно, чтобы он хорошо обо мне подумал, чтобы одобрил меня как Великого, хотя бы просто признал мое присутствие. У нас с тобой, может, и не лучшие родители на Мировом Древе, но их отношение здорово закаляет. Или хотя бы злит. — О, о моей злости ходят легенды. Очень удобно на посту хозяйки иметь репутацию бешеной су… ведьмы. Айт тихо рассмеялся. Ирка ощутила, насколько полегчало у неё на сердце. — Вспомнил твой портрет из галереи убийц драконов. Есть у тебя с ним всё-таки что-то общее во взгляде. — Ну ты и мастер комплиментов, конечно. — Мне очень тебя здесь не хватает. Она поднялась со своего места, чтобы иметь возможность заглянуть в зеркало: Айт сидел на полу, прислонившись к ножке резного стола. Непривычно растрёпанный, совершенно домашний даже в царских одеждах, он вызывал желание прямо сейчас лететь на заставу и ломиться через границу. Ирка до боли хотела его поцеловать. — Когда этот дурацкий запрет на въезд закончится, хочу нормальное путешествие по Ирию. Без остановки в Мертвом лесу и сражений с огненными змеями, просто полетать всюду, снова побывать на Источниках, в гостях у Дины, в Пещерах. — Ты столько ещё не видела, — Айт усмехнулся, — хотя мало кто в моем мире может похвастаться тем, что за считанные дни оббежал половину Ирия и прогулялся по Мировому Древу. Ещё и на своих ногах и с грузом в виде потерявшего суть дракона. — Я делала это ради тебя, — ответила она на услышанную насмешку, непонятно кому обращённую. Айт посерьезнел. — Я знаю. — И я бы сделала это снова. Не все же ему одному ее с толку сбивать и вгонять в краску, на самом деле. Ирка тоже могла себе для разнообразия позволить быть честной, не вечно же играть в ребёнка, пугаться и прятаться? Не после того, что они уже вместе прошли. — Никогда бы не подумал, что буду благодарен за путешествие по вашим сточным водам, — от его кривой усмешки на щеке появилась ямочка. Ирка не знала, разозлиться ей или смеяться. — Могу тебе заново это устроить, раз так понравилось. — Если это позволит мне тебя снова встретить? Я согласен. — Ты просто… ну… невыносимый! — Ирка картинно всплеснула руками, закатила глаза и упала на кровать, лишь бы на него не смотреть. Ага, смутила она его, конечно! У кого из них опять щеки горят-то? — Но ведь ты меня за это и любишь, — и от этого голоса, от улыбки в нем, от довольной уверенности ей становилось до одурения хорошо и правильно, будто так и должно быть всю ее жизнь. Ирка поднялась на кровати, посмотрела прямо ему в глаза. — А ты? — А я люблю тебя просто так. *** Сон словно оборвался в глубину, как морское дно, и матрац тихо скрипнул рядом с ней. Ирка пошарила рукой по постели, ничего там не обнаружив. Глаза категорически не открывались. — Одеяло такое тонкое. Тебе не холодно? — Да у нас как раз отопление включили и окна новые, так что хоть голой спи. — Лучше не надо, — вздохнул Айт, будто сам себе противоречил, — а то я тут точно на хвосте повешусь. — Какой изощренный способ убийства драконов, — задумчиво протянула Хортица, ощутив касание его пальцев к своему лицу. Он погладил границу волос, охватил ее ладонями и поцеловал. Ирка размышляла уже о реальности этих сонных встреч: чувствует ли он прикосновения к ней в реальности? Как далеко может зайти один из ее снов? К сожалению, ощущения были вполовину не такими яркими, как наяву. Но это вовсе не значило, что Ирка готова была отказать себе в кратком удовольствии. — Знаешь, что у нас с тобой общего? — спросил Айт, обнимая ее покрепче, пока она удобнее притиралась рядом. Ирка фыркнула ему в шею. — Тяжёлый характер и необъяснимая тяга к насилию? — Мы не умеем сдаваться и довольствоваться малым. — Конечно, поэтому ты у меня такой здоровенный, крылатый и бронированный, — с улыбкой прошептала ведьма, обнимая его фантомное тело. Где-то в другом мире Великий Водный улыбнулся в ответ от мысли, что она считает его своим.