Не место для бабочек III: Клинок доблести

Несмотря на отношение к Дейрану, как минимум, очень нехорошее, Ланн чувствует себя абсолютно разбитым из-за его затянувшегося дозора. Его собственные два часа из шести, отведенных на отдых, обратились в четыре — и все они в компании спящей Ри. Она вымоталась, снова — и он снова ничего не смог сделать, чтобы уберечь ее. Зато Дейран подобно сказочному рыцарю, от настоящих отличающемуся буквально всем, вечно оказывается рядом, чтобы прикрыть, вылечить или пожертвовать собственным привалом ради ее спокойного сна. Разве это не его, Ланна, право и обязанность? Он покрутил в руках свой трофей — обходя дальние кельи в поисках затаившихся врагов, Ланн нашел в одной из тумбочек запылившуюся нефритовую фигурку рогатого ящера могучей, крепкой комплекции. Таких тварей не было ни в одной из немногих книг, попадавших в руки монгрелам, о них не рассказывали даже старики и не описывала в своих сказках мама в детстве. По всему выходило, что ящера придумал неведомый резчик по камню, щепетильно воссоздав образ из своего больного сознания. Статуэтка все это время казалась прохладной и слишком тяжелой для своих размеров, но выбросить бесполезную игрушку к другому хламу, разбросанному по часовне, не поднималась рука. Возможно, Ланн чувствовал себя примерно таким же ящером — огромным, неповоротливым, рогатым и будто выточенным из камня. Слишком странным и чуждым для солнечного мира поверхности. В отличие от чешуи, покрывавшей половину его тела, нефритовый ящер живо, ярко сверкал на солнце. Ланн подумал, что хотел бы сверкать также и поднял к лицу руку — но исцарапанная чешуя казалась матовой и грубой. Должно быть, скоро линька… давно пора. То-то затылок так отвратительно чешется с самого пробуждения. — Мы в среднем городе, — резюмировала Ри, оглядываясь по сторонам. — Как и обещал параликтор. — Иногда и к нему приходят хорошие идеи, — согласился Дейран и поморщился. — Пахнет здесь еще хуже. Средний город встретил их подозрительно тихим туманным утром. Осажденный Дрезен будто вымер изнутри — но Ланн чувствовал, что затишье предвещает бурю. В первом же переулке он понял, что совершенно прав: будто из-под земли выскочили, алея в утренних лучах, вполне бодрые бабау. Кажется, демоны все же научились нападать из засады; их это, конечно, не спасет. Лук лег в руку легко и привычно, Сиила успела только обратиться к наследнице и занести меч для удара, когда все уже было кончено. В каждой из двух черепушек, обтянутых блестящей красноватой кожей, торчало по две стрелы. Ланн удивленно обернулся к суккубе — Арушалай уже вертела головой по сторонам, взведя лук для следующего выстрела. Следующий удар пришелся с небес — две стрелы одновременно взрезали воздух, не найдя цели. Несколько врок закружились над головами, слишком быстро и беспорядочно, чтобы хоть кто-то успел нанести точный удар. Сиила размахивала мечом, надеясь достать хотя бы одну из целей, но каждый раз зачарованный клинок проходил мимо; Арушалай спускала одну стрелу за другой, но тоже ни разу не попала в одно из жутких оперенных крыльев. Крепкий коготь опустился сверху и больно сжал плечо; Ланн спустил взведенную уже стрелу без особой точности, но умудрился все же отогнать от себя тварь. — Кто это? — Кто это здесь? — Неужели, гости? — Гости! Вроки наперебой трещали, выдавая отрывистые фразы на человеческом наречии, хохотали и осыпали жертв градом точных ударов, почти не неся урона. Лишь несколько капель демонической крови упали на занесенную сором и подгнившей листвой мостовую. Ланн взвел лук, натянул тетиву и выстрелил, потом снова и снова — на звук, раз взгляд не может выследить врага. Дейран, выходя из себя от беспомощности, беспорядочно расстреливал небеса длинными лучами чистого света. Иламин молниеносно взобрался по стене полуразрушенного здания и сильно оттолкнулся ногами, чудом цепляясь за лапу одной из тварей. Короткий нож утонул в демонической плоти; врока взвыла, но победа голарионца оказалась совсем незначительной. В следующий момент рядом забормотала заклинание Камелия — Иламина отбросила в сторону другая врока, и только чистая удача, насланная шаманским заговором, уберегла его от падения на металлические прутья почерневшего от времени забора. Ланн выстрелил снова — на этот раз зрение и слух заменило обоняние. Резкая вонь демонической крови послужила великолепным маяком, и раненная врока взвыла снова. Одна из ее союзниц камнем бросилась вниз с высоты; ловкость или чудо позволили Ланну в последний момент пригнуться и перекатиться в сторону? Крепкие когти встретились с истертой мостовой, чтобы их хозяйка в следующий момент поймала стрелу уродливой башкой. Суккуба-перебежчица снова натянула тетиву, и воющая от боли тварь наконец-то замолкла, забилась на земле в предсмертной судороге. Сиилу, как самую громкую и опасную на вид, вроки попытались утащить вверх. Для закованной в латы женщины потребовались силы аж двух демонических тварей, и их взлет сильно замедлился; беспорядочно сияющие лучи, отпускаемые Дейраном, с шипением пробили крыло одной из них. Сиила с грохотом рухнула на мостовую, коротко вскрикнула; в погнутом наплече остался торчать опаленный демонический коготь. — Еще немного! Продержитесь еще немного! — сквозь шум боя донесся голос командора. Она сосредоточено шептала какое-то заклинание; Дейран едва успел выставить сакральный заслон, чтобы отбить направленную на командора безумную, отчаянную атаку опаленной вроки. В щите, закрывшем Ри от атак, было столько силы, что у Ланна заслезился «живой» глаз; он торопливо отвел взгляд, не реагируя больше на болезненные писки раненой вроки. В конце концов, ее товарки все еще вились наверху. Ланну казалось, что их никак не больше пяти, но теперь, когда уже две твари лежали на земле, небо снова потемнело от мельтешащих крыльев и острых когтей. Засада грозила стать для командорского отряда последней в жизни; но у Ри есть план. Она попросила продержаться. И Ланн снова взводит лук, спускает стрелу и отскакивает, избегая удара; спину по скользящей задевает крепкий клюв. Монгрел шипит от боли и оборачивается, но ранившая его голова уже откатывается от дрожащего тела, бессильно скребущего когтями по мостовой. Сиила тяжело дышит, но улыбается; она подмигивает Ланну и бросается к следующему врагу, наступающему на покрытую каменной коркой Камелию. Иламин звенит склянками, торопливо связывает несколько из них бечевой; это разве не опасно? Алхимику, конечно, виднее, но все же… думать некогда, из ближайшего дома высыпают, будто ждали своего часа, несколько абрикандилу, за спиной Сиилы с хлопком появляется калавакус и скалится так уверенно, что Ланн испуганно зовет паладина по имени: — Сиила! Сзади! Паладин оборачивается и наносит удар, но рассекает только раскалившийся от демонической крови воздух. Врока, хохоча, срывает шлем с ее головы, отбрасывает его в сторону, словно надоевшую игрушку. Сиила резко выбрасывает меч вверх, но успевает лишь слабо уколоть пернатую тварь, уже ринувшуюся к небесам. — Ко мне! Подойдите ко мне! — кричит Ри. На ее пальцах дрожит необычное бледно-голубое плетение. Ланн бросается навстречу, попутно — раньше, чем получается об этом подумать — буквально выхватывая из-под размаха медлительного абрикандиру Арушалай. Мир вокруг вспыхивает грязной зеленью; один из абрикандилу пищит, подобно огромной крысе, где-то за спиной, и волны негативной энергии проходят сквозь тело Ланна, вытягивают жизненные силы. Он упрямо рвется к командору, ближе к сияющему светом щиту Дейрана, и уже на подходе спотыкается. Арушалай неловко разворачивается, едва не выкалывая своему спасителю глаз крошечным коготком шершавого кожистого крыла. — Лим! — Зовет Ри. Голубая вспышка поглощает мир вокруг на доли секунды, чтобы в следующий момент разлететься звуком разбитого стекла и взорваться огненным смерчем. Ланн вскрикивает от ужаса, рядом вопит Сиила, но в ее голосе, кажется, больше ярости. Пламя заворачивается смерчем, облизывает вопящих демонов… странно, разве огонь может причинить им боль?.. Но почему-то — Ланн понимает это с опозданием — совершенно игнорирует командора и ее союзников. Монгрел поднимается на ноги, пытаясь разглядеть собственную чувствительную руку в огненном вихре. По коже едва заметной голубоватой пленкой разошлись защитные чары огромной силы — кажется, огонь проходит в волосе от его тела и брони, не причиняя им никакого вреда. Огненное безумие расходится волнами, скрывает очертания домов, крепостных стен и недалекой лестницы к цитадели Дрезена. Оно плещется, смывая, кажется, все, до чего способно дотянуться; демоны вопят, и где-то совсем рядом свистит тетива; Арушалай, пришедшая в себя раньше всех, уже отстреливает дезориентированных тварей, выпуская одну стрелу за другой с нечеловеческими спокойствием и точностью. Пламя утихает так же внезапно, как и появилось — остается только искрящая лужа под ногами очень довольного собой Лима. Он снова выхватывает короткие мечи — как раз вовремя, чтобы отвести удар пылающего, панически вопящего абрикандилу. Неповоротливое тело обожжено так, что угадать его принадлежность можно только по очертаниям фигуры и писклявому крысиному голоску; демон так занят объявшим его пламенем, что абсолютно не мешает алхимику распороть почерневшее брюхо. Ланн включается в бой следом за ним — среди врок затесались несколько гаргулий, и им огонь, разумеется, не причинил никакого вреда. Бронебойных стрел осталось не так уж много, но Ланн не собирается их экономить — один за одним зачарованные, остро отточенные наконечники пронзают прочную шкуру. Одна из гаргулий, хрипло вопя, заваливается на землю; Камелия оказывается рядом, появившись будто из воздуха, и уверенным движением вгоняет рапиру в глазницу твари, прошивая насквозь отравленный страхом мозг и прекращая предсмертную агонию. Ход боя переломлен в пользу голарионцев; с остервенением они добивают оставшихся врагов, кромсают закопченую плоть, разрывают навешанные на демонов человеческие тряпки. Калавакус хлопает порталом в последний раз и больше не появляется — можно ждать следующей атаки. Демоны редко возвращаются в одиночку, потерпев поражение. Последние две гаргульи уносятся по воздуху прямо в цитадель, к нависшему над широким двором балкончику, на котором застыла тонкая женская фигурка. Ланну кажется, что он даже знает ее имя. Оставалось надеяться, что Минаго не догадается о личности лазутчиков, прорвавшихся почти к самому ее порогу. Иначе она точно бросит им навстречу все силы, какие остались в ее распоряжении. — Скорее, нужно открыть ворота, — командует Ри, и группа срывается с места, оставляя демонические трупы тлеть среди крови и копоти. Уже на ходу Дейран бормочет лечащие заклинания, разбрасывая к союзникам золотистые лучи. Ри обходится несложным, но затратным проведением энергии, коротко окутывая их сиянием. Башня, скрывающая нужный рычаг, уже совсем близко; Иламин ныряет в темноту, позволяя остальным продолжить движение к дальней части города. Где-то за спиной трещат старым деревом ломаемые открывающим механизмом ворота. Кажется, кто-то сегодня бросит курить и уверует в чудеса — алхимик быстро догоняет группу, и выступающие в город войска Голфри попросту не успевают его заметить. Так даже лучше. Мало ли, что еще взбредет в голову охваченной завистью королеве?