Не место для бабочек III: Клинок доблести

Пожилая женщина, полуэльфийка, судя по виду, безжизненно обвисает в оковах. Ее голова опущена, грязные седые космы падают на лицо. Лохмотья не скрывают страшные увечья несчастной. Тело ее покрыто старыми шрамами и свежими ранами, из левой ноги вырван кусок мяса, на руках видны многочисленные следы клыков. Запястье правой будто надгрызено, кисть за ним кажется высохшей. Сложно поверить, что в этом искалеченном теле еще теплится жизнь, однако женщина тяжело поднимает голову. В командора упирается ясный взгляд синих глаз под седыми ресницами. — Я думала, что брежу, когда услышала звуки боя. После стольких лет… неужели мы возвращаем себе Дрезен? Ри отметила, что, несмотря на полумертвый вид, женщина говорит достаточно бегло. Скрежещущий, негромкий голос, будто шершавый от каменной крошки, едва пробивается сквозь безостановочный гомон замученных душ, так и гудящий в воздухе. Командор еще приходит в себя, когда Сиила вдруг бросается к пленнице: — Я помогу тебе! — выкрикивает паладинша, точным ударом золотистого меча разрубая цепь, удерживающую полуэльфийку над полом. Ри бросается к пленнице одновременно с Дейраном — израненное тело может не пережить резкого падения, — но полуэльфийка, испуганно выдохнув, закашливается и поднимает относительно здоровую руку, сигнализируя, что будет в порядке. Взгляд командора скользит по соседям незнакомки — свежие тела двух эльфов, мужчины и женщины, прикованы к узким кольям, идущим из пола; ноздри запоздало забивает сладковатый аромат разложения. Дейран, стараясь не глядеть на мертвецов, тянет к пленнице цитадели руки, предлагая лечение, но светлая магия, едва коснувшись посеревшей кожи, отчего-то дает сбой и рассыпается бесполезными искрами. Освобожденная женщина тяжело опирается на стену, с усилием поднимаясь на ноги: — Благодарю тебя. После стольких лет, наконец-то… — ее взгляд скользит по лицу Сиилы, но почему-то снова возвращается к Мерисиэль. — Почему демоны сделали с тобой такое? — глухо спрашивает паладинша, снова привлекая к себе внимание спасенной. Полуэльфийка прикрывает глаза и произносит задумчиво, размеренно, будто погрузившись в себя: — Демоны… если думать отвлеченно, они — любопытные существа. Они возникли от контакта смертных душ и ткани Бездны. И всегда несут это с собой — отпечаток человечности. Искаженный, но различимый. От порождений плана первородного хаоса и зла ты ждешь полностью нечеловеческого мышления и поступков, а в реальности они часто оказываются обыденными и понятными… Ее голос шелестит старой бумагой, но не звучит надтреснуто или слабо. Приоткрывшиеся яркие глаза снова смотрят на Мерисиэль, все еще не проронившую ни слова. — И одно из проявлений этой глубинной человечности — любовь многих демонов к трофеям. Я — такой трофей. Живое напоминание о дне, когда они как волна захлестнули сильнейший бастион крестоносцев и превратили его в свой вертеп. Ри чудится в голосе незнакомки грустная насмешка — то ли над крестоносцами, то ли над своей незавидной судьбой. Она выглядит не просто полуживой — но умершей и печально воскресшей, чтобы наблюдать за своим телом изнутри как за чем-то совершенно чуждым. Освобожденная пленница опирается на относительно здоровую ногу, привалившись к стене, и едва заметно подгибает раненую, но будто не от боли, а потому, что так положено. Лицо ее, исчерченное многими морщинами, выглядит не уставшим или измученным, но предельно серьезным. И только в синеве ясных глаз плещется лукавая, жестокая насмешка. — Кто ты такая? — наконец произносит Ри. — Сколько ты провела здесь? — Мое имя вряд ли что-то тебе скажет, — полуэльфийка вздыхает, прикрывая глаза. Когда она снова смотрит на Мерисиэль, из синего взгляда уже исчезли странные искры, но проявилась ожидаемая усталость и смирение давно приговоренного к смерти. — Прошло столько лет… Меня зовут Яниэль. Сиила громко вдыхает, прикрывая рукой удивленно открывшийся рот, сбивчиво бормочет молитву. Яниэль продолжает так, будто вовсе не заметила ее реакции. — Я была рыцарем Цитадели Дрезен в те года, когда город еще оставался гордым оплотом крестоносцев, — иссохшие губы расчерчивает саркастичная ухмылка. — В день, когда Дрезен пал, я прикрывала исход беженцев. Мне не посчастливилось живой попасть в плен к отродьям Бездны, наводнившим город. С тех пор… я и заточена здесь. В стенах, которые были моим домом, а стали тюрьмой и камерой пыток. Она тяжело роняет голову на грудь, чуть сползая по стене. Ри подходит ближе, вместе с Дейраном поддерживает пленницу, чтобы отвести ее в сторону, подальше от тел товарищей по несчастью. В соседнем помещении, помимо трупов троих культистов, есть и кое-какая мебель; разместив Яниэль на стуле, Ри только оборачивается к Сииле, собираясь попросить для спасенной воды, но паладинша уже подносит к ее губам свою флягу. Полуэльфийка тянет слабые руки к фляге, но не может сомкнуть истерзанных пальцев, и Ри приходится напоить ее самой. Навязчивый шепот срывается на скрежет и ненадолго затихает, будто вместе с узницей демонов напившись свежей воды и вместе с тем утолив иссушающую жажду мщения. Хотя бы на время. — Яниэль… — бормочет Дейран. — Это имя до сих пор вспоминают по всему Мендеву. Друзья, перед нами — живая легенда! Хотя, точнее сказать — полуживая. — Посмотрела бы я на тебя, просиди ты в этой темнице семьдесят лет, — бросает Сиила, не сводя с Яниэль восторженно-влажного взгляда. Кажется, суровая паладинша готова вот-вот расплакаться, но в следующий момент ее губы снова уверенно сжаты. Как и всегда, ей удалось превратить свои чувства в праведный гнев. Удивительная способность, позволяющая всегда оставаться в своем уме — чем проще и чище твои помыслы, тем сложнее тебя сбить с пути. Неожиданный вывод вызывает улыбку. Самой-то командору подобное пока даже не снится. Ри ничего не добавила, да и нечего было добавить. Она не была уверена, что сохранила бы хотя бы часть рассудка после стольких лет пыток и издевательств. Насмешкой ли, упорством, но Яниэль все еще была жива и разумна. Хотя бы за это стоило уважать ее, а странный огонек, мелькнувший в синих глазах, всего лишь мелочь по сравнению с тем, что твердят витающие в воздухе настырные голоса, снова вдруг ощерившиеся отрывистыми, малопонятными фразами сразу на всех голарионских языках. — Клинок доблести, — шепчет Арушалай. — Она может знать, где нам его искать. Ее голос звучит так же, как и все это время — взволнованно и почти ласково, и Ри даже кажется, что суккуба вовсе не страдает от нападок сбрендивших голосов. В груди пробуждается ярость — как же так, всем плохо, а она в полном порядке! Но Ри усилием воли затыкает невовремя проснувшийся внутренний голос и натянуто улыбается сестре-во-снах. Все-таки она задала правильный и своевременный вопрос. — Клинок доблести, — повторяет Ри, чуть тряхнув полуэльфийку за плечо. — Мы должны найти его, чтобы освободить цитадель. — Я… чувствую его, — она приоткрывает глаза. В синеве плещутся боль и усталость. — Даже сейчас, когда он ослаблен и спит. Он близко, в этой самой Цитадели. Из моей темницы есть туда дорога, так что продолжай путь по подземелью и доберешься до него. — Спасибо, — бормочет Ри. Губы полуэльфийки чуть дрожат в подобии улыбки, но всего мгновение. — Оставайся здесь, дождись помощи. Мы заберем тебя, как только освободим город. — Хорошо, — согласно шелестит Яниэль. Кажется, она вот-вот потеряет сознание. — Мы поговорим с тобой — позже… Сиила нервно теребит меч, поглядывая на своего кумира, и Ри отдаленно припоминает, что Сияние когда-то принадлежал именно этой женщине. Именно она сделала этот меч легендой — не будет ли правильно отдать его ей?.. Пока Ланн с Дейраном удобнее устраивают бессознательную героиню крестовых походов на куче мешков, сваленных в углу, Ри оборачивается к паладинше и отрицательно качает головой. — Ей сейчас не будет от него толку. Мы вернем его позже, когда закончится осада, — и Сиила согласно кивает, расправляя плечи. Кажется, перспектива остаться без оружия в стане врага пугала ее едва ли меньше, чем неправомерность обладания легендарным оружием при живой-то истинной хозяйке. Сияние на Яниэль не отреагировал ровным счетом никак — сверкающее лезвие, покрытое цепью уродливых царапин, осталось ровно таким же, каким они нашли его в лабиринте подземелий под Речным городом. Значит, чары не зовут его к хозяйке — и отряд может продолжить свой путь, не рискуя оставить свою защитницу безоружной. В следующем же коридоре мысли о совести и морали окончательно покидают их головы — в дополнение к навязчивому шепоту затхлый воздух подземелий разрезает визг нескольких бабау, с копьями наперевес бросающихся навстречу. Интересно, они специально ждали конца разговора, чтобы атаковать, или по какой-то причине не слышали ни грохота, ни последовавшей за ним доверительной беседы «захватчиков» с пленницей? Ри на мгновение оборачивается к темному проходу, ведущему в темницу, но быстро выбрасывает подозрения из головы. Что может сделать им Яниэль, даже если разум ее все-таки подвел? Ничего, не в таком состоянии. А вот бабау весьма опасны; командор вскидывает руки, призывая на помощь благословение Сновидицы, и смело направляет вперед луч чистого света, дотягиваясь до самого дальнего конца коридора, откуда уже слышен щелчок арбалета.