свободолюбивая..

Как всегда пытаешься не следить за ней, но беспокойство и забота всё-таки берут верх. Ищешь каждую мелочь на десятках каналов в телеграме, пытаешься понять, где она сейчас, как скоро вернётся в Киев. «Приручить или покладистость. Я могу быть сердечной красотой! Но я очень свободолюбивая, со мной не так просто…» Стоило увидеть лишь последнюю вырезку из интервью, и сердечный ритм дал сбой. «Не так просто.». Прокручиваешь эту фразу в своей голове, затем вновь думаешь о приручении. Разве не она однажды открылась и спела эти строки тебе? «Ты единственный, кто в силах меня приручить.» Стоит допустить лишь мысль о том, что твоя девочка подразумевает точку в ваших отношениях, и ты уже выходишь из себя, взрываясь каждой клеточкой своего тела. Знаешь, что с момента произношения этих слов прошло уже несколько дней, но осознание того, что после них она до сих пор не попыталась выйти с тобой на связь и все обсудить, тебя пугает. Ты понимаешь, что вам нужен разговор, вам нужно хоть какое-то объяснение всего, что происходит между вами. Но ты прекрасно знаешь, что ей трудно решиться на разговор даже, когда ты рядом… А здесь вас разделяют километры, это почти нереально. С затаившимся дыханием читаешь короткое сообщение: «Тина вернулась в Киев». И ты будто успокоился, поняв, что с ней все в порядке и она уже вернулась домой. Главное, что тебя смущает во всем этом — то, что вернулась она не к «вам» домой, а видимо к себе. Ведь ты сидишь на вашей общей кухне, пьёшь пихтовый чай, читая каждое обновление об интервью этой неуправляемой блондинки. А ее рядом нет. Не раздумывая собираешься и срываешься в Зазимье. Точно знаешь, что она там, но не можешь заставить себя ей написать. Дорога будто бы издевалась над тобой, нещадно забирая минуты, которые ты проводишь за рулем. Путь занимает у тебя излишне много времени. И ты уже успел бросить проклятия в каждый попавшийся автомобиль, который мешает проезду. Выжимаешь педаль газа на максимум, когда дорога вдруг становится более свободной. Гонишь так быстро, как только можешь, будто бы случилось что-то непоправимое и у тебя нет другого выхода — только лететь на всей скорости к своей малышке. И вот знакомый поворот, ты не тормозя влетаешь в него и сразу мчишь к ее дому. Резкое торможение и ты уже стоишь рядом с воротами. Выходишь из машины, громко хлопаешь дверью, ведь ты сильно переживаешь и не можешь успокоить себя, а долгая дорога лишь разожгла еще больший огонь. Охрана будто не была удивлена твоему приходу, они лишь сказали, что Тина внутри и спокойно пропустили тебя внутрь. Теперь единственное, что препятствовало твоему нахождению рядом с ней — входная дверь. Но подойдя к ней в тебе будто поселились тысячи сомнений, страх окутал каждый миллиметр твоего тела. Вдруг она не будет готова к разговору? Вдруг она уже решила все за двоих? К такому исходу морально никогда невозможно подготовиться, поэтому тянуть время уже нет смысла. Дергаешь ручку двери и понимаешь, что она открыта. Моментально делаешь вывод: «Либо она ждала тебя, либо она совсем отвыкла от нахождения дома и заботы о своей безопасности.» Конечно, первый вариант прельщает тебя больше, но реальность может быть более коварной. Заходишь и не видишь ничего… Ничего, кроме — темноты, которая поглотила весь первый этаж. Только легкий отголосок света доносится откуда-то сверху. Ты сразу понимаешь, что она сейчас у себя в спальне. Не снимая куртки поднимаешься на верх, с каждой ступенью становится все светлее и светлее. И вот — финиш. Дверь немного приоткрыта. Тебе осталось лишь переступить порог. Секунды раздумий и ты толкаешь дверь, стараясь сделать это аккуратно, но выходит совсем наоборот. Дверь шумно ударяется о стену и оглушает вас обоих. Видишь ее испуганные глаза. Слова сразу куда-то пропадают. Ты молча проходишь внутрь, направляешься к кровати, а она так и ничего не успела сказать. Подходишь к краю кровати, но Тина так и не попыталась подняться. Понимаешь, что разговор выйдет очень трудным для вас обоих, но сейчас главное просто сдержать все свои порывы и спокойно вывести ее на разговор. — Привет, — единственное, что ты можешь сейчас из себя выдавить, садишься рядом с ней, вплотную прижимая ваши плечи друг к другу. — Привет, — слышишь ответный шепот. — Не хочешь поговорить? , — все еще пытаешься сдержать свой гнев и некую обиду внутри. — Я вроде бы не молчу, — и ты уже слышишь издевку в ее голосе. Тут же разворачиваешь ее за плечи к себе, пытаешься поймать взгляд, но она упорно отворачивает свою голову подальше от тебя. Не выдерживаешь… Берешь ее подбородок в свою правую ладонь и направляешь к своему лицу. Она по-прежнему пытается устроить протест, опускает свои веки и пытается не смотреть на тебя. — Тина, ты ведешь себя как ребенок! Ты же сама понимаешь, что нам нужно все обсудить, но почему-то ты всеми силами пытаешься избежать нашего разговора, — будто заставляешь ее распахнуть глаза и посмотреть прямо на тебя. — Я не знаю, что мы можем сказать друг другу сейчас. Думаю, это было очевидно, что я не намерена ни с кем разговаривать, раз я приехала к себе домой, — одернула свой подбородок и резко встала с кровати. — Для меня было очевидным лишь то, что ты снова решила все сама, не ставя меня в известность. Весь этот тур, все твои поездки… Даже к Вене ты полетела без меня. Я не думал, что обида может быть настолько сильной, что ты готова сейчас разрушить то, что мы выстраивали годами. — Дан, мы четко выразили свои позиции при нашей последней встрече, думаю, все мои и твои дальнейшие действия были их подтверждением. — Тебе не кажется, что основоположником всего этого цирка стала ты? Не произошло ничего глобального, чтобы ты могла на миллионную аудиторию сказать, что у тебя «уже нет» отношений! Согласен, я тогда вспылил и наговорил тебе лишнего! Но это не давало тебе никакой свободы для твоих внезапных поездок во все страны мать его мира! , — кажется, кнопочка стоп в твоей голове дала сбой и ты уже не разбираясь пытался просто выговорить все, что накопилось, — ты ведь могла бы и не говорить на каждом радио, на каждом интервью, что эти отношения закончились! Если, конечно, для тебя все это было чем-то серьезным, а не просто очередными развлечениями, ты ведь у нас «свободолюбивая» и тут и речи не может идти о «приручении»., — чувствуешь, как в легких закончился кислород от твоей речи, пытаешься перевести дыхание и видишь, как она опирается на противоположную от кровати стену и руками прикрывает свое лицо. — Дан, раз ты так сильно веришь в нас, — она отошла от стены и направилась в твою сторону, ты уже стоял около окна, грея свою спину в холодном свете луны, доносящейся из-за приоткрытых штор, — зачем ты написал, что «У нас с Тиной нет отношений»? Думаю, ты сам поставил точку. Это был твой выбор! , — она уже не сдерживала слез, а ты видел, как тяжело ей давалось каждое слово. Хочешь возразить, но понимаешь, что допустил глобальную ошибку, приняв ее же позицию и сказав об отсутствии отношений, которые все-таки хочешь спасти. Ощущаешь груз вины на своих плечах, ведь если бы не твоя точка, то ваше многоточие могло бы перерасти во что-то новое. Теперь злишься уже не на нее, а на себя, хоть и понимаешь, кто положил начало… Но! Никто не давал тебе права ставить точку. Видишь, что она уже не ждет твоего ответа, а будто уже ответила за тебя. Лишь соленые реки заполняют и румянят ее щеки, а тело будто бы готово упасть от малейшего прикосновения. Ты тянешь руки вперед и не видишь сопротивления. Чувствуешь, что это твой шанс, притягиваешь ее сильнее к себе и прижимаешь как можно крепче к своей груди. Она тут же растворяется в твоих объятиях и твоя грудь омывается ее слезами. К тебе моментально приходит осознание того, что она ищет опору… Опору в тебе, а не в ком-то или чем-то другом. Чувствуешь, как она напряжена, ведь вы оба сейчас не знаете, что будет дальше: она уже всем сказала, что сейчас уже не в отношениях; ты сообщил, что отношений с Тиной у тебя нет. Но у вас есть сейчас… Есть этот шанс все исправить. Поднимаешь ее голову на себя, смотришь в глаза и видишь безумно много сожаления, чувствуешь тоже, что и она. Улавливаешь ее желание сказать тысячу слов прямо сейчас, но не даешь ей этого сделать, накрывая ее губы своими. Не чувствуешь сопротивления, давая себе волю окутать своими объятиями. Постепенно направляешь вас к кровати, усаживая ее сверху на себя. Разрываешь ваш поцелуй и видишь ее затуманенный взгляд. — Тина, нам нужно поговорить, нужно решить, что мы будем делать дальше. За себя скажу сразу, я не собираюсь никуда тебя отпускать! , — крепко сжимаешь ее талию, чувствуя, как она напряглась. — Ты же знаешь ответ… — она потянулась к твоему лицу, но ты успел перехватить ее руки. — Так не пойдет! Это что, так сложно сказать вслух? Тина! Ты же чувствуешь тоже, что и я… Так в чем же сложность сказать это? — Я думала, ты и так все понимаешь… — ты видишь, как она опускает свой взгляд и смущается от твоего мнимого возмущения. — Тина, я не хочу допускать даже мысли о том, что твои чувства сейчас неискренны, но мне важно услышать… Услышать хотя бы пару слов о том, что ты действительно чувствуешь, — и ты действительно ждешь хоть каких-то слов от нее. — Дан… Ты же знаешь, — она берет паузу, переводит дыхание, — ты же знаешь, что мне трудно говорить о своих чувствах. Я показываю их сейчас. Ты так близко, как не мог и не может никто. — Однако, говорить о том, что ты свободна от отношений, о том, что их уже нет на каждом интервью и радио — это для тебя было не трудно, — думаю, тебе стоит осознать это. Видимо наш разговор закончится не сегодня., — говоришь и поднимаешь ее со своих колен, отсаживаешь в сторону, а сам встаешь с кровати и уже собираешься уходить, но чувствуешь хват ее хрупкой ладони на своем запястье. — Ты не можешь уйти сейчас? Зачем тогда было приходить, если ты уже все решил? Конечно, ты пришел ко мне, чтобы просто высказать все, что ты обо мне думаешь, однако, ты не учел того, что сам натворил ничуть не меньше, чем я! Если ты считаешь, что мои слова гораздо больше скажут, нежели тот факт, что я позволила тебе быть здесь прямо сейчас, быть рядом со мной, целовать меня. Видимо ты недостаточно хорошо меня знаешь, жаль… — каждое слово врезалось мерзким осколком прямо тебе в сердце. Видишь как она переживает, видишь как ей плохо. Понимаешь, что снова в гребанном порыве своего спонтанно образовавшегося гнева разрушил руины, оставшиеся от «вас». Каждый раз удивляешься, как же вы умудряетесь желать ранить друг друга все больнее и больнее. Долгая пауза, которая копила в себе вопросы, обиды и непонимание, сказывается на том, насколько накалена обстановка между вами сейчас. Единственное, что ты сейчас знаешь точно — вам пора заканчивать эти игры. До безумия устал от ваших перестрелок, а еще сильнее — от своей неконтролируемой вспыльчивости. Знаешь, что сейчас должен сделать шаг, который она сможет сделать в ответ. Поэтому не раздумывая меняешь свое направление и подходишь вплотную к Тине, которая уже стояла в самом центре комнаты. — Я не хотел давить на тебя… Просто мне тоже было тяжело, как и тебе. Думаю, нам просто нужно было выплеснуть эти эмоции, чтобы понять, насколько крепка наша связь, -говоришь, а сам постепенно смещаешь вас в сторону окна. — Прости, я знаю, что могла уже сотню раз сказать, как сильно ты дорог для меня, но весь мой отъезд забрал так много сил и терпения, что, кажется, будто я разучилась чувствовать тебя… Хотя это совсем не так, — она говорит так трепетно, а ты уже придвинул ее вплотную к подоконнику, — прости, что не сказала тебе тех слов, которые тебе так важны, но я хочу, чтобы это был искренний момент, я не хочу говорить только потому что нужно… Это не значит, что я не чувствую того же, что и ты, просто… — но ты не даешь ей закончить свою речь. — Ты уже сказала все, что мне было важно услышать., — обрываешь свою фразу и накрываешь ее губы своими, нагло подхватывая ее за талию и усаживая на подоконник. Ваш поцелуй набирает обороты, долгая разлука сказывается на ваших ощущениях. Вот ты уже стянул с нее все лишние детали, а она помогла избавиться от них тебе. Входишь нежно, но слыша ее одобряющий стон, постепенно набираешь скорость. Не даешь ее губам даже шанса на свободное существование. Терзаешь каждый миллиметр. Отрываешься лишь для того, чтобы покрыть поцелуями ее шею, ключицы, а затем и вздымающуюся от бешеного ритма грудь. Температура растет, комната сужается и не дает вам возможности нормально дышать. Воздуха критически мало, давление скачет. И вот ты уже чувствуешь, как она обволакивает всего тебя, чувствуешь, как она пульсирует вокруг тебя. Для тебя. И ты догоняешь ее уже через несколько толчков. Вам до безумия сложно восстановить дыхание, она опустила свою голову тебе на плечо, а все еще вздымающейся грудью упирается в твои ладони. Ты чувствуешь биение ее сердца, и тепло разливается внутри тебя от осознания того, что бьется оно так только для тебя. — Ты моя! Моя — свободолюбивая! , — шепчешь это ей прямо в ухо, цепляя шершавыми губами ее мочку, получаешь томный вздох в ответ. И не нужно никаких слов…