POV Магнус
Моё детство нельзя назвать нормальным, да и всю оставшуюся жизнь тоже. Уже находясь в десятом классе, я втыкал нож в человека, точнее в человека, который мне чертовски нравился. Это было сложно — причинять боль какому-то живому существу, к счастью, я не вырос таким же извергом, как мой отец, который поступал только по расчёту и, кажется, ничего не чувствовал. Когда Александр приехал в Нью-Йорк и поцеловал меня, я подумал, что это сон. Потому что не был достоин такого счастья, да и не достоин сейчас. Единственное, что я могу делать, — это любить. Алек выпустил в меня пулю не специально, это равносильно втыканию ножа, хоть мотивы у нас были разные, — боль это принесло одинаковую. Мой отец убил его младшего брата, он должен был возненавидеть нашу семью. Я заслужил этого. Я не Асмодей, но я тоже далеко не хороший. Алек по сравнению со мной — ангел. Самое главное, что он остался рядом после всего произошедшего. Моим кошмаром стал страх того, что Александр может причинить себе вред. До его вернувшихся воспоминаний я хоть как-то контролировал всё по камерам, хоть часто и злоупотреблял этим делом. Да чёрт побери, я злоупотреблял всем, повторяю, я плохой человек. После нашего разговора пообещал ему, что буду ему доверять и убрал всё оборудование из дома. Не мог видеть тогда его слёзы, мне было ужасно больно от того, что он страдает. Я безумно был влюблён в Александра. И он тоже сказал, что любит меня. После этого весь мой мир перевернулся. Я каждую ночь проводил вместе с ним в одной постели, мы просто спали, не переходя границ друг друга, и он меня обнимал или наоборот. Наши отношения нельзя было назвать здоровыми, да что вообще здоро́во в этом мире?! Это было счастливейшим временем в моей жизни. Алек восстанавливался с каждым днём всё больше и расцветал, наполнялся силами и энергией. Я радовался. Он даже вернулся в институт, постепенно нагоняя программу. Больше в любви Александр не признавался и на сближение не шёл, мы были скорее как друзья, а не супруги, а чего я ожидал? Брак по договору и всё такое. Мой муж никогда не относился к ветреным и легкодоступным.***
Я лежал в его объятьях, втягивая носом приятный аромат собственного шампуня, которым любил пользоваться и Алек. После него волосы становились особенно шелковистыми и блестящими. Александр никогда особо не следил за своим внешним видом, он и так был прекрасен, ему просто нравился запах. Тишину прервал его тихий, но твёрдый голос. — Я хочу этого, Магнус, — Алек потянулся к ночнику, включая его, озаряя комнату тёплым свечением. — Чего? — я сначала не понял, точнее не мог поверить, что он говорит именно о близости со мной. Александр смутился, а это значило только одно, неужели мои мечты и правда начали сбываться?! — Я хочу, чтобы мы занялись сексом, как и все нормальные женатые пары. Ты мой муж, и я люблю тебя и хочу, — Алек стеснялся этой темы, потому что, кажется, он не вступал в половые отношения ни разу. Но я ничем не мог ему помочь, проблема заключалась в том, что, хоть я и являлся опытным, рядом с ним чувствовал себя не знающим ничего подростком. — Я тоже люблю и хочу, дорогой мой, но ты уверен? — меня терзали сомнения, но он, к большому удивлению, был непоколебим. Алек никогда не переставал меня удивлять. — Я… я подготовился, в душе, растянул себя, так что мы можем сделать это прямо сейчас, — мне определённо нравился такой решительный Александр, но, если честно, хотелось самому направлять его, подготавливать, растягивать, наслаждаться процессом, а ещё лучше — шокировать его, сказать, что мне нравится быть снизу. Я представил, каково это будет двигаться на его члене, сжимать Алека внутри, отдаваться ему, показывать себя открытым и беззащитным, несдержанно стонать ему в губы, и, похоже, у меня поехала крыша, тем более при осознании того, что это однажды может стать реальностью. — Мой невинный ангел, — я посмотрел на него со всей нежностью, которая была во мне. Каждая её капля предназначалась только Александру. — Во-первых, не волнуйся, любимый, а во-вторых, пожалуйста, позволяй мне готовить тебя в следующий раз. — Так не терпится засунуть пальцы в чужую задницу? — пошутил Алек, и я ощутимо толкнул его в плечо. — Честно, хочу засунуть туда не только пальцы, — улыбнулся я, замечая неподдельный интерес на его лице смешанный со страхом. — Хочешь засунуть руку целиком? — не без опасений спросил Лайтвуд, и после этого смех уже не возможно было сдержать. — Только если ты так хочешь, дорогой, я вообще-то говорил про язык, — похоже, этого он испугался ещё больше, так что пришлось его успокоить, — Это всё будет, конечно же, только с твоего позволения. Я потянулся к тумбочке у изголовья, где у меня была припрятана смазка, и достал её, кидая на кровать. Пришлось встать на колени, чтобы стянуть с него свободные пижамные штаны и футболку. Он был без белья — правда готовился. Смазка холодила пальцы, пока я пытался согреть её в руках. Алек смотрел на меня немного испугано, и мне так хотелось избавить его от волнений, я накрыл чужие губы, отвлекая его этим действием, медленно вошёл в тело одним пальцем. Стенки приняли меня спокойно, так что решено было практически сразу добавить второй. Внутри было так горячо и немного шершаво, я принялся отыскивать заветную точку, чтобы Александру стало намного лучше. Моя находка откликнулась мне сильным укусом в нижнюю губу. — Прости-и, — Алек быстро отпрянул от меня, запрокидывая голову на подушки, пока я продолжал входить в него тремя пальцами, всячески раздвигая их и потирая простату. — Александр, всё хорошо, иди ко мне, — попросил я и потянулся за очередным поцелуем. Они были мне очень нужны, потому что волнение чувствовалось чересчур сильно. — Магнус, я готов, — напомнил Лайтвуд, когда я слишком заигрался со своими пальцами. — Помню, любимый, — мне хотелось ещё немного его помучить, поэтому штаны с меня соскальзывали невообразимо медленно, а член долго тёрся между его бёдер. — Знаешь, мне уже расхотелось, — еле выговорил Алек, накрывая ладонью свой стояк и пытаясь побудить меня хоть к каким-то действиям. — Александр, — позвал я, наконец раздвигая горячие пульсирующие стенки своим членом и кладя руку на чужой живот. — Ч-что? — у Алека сбилось дыхание от новых непривычных размеров, входивших в него. — Я очень люблю тебя, прости меня за всё, — мой взгляд упал на его шрам на боку, а он уставился на мою грудь. Зря я поднял эту тему. У Алека покраснели глаза, он явно собирался заплакать. — Чёрт, Александр, Александр, посмотри сюда? Ты тоже любишь меня, да, сделаешь кое-что для меня, хорошо? Пожалуйста. — Да, — Лайтвуд кивнул, глотая ненужные в такой момент слёзы, и я совершил несколько резких толчков, отвлекая его. — Ты хочешь сделать меня счастливым? — он продолжил усиленно кивать, тяжело вздыхая и даже вскрикивая при каждом моём движении, — Тогда улыбнись, мой ангел, это сделает меня самым счастливым. Да, любимый? Алек попытался растянуть губы, но получалось это крайне фигово. Он сам подался вперёд, когда я остановился, и его лицо отразило удовольствие. Это тоже было хорошо, поэтому я продолжил толкаться в чужое тело, покрывая его лицо и губы беспорядочными поцелуями. Это было лучшими мгновениями в моей жизни, особенно, когда он наполнял комнату несдержанными стонами и я начинал вторить ему своими. — Быстрее, пожалуйста, — потребовал Александр, и я не мог ему отказать, утыкаясь в алеково плечо и быстро двигаясь внутри. Хотелось доставить ему как больше удовольствия, показать, насколько сильно люблю его. Я почувствовал, как он задрожал и излился на наши животы и руки. У меня начало сводить ноги от подступающего оргазма, и я тоже кончил только внутрь его тела и сразу же вышел, чтобы Александр мог расслабиться полностью. Мы лежали несколько минут в полной тишине, и потом мне ужасно нужно было спросить, как он себя чувствует. — Тебе понравилось, любовь моя? — Алек обхватил мою руку, поднося её к губам и целуя, а потом утыкаясь в мои волосы и мыча что-то нечленораздельное. — Это было прекрасно, спасибо, — и на губах Александра засияла улыбка, именно та, которую я ждал, именно та, которая сделала меня счастливым. Мы сходили в душ вместе, не отрываясь друг от друга, а потом усталые и довольные завалились спать. Я понимал, что нам ещё очень далеко до нормальных людей, но мы любили, мы были друг у друга, а остальное казалось совершенно неважным.