Покровитель Драконов

      Высокая фигура. В ней нет изящества, но есть сила, стойкость, внутренний стержень и маленькие осколки гордости, что эта фигура разбивала вновь, вставая на одно колено. Алатус склонил голову, сжал бледные губы в полоску, медленно закрыл глаза лишь на секунду, которой было достаточно, чтобы вслушаться в тишину. Не было ни звука взмаха крыльев кристальных бабочек, ни пения птиц, ни шуршания поодаль стоящих существ. Слышались лишь короткие и мягкие шаги напротив. Алатус знал: облик перед ним эфемерный, без настоящего тела, но если протянуть руку, можно почувствовать холод — холод кожи, нечеловеческой и шершавой, как у куклы.       Приказ, произнесённый мягким и тихим голосом, и Алатус поднял голову, сверкая насыщенным янтарным цветом. Его взгляд направлен на Бога Драконов, как его звали в народе, но то в корне неверно — не человек, а очень похожий на него, был Покровителем Драконов. Оберегал могущественных ящероподобных зверей, чьи огненные рёвы могли полыхнуть, сжечь и уничтожить всё, на что были направлены.       Эфир — имя Покровителя Драконов, но имён у него было много. Неизвестно, которое из всех подлинное, и то было неважно. Он защищал своих детей, драконов, от людей, что жаждали изничтожить их расу из-за животного страха, доставшегося от предков. Простые смертные никогда не видели в драконах мудрых существ, боялись и трусливо тряслись, когда кто-то из детей Эфира пролетал над деревнями. Люди, боязливые и слабые, всегда хотели быть единственными существами, имеющими великую силу, и страшились драконов как буйное пламя, которое им контролировать неподвластно. Шли долгие годы, века, и они нашли выход, но удовлетворяющий только одну из сторон — уничтожить зверские отродья.       Покровитель Драконов ранее никогда не держал на них зла и по собственной воле забрал детей на Драконий Хребет. Люди говорили, его изгнали могущественные воины, однако далеко не многие понимали, что он покинул их земли, дабы избежать ненужного кровопролития. Война между убийцами драконов и его детьми длилась слишком долго: умерли несколько тысяч человеческих детей, стариков, женщин и мужчин.       Эфир понимал: люди жестоки, ими движет иррациональных страх, всепоглощающая нутро ненависть, что сдержать они не в их силах. И сейчас, когда на колено встал Алатус, сильнейший в своем роде убийца драконов и единственный, способный быть наравне по силе с Двалином, Эфир не мог понять, какую же цель он преследовал. Вокруг него дети, смотрящие опасливо на человека из клана, предшественники которого отняли жизнь у сотен драконов.       — Алатус… — донесся голос, обволакивающий разум. Он приятно защекотал внутренности и вызвал мурашки. — Тысячу лет мои дети не выходят из ледяного дворца, Драконьего Хребта. Так скажи же мне, зачем ты явился в мои владения? Хочешь крови? — последний вопрос он произнёс с тоской, глубокой грустью.       — Бог… нет, Покровитель, — он поднял голову, — мой народ долгие века истреблял драконов, устраивал геноцид, но теперь… — ему стало тяжело говорить под давящим взглядом, — я хочу изменить это, хочу союза. Я хочу мира.       — Мира… — вторил.       Эфир повернул голову в сторону драконов. Кто-то из них был огромен, кто-то очень мал, но все обладали могуществом и мудростью, что не позволила бы без причины стереть цивилизацию. Он оглянул детей, и взгляды тех наполнились скорбью по убитым сестрам и братьям. Люди тоже скорбели, но для драконов каждая смерть сродни боли, какую можно испытать, пройдя через долгие пытки. Новорожденное существо уже становилось частью большой семьи, — становилось повязано с остальными радостями и страданиями.       — Какова причина, Алатус? — он вновь вернул взгляд. — Сотни лет назад я согласился уйти из Ли Юэ навсегда, покинуть родину ради вас, однако сейчас ты хочешь, чтобы мы стали союзниками? Желание одного человека может быть искренним, но говоришь ли ты и за других? Я уверен, никто из ныне живущих не разделит твоих чувств.       — Покровитель! Это не так!       Алатус встал на колени и ударил головой о красный ковер. Его тело задрожало и едва ли можно было заметить прозрачные слезы, выступившие из глаз.       — Прошу!.. — мольба. — Если не сила драконов, мой народ не выживет. Порождений бездны с каждым днем всё больше. Если их не уничтожить, не только Ли Юэ будет в опасности, но и весь Тейват!       Склонившись, Эфир с нежностью, какую обычно дарил детям, положил руку на его голову. Провел по темным, мягким волосам, из-за чего Алатус поднял на него неверующий взгляд. Он обомлел, а лицо застыло в удивлении.       — Я не держу зла на людей, — спокойно начал Эфир.       — Тогда!..       — Но… — перебил. — Мои дети скучают по дому. Посмотри. — Он плавным жестом указал на стоящих рядом драконов. Многие поджали хвосты, свернулись и склонили головы, совсем как люди. Некоторые смотрели не моргая прямо в глаза Алатусу, пробирая его дрожью, чувством горькой совести. — Их выгнали без сожалений. У них нет любви к тем, кто когда-то раздавил отложенные яйца с ещё не увидевшими свет детёнышами; кто когда-то убил их матерей и отцов; кто когда-то надрывисто и громко крича вырывал им глазницы. Многих моих слепых детей убили. Сожгли их кости. А оставшиеся, что уцелели, более не увидят мир. Алатус… — он вздохнул, — они не пойдут на смерть ради людей.       Эфир смотрел внимательно, но его лицо не дрогнуло, когда Алатус отрицательно замотал головой, не желая принять жестокий исход. Его эмоции сменялись: то руки сжимались и стучали о пол, то он бился головой из-за нахлывшей злости. И не смог сдержать с новой силой подступившие слёзы. Эфир присел, снова погладил по голове и, проскользив по щеке — багровой из-за жгучей досады, — поднял голову Алатуса, встречаясь взглядом.       — Выхода нет? — надрывно и сквозь зубы спросил Алатус, пытаясь не потерять надежду.       — Драконы не будут сражаться за людей, но хотели бы сохранить свой дом, — с легкой улыбкой. — Однако, Алатус, готов ли ты отдать свою сущность в обмен на защиту народа?       — Что ты хочешь? — потерянно. — Я сделаю всё!       — Присягни мне в верности. Стань моим Адептом.       Еще до войны, когда драконы и люди жили в мире, любой человек мог отдать свою душу, в обмен приобретая не только знания, но и долголетие, крепкое здоровье. Не каждый был достоин и не каждый решался: становясь Адептом, человек более не был человеком. Его тело видоизменялось, приобретало громоздкую, но крепкую чешую. Их глаза, что когда-то смотрели на близких с добротой и теплом, пугали ящероподобными зрачками и не выражали ничего, кроме пустоты. Лишь могущественный дракон мог принять клятву, и лишь могущественные люди могли эту клятву выдержать. Все чувства существ делились с Адептом: когда рождался детёныш — он знал; когда кто-то умирал — он чувствовал боль. Многие сходили с ума, и это было одной из причин, по которой люди боялись сближаться с драконами, дабы не соблазниться, остаться самими собой.       — Я согласен, — твердо ответил Алатус, поднявшись с колен.       — Не сопротивляйся.       Эфир приблизился, двумя руками обхватил лицо Алатуса и мягко накрыл губы. Он закрыл глаза и медленно вдохнул, чувствуя теплые касания на талии. Его притянули ближе и он углубил поцелуй, забирая душу. Обдало жаром, какого никогда не чувствовал, но продолжал целовать глубоко и нежно, пока тело под ним не обмякло, теряя силы. Эфир отпрянул, подхватил его и, улыбнувшись покрасневшему лицу, прикоснулся губами ко лбу. Вокруг них вспыхнул свет, а на лице Алатуса, куда его поцеловали, засияла маленькая метка — доказательство клятвы.

***

      Крылья с размером целых домов опускались и поднимались, гоняя воздух. Солнце уходило за горизонт, голубой купол неба менялся, окрашиваясь багровыми лучами. Дракон приподнялся на высоту птичьего полета, а на его загривке стояли Эфир и Алатус. Они видели, что происходило на земле: маленькие люди готовились к сражению с магами бездны, хилличурлами-берсерками, воинами и фатуи. Враги всегда приходили ночью, но Алатус признался: люди в это время суток особенно уязвимы, плохо ориентировались в пространстве, иной раз погибали от выпущенной из темени стрелы. Когда приходили монстры из Бездны, все дети прятались как можно дальше. Несмотря на маленькие, быстро устающие ноги, убегали в другой конец обширного Ли Юэ, надеясь, что их не заберут в Витую Бездну. Никто оттуда не возвращался, и одному Архонту может быть известно, какими пытками они подвергались.       — Алатус! Посмотрите, это же Алатус! — крикнул один из копейщиков, тыча пальцем в небо. Другие люди последовали примеру и ахнули, увидев предводителя в компании нескольких десятков драконов. — Он привел их! Мы спасены!       — Нет, постойте! Присмотритесь… — мужчина прищурился, — у него рога! Не может быть!       — Он нас предал?! — испугалась невысокая женщина, прижав к груди щит.       Двалин спикировал и в мгновение, когда должен был удариться о землю, резко вернулся в горизонтальное положение — огромный вес не мешал маневрировать, пока рядом с ним был Покровитель Драконов, магией усиливающий своих детей. Они приземлились, и не теряя ни секунды, Алатус выступил вперед, проводя взгляду по каждому человеку, что смотрел на него с опаской или восхищением. Сотни жителей Ли Юэ знали: предводитель направился в Драконий Хребет, но никто не ожидал увидеть Адепта, отдавшего душу. Для них то значило одно — теперь сильнейший убийца драконов, чья сила передавалась поколениями, служил Повелителю Драконов. Человек, единственный способный сдержать Двалина, отвернулся от них.       Поднялся гул.       — Алатус! Что это значит?! — обратился один воин.       — За ним Бог Драконов! — слишком юная для участия в войне девушка вскрикнула, когда увидела подошедшего Эфира. — О Архонт… Неужели… Нам конец?.. — Она заплакала.       — А ну! — Здоровый мужчина по-отцовски хлопнул её по голове. — Перестань реветь! Наш Алатус ни за что не продался бы драконам!       Лицо Эфира оставалось беспристрастным, но Алатус в шаге впереди низко склонил голову. Не было постыдного в том, чтобы стать Адептом, но сложно простым людям доходчиво объяснить причины, по которым это произошло. Эфир поднял руку, повернув ладонь в сторону людей. Они замолчали, будто их рты насильно сомкнули, но это было не из-за жеста: давящая энергия пронеслась из тела Покровителя Драконов, взбудоражив каждого смотрящего.       — Люди, — его голос доносился звонким эхом телепатии, которой общались драконы между собой, — мои дети не будут вредить вам. Мы не враги. Этот смелый человек, — он положил руку на плечо Алатуса, — отдал душу в обмен на вашу защиту.       Они переглянулись. Магия позволила вновь вдохнуть и дала волю зашептаться, но теперь никто не позволил себе ни поддаться паники, ни оклеветать предводителя. Серебристая чешуя, длинные черные рога, ящероподобные глаза, но… Он все еще оставался Алатусом, самым преданным людскому народу, что отдал душу ради спасения их жизней.       Люди отшатнулись от Двалина, когда он повернул массивную голову. Одна девушка, особенно молодая, столкнулась с его взглядом, и не задрожала. Шла как завороженная к нему медленно, пока другие пытались её отговорить. Не слушала никого, повернула голову на Алатуса и получила одобрительный, короткий кивок. Она приблизилась на расстояние вытянутой руки к дракону, и его глаза закрылись, а морда с грохотом упала на землю, разрешая прикоснуться. Девушка почувствовала грубую кожу и чешуйки острее любого меча, что едва не оцарапали нежные ладони.       Алатус спрыгнул с крепкого тела на землю и выставил вперёд руку. В ней образовалось длинное изумрудное копье. Он поднял его и с силой вонзил в землю, импульсом пустив энергию, привлекшее внимание народа.       — Люди! Мой клан создали ради того, чтобы защищать вас от драконов. Но теперь, когда Витая Бездна разрастается, поглощая нашу землю, я прошу: оставьте обиды в прошлом! Отныне драконы — наши друзья. Я не жду, что вы примите их сразу и радушно, но не позвольте гневу предков затмить ваш разум!       Вместе с его словами в нескольких сотен метров открылся фиолетовый портал, похожий на чёрную дыру. Витая Бездна, наконец, сделала первый ход. Из нее друг за другом выходила сотня бойцов. Несколько рядов самых слабых хилличурлов, но за ними берсерки, фатуи, маги и лучники. Вылетели и доселе неизвестные существа, с длинными и тонкими крылышками, что тут же взлетели ввысь. Медлить было нельзя. С помощью магии Эфира Алатус поднялся обратно на Двалина, который, подтолкнув девушку от себя мордой, начал разгоняться крыльями. Взмахи сопровождались сбивающими с ног порывами воздуха.       — Вперёд же! — со всей мощи крикнул Алатус, направляя копье на врагов. — В атаку!       Народ поднял оружие и истошно взревел. Добрая половина понеслась в сторону противников, пока другая приготовилась на стенах и башнях, натянув до упора тетиву луков. Бой начался не так удачно, как ожидалось: людей, стоящих в первых рядах, задавило количеством существ. Они сражались храбро, но мечи из некачественного металла не пробивали толстые щиты берсерков, из-за чего их сметали, втаптывали лицом в землю и раздавливали.       — Мне нужно идти, — обеспокоенно сказал Алатус, повернувшись к Эфиру.       — Будь осторожен. — Он приблизился к его лицу и легко поцеловал в щеку, одарив магическим усилением. — Да прибудет с тобой сила драконов.       Эфир мельком взглянул на упавшего вниз головой Алатуса, выставившего копье перед грудью. Его громкое приземление подняло клубки пыли, распотрошило группу магов, не ожидавших атаки с воздуха. У Эфира была другая цель и он, развернувшись на Двалине, отдал приказ детям поджечь щитовиков и лучников. Драконы послушно исполнили и, как попросил Покровитель Драконов, не задевали простой человеческий народ. Но трупы людей оставить целыми было невозможно, а потому их тела охватило огнём.       — Драконы… — очарованно вымолвила девушка, недавно коснувшаяся Двалина. — У нас есть шанс! — она крикнула тормозящим жителям, что остановились, испугавшись мощи ящероподобных существ. — Не труситесь! Мы сможем!       Уверенная речь девушки подействовала, и другие бойцы с криком понеслись к товарищам, блокируя стрелы лучников щитами. Кто-то щурился, плохо разбирая силуэты в ночи, но пролетевший дракон поджёг врагов, дал свет и помог людям вернуть волю к сражению. Они радостно завопили, обезглавливая врагов.       Вернувшись к тяжело дышащему Алатусу, отбивающему атаки ловкой элементалистки фатуи, Эфир поднял его над землей и вернул на спину Двалина. Ранений было немного, но ещё не полностью трансформировавшееся тело не могло запросто выдержать десятки врагов. Адепт, каким бы могущественным он ни был, не сразит противников Витой Бездны в одиночку. Эфир подошёл к нему, поставил руки на плечи и закрыл глаза. Кровь остановилась, и кожа стала регенерировать быстрее. Но именно в это мгновение Алатус резко оттолкнул Эфира и мучительно завыл, прислоняя руки к лицу.       — Больно! Почему так больно?! — не в состоянии сдержать крик.       — Один из моих сыновей умер, — печально ответил Эфир.       — И ты… — тяжело вздохнул, когда боль стала утихать, — тоже это чувствуешь?       — Алатус… Твоя боль лишь маленькая часть того, что ощущаю я.       Эфир больше не промолвил ни слова, возвращая руки на тело Алатуса. Раны полностью затянулись, и страдания, что тот испытал, когда где-то умер дракон, исчезли. Двалин резко покачнулся в сторону, уворачиваясь от стрел хилличурлов, из-за чего Эфир чуть не упал, но его успели подхватить и прижать к себе. Но благодаря магии он бы ни за что не свалился с дракона — Алатус лишь среагировал раньше.       Бой продолжался. С каждым часом порождений Бездны было всё больше. Люди несли потери, но они были не столь велики по сравнению с тем, когда драконы ещё не примкнули на их сторону. Дети Эфира спикировали, дыша огнём на многочисленные скопления врагов. Казалось, что битва вот-вот закончится, пока в портале не вытянулась чья-то рука. Она была куда больше, чем все тело Двалина, и большинство увидевших людей упали на землю из-за затрусивших ног.       — Что это?.. — опешил Алатус.       — Адепт, — ответили с сожалением, впервые обратившись не по имени, — нужно запечатать Бездну. Но я смогу это сделать только с твоей помощью.       — Так сделай же! — резко.       — Ты не понимаешь… — помотал головой, — я могу закрыть портал, но тогда твоя душа…       — Это неважно! — Он схватил за ворот одежды, притянув к себе. — Да хоть я умру! Я пойду на все, чтобы спасти Ли Юэ!       Губы Эфира сомкнулись. Запечатывание врат с помощью души Адепта всё равно что обречь на страдания, которые продлятся до конца жизни. И оно не гарантировало полной безопасности — как только Алатус погибнет, Витая Бездна снова откроется.       Никто не знал, когда она появилась. Возможно, существовала всегда, но порождения прорвались в мир Тейвата только десять лет назад. Философы говорили, что это — кара Архонта за изгнание драконов. Ходили легенды о Создателе. Он снисходил на земли Ли Юэ в виде чёрного дракона с янтарными глазами и звали его Кор Ляпис…       Кор Ляпис оберегал жителей, людей и драконов, от бед, войн и неурожая. И тогда же упал с неба метеорит, в котором нашли Покровителя Драконов, а Архонт отныне навсегда исчез, передав обязанности другому. Люди встретили Эфира как благословление, как подарок небес, но позже отвернулись, осознав, что более им не нужны высшие силы для самостоятельной жизни. Жажда власти, страх и отсутствие Архонта привели к войне, и никто не появился, чтобы её остановить. Пророки говорили: «Закончилась драконья эпоха, Кор Ляпис ушёл на покой». Из всех продолжали молиться особенно набожные люди, верящие в его возвращение.       Эфир направил своих детей к порталу, чтобы они расчистили путь. Летающие существа, отдаленно напоминающие горгулий, не выдерживали десятки драконов и сгорали дотла. Нельзя было приближаться к страшной, фиолетовой руке со вздутыми венами, но один дракон, совсем юный, которому не исполнилось и двести лет, пролетел вблизи. Его поймали и раздавили. Алатус вновь залился криком, схватившись за сердце, где вспыхнула агония.       Двалин остановился в нескольких десятков метров, слушая приказ. Эфир прижал к себе Алатуса и, сконцентрировавшись, магией поднял их. Каждая стрела или вражеский поток магии, направленный на них, отражался невидимым светлым куполом. Они пролетели сами, без помощи драконов, и замерли перед порталом. Алатус не переставал кричать, а Покровитель Драконов с отчаянием думал, сколько сегодня умерло его детей.       Гигант из Витой Бездны попытался протиснуться дальше. Его руки схватились за края портала и потянули в противоположные стороны. Растягивал, делая проход достаточно большим, чтобы он мог пройти дальше. Ещё больше порождений вышли, в то же мгновение с гоготом направляя оружие на светящегося Эфира. Он не обратил внимание, сохраняя спокойствие в душе, что плакала сильнее прочих, скорбя по маленьким погибшим детёнышам. Тело Алатуса обмякло, упало в горизонтальное положение. Эфир прильнул губами к его лбу, из-за чего метка засветилась, а над ними возник столб света.       Секунда — Алатус захлёбывался кровью. Три секунды — его душа отделилась от тела Покровителя Драконов, взлетая ввысь и растворяясь в потоке магии столба. Она взметнулась, вобрала силу и, вместе с жестом Эфира, куда он направил палец, понеслась к порталу. Замерла, трусливо прикоснулась к Бездне и взорвалась, прахом упав на землю.       — Довакин зарамик сил. Оник тури, Кор Ляпис, коган нейль фус.       Эфир вдохнул и опустил бессознательного Алатуса на пролетевшего снизу Двалина. Покровитель Драконов задрожал, выставил руки и почувствовал, как сила наполняла нутро, разливала по жилам магию, доселе которую использовать не мог. Он произнёс заклинание и всей отданной Архонтом мощью направил силу в портал. То был широкий, неугасающий луч, который с каждым его вдохом становился разрушительнее. Руки гиганта обожглись, спрятались в Витую Бездну. Портал сузился, но Эфир продолжал, пока он полностью не закрылся.       Его дети говорили: «Ли Юэ спасён», а люди, стоящие на башнях, радостным воплем оповестили товарищей о победе.

***

      — Ты… больше не видишь?       — Вижу.       Когда-то золотом искрящиеся глаза стали пустыми и белесыми. Эфир не смотрел, но видел всё, что происходило вокруг — чувствовал. Его дети рассказывали и показывали, и ему не нужно было ничего, кроме их счастья.       Людской народ после запечатывания Бездны встал как один на колени и благодарно кричал, и даже не представлял, за какую плату пришлось спасти Ли Юэ. Они приняли драконов обратно, на родину, и клан, когда-то служивший истреблению драконов, поклялся отныне раз и навсегда прекратить гонения. Теперь Алатус, и все его наследники, будут отдавать души, лишь бы Тейват процветал и дальше. Для Эфира же было не важно, какую цену он заплатит снова через века.       — Почему я жив? — непонимающе, с хрипотцой.       Эфир знал: человек сейчас присел и вглядывался в его лицо. Он протянул руку и коснулся его щеки — на этот раз она была мягкой, но холодной.       — Я отдал тебе часть своей души, Алатус. Ты будешь жить, пока бьется моё сердце.