за окном сгущаются сумерки, зажигая в небе первые звезды. в зале горит приглушенный свет пары теплых ламп и гирлянд, развешанных на стенах, словно бегает по поверхностям яркой волной. где-то в углу стоит стол с напитками и угощениями, на фоне не особо громко играет музыка – что-то чертовски веселое. сегодня рождество.
– годжо-сенсей, неужели вы сам все это подготовили?! – восторженно восклицает юджи, зная, что за его спиной мегуми стопроцентно закатывает глаза.
– мне помогли инумаки и панда! – годжо треплет двух учеников по волосам, не взирая на шипение мегуми со стороны.
сложно было уговорить всех на эту затею провести рождество вместе, но юджи впервые собирался праздновал его без дедушки, поэтому старательно убедил всех в важности этого праздника. годжо-сенсей был почти единственным, кто не просто поддержал эту идею, а еще и вызвался организовать для них небольшую, почти что импровизированную вечеринку. никто не хотел быть одним в этот день.
сейчас, стоя рядом с людьми, что стали для него второй семьей, юджи был счастлив, несмотря ни на что. хотелось прыгать и смеяться, хотелось
танцевать. даже вечно хмурое лицо мегуми просветлело. такое нельзя игнорировать.
– фушигуро, пойдем потанцуем! – и, не дождавшись ответа, юджи потянул его за руку прямо в центр зала ко всем остальным.
нобара, сегодня по-особенному красивая, уже давно пустилась в пляс, размахивая подолом изумрудного платья, подаренного ей юджи и мегуми. панда и инумаки танцевали тоже, маки единственная стояла у стены с двумя напитками в руках, но и ей было весело. все сегодня было
особенным.
юджи, как бы ни старался скрыть, танцевать совершенно не умел. он точно был хорош в спорте, совсем немного понимал биологию, разбирался в фильмах, был довольно проницательным и уж точно имел хорошее чувство юмора, но в списке его очевидных талантов и достоинств места танцам не нашлось. стараясь подражать дерганым движениям панды и тоге, юджи смешно и нелепо двигал конечностями, заставляя мегуми улыбнуться. тот стоял немного поодаль от всех, прямо там, где юджи отпустил его ладонь, не насмеливаясь подойти к ним и тоже принять участие в этом их радостном сумасшествии. юджи замахал обеими руками, подзывая его, на что тот лишь отрицательно замахал головой.
кажется, он позабыл, каким юджи может быть упрямым. и быстрым. мегуми совсем не успевает заметить, как чужие руки снова держат его ладони и тянут в центр, иногда дергаясь в стороны в такт музыке. его глаза на секунду удивленно округляются, юджи успевает заметить это прежде, чем мегуми снова натягивает безучастную маску, и хихикает. их щеки горят, и неясно от чего: от душного теплого воздуха в прогретом помещении, от танцев или же от смущения.
через пару минут становится как-то все равно. мегуми тоже чувствует эту магию рождественского вечера, поэтому не отпускает теплые руки, покрытые шрамами и шершавыми мозолями, незаметно поглаживает большими пальцами чужие костяшки. им весело. они прыгают из стороны в стороны, подпевают песням, иногда чувствуя, как нобара виснет на их плечах. их хаотичность удивительно гармонична: ноги ступают одновременно нелепо, но в одну сторону, руки двигаются так, будто они едут на велосипеде, качаясь из стороны в сторону, – только вдвоем. смех их, хоть и такой разный – один тихий и низкий, а другой громкий и до боли в щеках заразительный – сливается воедино в одну мелодию радостного вечера.
every breath you take
and every move you make
когда начинает играть медленная мелодия, они все равно не отпускают рук. мнутся неловко, касаясь плечами, пытаются что-то сказать, но не отпускают. в один момент они оба резко поворачиваются к друг другу – и им не надо ничего говорить. юджи смущен просто до невозможного, кажется, что он весь горит – и внутри, и снаружи, но все равно делает шаг ближе. так лучше видно застывший взгляд напротив и краснеющие уши мегуми. юджи перекладывает свою ладонь на чужую талию, все равно держит дистанцию.
every bond you break
every step you take
i'll be watching you
мегуми эту дистанцию сокращает. он неловко кладет руку на крепкое плечо юджи, расслабляя кисть. они одновременно наклоняют голову в порыве опустить взгляд, чтобы не смотреть друг на друга, краснея еще больше, и стукаются лбами. громкое “ой” юджи вызывает у мегуми несдержанный смешок, в итоге чего они стоят в своем нелепом полу объятии и еле слышно смеются. все равно смотрят друг на друга. улыбаются.
every single day
and every word you say
every game you play
– я не умею танцевать, – почему-то юджи шепчет. свет будто потускнел еще больше, но вот его медовые глаза сверкают только сильнее. у мегуми в груди что-то щекочет, и он делает шаг еще ближе.
– я уже заметил, мог и не говорить.
every night you stay
i'll be watching you
– эй! – юджи широко улыбается. мегуми не может не улыбнуться в ответ. как-то до смешного хорошо, до чертиков уютно в чужих руках. словно в самый холодный день в году завернулся в пуховое одеяло вместе с горячим чаем. внутри разливается река безграничного тепла, мегуми делает еще шаг в попытке сократить это холодное расстояние, случайно наступает на ногу юджи.
– прости.
– ничего.
oh, can't you see
you belong to me?
how my poor heart aches
with every step you take?
юджи не умеет танцевать, но ведет их по небольшому кружку в такт песне, время от времени перехватывая ладонь в руке поудобнее. мелодия не вечная, танец тоже, мегуми думает, что ему не хочется, чтобы это заканчивалось. он отпускает руку юджи, кладет ее на второе плечо, смыкая пальцы в замок за шеей. чувствует, как смыкаются руки юджи на пояснице, захватывая его в кольцо объятий. мегуми немного выше, поэтому он просто утыкается носом в чужой висок, ощущая, как волосы щекочут переносицу и как сухие губы невесомо касаются его щеки.
в рождественский вечер все по-особенному. все равно на взгляды остальных, а прижаться к теплу хочется еще больше.
...i dream at night, I can only see your face
i look around, but it's you I can't replace…
песня играет по второму кругу.
i'll be watching you...
