Завтрак

— Масаки, это что? — Хирото говорит чуть не по слогам и очень-очень сурово. — Это завтрак, — Масаки улыбается и мурлычет над тарелкой, украшая зеленью пышный бутерброд с креветками и кабачками. Пахнет очумительно. Выглядит — хоть для кулинарного журнала фоткай! Хозяюшка, блядь. Очумелые ручки. Со спины на уровне задницы кокетливо топорщится бант фартука. Больше на Масаки ничего, кроме этого фартука дурацкого, нет. Вообще ничего. А Масаки сияет как хромированный байк на солнце. — Ты садись и ешь поскорее, пока теплое. Хирото хочется понять, что вообще происходит. Заснять на камеру, как Масаки плывет к нему с тарелкой в коротком фартуке с рюшами. Проверить, зашторены ли окна и закрыта ли дверь. Хирото не шевелится. — Что же ты, не голодный? — Масаки заглядывает в глаза, оказываясь подозрительно близко, и трогает ладонью живот поверх футболки. — Ты вчера так рано уснул и даже не поужинал... Должен был сильно проголодаться. Точно. Вчера. Вчера они пособачились из-за какой-то херни. Масаки в итоге хлопнул дверью и уселся смотреть телевизор. А Хирото, показательно отказавшись от еды, свернулся на кровати, хмуро прокручивая в голове случившееся, прошедший день, предыдущую напряженную неделю, и не заметил, как провалился в сон без сновидений, но какой-то мутный и гадкий. Выспавшимся себя Хирото уж точно не чувствовал. Но из-за чего же они пособачились?.. Хирото смотрит на Масаки свербяще, чтобы тот всё разъяснил. Обычно срабатывало. Масаки терпеливо повторял, или облеплял деталями, или напоминал про важную дату. Может, кстати, она? Годовщина, блядь, знакомства. Нет, глупо. Вот и Масаки недоуменно молчит. Берет Хирото за руки и тянет к столу. — Давай, попробуй. Я немного поэкспериментировал, надеюсь, удачно. Если понравится, еще приготовлю! — Масаки насильно Хирото усаживает и прижимается к спине, пробегается пальцами по плечам, прикусывает ухо. — Всё что хочешь для тебя сделаю. От предложения слегка ведет. Масаки горячий, несмотря на крайне легкий прикид, всегда горячий, словно не кровь у него по жилам течет, а лава. Симпатичный и располагающий к себе моментально — настолько, что потом приходится разбираться с томно вздыхающими и передающими записки. Путем запихивания записки в глотку, например. Хирото ревнует постоянно, не это ли повод вчерашней ссоры? Впрочем, разбираться неохота. Да и завтрак может подождать. Завалить хоть на стол, хоть на пол — и оттрахать столь напрашивающегося старшего — ха! — брата. Масаки побрыкует, конечно, но против не будет. Вряд ли у Масаки под фартуком поварешка, которая недвусмысленно выпирала и утыкалась в спину. И все-таки на краю сознания что-то настойчиво свербит. — Масаки, — Хирото находит в себе силы повернуться и лишний раз оценить «наряд». — Что происходит? Почему ты в таком виде? — Решил порадовать тебя. Вернее: решил всегда тебя только радовать! С твоим характером это будет нелегко, но, надеюсь, смогу тебе... угодить, — на последнем слове тон его звучит низкими нотами. Хирото пробирает липкий пот. Секс-раб — не самая возбуждающая роль. Чужая безвольная покорность подкашивает. В голове всплывает мерзко-сладкое из древнего хентая: «О, мой господин». Хирото вздрагивает. — Не надо ради меня себя ломать. Скажу «убей» — пойдешь и убьешь? — Если это принесет тебе радость и удовлетворение... — Я тебе садист, что ли? — Хирото чуть не подскакивает от возмущения и цедит почти зло: — Попрошу отсосать на трассе — отсосешь? — Могу сейчас. Хочешь? — Масаки, притираясь сбоку, пальцами отворачивает Хирото пояс штанов и гладит кожу. Невесомо метит в сторону паха. Член, конечно, не в боеготовности, но и не «спит». А Масаки в фартуке на коленях между ног точно взбодрит окончательно. Хирото судорожно втягивает воздух. Отказаться сложно — даже из вредности. Но кивнуть — всё равно, что дать добро на остальные сомнительные условия. Он бы не отказался,конечно, если бы Масаки стал приносить голышом в постель кофе, однако... Исполнение всех прихотей делает их безвкусными и скучными. За размышлениями Хирото промаргивает, как Масаки протискивается между столом и его тушкой, накрывает пах рукой и пробирается в штаны. Ведет ладонью по члену уверенно, слегка сдавливает и выкручивает — знает все привычки и вкусы Хирото наизусть. Стон щекочет губы. Хорошо. Очень. Откинуть бы голову, запустить пальцы в волосы... Как же охуенно с утра погружаться в ласки, а не в нервотрепку и гонку. Слишком много навалилось в предыдущие дни. Может, и отличная идея переключиться вот так. Член Масаки топорщит ткань фартука, и Хирото ловит себя на желании припасть к нему губами, втянуть головку и истязать, пока стоны не станут похожими на скулеж, а сам Масаки — изнемогать от желания. Память подводит: отсасывал ли Хирото когда-нибудь в принципе? Масаки будто не возражал рулить всем процессом, всегда брал инициативу на себя, доставлял удовольствие во всех видах и позах. Однако Масаки часто смотрел на Хирото с непонятным выражением: не то изучая, не то любуясь, не то призывая к чему-то. Обычно Хирото взбрыкивал: «Чё?», и Масаки просто мотал головой. Или шептал: «Всё в порядке». Или целовал целомудренно с привкусом горьких трав и дождя. Но никогда не просил, тем более дерзко, тем более для себя. Даже банального «трахни меня» от него не дождешься. Скорее — шоу в фартучке. Масаки стимулирует головку и скатывается ладонью вниз. Массирует яички подушечками пальцев. Точно напрашивается. Заводит до мечущихся искр перед глазами. При том кончить не дает. Хитрюга. Хирото перехватывает руку Масаки, вытаскивает из своих штанов — хлопает резинка — и прижимает к его бедру, а бедра — к столу. Смотрит строго: только попробуй пошевелиться. Пододвигается и наклоняется, задевая член Масаки носом. Накрывает губами и легонько кусает. Рюши щекочут нос и губы. Масаки вздрагивает и переминается босыми ступнями. Смотрит, кажется, ошарашенно. Хирото самодовольно хмыкает. Задирает к чертям ткань и широко лижет член Масаки от основания до головки. Кончиком языка дразнит щель и щекочет уздечку. Посасывает лениво: губы пачкаются полупрозрачной липкой жидкостью. Гладит паховые складки и нежную кожу бедер. Масаки дергается будто под пулями. И всхлипывает. Хирото впитывает его реакции, смещает руки на задницу, сжимая, и припадает к члену, оставляя россыпь мокрых жгучих поцелуев. Втягивает по одному яички и щурится, любуясь. Упавшая снова ткань обрамляет член чепцом. Влажно поблескивает головка. Хирото выпрямляется и усаживает Масаки на колени. Утягивает в глубокий поцелуй. Масаки совершенно расфокусирован, даже откликается не сразу. Зато когда откликается — сразу становится много прикосновений, движений и ласк. Масаки пробирается в штаны — как никуда не уходил — и трогает, щупает, ведет тыльной стороной ладони. Соединенные члены мокро скользят друг по другу. Оргазм не оглушает, но будто схватывает приятной щекоткой-вибрацией. — Вау, — глаза Масаки сверкают восторгом и озорством. — Шалость удалась? Масаки с серьезным видом кивает и хихикает глупо. Ошизенное сочетание. — А теперь брысь с меня, тяжелый, — Хирото морщится и спихивает Масаки на пол. Масаки хлопает глазами — безвинно оскорбленный. Фартук на нем сбился к чертям. На бедрах видны следы спермы. Выглядит очаровательно-завлекательно. — И пойди во что-нибудь оденься. А то я рискую так и не позавтракать. — Не во что, — Масаки разводит руками с видом «ой, так получилось». — В смысле? Где твое домашнее: серые спортивки и растянутая футболка? Где кожанка и штаны? — Я от них избавился. — В смысле? — Хирото давится воздухом. — Тебе они не нравились. Ты вчера закатил скандалище на час, что я ношу всякое старье, пока на нитки распускаться не начнет и на солнце просвечивать. Я решил проблему кардинально. — Господи, Масаки, серьезно?! — Быть голышом — сама естественность. Мы выходим из утробы матери голышом. Моемся голышом. Даже занимаемся сексом преимущественно голышом. Одежда изначально — антипод стыда. Потом защита, эстетика и инструмент, который при умелом использовании подчеркнет достоинства и скроет недостатки. Можно сказать, что одежда — один из элементов управления сознанием и искажения реальности. — Масаки, — Хирото выдерживает паузу и из роя ругательств и вопросов выуживает один, — где ты понабрался таких слов? — Из одной сказки и ее критического анализа. Хирото вздыхает. Закатывает глаза и снова вздыхает. — Лучше бы ты эту сказку выкинул... — Она там не одна! Целый сборник! Красивый, яркий, интересный. Хочешь, почитаем на ночь вместе? Глядишь, тоже решишь ходить голышом, — Масаки гордо подбоченивается, словно план уже осуществлен и радужные перспективы сыпятся одна за другой. — Скорее, решу сжечь, — Хирото бурчит и, скрипя ножками стула, поднимается. — Ладно, подберу тебе что-нибудь из своего. И после завтрака — шоппинг. Давно мы не штурмовали местные бутики... — Хорошо, Хирото, как скажешь, Хирото! — Масаки кивает настолько довольно, что впору подозревать его в коварном плане. И положа руку на сердце, Хирото бы ни разу не удивился. Хотя устроенное ему очень даже понравилось. Может, и стоит почитать эту книгу сказок вместе, почерпнув пару-тройку идей на будущее. Исключительно в рамках разнообразия сексуальной жизни!