Прости, прощай, люблю.

Чувство тревоги нагнетало всё сильнее, как ночь накрывала город, район за районом. Руки подрагивали от волнения. Сердце сжалось и не доставляло кровь всему организму. Страх, что определённо что-то случилось становился всё сильнее и плавно перерастал в желание выбежать из квартиры, на поиски Кати. Спустя несколько часов делительного ожидания, когда стрелка часов уже перевалила за полночь, Манижа начала неумолимо засыпать, хотя и отчаянно боролась с этим. Кати нет дома, поэтому она не найдёт себе места и, если всё же уляжется, провалится в свой кошмар с сотней дверей, а главное — все ведут в тупик. Сангин сидела за кухонным столом, сжавшись, как запуганный щенок и уронив голову на ледяные от волнения ладони. Пухлые щёки горели пламенем, не давая возможности спокойно мыслить. Манижа не смотрела на телефон, боясь увидеть время или тревожное сообщение. Бежать — — Куда? Куда бежать от страха? Наконец, в квартире тихо скрипнула и захлопнулась дверь. Сангин моментально вскочила, сонливость, как рукой сняло, и влетела в прихожую, сразу же включив свет. — Боже, я так волновалась! — слёзы по инерции полились по щекам, но таджичка словно и не заметила этого, продолжив быстро тараторить, пока истерика не накрыла её с головой — Почему ты не отвечала на мои звонки? Я уже и не знала, что делать. В полицию смысла нет звонить, твоим родным подавно, друзья сказали, что не знают. Я, я… Павленко медленно развернулась, явно не ожидая увидеть Манижу не спящей. Последняя увидела глубокие тёмные круги под её красноватыми и сощуренными от света люстры глазами. — Ох, моё солнышко, — тихо прохрипела она и откашлялась. — прости, пожалуйста… Меня сегодня так сильно загрузили, что я не смогла прийти пораньше, начальник бы голову оторвал. Всхлипнув, Сангин бросилась к Катерине, зарывшись в её плечо и неразборчиво бормоча. — Какого чёрта тебя заставляют так много работать? Это нечестно, это — всхлип. — неправильно. Украинка начала аккуратно гладить младшую по волосам, добиваясь спокойствия своей девушки. Да, сегодня Катя определённо вымоталась и еле держалась на ногах, но не её ли слова, что «Если тебе больно, не молчи»? — Мне жаль, что так получается. Такое время сейчас, понимаешь? Нужно просто переждать. Я обещаю тебе, что впредь буду приходить вовремя. Манижа подняла на её заплаканные глаза, подбородком прижимаясь к исхудавшему телу. — Я просто так сильно за тебя волнуюсь. Ты работаешь без продыху, это уже ненормально. Я хочу это исправить. И извини, что вот так кидаюсь, — она начала было отстраняться, как Павленко, нежно сжав плечи, прижала её к себе, уткнувшись лбом в тёмноволосую голову. — Не извиняйся. Я… не заслуживаю тебя, котёнок. Ты заслуживаешь весь мир, — прошептала старшая и тяжело выдохнула. На несколько секунд наступила тишина, только участившиеся всхлипы раздавались в ушах украинки. Катя любит, просто безмерно любит, поэтому отдаёт себя без остатка, ради счастья Манижи. И, чёрт, она ненавидит себя за то, что так мерзко врёт ей. Сегодня она провела ночь совсем не на работе, нет. Сегодня она рыдала на лестничной клетке заброшенного дома, спрятав лицо в своих коленях. Ветер свистел сквозь разбитые окна, руки леденели, а сердце разбивалось снова и снова, после каждого пропущенного звонка. Павленко ничего не могла с собой сделать, ей просто некуда бежать от боли и вины за то, что она не может отдать должную любовь таджичке. Последняя даже не представляет, даже не может представить, насколько же сильно и больно её любят, глотая слёзы. Катя любит Манижу настолько сильно, насколько ненавидит себя, а это означает —бесконечность. — Тише, прошу тебя… Всё же хорошо, я здесь, рядом с тобой. Таджичка молча плакала, оставляя мокрые следы на кожанке Павленко, словно не услышав её слов. — Ну же, солнышко моё, — старшая приподняла Сангин за подбородок, не отрывая её тело от себя. — улыбнись хоть немножко. Младшая ухватила ртом воздух и приподняла руку к лицу, чтобы вытереть слёзы. Павленко перехватила её и крепко сжала ладошку. Тёплая. Смахнула слёзы и выдавила вымученную улыбку, обнажив острые скулы. Манижа всхлипнула. — Прости, что так ужасно поступаю. — таджичка сделала резкий шаг назад, не дав Катерине остановить себя. — Не нужно было навязывать тебе свои проблемы. Идём спать. Павленко очень хотела начать спорить с ней и остановить, но усталость её одолела. Завтрашним утром она снова будет винить себя за это. Сангин быстро убежала вглубь квартиры, потушив свет на кухне, и украинка, еле перебирая ногами, последовала за ней. В комнате их ждала уже разобранная кровать. Россиянка легла к стене и почти не стала укрываться одеялом. Катя присела на краешек кровати и стянула с себя водолазку и джинсы, оставшись в одном нижнем белье. Последний раз взглянула на ночь, которая сегодня была необычайно звёздной, и перевела взгляд на Манижу. «Какая же она у меня, всё-таки, красивая.» — ласково подумала она и улыбнулась чуть искренне, чем обычно. Украинка заскользила взглядом по всему телу своей возлюбленной. Но почти в ту же секунду её расслабленное лицо сменилась ужасом. Она начала уверять себя, что ей просто показалось, но из под домашнего свитера длинноволосой, на правом запястье, виднелись полоски. В темноте они выглядели не более, чем нарисованные гуашью линии. Павленко бросило в озноб. Ощущение, словно тебя прострелили на сквозь, но мозг ещё отчаянно борется за своё право существовать. Катя задрала рукав верхней одежды Манижи и провела по всей руке, чувствуя подушечками пальцев глубокие раны, лежащие чёрными полосами в свете луны. Младшая сразу же натянула рукав обратно и сжалась, отстранившись от Павленко, и прижавшись спиной к цветку на обоях. Украинка не дышала, — боялась случайно спугнуть возлюбленную. Как она могла не заметить… этого? Из-за нехватки света, старшая смогла только почувствовать порезы на нежной коже девушке, но этого хватило с лихвой. По всему телу Павленко пробежались неприятные мурашки, отчего она передёрнула плечами и сжала кулаки, оставив вмятины от ногтей. Сначала она злилась. Просто безумно злилась на Манижу. За то что та причиняла себе вред, даже не думая сказать ей, будто Катя для неё чужой человек! Затем накатила волна гнева на себя. Да, украинка старалась исключительно для их союза, но только материально, совершенно забыв о чувствах своей возлюбленной. То, что происходит сейчас, вполне логичный результат её действий. Старшая услышала сдавленный всхлип, и Сангин развернула голову, укрыв её в подушке. Катя возненавидев себя сильнее, чем когда-либо. Почему она не шептала на ухо тёплые слова, когда её солнце убивало себя? Почему она не прижимала её к груди, когда её солнце оставляло на теле порезы? Почему она не была рядом? Катерина тряхнула головой, легла и, сцепив плечи россиянки в своих пальцах, притянула её к себе. От девушки шёл жар. Павленко положила подбородок около её шеи, руками обвила, точно виноградная лоза, тело, носом вжалась в её волосы, чуть выше уха. Младшая снова всхлипнула и прижала голову к своей груди, тоже самое сделав ладонями. Сжалась, как маленький беззащитный котёнок, который испугался большой кошки, лежащей рядом. — Прости. — еле слышно шепнула длинноволосая. Её голос был почти неразборчивым сквозь слёзы. — Солнце, не извиняйся. — Катя прижала её к себе чуть сильнее. — Я здесь, с тобой. Ты можешь мне довериться. Манижа стушевалась ещё сильнее, и Павленко показалось, что скоро от неё останется только точка. Старшая резко подняла её лицо к себе, стараясь найти ответы на изучающие её вопросы в карих, а в полумраке чёрных, глазах. Мерцающие слёзы отражали в себе свет фонаря. — Я очень тебя люблю, ты же знаешь? Еле двигая головой, Сангин кивнула. — Тогда… почему? Почему ты это делаешь? Что не так? Катя осеклась, поняв, как прозвучали её слова, но было поздно, — слёзы полились с новой силой по щекам. Павленко не успела начать извиняться и исправляться, россиянка чуть отползла, врываясь из «хватки», спрятав лицо в ладонях. Украинка ругнулась и снова вернула младшую к себе, в этот раз прижимая сильнее. — Прости, прости, прости… — бесконечно шептала Манижа, упёршись в грудь Кати, и только иногда прерывая извинения на всхлипы. — Прости меня, пожалуйста… Катерина на это молчала, крепко прижима голову Сангин к себе. Всё её тело дрожало от осознания своей глупости и эгоистичности. Ей хотелось заставить Манижу перестать убивать себя. Хотелось сделать хоть что-то, чтобы ей было лучше. Но она молчала, вслушиваясь в шёпот и всхлипы своей девушки. Как же она, чёрт её дери, устала от самой себя. Как же объяснить этой маленькой беззащитной девочке, что она не одна? Как передать ей свою любовь?

***

Утром Манижу ждала не психологическая лекция, а беззвучная квартира и записка на тумбочке. «Тебе будет лучше без меня. Прости, прощай, люблю.» А с другой стороны: Не ждёт триумфальный успех Меня. Звёзды пускаю в пруду. Я серая мышь. В тени ото всех Свою мирную жизнь веду. Я никогда не улыбаюсь, Мне это совсем не идёт. С томной толпой сливаюсь, Ведущей нескончаемый счёт. Но вы… неужто вам мила Моя улыбка? Неровные зубы, Душа, сгоревшие дотла, Искусанные мною губы? Неужели вам правда приятен Мерзкий взор моих глаз? И в них отражения ссадин, И без гравировки алмаз. В них смотрят, боятся, уходят. Раз за разом, одно и тоже, А после окна заколотят И на коленях шепчут «Боже». А вы, почему-то, остаётесь. Вы всегда, отчего-то рядом. Я позову, и вы мне отзовётесь, Когда небо обратится закатом. Вы не отвергаете мои синяки, Мои слёзы, озлобленный взгляд. А я влюблена в ваши васильки И красоты вашей сладостный яд.