Дорога

      Окружённая лесом дорога. Озорные лучики весеннего солнца. Законченный наконец опрос жителей посёлка в добинском районе… Казалось бы, радоваться нужно и полной грудью вдыхать такой свежий по сравнению со столичным воздух. Пропитанный буквально уютом и возрождающейся природой.       Вот только на панели управления мигает не радующий абсолютно огонёк, и стрелка уровня бензина уже почти что замирает на нуле. Юля в который раз на навигатор обращает внимание, и уже разве что только на чудо может рассчитывать. Ближайшая заправка почти в десяти километрах, на полу-лесной дороге не души… и служебное авто, дёрнувшись из последних сил, предательски замирает на месте.       — Будь проклят тот день! — вспоминая фразу из известнейшего фильма, изрекает Соколова, от злости стукнув рукой по рулю. — Когда я не проверила бензобак перед поездкой, — уже тише продолжает она, голову опуская на скрещенные на руле руки.       Где-то за пределами авто щебечут пернатые жители подмосковной «криминогенной аномалии», и у Юли в голове сами собой всплывают слова, когда-то давно записанные на подкорке: «Дивлюсь я на небо та й думку гадаю: чому я не сокіл, чому не літаю?». Ей бы не до ФЭС даже лететь, до ближайшей заправки б…       Но маленькая Юленька в гольфиках и бантиках давно уже уехала из Циолковска, майором Соколовой стала и думать забыла о сказках, необычных способностях и прочих наивных вещах. В руке будто сам собой появляется мобильный, и номер отправившего её на опрос напарника словно точно так же сам набирается.       — Да! — спустя несколько гудков отзывается Лисицын. — Юля, ну, где тебя носит? Уехала в Лужкино это и пропала. Там людей-то… раз-два и опросил.       — Да?! — не отмалчивается в ответ Соколова, в добавок к прочему недовольству ещё и закипающий чайник рядом с товарищем майором расслышав. — Чего ж ты сам тогда не поехал, раз всё так быстро и просто? Я бы тоже с лечащим врачом Фиалтистовой могла поговорить.       — Ну-у. Я ж не только этим был занят. С сыном погибшей вот пообщался.       Соколова про себя высказывает мысль с общим смыслом того, что лучше бы товарищ майор помолчал, чем свой неоценимый вклад в расследование описывал. Не то, чтобы он делал что-то не помогающее делу, или вообще не делал… Но лучше бы помалкивал, не сердя её, застрявшую чёрт знает где, с каждым словом всё больше.       — Не выходя из ФЭС, — не выдержав, отмечает Соколова. — Он ведь у нас в камере отсыпался. Не утомились, Константин Львович? Может, вы отдохнуть хотели, чайку попить, пообедать… а тут я со звонком своим, отвлекаю?       — Вообще да, — в привычной манере отзывается Лисицын.       — Костя! — осаждает напарника майор. — Я застряла, Кость. Бензин на нуле, вокруг не то что заправок, людей нет. Одни только птицы и сосны.       Она ещё минут пять объясняет, как же так произошло и почему канистры с бензином в багажнике не оказалось, выслушивает нотации вперемешку со смешками, уточняет, что это за дорога такая пустынная под хорошо знакомым им Добинском… а в завершение получает не заверение, что он подъедет, а совет, куда обратиться.       — Так есть ведь фирма, которая подъедет в нужную точку Москвы и области и заправит полный бак. У меня друг пользовался — очень удобно. Сейчас я тебе номер их скину.       И пока Соколова поточнее и поприличнее слова подбирает, к товарищу майору относящиеся, Костя бросает что-то о том, что у них ещё дел невпроворот — чтобы она не задерживалась — и отключается от звонка. Юля изнутри закипает буквально, разделяющие их километры благодарит за то, что до греха Лисицын её своим поведением не довёл, и отбрасывает ни в чём не повинный мобильный на пассажирское сиденье.       Вскоре в смс и правда приходит номер чудо-фирмы, но звонит Соколова по совершенно другому. В списке недавних контактов его находя и надеясь, что задержанию или чему-нибудь не менее важному не помешает.       — Да, Юль, привет! — отзывается в трубке знакомый голос, и Юле даже кажется, что она видит улыбку старлея.       — Привет. Ты сильно занят, не отвлекаю? — осторожно уточняет Соколова, словно опасаясь вновь услышать о фирме, которая по одному звонку приедет и заполнит полный бак. Знает прекрасно, что Субботин так не ответит, но всё же не мчит напрямик.       — Не отвлекаешь, — заверяет Субботин и куда-то в сторону отмечает: — Бурякин, спокойно сиди. Что с того, что батарея горячая? Ты жену бил? Бил. Вот теперь на привязи сиди. Юль, прости, я тут, — вновь обращается уже к собеседнице. — Так чем, ты говоришь, помочь нужно?       Соколова улыбается, взгляд переводя куда-то в сторону возвышающихся деревьев — словно смущение желая спрятать от кого-то невидимого, но в салоне авто находящегося и непременно всё понимающего. Отмечает про себя, какой же разной может быть реакция у мужчин. И не без ноток удивления в голосе уточняет:       — А я разве про помощь говорила?       — А я, думаешь, не догадливый? — вопросом на вопрос отзывается старлей, и Юле по новой чудится его улыбка. — Со мной тут наш штатный экстрасенс — капитан Данилов — даром провиденья поделился. Очень удобная, знаешь, вещь. Вот так разговариваешь с человеком — и сразу понимаешь, что ему помощь нужна. Даже если человек этот очень самостоятельный и рассказывать ничего не спешит. Юль, выкладывай, чего стряслось.       И Юля выкладывает. Про до последней капли закончившийся бензин, про ближайшую заправку в десятке километрах от её западни, про абсолютно безлюдную дорогу, где за последний час она не встретила ни единого человека — будь то на колёсах или своих двоих.       — Костя не может подъехать, понимаешь, — зачем-то решает сказать Соколова. — У него допрос. Так бы он приехал, канистру привёз…       — Я не сомневаюсь, — кивает в ответ собеседник. Он поскорее закончить эти фонящие неискренностью объяснения стремится. Побыстрее от неловкости Юлю отгородить… Да и просто Лисицына обсуждать не желает. — Скинь мне геолокацию свою, чтобы не плутать там в лесах. Я скоро подъеду.       Юля не видит, как, слыша это обещание, разводит руки Данилов, с немым вопросом переводя на товарища взгляд, как спустя секунду качает головой, когда Субботин лишь отмахивается, перекидываясь с ней ещё парой фраз. Не слышит, как после завершения разговора Лёня напарника буквально перед фактом ставит, что продолжать едва начатый обыск тому предстоит в одиночку, и, бросив только: «Юле помощь нужна», удаляется прочь, прихватив с собой и ключи от служебного транспорта.       — Это хорошо, что ты тут застряла, — неожиданно заявляет Субботин, едва выбравшись из машины. Он делает пару шагов к подруге, только лишь и продолжающей смотреть на него с непониманием, и объясняет: — на повороте на Москву большегруз в кювет сошёл. Две легковушки зацепил. Вроде, все живы.       Субботин останавливается буквально в паре шагах от прислонившейся к багажнику авто Соколовой, уверенно откручивает крышку на так удачно захваченном из буфета термосе и, налив в стаканчик ароматный чай, нотками мяты разнообразивший лесное дыхание, протягивает его подруге.       — Держи.       — Это вместо бензина? — смеётся майор, принимая из рук спасителя пластиковый стаканчик и вспархивая на него взгляд своих улыбающихся глаз.       — Это вместе с бензином, — улыбается Субботин, наливая себе в чай металлического цвета крышку и вслед за подругой опираясь на багажник служебного авто. Да ещё и будто специально едва ли не соприкасаясь с ней локтями. — Прохладно ещё на улице. А ты тут сколько простояла, подмоги дожидаясь? Иди, может, в машину погреться?       — Да нет, не нужно, — машет она головой. Отводит взгляд в сторону, словно среди молоденьких сосен разглядеть что-то пытаясь, то улыбается, то покачивает головой каким-то собственным мыслям, а вскоре вновь поднимает глаза на задумавшегося о чём-то своём старлея. Он вглядывается куда-то вдаль и не спускает с лица лёгкой улыбки, словно растворяясь в моменте здесь и сейчас. — Спасибо, Лёнь. За чай, за то, что приехал.       Субботин в ответ лишь кивает, и ей, и промелькнувшей в голове фразе, что когда женщина действительно дорога, поступить иначе просто невозможно, и вновь расплывается в улыбке, заражая ей и Соколову.