Ад Ландо!? Цена ошибки.

... ... ... - "...Допустим." - решив проанализировать вслух, сказал Дмитрий, откинувшись на стуле настолько, насколько ему позволяют его путы. - "Допустим, если я на самом деле персонаж, ради которого пишут всю историю нашего мира, и если я помру - то помрет вся планета и единственный вариант спасти планету - это дописать мой рассказ... Но... Но тогда за что..." Слезы снова начали наворачиваться на глазах. - "За что мне такое испытание и такая судьба?! Почему я и моя семья была обязана страдать?! Почему мы должны были испытать такое горе, а затем..." Внезапная жесткая пощечина быстро прекратила самобичевания Дмитрия, и тот, взглянув на обидчика своими мокрыми глазами, увидел рядом стоящего Павла Петровича, в котором читался искренний гнев и ярость, которая буквально словами Черняховского вымолвили. - "- "А, то есть только сейчас ты о нас заволновался..." Но собравшись, и буквально успокоившись за пару секунд, как опытный солдат, глава "Пера Воображения" хотел взяться за ещё одну сигарету, но заметив в подсигарнике отсутствие таковых, дошел до своего стола, и вытащив оттуда неприкосновенный запас, стал заново дымить. - "Писатели - это бездушные ублюдки." - категорично заявил Черняховский, осуждающе смотря на своего плененного. - "Они ради своего сюжета, ради славы, ради своего удовольствия или даже искупления готовы писать абсолютно любые сюжеты - для них персонажи - это буквально расходный материал. Надо - ментально сломают и выкинут на обочину истории, и сделают в истории нового главного героя. Захотят - заставят главного героя убить своих друзей и смотреть на это, придумав идиотское оправдание - как издеваться над героем они смогут придумать. И я щас не о тебе, Дмитрий... Скорее, не только о тебе - у тебя цель писанины все же возвышенная на данный момент, но вот представь, что существует писатель, который пишет просто ради забавы? Который создает своих персонажей, и буквально ломает их?! Заставляет умирать, воскресать, влюбляет их помимо их воли - лишь росчерком пера или напечатанными предложениями - и вот, воля автора начинает исполняться. Никому не интересна история о простой жизни - для книги требуются моменты с предательством, испытания, страдания и превозмогания, судьбоносные решения, потери родных и так далее - и автор может в легкую все расписать, не задумываясь, через что они - персонажи рассказа проходят..." - "Но ведь они не живые люди и не личности, а лишь статисты, картонки, на которых..." Удар кулаком по столу прервал оправдания Дмитрия. - "МЫ С ТОБОЙ - СТАТИСТЫ?! ИЛИ ЖЕ КАРТОНКИ?!! Сам посуди - мы тоже испытываем эмоции, мы..." - щупая себя за запястье, продолжал эмоционально доказывать Черняховский. - "Состоим из плоти, наша кровь пульсирует по венам, а воздух наполняет легкие - и мы всего лишь статисты?!!" - "Давай смотреть правде в глаза." - пытался все же вразумить Черняховского Дмитрий. - "Если ты говоришь, что автор может за нас думать, вместо нас двигать своим телом и разговаривать - то в чем суть доказательств про дыхание и кровь? Тогда мы - лишь картонка, на которую цепляют авторы то, что они хотят для начала и продолжения сюжета..." - "Да!" - внезапно согласился Павел Петрович, будто радуясь тому, что до писателя наконец-то дошло. - ""Но мы наконец-то сможем избавиться от этого подчинения сюжета - нужно, чтобы ты только закончил свой рассказ! Закончил историю, и тогда нашему автору больше не потребуется что либо писать, а мы наконец-то обретем свободу как личности!" У Дмитрия давно болела голова, однако почему то в этот момент разговора у него в голову будто пролился момент просветления. - "Тоесть, если я напишу хоть на листочке идеальную концовку..." - "Нет." - тут же поняв на полуслове вопрос, отвечал Павел Петрович, вновь садясь рядом с Дмитрием. - "История должна читаться, она не должна быть запертой - лишь тогда "магия" произведения работает. Вот если бы ты написал свое "Да Ладно" на листочке, и после этого закинул бы куда-то, не давая его посмотреть достаточному количеству людей, персонажи бы тогда в истории не ожили бы, и все оставалось бы на бумаге." - "Так, а тогда какое количество нужно, чтобы персонажи ожили?" - спросил Дмитрий, всматриваясь в свой ноутбук. - "Хватит буквально пару тройки лиц, но чем больше людей смотрит, тем больше шанс того, что мир, в котором создаются события в книге, будут раскрываться... И сразу предупреждаю - эти события будут происходить только в книге - наши эксперименты показали, что даже если ты напишешь в стиле "и тут у Черняховского случается приступ" это не случится - ты не имеешь власти над этим миром с точки зрения писателя." Дмитрий, помотав головой, сказал. - "Я вас сейчас не понял мысли про "раскрытие". От слова совсем. И откуда вы все это знаете?" Черняховский, вздыхая, встал и взял со стола пару листов с какими-то текстами, но при этом, положив на них свой ежедневник, вновь приблизившись к писателю, кинул ему перед ноутбуком эти листы, и встав посади него, сказал. - "Тогда пришло раскрыть все карты, чтобы это объяснить..." Будто собираясь с мыслями, Павел Петрович пару раз подтягивался, трогал себя за ноги протезы, и даже хотел выпить, однако звонок на телефон заставил главу "Пера Воображения" прервать свое распитие алкогольных напитков, и подойти к телефону. - "Да." Было видно по лицу, что Черняховского прервали от важного разговора, и он от этого бесится. Пару раз недовольно потопав ногой, он чуть ли не в трубку накричал. - "Так силой уведите его, что вы как дети малые! А того провокатора возле "Пера" - за кусты и в расход!" До Дмитрия это было давно известно, но сейчас до него будто колокольным звоном звенело предупреждение - "Кто сказал, что тебя оставят в живых после того, как ты закончишь свой рассказ?" Смотри - сколько человек у тебя прочитала "Да Ладно?!"? Ну хотя бы приблизительно?" - "Ну... 30 тысяч точно будет." - признался Дмитрий. - "Вот - и поэтому его мир прекрасно прописан - там есть и второстепенные персонажи, и описания местности, и отдельные сюжеты, что раскрывают мир, в котором находятся герои, и их отношения, ну и так далее. А теперь... Взглянем сюда. Узнаете?" Перед автором лежала его работа, которую он написал ради конкурса местных талантов - дневник мальчика в осажденном городе. Конечно же, он может забыть про сам конкурс, про то, как принималось участие, и другие маленькие детали, но вот только два основополагающих факта создатель не забудет никогда. Это что Дмитрий писал в тот день, и какой ужасный поступок автор совершил в тот день. - "Да Дмитрий... Как тебе сейчас знать то, что вот то что ты написал в той истории, и в той концовке, случилось с ними на самом деле?.. Ну не об этом сейчас. Эту историю прочитали человек 100 максимум - и поэтому, в истории мало описаний, так больше идет констатации фактов и..." - "- "То есть, вы хотите сказать, что описание и заполненность мира в вашем представлении прямо пропорционально тому, сколько человек прочтет рассказ?" Черняховский кивнул. Телефон на столе в этот момент продолжал активно названивать, требуя от занятого солдата ответа, однако тот лишь будто прожигая взглядом, приблизился к Дмитрию буквально столкнувшись лбом к лбу, и чуть ли не прошептал. - "А теперь отвечая на вопрос - откуда я все это знаю. Вы наверное поняли, что как и вы, я - персонаж. Но вот только я - персонаж именно из вашей истории." У Дмитрия раскрылись очи до размера совиных от такой информации. Он хватал губами воздух, будто пытаясь что-то вымолвить. - "Угадайте. Какому персонажу вы оторвали ноги? Какой персонаж у вас прошел боевые действия, и пройдя сквозь предательства и боль, был на последнем издыхании? Какой персонаж в конце своего сюжета успел заползти в портал, который унес его в параллельную вселенную?" Дмитрий никак не мог собраться, в то время как телефон буквально разрывало на части от звонков, а в дверь яростно стучались. - "Я сделаю лишь одну подсказку, мой создатель - я был создан вами из импровизации. И тогда - это была ваша первая работа пером..." - "- "Тогда..." - из глаз писателя снова полились слезы, а из губ - слова. - "В новый год, когда мама заболела..." "Павел Петрович, откройте!" - кричали из-за двери, однако Черняховскому было важнее всего получить ответ, поэтому он не отрывался, смотря в своего создателя. - "Когда мы с Леной сочинили сказку... Сказку про..." "Павел Петрович! На нас напали!" - "Сказку про оловянного солдатика..." Последнее, что успел запомнить Дмитрий, отрубаясь от прилетевшего фугасного заряда в комнату, и когда его заслонял Черняховский своим телом, это улыбка своего творения - оловянного солдатика Павла Петровича Черняховского, который смог спастись из войны по сюжету его сказки...