Song — Steve Lacy — Dark Red (slowed version)
Уже привычный, или, вернее сказать, уже приевшийся рабочий кабинет встретил девушку полумраком, слегка разбавленным рассеивающимся золотистым светом из коридора. С облегчением сбросив тяжелые папки на тумбочку, журналистка тихо вздохнула, и привычным движением руки включила небольшой старенький радиоприемник, вот уже несколько лет скрашивающий ее нелегкие трудовые будни. Очнувшийся прибор начал издавать неприятное громкое шипение, и девушка тут же кинулась его «успокаивать», поспешно настраивая частоту, и отошла лишь когда из динамика наконец полилась тихая музыка. Не особенно вслушиваясь в слова какой-то незамысловатой попсовой песни, Анита пару минут потопталась на месте, вспоминая забрала ли все нужные материалы, смотря куда-то в пустоту комнаты, и затем подошла к окну. Снаружи давным давно стемнело. — Ты снова задержалась на работе, ленивая, непунктуальная Анита, просто поздравляю, — девушка хмыкает себе под нос, ругая за непунктуальность. Витать в облаках на рабочем месте, болтать по несколько часов в испещренной граффити красной телефонной будке, пока деньги не закончатся, устраивать затяжные перекуры… Все это точно не про Аниту Дарлинг. Как хорошо, что завтра выходной.— Something bad is 'bout to happen to me I don't know it but I feel it comin'
Из приемника зазвучала какая-то смутно знакомая неторопливая мелодия. Глубоко погрузившись в собственные мысли (или же самобичевание) журналистка и сама не заметила как начала постукивать пальцами по подоконнику, аккомпанируя тихим басам и гитаре, доносящимся из динамиков. Где-то же она ее слышала?-I just hope she don't wanna leave me.
В голове тут же яркой вспышкой вырисовался ее образ. Короткая ночнушка, слабо переливающаяся черным шелком на тусклом свету кухонной лампы, чуть колыхалась от плавных движений, когда она танцевала. Конечно. Эта песня. Бархатистый голос музыканта, мягко струящийся в темноту кабинета журналистки словно медленно угасал, постепенно растворяясь, и наконец вовсе исчезая в уютном полумраке помещения. Теперь уже пела она. Мелодично, или невпопад. Запрокидывая голову, прикрывая глаза, под которыми залегли темные разводы от не до конца смытого макияжа, на которые небрежно спадала влажная после душа черно-белая челка. Анита не трогала ее той поздней ночью, лишь украдкой наблюдала из другой комнаты.I think of her so much it drives me crazy
Анита не трогала ее и днем, когда чужие руки лежали на ее плечах, низко опущенных над версткой газеты. В тот день Круэлла тихо и монотонно мурлыкала слова все той же песни себе под нос, время от времени сжимая длинными пальцами ткань твидового пиджака подруги детства.«Only you. Only you darling.»
Отвлекала? Да нет. Скорее изображала радиоприемник...? Анита считала это странным, но не раздражалась. Она не раздражалась практически никогда, предпочитая оставаться спокойной в любой ситуации. Дарлинг раздражалась лишь в те моменты, когда начинала понимать, что постепенно тоже становится странной — задерживается на работе, подолгу разглядывая черно-белое на черно-белых фотографиях, опаздывает с утра, потратив огромное количество времени на то, что чтобы замазать все, что должно быть замазано. А еще бывает, что Анита раздражается, когда принимает душ, когда горячие струи соприкасаются с царапинами, оставленными поклонницей длинных ногтей на нежной загорелой коже. Круэлла слишком любит свой маникюр. Сначала больно — обжигает так, что хочется шипеть. Но потом Дарлинг начинает вспоминать… И становится приятно. Сил выключить приемник нет. Да и желания тоже, наверное, нет. Навязчивые мысли не уйдут, когда музыка закончится — они никогда не уходят, оставляя тонуть во всей этой трясине, утягивая все дальше и дальше, от того что считается нормальным. Анита отходит к столу, чтобы забрать ключи. На ее столе лежит букет черных роз.