***
Чонгук проснулся раньше, чем Юнги. Он смотрит на свою любовь и нежно проводит кончиками пальцев по линии челюсти. Альфа выдыхает и прикрывает глаза. На душе так радостно и спокойно, кажется, такой и должна быть жизнь. И совсем не стоит вспоминать, что с пробуждением омеги спокойствие закончится, но счастье в их сердцах останется. — Ты уже проснулся? — Чон и не заметил, когда Юнги открыл глаза. Его прожигающие карие глаза, напоминающие молочный шоколад, смотрят на него в упор. — Я тут подумал. Хочу покраситься в рыжий, думаю, мне пойдёт, — голос омеги слегка хрипит после сна, а альфа беззлобно смеётся. — Ты же так сильно старался добиться такого цвета. И он ни в одном слове не соврал, омега ведь правда старался добиться пепельного оттенка и уже спустя секунду передумывает. — Да, ты прав. Покрашусь после нашей поездки. Чонгук щурит глаза, в очередной раз чувствуя любовь, что переполняет его сердце с лихвой. Разве так в жизни бывает, думает, и сразу же понимает, насколько ему повезло. Найти в жизни человека, которого ты полюбишь больше жизни, это великое счастье. А если этот человек будет отвечать тебе взаимностью, то ты любимец фортуны, и никак иначе. И он действительно счастлив, у него есть семья. Его омега настолько невероятен, что словами это уже не описать, это надо чувствовать. Слово красивый ему просто не подходит, он выше него. Для таких, как он, слово ещё просто не придумали. У них маленький омежка по имени Минни, и его он любит, если не больше их папы, то на равне точно. Он готов положить к их ногам весь мир, и это не пустой порыв, альфа правда до последнего вздоха будет делать всё для своей семьи. Они лежат абсолютно нагие под тонкой простынёй и просто слушают тишину. Для обоих немного непривычно, что в их комнату с утра пораньше не вбегает маленькое чудо, которое будит своих родителей активными действиями. Им в целом непривычно за столько лет принадлежать на какое-то время только друг другу. И всего этого им в какой-то степени не хватало, они любят своё солнышко, но лежать вот так просто рядом, слушать дыхание и сердцебиение, ощущать, как на них давит тишина, чувствовать единение сердец — это что-то необыкновенное. Юнги переплетает их пальцы, подставляя к свету. Солнце только всходит, поэтому большую часть комнаты заполняет темнота. — Красиво, — на их запястьях красуются парные татуировки. У Чонгука: ты моё, а у Юнги: продолжение. Они набили их несколько лет назад и через месяц расстались, но потом опять вернулись к друг другу. Это их вечное проклятие, они всегда возвращаются. На самом деле, за эти годы они расставались раза три и то потому, что оба были на взводе, каждый раз думая, что всё, это конечная. А потом, успокоившись, понимали, что друг без друга не могут. — Не красивее тебя, детка, — Чонгук подносит руку омеги к своим губам и целует костяшки, а затем пальцы. Как же сильно он любит руки своего любимого, особенно, когда они сжаты в его крупных, пока он трахает его своим узлом. Поистине прекрасная картина.***
6 лет назад. Он заходит в зал, и все взгляды устремлены в его сторону. Он всегда привлекает внимание, такой неподдельно яркий, это струится у него из самых глубин сердца. Такие люди невольно привлекают взор, потому что они честны сами с собой, а значит, честны и с окружающими. Чонгук разово пришёл в тот университет провести лекцию, но остался там до конца последнего курса его любимого. Альфе всю жизнь свойственно было скрывать эмоции и в этот раз, когда он увидел студента-второкурсника, учащегося на факультете бизнеса, всё органы внутри сжались. Будто бы это было самым важным моментом в жизни Чона. Первую половину лекции парень со скучающим видом смотрел в окно. Осень только входила во вкус, слегка окрашивая деревья жёлтыми, оранжевыми и красными оттенками. — Мистер Чон. — Да? — альфа поднимает глаза с паренька на другого омегу. Смоляные волосы Чонгука разделены на косой пробор, и в целом он выглядит очень хорошо в своём любимом чёрном костюме. — У вас есть парень? Юнги поднимает взор своих карих глаз на мужчину, на которого до этого всячески старался не обращать внимания, но, услышав столь интересный вопрос, повернулся. Хорош собой, думает Мин и фыркает своей мысли. Самоуверен, ставит свой вердикт, напоминая, что он таких не любит, а сам колени сводит от напряжения, которое чувствуется в воздухе. Чонгук же сразу замечает на себе его взгляд, проводит языком по контору губ, переводя взгляд на зацепившего омегу, и отворачивается обратно. Всем своим видом показывая, что не только он может тут незаинтересованность играть. — Это вопрос не по теме, — усмехается, а преподаватель, который и пригласил господина Чона, уже собирается начинать кричать на своих оболтусов, но Чонгук останавливает его взглядом. — С вашего позволения, я продолжу. Лекция заканчивается, а молодые омеги так и не поняли, о чём говорил их сегодняшний преподаватель, загляделись. Люди потихоньку начинают покидать аудиторию, а альфа собирает листы бумаги, на которых был напечатан текст, в стопку и складывает их в свой чёрный, сделанный из натуральной кожи портфель. Юнги к нему подходит без спешки, они остались одни. Даже их занудный препод ушёл в кафетерий, а он остался. Всю лекцию ждал этого момента. Сначала думал, что это плохая идея, и вообще пытался себя убедить, что ему такие альфы не нравятся, но момент, идеальный для разговора, сделал своё дело, и он сдался. — Мистер Чон, — Юнги касается плеча и пальчиками ведёт к уху Чонгука. Его заводит такая сосредоточенность на красивом суровом лице. — Можно задать вопрос не по теме? — Если я скажу нет, тебя это остановит? — Чонгук ловит чужую ладонь и чмокает в запястье. Омегу этот интимный жест не смущает, наоборот, он больше хочет. Хочет, чтобы этот мужчина всего его поцелуями усыпал, с ног до головы. — Не в этой жизни. — Тогда задавай свой вопрос, Юнги. — Вы бы пошли со мной на свидание? — омега игриво запрыгивает на стол, широко расставляет ноги, а руки располагает за своей спиной, опираясь на них. — Смотря, насколько сильно юный омега хочет этого. — До дрожи в коленках пойдёт? — Вполне, — Чонгук проводит языком по губам, в чёртовом желании согрешить в храме науки. Он этого не делает, но напоследок напористо целует омегу, в котором доминантности хоть жопой жуй. — В пятницу я за тобой заеду, — Чон всовывает в задний карман джинсов визитку и целует за ушком, пуская по всему омежьему телу мурашки.***
— Чонгук, блять, прижал задницу к стулу быстро, — Мин старший быстро ставит на место мельтешащего из одного угла в другой альфу. — Я тоже волнуюсь, но я же не хожу кругами, — уже более мирно добавляет, понимая, что давление на мужчину только усугубит ситуацию. Чонгук садится, но легче ему от этого не становится. Его омега рожает, а он вынужден сидеть тут с папой Юнги. Он пусть и уважает Минсона, но тот его явно недолюбливает и даже не скрывает это. Он изначально был против, но выбор своего сына принял без колебаний. Мин Юнги оказался обычным парнем, по крайней мере, так любит о себе говорить сам омега, на что альфа всегда с ним спорит. Льющийся свет из души Мина ничем не заткнуть, и со временем он в этом всё больше и больше убеждается. Парень забеременел, но от свадьбы отказался, странный. Говорит, что не хочет, чтобы альфа делал ему предложение только из-за того, что тот носит в себе маленькую жизнь. Врач выходит из палаты, сердце и у родителя, и у альфы падает в пятки. Они предполагают, что всё хорошо и знают это наверняка, но всё равно боятся. Особенно Минсон, что слишком рано остался без своего альфы и воспитывал омегу в одиночестве, как мог. Когда-то было тяжело, где-то невыносимо, но он справился и искренне рад, что его любимый сын обрёл счастье. Он, на самом деле, в глубине души и Чонгука полюбил, но ни за что в этом не признается. Ему всё-таки надо поддерживать маску грозного родителя, который за своё чадо на куски, как лев, разорвёт. — Вы можете к нему зайти, — коротко сообщает акушер, и они в спешке бегут в палату. Первым заходит Чонгук, и Юнги сразу поднимает на него взгляд. Омеге становится в разы спокойней, когда он чувствует природный запах корицы и других пряностей. Альфа аккуратно садится возле любви всей его жизни, он подарил ему маленький комочек бесконечного счастья, при виде которого у Чона сжимается сердце. По щекам катятся слёзы. Он сначала наклоняется к Юнги, оставляя нежный поцелуй у своей любви на лбу. — Спасибо, любимый. Ты даже не представляешь, как сильно я люблю тебя и нашего малыша, — омега улыбается, облизывая сухие губы. Чонгук берёт на руки маленький свёрток, который начинает мило кряхтеть в руках своего отца, чувствуя запах родного человека. Минни пахнет пионами, этим ещё больше чаруя большого и грозного альфу. Малыш тихонько засыпает, а Чон аккуратно проводит указательным пальцем по щеке младенца. Он уже представляет, как много любви будет дарить своему маленькому принцу. Альфа отдаёт свёрточек дедушке, который основательно укладывает малыша спать в люльку, а потом долго-долго им любуется. — Как его назовём? — Юнги тянет ладонь с татуировкой на запястье к руке своего любимого. Чонгук же привычно переплетает пальцы, подносит их к губам, через поцелуй пытается передать, насколько сильно он благодарен и влюблён одновременно. — Минни, — говорит он, не отстраняя руку, а наоборот, сжимая её в двух руках, и вдыхает слабый запах мандарина, что исходит от его омеги. Его тату на руке, кажется, горит синим пламенем, и только сейчас альфа понимает, почему именно это захотел набить маленький омега. Он его продолжение, так же как и омега его. Они крепко связанны и друг без друга уже не смогут, слились в одно целое, и их разделение каре небесной подобно. — Ты моё продолжение, — шепчет Чонгук в ладонь, не прекращая её целовать. За окном шёл снег, большими хлопьями покрывая всю землю белым, никем не тронутым полотном. Такая редкость и такое счастье. Чонгук в эту ночь готов был шептать о том, как сильно он любит и уважает своего омегу. Криков никто не услышит, потому что этого его самое сокровенное и родное. Это то, что пустило в нём корни основательно. Простой парень-второкурсник со светом внутри разбил в сердце альфы палисадник, в котором независимо от времени года цветут цветы. За ними ухаживают и поливают их любовью, поэтому теперь от них ни за что не избавиться.***
Юнги сидит в самолёте, читая книгу, он толком не успел попрощаться с жаркой страной, поэтому обещает вернуться. Чонгук сидит рядом, выполняет работу на компьютере, совсем скоро они приземлятся в снежной Норвегии, и надо бы переодеться, но пока никто это во внимание не берёт, полностью погружены в свои дела. Они прилетают в Осло ближе к вечеру. Вся столица горит, как новогодняя ёлка, и это не мудрено, ведь скоро Рождество. Они не успевают вдоволь насладиться столицей, как прыгают в такси, уезжая в район, где они снимают небольшой двухэтажный домик. Даже и не верится, что они пробудут в таком сказочном месте три недели и встретят тут Рождество. Они приезжают довольно быстро. На улицах стоят аккуратные деревянные дома, на крышах которых лежит пушистый снег. Окна в них горят тёплым светом, маня своим уютом. На улице не холодно, даже несмотря на кипы снега. Всё усеяно красивым светом, исходящим ото всюду. В дали виднеются множество различных деревьев, которые, как в свои торжественные наряды, одеты в белые снега. Омега смотрит на Скандинавские горы, на верхушках которых также лежит снег, дух захватывает. Чонгук подходит к нему, берёт его слегка замёрзшую ладонь в свою, пытаясь согреть жаром своего тела, и кивает в сторону их дома на эти дни. В доме зажигается тёплый свет, показывая все свои убранства, и омега непроизвольно ахает. Даже со временем не перестаёт удивляться со вкусом обставленным домам и квартирам. В зале стоит однотонный диван молочного цвета, у ножек которого лежит небольшой овальный белый и пушистый ковер, напротив камин. Омега уже знает, что завтра вечером будет выпрашивать у альфы, чтобы тот его разжёг. Рядом стоят такого же цвета два кресла, и всю стену занимают огромные окна. В стороне совмещённая кухня, чуть подальше стоит небольшой дубовый стол с четырьмя стульями и лестница на второй этаж. На втором этаже две светлых спальни, в каждой из которых есть своя ванная комната. Дом прекрасен, омега в восторге, а Чонгуку только от одной его улыбки хорошо на душе, только их маленькой копии не хватает. Минни со временем всё больше становится похож на своего папу, только глаза и губы Чонгуковы. Чон же этому только рад, не важно, какая будет внешность у его сына, не важно, на кого он будет больше похож, всё это не изменит того факта, что он на хрустальном подносе преподнёс своим двум любимым омегам и сердце, и душу. — Это невероятно, — омега прыгает на своего альфу, вовлекая его в тягучий поцелуй. — Ты самый лучший, Гуки. — Я знаю, — альфа поддерживает омегу под ягодицами. — И пиздец какой самоуверенный, — добавляет, на что Гук смеётся и щипает своего мужа за ягодицу. Они на скорую руку готовят, едят и идут наверх спать. Перелёт вытянул силы из обоих, и им нужно их восполнить, чтобы успеть сделать кучу того, что запланировал Юнги.***
С раннего утра они отправляются за ёлкой и рождественскими украшениями для дома. Прекрасно знают, что их сын любит украшать дом к праздникам, и родителям в радость проводить время с их любимым омегой. Они обязательно будут печь печенье, делать какао, а родители, может даже, выпьют глинтвейн, поднимая градусы в своём теле. Юнги так сильно любит свою семью и считает, что она у него самая лучшая на всём белом свете. В этот раз они буду отмечать Рождество только втроём. Семья Чонгука очень занятые люди, которые через раз могут выкроить время, Минсон отыскал себе новых друзей, с которыми он и собирается остаться. Ну хоть сына привезёт, и на том спасибо. Юнги на своего папу не злится, знает, насколько общение не только с семьёй важно для старшего омеги. У них с Чонгуком есть ровно сутки, чтобы вдоволь насладиться друг другом, потому что с утра прилетает Минни, который будет просить всё внимание обоих родителей, а они и не против. Приезжают домой только к обеду, и Чонгук просит Юнги что-нибудь приготовить. Чон обожает смотреть на своего готовящего мужа и есть его еду, только Юнги это делает очень редко и по особым просьбам. Без гудения надевает фартук закатывает рукава своего изумрудного цвета свитера, приступает готовить. Парень решил попробовать приготовить что-то из национальной кухни страны, в которую они прибыли вчера вечером. Его выбор пал на грайтеретт , он готовит его впервые и немного волнуется, что выйдет не так как надо, но то и дело подходящий Чонгук и чмокающий его в затылок вселяют в омегу уверенность. Чтобы ни приготовил для него Юнги, ему всегда вкусно. Они не спеша обедают, наслаждаясь едой и обстановкой. Омега выпрашивает, чтобы ему зажгли камин, пока тем временем он убирает до приезда их сына украшения. Делает себе и мужу какао, фотографирует кружки с горячей жидкостью, на это Чонгук только и успевает закатывать глаза. Уже темнеет, за окном пошёл снег. Он воздушными хлопьями ложится на уже притоптанный снег, а там, где не ходили люди, просто обновляет слой и увеличивает сугробы. Юнги смотрит на это, в его глазах видно огоньки исходящие от света камина. Они за столько лет бывали в разных местах, но, пожалуй, Норвегия в зимний период волшебнейшее всех. — Тебе нравится здесь? — Чонгук подсаживается рядом на ковре и берёт руку Юнги в свою, удивляясь тому, что, даже когда дома тепло, его руки умудряются мёрзнуть. — Здесь. Очень красиво, но нет лучше места, чем твои объятья, — Юн забирается на альфу, чмокая того в уголок губ. — Кто из нас альфа, ты или я? — бурчит Чон, поглаживая чужую поясницу. — Тебе не кажется, что подобное я должен говорить? — Если ты сейчас меня не поцелуешь, то буду я. Чонгук перемещает свою ладонь с поясницы на щёку омеги, притягивает к себе, вовлекая в поцелуй и на зло мужу не углубляет его, чтобы совсем немножко позлить. Юнги кусает его за губу, а после проводит по ней языком. Длинные пальцы его уже давно вплелись в тёмные вьющиеся волосы любимого, а с каждым небольшим поцелуем им становилось жарче. Альфа взялся за край свитера омеги и потянул вверх, стягивая её, им она сейчас только мешает наслаждаться телами друг друга. Не прошло много времени, как они остались совсем голыми. Обнажены не только телами, но и душами уже столько лет. — Детка, не ёрзай, — альфа кусает Юна за плечо, недовольный тем, что ему не разрешают заниматься его любимым занятием. — Тогда войди в меня. — Ты ещё плохо растянут. Омега хнычет, пока Чонгук активно трахает его двумя пальцами, проходясь по бугорку нервов. Юнги эту часть прелюдий ненавидит, а Чонгук обожает. Смазка обильно течёт по бёдрам омеги, заполняя комнату кислым запахом цитрусовых с пола до потолка, и Чону это очень нравится, только этот запах так сильно въедается ему под кожу, а он и не против, ведь так пахнет любовь всей его жизни. Альфа с хлюпающим звуком вытаскивает пальцы, и не успевает он что-либо сделать, как Юнги сам берёт его член в свою ладошку и направляет в себя, медленно на него садясь. Рот омеги открывается в протяжном стоне, и поджимаются пальцы ног. Чонгук поддерживает его за ягодицы, помогая омеге плавно двигаться. Альфа припадает губами к соскам, облизывая их и покусывая, слушает, как с раскрасневшихся от поцелуев губ омеги слетают приятные его слуху стоны. Лучшая музыка для Чонгука. Чон опрокидывает Юнги на лопатки. Его серебряные волосы на белом ковре выглядят, как звёзды в ночном небе, такие же блестящие. Он оглаживает выпирающие тазовые косточки, закидывает стройные ноги себе на плечи, целует в щиколотку. Юнги единственное, что успевает делать, это стонать. Его любимый до мельчайших подробностей знает, как принести ему удовольствие до дрожащих коленей, до сих пор не подозревая, что для омеги в целом одно сплошное удовольствие, когда тот его касается. И не важно, где именно. Альфа быстро двигается в нём, подводит обоих к долгожданной разрядке и кончает. Не выходит, оставляет формироваться узлу. Опускает руку на живот омеги, собирая пальцами остатки белесой жидкости размазывая их по разгоряченному телу и чувствует свой узел. Слегка поддаёт бедра вперед, отчего голова запрокидывается у обоих, они оба после оргазма такие чувствительные. Ложится и кладёт Юнги на себя так, чтобы обоим было удобно. Коврик они завтра всё-таки поменяют, а пока они лежат, слушают треск поленьев в камине, который будто бы рассказывает какую-то очень занимательную историю, огонь разносит свой тёплый свет и отдаёт тепло влюблённым до беспамятства людям. Вымотанные, они мгновенно засыпают с пустыми головами и лёгкостью на сердце.***
Юнги просыпается уже в постели. Он сладко потягивается и не обнаруживает рядом Чонгука, его это не напрягает, знает, что альфа далеко и на долго от него не уйдёт. Проводит пальцами по губам, вспоминая вчерашние жаркие поцелуи. — Папочка! — в спальню вбегает малыш, забираясь на огромную родительскую постель. Минни прыгает немного, а после подползает к Юнги, обнимая его так, как он и планировал раньше, но кто ж знал, что постель окажется такой прыгучей. — Дедушка купил мне квасную игрушку, пойдём покажу, — ребёнок говорит, а отпускать не хочет. — Солнышко, покажешь их пока отцу, — мужчина крепко обнимает своего сына и сам не хочет его отпускать, они провели вдали друг от друга какие-то сутки, а уже так соскучились. Минни отправляется обратно туда, откуда прибежал, а Юнги тем временем идёт в душ и, одевшись, спускается. Застаёт картину, от которой каждый раз его сердце бьётся быстрее. Маленький омежка сидит на коленях Чонгука, крася оранжевым карандашом раскраску, а альфа сидит и помогает ему, внимательно действуя указаниям младшего, то и дело приглаживая вьющиеся во всё стороны волосы. Ребёнок так сосредоточен, что сначала даже особо и не обращает внимания на Юнги. — Минни, ты мне игрушку показать хотел, — омега подходит к Чонгуку, повторяя тот же жест, что и мужчина ранее. — Сейчас-сейчас. Мальчик быстро спрыгивает с коленей, на которых не только ребёнок не прочь посидеть, и уносится куда-то, прибегает уже с красивой рыжей лисичкой. — А папа не остался? — спрашивает Юнги. — Ему через пару часов на самолет, и он уехал. Чонгук прижимает Юнги к себе, даря утренний нежный поцелуй. Они на нежности друг для друга никогда не скупятся, всегда по максимуму себя отдают. — Пап! Когда мы будем дом украшать? Минни успел оббежать весь дом и заглянуть в каждую комнату своим любопытным носиком. Ему уже не терпится начать раскрашивать окружающее пространство в атрибуты нового года. Он так-то чисто из-за этого приехал, ну и отец подкупил его северным сиянием. Мальчик его никогда не видел, и поэтому быстро согласился на уговоры взрослого. — Может, после обеда? Тебе не хочется погулять по городу? — Только после того, как дом оновогодним! — отрицательно качает головой омега. Юнги улыбается, достаёт из холодильника нужные ингредиенты, чтобы приготовить незамысловатый завтрак для ребёнка, и записывает новое слово в свой невидимый словарь.***
— Папочка, подсади меня пожалуйста, — Минни стоит возле камина с цветным носочком и смотрит на верхушку камина. Чонгук берёт ребёнка на руки, поднимая, и ждёт, пока малыш повесит все узорчатые носочки, а затем помогает повесить и омелу. Они украшают дом всей семьёй, как делают это уже не первый год, и следуют указанию их маленького командира, который уж точно лучше знает, где хорошо будет смотреться блестящая мишура. После они выходят на улицу, украшают дом и снаружи, но на этот раз только гирляндами, и это всё делает Чонгук. Как бы маленький омега ни просился, но вешать огоньки на крышу дома это опасно, а они о своём любимом чаде заботятся. Юнги медленно идёт по аллее, пряча руку в кармане своего мужа, и внимательно смотрит за ребёнком, что собирает своими маленькими ладошками снег и подбрасывает у себя над головой, имитируя снегопад. Это вызывает улыбку на лице у обоих родителей. У них замечательный ребёнок, и в этом их будет сложно переубедить. На улице становится холоднее, из-за этого щёки немного покалывают. После длительной прогулки и осмотра окрестностей самое то прийти домой, отогреться от мороза, выпить чашечку горячего какао, верхушку которого будут обязательно заполонять маленькие маршмеллоу. Ближе к вечеру они пекут печенье с шоколадной крошкой и в самом конце дня зажигают камин, собираются все вместе за просмотром новогодних фильмов. Чонгуку не верится, что они прожили вместе ещё один чудесный год. Он рад этому и уверен, что следующий год будет ничем не хуже, чем предыдущие. — Встань сюда! — Минни берёт Юнги за руку, ведёт очень близко к камину и показывает, как нужно правильно встать, а затем то же самое делает с Чонгуком. — А теперь целуйтесь. Мальчик хлопает в ладоши, когда родители соприкасаются губами, радуясь, что его маленькая шалость удалась, и уже забывает обо всём, бежит на кухню за печеньем с шоколадной крошкой. Вот такие они стоят под омелой, долго смотрят на огонь, который всё продолжает рассказывать историю. Их историю. Пара любуется своим ребёнком, и у каждого из родителей только одна мысль: наше продолжение. Кажется, на секунду они видят будущее, в котором их маленький принц становится совсем взрослым, и они солгут, если скажут, что это их совсем не пугает. Они боятся, но идут в будущее, переплетая пальцы. Безудержно влюблённые с пылающими сердцами.