Люди любят, да еще как!

      Парень смотрел из окна такси на серое небо, и ни единой мысли, как ни странно, не проносилось в его голове. Все переживания сконцентрировались где-то на уровне груди. Горшенев неприятно поморщился и продолжил смотреть на обстановку за стеклом. Он определенно узнавал это место, а значит и ехать оставалось каких-то пару километров. Груз, что вампир нес на сердце, напомнил о себе, отдаваясь тревогой во все тело. Еще и погода эта поганая, одна сплошная серость и ничего более.       Миша остановил водителя у въезда в лес. Наверняка, вампир вызвал у человека множество вопросов, а может даже и самый настоящий страх. Но Горшенев лишь спокойно вышел из машины и, захлопнув дверь, стал ждать, пока автомобиль скроется из его поля зрения парня. Он сделал несколько шагов к краю обочины, разглядывая просветы среди деревьев. Дрожь прошла по телу при одном лишь взгляде на это место. Он слишком хорошо знал, что это за чувство.       Глубоко вздохнув, Горшенев шагнул вглубь леса. Пробираться сквозь толщи снега нужно было на памяти вампира около получаса. Забавно, что именно по такому выученному годами маршруту, по которому парень сейчас вполне успешно передвигался (хоть и было местами трудновато из-за совсем уж гигантских сугробов), они с Шурой сбегали подальше в город во времена их юношества. Миша помнил все: каждый неочевидный поворот, каждую узкую тропинку и чуть ли не каждую веточку, растущую на этих высоких благородных деревьях. И как парни живо обменивались впечатлениями после очередной вылазки. «Да разве ж это город?» — скептически спрашивал Саша, хотя у самого глаза горели чуть ли не сильнее, чем у Миши. «Вот в мегаполис бы попасть… Ты знал, какие там крутые штуки есть?» — мечтательно восклицал Балунов, а парень только улыбался и поддакивал другу.       Какая-то ребяческая радость зародилась в душе. Видимо, сработал рефлекс, который даже сквозь года заставил вампира улыбнуться, одними воспоминаниями ведь сыт не будешь. Теперь все по-другому: Сашка, как и хотел, живет в большом городе, особо не парясь природой своего происхождения. А может и парясь. Но уж точно не так, как Миша. Шура всегда был сдержанней и намного, намного хитрее Горшенева. Уж кто и мог благополучно устроиться в жизни, так это он. А парень, а отличие от своего товарища, был вынужден вновь посетить свою тюремную камеру. Он не хотел оттягивать момент встречи с этим местом лицом к лицу, но неосознанно все-таки замедлил шаг, стараясь как можно дольше пробыть в состоянии теплой ностальгии, пока она не сменилась страхом перед тяжким грузом прошлого.       Парень почти пришел к месту назначения. Остался лишь один поворот до встречи со своим персональным адом. Горшенев на секунду остановился и нервно сглотнул. Руки начали несчадно трястись, абсолютно не слушаясь своего хозяина, а в горле пересохло. Кажется, что даже дышать становилось сложнее, как будто в этом проклятом месте даже кислорода была категорическая нехватка. С каждым новым шагом вампир по крупицам терял свою уверенность покончить с призраками прошлого. Они будто наоборот настигали его и уносили глубоко в бездну, откуда парень некогда выбрался только по одной лишь счастливой случайности. Дважды такое не случается, он наверняка это знал.       Парень безуспешно попытался убрать дрожь в руках и глубоко вздохнул. Он даже еще не увидел тех стен из его детства, а нервы уже сдавали. Осталось сделать всего несколько шагов. Один. Два. Три…       Перед его лицом предстало огромное пугающее здание клуба, в своем грязном белом цвете с отвратительнейшими пятнами по всей поверхности, которые всегда, все время, что парень себя помнит, пахли кровью. Нечеловеческой кровью. Горшенев замер в оцепенении, широко распахнув глаза. Все, что происходило с ним в этих стенах мгновенно предстало перед глазами, отражая на лице вампира животный ужас. Одна сцена насилия сменяла другую, и Миша вцепился руками в свои волосы, до боли оттягивая их в разные стороны. На шею как будто бы накинули тугую веревку, и парень начал задыхаться. Он отчаянно глотал ртом воздух, пытаясь сорвать с себя куртку, в ушах стоял отвратительно громкий звон, а глаза как по щелчку стали влажными. Паника овладевала телом парня, вытаскивая наружу все, что он так упорно пытался забыть все эти годы. Горшенев рухнул на снег и крепко зажмурился. Он весь покрылся холодным потом, ощущая все то, что он оставил здесь около десяти лет назад.       Нет, он совершенно не был готов. Он ничего не отпустил, этот ужас навсегда поселился в его сердце, в самой глубине его души. Бессилие, вот, что чувствовал раздавленный вампир, который готов был разрыдаться прямо здесь, стоя на коленях перед зданием. Он судорожно вдыхал холодный воздух, стараясь придти в себя, пока не услышал хруст снега у него за спиной.       — Миша? Ты ли это? — Спросил удивленный женский голос, и вампир узнал его. Он резко поднял голову и, повернувшись, вгляделся в лицо, которое он помнил еще румяным и без морщин.       — Анна? Ты все еще здесь? — Воскликнул Горшенев, чувствуя, как от сердца постепенно отлегает. Он и предположить не мог, что судьба будет настолько благосклонна к простым смертным, что служили эгоистичным зажравшимся ублюдкам. Вместо ответа женщина подошла ближе и обхватила руками в теплых перчатках лицо парня. Она тепло улыбнулась и вытерла большим пальцем влажные дорожки на его щеках.       Это была она, та самая девушка, что всегда была слишком доброй, слишком чистой для этого места. Горшенев все эти годы корил себя за трусость перед теми прекрасными учительницами, в коих даже в самые страшные времена оставалась человечность. Ведь он просто сбежал, поджав хвост, оставив бедных девушек даже без намека на защиту. Поэтому вампир был искренне рад увидеть Анну живой и в добром здравии.       Женщина провела парня внутрь здания, и Миша с удивлением обнаружил, что клуб давно обветшал, а в коридорах больше не слышались крики молодых вампиров. Вообще ничего не слышалось. Горшенев в недоумении взглянул на женщину что одним лишь жестом пригласила его следовать за ней. Пройдя в небольшую комнату, обставленную на манер кабинета, Анна села за стол, вампир последовал ее примеру и занял место напротив.       — Что случилось с клубом? — Нетерпеливо спросил вампир, на лице которого до сих пор отражалось непонимание. И женщина рассказала. Как спустя три года после того, как Миша с Шурой покинули стены этого места, случился пожар в одной из спален в самый разгар собрания. Причина была до одури банальной: кто-то уснул с сигаретой. В результате от пламени погибло около десяти человек, еще трое — отравились угарным газом. И почти половину из этих людей составляли спонсоры клуба, продолжатели давнего дела. Естественно, лавочку не прикрыли: клуб быстро отремонтировали, только вот что с ним дальше делать — был огромный вопрос. Молодые наследники не шибко горели идеей вкладывать деньги в генную инженерию, а другие члены были слишком стары и незначительны, чтобы перечить. Персонал, разумеется, как и вампиры, продолжал заниматься своим делом, а собрания становились все более редким делом, пока в один момент клуб не пришлось распустить из-за «нецелесообразности вкладывания денежных средств». Разумеется, кто-то должен был следить за зданием и охранять засекреченные записи об экспериментах тех дней. Деньги платили неплохие, поэтому многие остались, но с течением лет ряды редели. Многие, в том числе и вампиры, разъехались кто куда, иногда поддерживая между собой связь. А иногда и нет. Как Миша, например. Судя по всему, ни у кого не было больше претензий ни к этому месту ни к людям, что им владели, ведь большинство мучителей погибло, а их потомки всем платили за молчание.       Горшенев не мог в это поверить, он лично обошел все комнаты клуба, исследовал всю библиотеку, каждый уголок этого места, чтобы убедиться в том, что это действительно правда. Ему нужно было какое-то время, чтобы все осмыслить, чтобы уместить в своей голове всю информацию, что рассказала ему женщина.       Он несколько часов бродил по окрестностям, пока не застыл на месте в одном из коридоров, рассматривая давнюю мрачную картину. Он помнил, как смотрел на нее в пятнадцать и совершенно не понимал ее смысла. Все эти неаккуратные мазки, резкие переходы, странная абстракция, больше похожая на кашу, казались просто насмешкой над всеми. Как вампир узнал позже, так оно и было. Только со временем он научился подмечать детали, и к нему пришло понимание истинного смысла. А спустя десяток лет эта картина приобрела печальный оттенок.       — Ты скучаешь по нему. — Произнесла женщина, стоя позади парня. — Ты всегда так старательно всматривался в его картины, пытаясь понять, что он в них вкладывал. А он резко тебе отвечал, мол не лезь, если не понимаешь, постоянно ведь раньше цапались. Знаешь, я думаю, он бы тобой гордился.       Женщина положила руку вампиру на плечо, а Миша продолжал грустным взглядом смотреть на изображение за стеклом. Его он точно не хотел сейчас вспоминать. Потому что от этих воспоминаний было невыносимо больно.       — Может, ты хочешь забрать ее? — Осторожно спрашивает женщина, кивая на картину, но Горшенев лишь отмахивается от ее предложения. Прошлое должно оставаться в прошлом.       Он шел по заснеженному саду, а точнее по тому, что от него осталось, и грустно оглядывал просторы клуба в последний раз. Больше он сюда не вернется. Как иронично, что в прошлый раз он думал то же самое. Возможно, парень должен испытывать радость, что со всем, наконец, покончено. Должен, конечно, но…       Наверняка он бы отчитал Мишу за излишнюю эмоциональность. А впрочем, парень был бы рад, даже если бы он устроил ему нагоняй. Лишь бы был живой…       Вампир покидал это место не с легким сердцем, как он изначально хотел. Но с чувством законченности. Все плохое, наконец-таки, осталось позади.