Разглядевший её ценность

Больше не будет походов к модистке за платьем, игры на гитаре, прогулок – Ларисе слишком поздно это пришло в голову. Такую сильную боль – как душевную, так и физическую – она чувствовала впервые. Вся недолгая жизнь пронеслась перед глазами. Вот её мечта, зародившаяся совсем недавно – умереть – сбылась. Но почему она не счастлива? Ведь можно было ещё что-то совершить, не обратить внимания на насмешки, никому больше не позволить себя предать. Её имя в переводе, кажется, с греческого, значило «чайка». Лариса часто мечтала о свободе. Безграничные картины моря, леса, полей виделись молодой дворянке в её фантазиях. Не вольная она птица, как и любая женщина. Запертое в клетке развлечение для глазеющих богачей. Старшие сёстры – такие же пленницы, и неизвестно, кто из них трёх пострадал сильнее. Почему истины об обмане и сложной жизни скрывались от неё? Может, так происходило с любой девушкой или даже девочкой благородного происхождения? Ибо мир богатых, знатных людей полон фальшивых эмоций и лжи. Как-то в деревне подружка, вскоре уехавшая с семьёй за границу – имя забылось – принесла Ларисе книжку. О сложной судьбе француженки Мари шла речь на её страницах. Но только Харита Игнатьевна увидела книгу – так сразу отобрала и стала ругаться. Дочь успела прочитать только первые пару страниц, иначе бы узнала, что Мари после предательства жениха и связи вне брака стала проституткой. Затем потеряла ребёнка, заразилась люэсом и покончила с собой, бросившись в Сену. Может быть, прочитай Лариса не по-детски правдивое произведение до конца – поняла бы, что не стоит доверять улыбке Паратова. Кнуров услышал звук выстрела, сидя в кофейной, и удивительно быстро появился на набережной. Глазам Мокия Парменыча предстала страшная картина – девушка, судьбу которой он мог решить ещё полчаса назад, лежала раненая на земле. Голубые глаза устремились в небо, и купец подумал: «Вдруг им суждено закрыться навсегда? Или воля Божья уж решена?» Кнуров редко размышлял о религии, но сейчас вспомнилось, что он вообще-то человек крещёный. Нет, он не свалился в обморок, как девица в чересчур туго затянутом корсете, но сердце лихорадочно билось. Как успешная и состоятельная персона, Мокий Парменыч знал, что деловые предложения не терпят отлагательств. Нужно жить здесь и сейчас, действовать быстро. И сейчас случай аналогичный, именно такой. - Лариса Дмитриевна, вы живы? – он подошёл к ней, коснулся её волос. Услышал тихое, еле слышное «да», словно колыхание тростника. – Кто же вас ранил? - Он… - простонала Огудалова-младшая, и Кнуров сразу понял, о ком идёт речь. – Подите от меня… - Я вам никогда дурного не делал, - Мокий Парменыч достал из кармана чистый носовой платок и приложил его к ране молодой дворянки, чтобы остановить кровотечение. Затем увидел, как выходят из кофейной прочие господа. – Иван, воды, живо! – обратился купец к слуге. – У Ларисы Дмитриевны жар, её жизнь висит на волоске. А кто-то ещё пусть за доктором сбегает. Жертва Карандышева чувствовала, как стучит пульс в ушах. Мир стал глухой стеной, закрывшей всё естество. Лариса очнулась от едкого запаха нашатыря. Она лежала на кровати в незнакомом месте. По богатой обстановке и общим обстоятельствам догадалась: находится в доме Кнурова. - Ей, считайте, повезло, - говорил с хозяином молодой хирург. – Пуля не задела сердце. Она ваша невеста? - Ваше предположение неверно, - сказал Мокий Парменыч. – Я просто давний знакомый её матери. Лариса не слышала этого разговора. Вскоре перед ней возник сам купец. - Есть шансы, что вы выживете, Лариса Дмитриевна, - начал Кнуров разговор. – Матвей Макарович, доктор, сказал – вы лишь потому спасены, что помощь подоспела вовремя. И немалую роль сыграло везение. Не сочтите, что я насмехаюсь над вами. Пока вы лежали в беспамятстве, я говорил с остальными. Уверен, что никто не скомпрометирует вас и не будет рассказывать, что вы были близки с Сергеем Сергеичем. Вас прооперируют, а через две недели вы сможете вернуться домой. Никто не заподозрит ничего. Но здесь вам опасно находиться – ваш несостоявшийся убийца ещё на свободе. Неизвестно, когда состоится суд над ним. Потому я предлагаю вам отправиться со мной в Париж. Только что я получил известие о смерти моей жены, что гостила у семьи моей дочери, от апоплексического удара. Следовательно, во Франции мы сможем заключить фиктивный брак. Сможете жить даже отдельно – там на такие вещи смотрят проще. Консуммации нашего союза я от вас, разумеется, не потребую. В комнате появился слуга и что-то тихо сказал хозяину. - Приехала ваша матушка, - наклонился Мокий Парменыч к Ларисе. – Прикажете впустить? Огудалова-младшая отчаянно замотала головой. - Нет, пусть maman оставит меня. Я и для неё вещью была – не то, что для всех, кто меня окружал. Кнуров дал указание слуге, и тот исчез. - А меня вы тоже причисляете к этим людям? – спросил он у Ларисы. - Вы явно не будете кокетничать со мной, словно Паратов, и не убьёте, будучи в состоянии гнева, как Карандышев. И я не чувствую, что на этот раз совершу ошибку. Может быть, вы, Мокий Парменыч, изменились? Столь быстро, как по мановению магической палочки? Когда вы с Васей играли в орлянку, навряд ли в вас ещё зародилось подобное благородство. - Василий Данилыч – мой деловой партнёр, я не мог с ним ссориться. Поверьте, достаньтесь вы ему – я бы быстро отговорил его от идеи обладать вами. В чём-то он схож с мужчинами, принесшими вам боль, и, по существу, таковым и является. Я, кажется, один в этом обществе догадываюсь, что у вас есть страхи, мечты, желания. Женщина даже в доисторические времена не была говорящей куклой. Они этого не понимают и пытаются вас раздавить. Я же сохранил хоть каплю уважения к вам. - Я вам благодарна, - Лариса вздохнула и выдавила из себя слабую улыбку. – Сейчас раскрыто окно, так тепло! Чувствую запах сирени в саду, слышу пение птиц, вижу лучи солнца. И кто знает – не появись вы тогда, поняла ли я вновь, что человеку дана только одна жизнь? – она усмехнулась. – Разумеется, не поняла бы – погибла бы! - Будьте же сильны перед грядущей операцией, - Кнуров глянул ей в глаза. – Так вы предпочтёте остаться здесь? - Знаете, я бы хотела поехать с вами, - призналась Лариса. – Новый мир, новые впечатления. Французскому я обучена, как большинство благородных девиц. И ещё одно следствие моей былой наивности – я, вероятно, воспринимала вас неправильно. Никогда не желала узнать поближе. Теперь вы для меня словно отец. Мой-то папенька умер, когда мне семь было. От чахотки… - Я верю, что скоро нынешние учёные найдут средство от этой немощи. Что ж, я вас на время покину. Мокий Парменыч вышел из комнаты. Он был рад, что его невольная гостья изменила к нему отношение. Стала больше доверять, и, похоже, ещё долго, и даже во французской стороне, не покинет. Вот только Кнуров любил Ларису как женщину. «Почему она видит во мне отца? – думал купец. – Сложно будет смириться с этим. Но я не буду оскорблять её чувств. Вероятно, всё дело в том, что я действительно гожусь в родители Ларисе Дмитриевне. Но порой случаются и счастливые браки между людьми с разницей в возрасте. Ведь главное – ценить друг друга. Не всегда мужчина, если молод, об этом помнит». Операция прошла успешно. Вскоре Лариса привыкла к обществу своего спасителя. Порой слуга приносил ей фрукты или сладости, непременно говоря, что они куплены по инициативе Мокия Парменыча. Иногда дворянка выходила на прогулки, а поскольку была ещё слаба, её неизменно сопровождали пара доверенных лиц Кнурова. На следующей неделе сам хозяин дома редко появлялся в комнате Огудаловой-младшей, потому что деловые вопросы отнимали много времени. Но пару минут в день купец мог уделить пострадавшей. А в воскресенье, когда сложная ситуация успешно разрешилась в его пользу, и он получил прибыль, Мокий Парменыч явился к Ларисе с резной шкатулкой в руках. Глазам дворянки предстало серебряное кольцо с изумрудом. - Право, я не достойна столь дорогого подарка, - Огудалова-младшая потупила взор. - Жить в бедности – вот чего вы действительно недостойны, - парировал Кнуров. – Не трактуйте мой подарок как жест пристального внимания. Воспринимайте его как выражение дружеской привязанности. - Спасибо вам, - Лариса привстала с постели и обняла пришедшего. Затем легла обратно, примерив на мгновение украшение. Странная, почти детская радость не покидала купца до завершения дня. Всю следующую неделю его настроение было прямо противоположно воскресному. Терзали тёмные мысли, снились дурные сновидения. Голос разума шептал, что не следует с подобными страданиями идти к девушке, которая не полностью оправилась после ранения, но сердце призывало поделиться с Ларисой своими проблемами. Ведь теперь она использует любую возможность, чтобы заново научиться доверять людям, цепляться за жизнь. А за промежуток чуть больше восьми дней они странно сблизились. К тому же Огудалова-младшая – не светская пустышка. Образована, кое-чему обучена. Правда, была чересчур доверчивой, но разве столкнула бы её с ним, Мокием Парменычем, жизнь, если бы не преступление Карандышева? Кроме этого, Кнуров задумывался, почему в день обеда у Юлия Капитоныча Харита Игнатьевна не сказала дочери, что Паратов женат? Возможно, это изменило бы ход событий. Однако снова возникала мысль: а соединились бы столь нежданно-негаданно их судьбы в подобном случае? Прошли ещё две недели. В Париже Мокий Парменыч и Лариса заключили брак. И молодая жена осталась с мужем, поскольку город был ей незнаком. Также она стала обращаться к Кнурову на «ты». Французский язык Лариса знала неплохо, но дома супруги всегда говорили по-русски. Миновал ещё месяц. Вечером субботы Мокий Парменыч вернулся после дел домой, и они с женой решили почитать газету «Французский вестник», предназначенную для русскоязычных жителей Парижа. - «Убийца невесты в Бряхимове отправлен на каторгу», - увидела заголовок на самой первой странице Лариса. – Это не про Карандышева ли? - Наверняка, - взглянул Кнуров на заметку. - Я часто вспоминала пережитое мной, - призналась Лариса мужу. – И мне открылась истина, о которой часто говорят писатели: всегда лицемер или злодей кажется нам милейшим человеком. А тех, кто ценит нас, мы не замечаем. После урока судьбы я запомнила эту мысль навсегда. Я действительно полюбила тебя за этот месяц. - Я тоже люблю тебя, ma cherie, - улыбнулся Мокий Парменыч и прижал жену к себе. Вот бы удивился бы ленивый приказчик или деловой партнёр, увидев, каким нежным может быть расчётливый делец. – Я не предложил бы тебе этот путь спасения, если был бы равнодушен. Их губы соприкоснулись. Прошёл год. Из бряхимовских писем удалось узнать, что Харита Игнатьевна внезапно вышла замуж за приехавшего из Москвы вдовца и уехала с ним в Лондон; Василий Данилыч отправился в Екатеринодар на постоянное место жительства. Насчёт Сергея Сергеича и Юлия Капитоныча ничего не было известно. - Тебя терзает та же мысль, что и меня? – Лариса взглянула в окно. - Да, я тоже очень бы хотел вернуться в родной город, - ответил Кнуров. – Здесь, на чужбине, тем, кто привязался к России, овладевает сплин. Моему делу не мешает место моего проживания Самое большее через тридцать дней Бряхимов встретил их окончательно. - Мне так надоедает бесцельно сидеть дома, а шумных балов я не люблю, - призналась Лариса уже на следующий день после приезда. - Почему бы тебе не издавать свой журнал о современной науке или искусстве? – предложил Мокий Парменыч. – Можешь под девичьей фамилией. У тебя есть потенциал. К тому же, с собой ты привезла много французских книг, это должно помочь в работе. Вскоре на прилавках как городов Астраханской губернии, так и Петербурга и Москвы появился «Философский камень». Порой на его страницах велись беседы не только о научных материях или литературе, но и о женских правах. Журнал окупался. Порой некоторые особенно медлительные провинциалы слали госпоже редактору письма – где найти тот или иной номер с учётом того, что уже всё раскуплено? Тогда Огудалова решила наладить поставку «Философского камня» в публичные библиотеки. В Петербурге проходил Съезд свободных газетчиков, где Лариса также выступала. Подписав на память один из номеров коротко стриженой девице в синих очках, задумчивым взглядом и тягой к свободе неуловимо напоминавшей её саму, видимо, курсистке, Огудалова подумала: «А ведь всего этого могло и не быть!». Случай сыграл ключевую роль в её судьбе. Возлюбленный-обманщик, коварный жених и корыстолюбивая мать остались в прошлом, а теперь у неё есть любимое дело и поддерживающий муж.