***
— Шото, подожди! Тодороки нехотя остановился и тяжело вздохнул. Он надеялся, что сможет быстро свалить после пар, но Момо всё-таки смогла его догнать. И Шото совсем не хотел с ней разговаривать. За последние дни слишком много всего навалилось, Тодороки не хотел срываться на лучшей подруге. Парень не стал поворачиваться, он вообще хотел просто уйти, наплевав на всё, но Яойорозу слишком упёртая, чтобы по-тихому свалить от неё. Момо, догнав Шото, встала перед ним и сделала пару глубоких вдохов, чтобы отдышаться — на высоких каблуках далеко ведь не убежишь. — И как это всё понимать? — Яойорозу тыкнула Тодороки в плечо, но тот продолжал стоять молча. — Ты сам на себя не похож, что случилось? — Если я попрошу меня оставить, ты сделаешь это? — Момо сложила руки на груди и строго посмотрела на Шото. — Ну разумеется нет. У Шото завибрировал телефон, однако парень не стал отвечать, прекрасно зная, что звонил отец, который весь день сегодня его донимал. Момо приподняла бровь, не понимая, в чём дело, как позади Шото послышались чужие голоса. — Йоу, Тодороки! Как хорошо, что ты ещё не ушёл. «Блядство. Что ж за день такой дерьмовый», — подумал про себя Тодороки и закатил глаза. Этих шалопаев он хотел бы вообще не лицезреть. — Чего надо? — резко кинул Шото, оборачиваясь. Старая противная компашка в составе четверых людей, казалось, в ином составе и не появлялась в институте. Их главный, позвавший Тодороки, вдруг достал небольшой конверт и протянул Шото, который в данную секунду очень злился, потому что рядом была Момо. — Мы заходили в больницу, слышали, что того пацана перевели в другую больницу, и в этом есть твоя заслуга тоже. Так что, хоть и не хочется признавать, но ты выиграл спор. — Надеюсь, теперь вы одумаетесь и перестанете нести всякую чепуху, — Тодороки выхватил конверт и, развернувшись, пошёл прочь, желая поскорее забыть весь сегодняшний день. Яойорозу протянула руку к Шото, но поняла, что уже не сможет его остановить, поэтому обратилась к ребятам, которые тоже направились в свою сторону. — Эй, постойте! — когда парни обернулись, Момо продолжила. — О чём это вы сейчас говорили? И что ещё за спор? — Ого, так он и правда никому не говорил, — парень усмехнулся и убрал руки в карманы брюк. — Пару месяцев назад в интернете висело дельце, что какой-то богатенький чел сбил парня, и тот стал инвалидом. Мы начали над этим смеяться, мол, как парню повезло, его папаша откупился и совсем забыл про больного. Богатеньким часто наплевать на окружающих, а Тодороки начал за них заступаться, говорил, что не все такие плохие. Когда мы узнали, что он сам из богатой семьи, то решили поспорить с ним, смог бы он сам позаботиться об инвалиде. Взамен он попросил нас не говорить никому о его семье, если он сможет хотя бы месяц продержаться. А я даже в итоге деньги поставил, чтобы посмотреть на этот концерт… Монолог прервался звонкой пощечиной. Яойорозу была просто вне себя от ярости, она так долго пыталась понять, что случилось с Шото, а в итоге… Есть же дураки на свете, которые только и делают, что доставляют другим проблем ради того, чтобы потешиться. Момо так просто это не оставит. Она обязательно сделает всё возможное, чтобы эти болваны за всё ответили. По крайней мере на учёбе у них точно не будет поблажек — не зря же Яойорозу была отличницей, участвовала в институтских мероприятиях, а также периодически помогала вести кружки — именно благодаря этому она могла в любое время обратиться к декану по любому вопросу. Хотя, возможно, для начала ей всё же стоит поговорить с Шото и до конца прояснить ситуацию, потому что не дай бог она сделает ещё хуже, а этого Тодороки ей уже не простит.***
— Тебя опять искал тот парень. Изуку не ожидал вновь услышать эти слова, поэтому даже умудрился подавиться водой. Медсестра тут же подошла к парню и с тревогой слегка похлопала его по плечу. — Прости-прости, не видела, что ты пьёшь. Мидория лишь улыбнулся и махнул рукой, дав понять, что всё в порядке. Однако через некоторое время парень сильно зажмурился, почувствовав неприятную боль в пояснице. — Думаю, на сегодня хватит, — с лёгкой улыбкой сказал Изуку и дождался, пока медсестра выключит аппарат. Вот уже неделю Мидория наблюдался у прекрасного невролога, который решил взять столь тяжёлого пациента. Изуку не понимал, за что заслужил такую помощь, а медсёстры так и не ответили на его вопросы, будто это какая-то военная тайна. Каждый день был довольно однообразен, но то, как сильно помогало лечение, не могло не радовать. Утром Изуку сдавал анализы, чтобы исключить какие-либо отклонения нагрузок, затем плотный завтрак, а после Мидория проходил специальные тренировки на разных аппаратах: его полностью одевали в робот, подвешенный над беговой дорожкой, который поддерживал вертикальное положение и помогал понемногу делать шаги; экзоскелет оказался не самой лучшей идеей — Изуку чуть не навернулся в нём. Массажи, пожалуй, были самой лучшей частью из всего насыщенного дня, в то время как бассейн стал самым неожиданным. После него Изуку чувствовал себя совсем измотанным, словно весь день бегал марафон. Вечером всё проходило довольно спокойно: после обеда Мидория ходил на физиотерапию, порой чуть не засыпал не ней, и вот только когда наступало свободное время, Изуку не знал, куда себя деть. После его перевода Шото слишком активно расспрашивал всех врачей и никак не мог поверить, что Мидории как пациента в той больнице больше не было. Поскольку все медсёстры тесно общались, до Изуку довольно быстро дошли слухи, что некий парень не давал покоя персоналу и пытался узнать, куда перевели его друга. Не долго думая, Мидория понял, что это был Тодороки. Ему было непонятно, почему тот вообще так рьяно пытался отыскать его, ведь они не были в хороших отношениях. Изуку помнил, с какой тоской Шото покидал его палату в их последнюю встречу, и как сам Мидория заливался горькими слезами полвечера. Однако теперь уже ничего не изменишь, Изуку решил начать всё с чистого листа. Без лжи и боли. — Почему ты не хочешь с ним поговорить? — спросила медсестра совсем без скрытого умысла. За время своего нахождения здесь Изуку понял, что эта девушка самый добрый на свете человек, который никогда не будет язвить и всегда будет решать проблему разговорами. Мидории даже было немного жаль её. — Потому что прошлые наши разговоры не привели ни к чему хорошему, — с грустной улыбкой ответил Изуку и заметил тревогу в голубых глазах напротив. — Тебе не о чем волноваться, всё не так плохо, как кажется. — Но он, наверное, сильно переживает за тебя. Если бы она только знала, как сильно эти слова ранили бедное сердце Изуку. — Мелисса, правда, не стоит. Не хочу думать о грустном, когда у меня только начало всё налаживаться. — Да, прости, зря я лезу не в своё дело. Изуку не успел ничего ответить, поскольку в дверь постучали. На пороге показался лечащий врач. — Здравствуйте, Тошинори-сан. — Привет Изуку, — мужчина повернулся к девушке и широко улыбнулся. — Мелисса, твой отец обыскался тебя. Медсестра негромко ойкнула, поняв, что забыла включить телефон после занятий. Быстро извинившись, она поспешила покинуть палату. В помещении повисла неловкая тишина, Мидория пытался немного приподняться на кровати. Тошинори Яги — известный невролог, совершающий невероятное: он смог поднять на ноги очень многих людей, которым ставили ужасный диагноз. Некоторым казалось, что Яги владел какой-то магией: он делал то, что не удавалось никакому другому врачу. Именно благодаря ему Изуку поверил в себя и в свои возможности выздоровления. — Как себя чувствуешь? — Яги полностью осмотрел парня, который слегка ушёл в свои мысли, поэтому не ответил на вопрос. — Изуку? — Ох, простите! Всё хорошо, большое спасибо, — Мидория сложил руки в замок и отвёл взгляд. — Славно, — Тошинори ещё некоторое время смотрел на парня, но после вздохнул. — Если понадобится помощь, зови. Мидория был премного благодарен Яги за то, что тот не стал развивать разговор дальше. Изуку более чем уверен, что выглядел потерянным. Но сейчас он точно не хотел ни с кем обсуждать свои проблемы и искать помощи. Рано или поздно Шото должен успокоиться, не так ли?***
Близился декабрь. Улицы украшались разноцветными гирляндами, почти на каждой улице стоял снеговик, одетый так, что диву даёшься фантазии детей. Новогодние песни из микрофонов создавали уютную атмосферу, а ежедневные ярмарки заманивали чудными поделками. Вот только Шото никак не мог насладиться предпраздничным радостям. За последнее время всё значительно изменилось. В институте его оценки стали значительно хуже, из-за чего отец стал ещё больше донимать и пытался сделать что угодно, лишь бы его сын снова стал лучшим в группе. Момо стала ещё больше опекать друга, и однажды Шото просто-напросто сорвался на неё, они сильно поругались и теперь толком не общались. Единственным хорошим моментом было лишь то, что те самые надоедливые ребята наконец успокоились и даже перестали задирать младших. В дополнение к этому они стали даже чуть лучше учиться, но этому Тодороки не смог найти объяснения. Он спрашивал у остальных, что же случилось, но никто тоже ничего не знал, поэтому просто пожимали плечами, сами теряясь в догадках. Но всё это казалось ерундой на фоне того, что Шото так и не смог найти Изуку. В первые дни, когда он донимал медсестёр и пытался разузнать хоть что-то, те явно намекали, чтобы парень успокоился и прекратил каждый день наведываться в больницу и мешать работе. Подобное поведение жутко раздражало и злило, в голове даже закралась ужасная мысль, что Мидорию вообще увезли в другой город или того хуже, в другую страну. И только когда Шото понял, что такое вполне имело место быть, понемногу старался отпустить ситуацию. Вот только получалось до ужаса плохо. Тодороки никак не мог выкинуть из головы чудесные веснушки на щеках, широкую улыбку, и до боли очаровательный голос. Шото до сих пор корил себя за свою ложь, за то, что порой не мог помочь Мидории даже морально. И сейчас, видя на улице танцующих ребят, в памяти всплывает день, когда он застал Изуку, смотрящего выступление на ноутбуке, а на его глазах блестели слёзы. — Дружище, чего подвис? За плечо дёрнул подошедший друг Тодороки — Ханта Серо. Несмотря на всю суету за последние месяцы, Серо был одним из немногих, кто оставался рядом с Шото и поддерживал друга, не поднимая неприятные темы. Тодороки перевёл взгляд на Серо и чуть улыбнулся. Ханта заметил танцующую группу, и его глаза сразу загорелись. Оно и неудивительно: он сам занимался танцами, арендовал здание вместе со своей группой, а также выезжал на различные соревнования. В последнее время их команда стала довольно популярной, и местные танцоры как раз танцевали одну из их хореографий. — Ай, ну какие молодцы, — Серо хлопнул в ладоши и начал трясти Шото. — Наш танец и правда так круто выглядит со стороны? Только честно отвечай! — Кажется, я уже не один раз говорил, что вы ставите прекрасную хорягу. И даже не такую сложную, чтобы её могли повторить остальные, — с улыбкой ответил Тодороки, наблюдая, как Ханта сложил руки на груди и ухмыльнулся. — Ладно, пойдём, а то нас уже заждались. В этот момент танец закончился, все вокруг начали аплодировать, а Серо решил отличиться: он что есть мочи засвистел, привлекая внимание танцоров. Когда те наконец поняли, откуда раздавался свист, тут же засвистели в ответ и замахали руками. Ханта радостный стал прыгать и тоже размахивать руками, но Тодороки схватил его за запястье и, закатив глаза, повёл друга прочь. Шото не смог сдержать улыбки, и на некоторое время тревоги наконец отступили. Захотелось поскорее увидеться с друзьями, поболтать о разных мелочах, послушать, какие у них планы на предстоящий год и просто расслабиться, не забивая голову ненужными мыслями. Зайдя в кафе, Тодороки в первую очередь обратил внимание на снующих туда-сюда официантов, с улыбками на лице разнося еду и ещё параллельно слушая дополнительные заказы от посетителей. Они были похожи на рабочих пчёлок, которые, не покладая рук, выполняли свои обязанности. Жаль только, что люди не оценивали их труд, как полагается. Именно поэтому Шото всегда оставлял неплохие чаевые, чтобы немного сгладить рабочий день этих трудолюбивых ребят. За большим столом уже разместилась компашка, бурно что-то обсуждавшая. Серо всех поприветствовал, Тодороки помахал рукой, и они оба также заняли оставшиеся свободные места. — Вы как всегда чересчур пунктуальны, — девушка с ярко-розовыми длинными волосами, убранными в хвост, подперла щеку рукой и с прищуром взглянула на опоздавших. — Мина, клянусь, я тут не причём, это всё Серо, он как обычно любовался уличными танцорами, — Шото пожал плечами, в то время как Ханта уже успел позвать официанта и начал делать заказ. Тодороки даже не заметил, как на улице стемнело. Людей в кафе стало чуть меньше, но шум по-прежнему оставался, хотя это никого не напрягало. На фоне играла расслабляющая музыка, временами сменяющаяся новыми хитами. Поскольку ребята были уже слегка пьяными, они решили устроить мини-концерт прямо в центре зала. За столом остались лишь Шото и Серо, который не хотел оставлять друга одного. Фраза «пусть без меня позорятся» позабавила Тодороки, но он не был против. Всё-таки эти ребята были самыми близкими друзьями, которых Шото очень любил. Если бы не они, Тодороки даже представить не мог, где бы он сейчас был, не встреть он Серо и его компашку много лет назад. — У тебя всё в порядке? — вдруг спросил Серо, продолжая смотреть на своих ребят. — В каком плане? — Не прикидывайся, что не понимаешь. Я тебя слишком хорошо знаю. Шото усмехнулся и откинулся на спинку стула. Разумеется, Ханта не мог не заметить, как сильно изменился Тодороки. Остальные наверняка тоже заметили, но не стали поднимать эту тему, прекрасно зная, что в таком случае Шото просто бы встал и ушёл — один раз такое и правда случилось, все запомнили то мгновение на всю оставшуюся жизнь. — Я на выпускном курсе, как у меня может быть что-то в порядке? Серо посмеялся, поняв, что Шото сейчас не готов ему открыться. Если совсем припрёт, Тодороки обязательно всё расскажет, вывернет душу наизнанку, чтобы выговориться и послушать совета. Раз сейчас он молчит, значит, ситуация ещё более-менее под контролем. Тодороки вздохнул и повернул голову в сторону. Сесть возле панорамных окон было, пожалуй, не самой лучшей идеей, но скромные места в глубине зала были практически всегда заняты, так что оставалось довольствоваться тем что имелось. Люди не спеша прогуливались по улице, подходили к лавкам и смотрели украшения, подвески, одежду и прочее. Выбор был настолько велик, что глаза разбегались. В новогодней ярмарке можно затеряться на целый день, а потом с недоумением смотреть на огромные пакеты и задаваться вопросом, а откуда это всё. Но в этом и была вся прелесть праздника: подарки, дарящие счастье, вечерние прогулки по хрустящему снегу и радостно бегающие дети, которые закидывали друг друга снежками. Один такой снежок как раз попал в стекло прямо напротив Шото, который успел задремать. Он тут же оживился, наблюдая за детьми, которые хохотали во всё горло и носились между взрослыми, совсем не слушая родителей. Один ребёнок всё же врезался в прохожего, который не успел его подхватить, поскольку держал обеими руками костыль. Мальчишка, потерявший равновесие, упал на снег, и несколько секунд просто смотрео вперёд, явно не понимая, что произошло. К нему аккуратно присел человек, кладя костыль рядом с собой, и протянул руку к малышу, что-то спрашивая — Тодороки естественно не слышал, но догадывался. Однако и все голоса вокруг вмиг затихли, как только Шото посмотрел на лицо того самого человека, который помогал встать мальчику. «Этого просто не может быть», — в первую очередь подумал Тодороки, глядя на милую улыбку и зелёные пряди, торчавшие из-под шапки. Когда ребёнок убежал, парень вдруг посмотрел в сторону кафе и также замер, не веря своим глазам. Шото не мог пошевелиться, его словно парализовало, он неотрывно смотрел в зелёные глаза напротив. Время словно застыло на месте, Тодороки хотел прямо сейчас сорваться и поспешить к Изуку, обнять его, спросить, какого чёрта тот пропал, ничего не сказав и не объяснив, но… Кто он такой, чтобы расспрашивать Изуку? У него нет никакого права находиться рядом с ним, и так иронично, что между ними сейчас стекло, которое никто из них не собирается ломать. Казалось, Тодороки только нашёл силы, чтобы встать, но тут же сел обратно, увидев, как к Изуку подошла девушка, схватила за руку и начала осматривать с ног до головы, что-то причитая. Мидория с улыбкой на лице наверняка уверял её, что всё в порядке, иногда кидая взгляд на Шото. Однако затем он взял лицо девушки в свои ладони и что-то сказал, после чего та наконец успокоилась, подняв костыль, приобняла Изуку, и они вместе пошли в своём направлении. Шото до последнего надеялся, что Мидория ещё хоть раз посмотрит на него, но этого не произошло. Сердце бешено стучало, Тодороки схватил стакан и залпом выпил содержимое. — Ничего не в порядке, я не в порядке, а моя голова так вообще скоро взорвётся от всего этого дерьма, — причитал Шото и неуверенно поднял глаза на Ханту. — Хочешь прогуляться? — поинтересовался Ханта. Теперь Шото не хотел покидать кафе вплоть до его закрытия. Единственное, чего он хотел — это напиться в хлам и проспать ближайшие пару дней, не просыпаясь и не вспоминая прошедшие несколько минут, что будут терзать его ещё, как минимум, неделю.