***
— Ты покинула их дом неделю назад и хочешь сказать, что он ни разу не позвонил тебе? — усмехнулся Пабло, но увидев хмурое, пустое лицо собеседницы, быстро стер улыбку со своего лица. — Анджи, это же Герман! Он будет стучать, пока дверь не развалится. Сколько раз за этот год ты уходила из их дома — не сосчитать! — Видимо, теперь он стучит в другую дверь, — сказала Анджи, и ее губы тронула легкая улыбка. Анджи резко вспомнила про Джейд, которую не видела уже порядка пары месяцев и комок подкатил к горлу. Вдруг она ощутила свою вину перед ней. И как она могла быть настолько слепа, эгоистична? Джейд не заслужила того, что получила. Да, она была той ещё сукой с непреодолимой страстью к шантажу и манипуляциям, но в остальное от этого время была достаточно… сносной. И, как оказалось, вовсе не такой глупой, какой хотела казаться. Ей всего-то и хотелось, чтобы тот, кого она любит, любил ее в ответ. Но, к сожалению, ей просто довелось влюбиться не в того человека. И это Анджи проверила на себе. — В голове не укладывается… — проговорил Пабло, садясь в кресло напротив нее. — Кто вообще такая эта Эсмеральда? Она свалилась на него, прямо как снег на голову! Они сидели в учительской, наконец улучив минутку, чтобы поговорить наедине. Со всеми заботами последних дней, Анджи смертельно не хватало той дружеской поддержки, которую она привыкла получать от Пабло. Поэтому, даже несмотря на то, что ей было немного неловко говорить о Германе с ним, она просто не могла не воспользоваться возможностью сбросить со своих плеч этот груз и поделиться своими тревогами хоть с кем-то. — Мне тоже кажется, что все это странно, но я стараюсь не лезть в их отношения, и уж тем более не пытаюсь вмешиваться в ее жизнь, — устало сказала Анджи, закрывая папку с документами. Она могла смотреть в нее ещё битый час, но это было бы бесполезно. Работать в таком состоянии она попросту не могла. — Всё это подозрительно. Я бы и хотела наплевать на Германа, но не могу. У меня плохое предчувствие на её счёт… Анджи поморщилась, то ли от неожиданно обуявшей ее мигрени, то ли от воспоминаний об Эсмеральде. Что-то в ее образе, что-то в ее манере напоминало ей игру актеров в театре. Она была настолько идеальной, что Анджи ненамеренно закатывала глаза каждый раз, когда вспоминала ее. — Но к счастью, разбираться в случае чего им придется без твоего непосредственного участия! — не долго думая ответил ей Пабло, широко улыбнувшись. Заметив его попытки поднять ей настроение, Анджи улыбнулась ему в ответ. Был бы у него домкрат — все равно бы не получилось. Но проигнорировать его теплоту по отношению к ней было невозможно. — Хорошо там, где нас нет. Во Франции тебе станет легче это принять. Оно. Анджи знала, что эта тема снова всплывёт, но как могла старалась обходить этот разговор стороной. Повисшее после сказанной Пабло фразы молчание было красноречивее любых слов. Анджи опустила глаза, потупив взгляд. С ответом она так и не нашлась. — Анджи… — начал было Пабло, но запнулся, словно предостерегая. В его тоне уже можно было различить раздражение. Он заводил этот разговор далеко не в первый раз, но, из-за своего вечно меняющегося настроения, Анджи не могла дать ему того ответа, который бы его устроил. Хоть какого-то, чёткого ответа. Франция. Это была не просто возможность — это был подарок судьбы. Шанс построить на месте полюбившейся многим Студии нечто новое, более успешное, грандиозное. Создать дом для талантливых людей всех возрастов, заполучить возможность беспрепятственно продвигать в массы искусство, создавать его самим. А главное, наконец решить повисший в воздухе насущный вопрос с финансированием, с которым у Студии были серьезные проблемы. По крайней мере, таков был план, когда они узнали о том, что школа талантов в Париже хочет объединиться с ними, создав филиал в Аргентине. Предложение обсуждалось несколько недель, и все же Пабло твердо решил пойти на этот рискованный шаг. — Анджи… — снова позвал ее Пабло, но теперь уже голос его звучал устало. — Мне тяжело решиться на это! — протараторила она, всплеснув руками. Она посмотрела на него настолько жалобно, насколько могла смотреть только она. Пабло глубоко вздохнул, откинувшись на спинку стула. Он открыл было рот, собираясь возразить ей, но попросту не успел. — Ты же знаешь, как я переживаю. Уехать во Францию, оставив Виолетту одну на месяцы… — Она не одна, и ты прекрасно это знаешь! У нее есть подруги. — Подруги — это не родня. — У нее есть Леон! — Они то и дело ссорятся! Что ни день, то новые скандалы и интриги! — Анджи! — воскликнул Пабло, и договорил уже явно раздражённым голосом. — В конце концов, у нее здесь есть отец! — Солёный огурец. Взаимопонимание они теряют чаще, чем Ромальо свое идиотское личное пространство… — ответила ему Анджи, закатив глаза. Она очень хотела, чтобы Пабло понял ее. — К тому же, он имеет привычку всегда вестись на поводу у женщин. Взять ту же Джейд. Он хотел расстаться с ней в сентябре, а в апреле оказался с ней у алтаря просто потому что она, видите ли, так захотела! — А ты хочешь остаться в Буэнос-Айресе только для того, чтобы лично проследить за маленьким Германом и удостовериться в том, чтобы он вновь ненароком не направился к алтарю? — спросил Пабло, хотя на вопрос это было не так уж и похоже. Ответ он знал наверняка. — Ты нужна мне во Франции, Анджи. И ты сама знаешь, что поехать со мной будет наилучшим решением в твоей ситуации. После его слов девушка заметно поникла. Оказалось, что он понимал ее куда лучше, чем она сама понимала себя. Пабло поднялся со своего места, обошел стол и наклонился к Анджи, повернув к себе ее стул. Солнце, до этого освещавшее учительскую, ушло за тучи. Надвигался ливень. — Я бы дал тебе еще времени, но чем больше ты думаешь — тем сильнее себя терзаешь, — сказал Пабло. Он дотронулся до ее подбородка, тем самым заставив ее наконец оторваться от разглядывания пола и заглянуть ему в глаза. — Я подожду до завтра. Но в полдень я буду покупать билеты. Постарайся успеть все решить. Договорив, он оставил легкий поцелуй на ее носу, тем самым заставив ее слабо улыбнуться, и покинул учительскую, бросив Анджи наедине со своими мыслями. С одной стороны, он был абсолютно прав. Ей нужна была перезарядка, ей нужно было отпустить прошлое, а лучший способ это сделать — двигаться дальше. Франция могла бы стать отличным лекарством от ее болезни. Но с другой стороны… — Да нет тут другой стороны, — прошептала Анджи и глубоко вздохнула. — Ты опять кругом прав, Пабло. В том, чтобы бегать от неминуемого, она больше не видела смысла. Собравшись с мыслями, она взглянула на часы. В такое время, вся её семья обычно была уже дома. Ужин начнётся через час. Взяв со стола сумку, она быстро покинула учительскую. Уехать не попрощавшись с Виолеттой было выше её сил. Хотя, что уж говорить о прощании, когда даже мысль об отъезде разъедала её изнутри. Как только Анджи села в машину, нагрянула гроза. Первая гроза в Аргентине за последние месяцы.***
Войдя в дом Кастильо, она вдруг ощутила себя в нем незваной гостьей. Технически, так и было, ведь пришла она сама, открыв дверь своими ключами. Но чувствовать себя чужой в доме, который всего неделю назад называла своим, было по-особому неприятно. Анджи сразу смутила щемящая сердце тишина. Казалось, дом пустовал, и пустовал уже долгое время. Но она знала, что была не одна. Его машина была припаркована в гараже. Бесшумно, стараясь не нарушать покоя, царящего на первом этаже, она прошла на кухню, оставив сумку на столе. Это было чем-то вроде привычки, воспоминание, которое не выветрилось из головы за неделю отсутствия Анджи в полюбившемся ей месте. Она всегда оставляла сумку на кухонной тумбе, не специально, конечно. Потом обязательно выслушивала нотации Ольги, которой приходилось постоянно её убирать. Она усмехнулась, вспомнив их последнюю «перепалку». Жить в этом доме почти всегда было весело… Анджи скучала по Ольге, по Ромальо. Но и те за неделю ее отстутвия ни разу даже не поинтересовались, как обстояли ее дела. Даже если она и хотела обидеться на них за такую отстраненность — не могла. Они не были ей ничем обязаны. В последний раз они виделись в день ее отъезда. Анджи долго разговаривала с Германом на этой самой кухне, он нещадно пытался выудить из девушки причину ее ухода, а Ольга причитала и слонялась вокруг, иногда всхлипывая. Устраивать подобные сцены было в ее манере, но Анджи казалось, что никто в доме не воспринял ее желание уйти всерьез. В конце концов, она всегда возвращалась. «Я не могу больше оставаться у вас. Мне будет лучше, если я начну жить своей жизнью, а не буду продолжать пытаться соответствовать вашей». После этих слов взгляд Германа смягчился, и Анджи даже на секунду показалось, что его охватило чувство вины. Конечно, он понял, о чем она говорила, и играть в доброго полицейского больше не имело смысла. Из размышлений Анджи вырвали знакомые голоса. — Ольга, я не буду есть, но чай попью! — Что значит не буду есть? Милая, на тебе скоро все твои юбки сидеть перестанут. Только и делаешь, что пьешь чай, ходишь в кафе, пьешь чай, ходишь в кафе, пьешь… — Ольга, я тебя услышала! — до Анджи донесся звонкий девичий смех. Она сразу поняла, что Виолетта с Ольгой были в комнате, и направлялись на кухню. Руки начали предательски подрагивать. Она хотела расправиться со всем быстро, но появление Ольги могло растянуть ее пребывание в доме Кастильо. Войдя в кухню и увидев Анджи, обе собеседницы остановились как вкопанные. Было трудно сказать, что было написано на их лицах. Недоверие, восторг, сомнение, радость… — Моя красавица! — первой, разумеется, ожила Ольга. В привычной для нее манере она развела руки в сторону и налетела на Анджи с объятиями, сжав ту словно в железных тисках. — Боже, я знала, что ты вернешься. Я так Ромальо и говорила: «Это все ненадолго»! Как я рада! — Ольга, — тихо позвала ее Виолетта, наконец улыбнувшись. — Боюсь Анджи пришла без чемоданов. Улыбка Ольги моментально спала с лица, а Анджи наоборот, заметив ее гримасу, тихо рассмеялась. Женщина по-хозяйски упёрла руки в бока. На ее переднике было большими буквами напечатано «BOSS». — И правда, — раздраженно сказала она, заставив Анджи рассмеяться громче. Обычно именно таким тоном она ее и отчитывала. — А где сумки?.. — Как обычно на столе, — съерничала Анджи, обнимая подошедшую к ней Виолетту. Они виделись совсем недавно, в Студии, от чего сцена их воссоединения не была столь душещипательной. Ольга не обратила никакого внимания на комментарий Анджи и всё также стояла, с непониманием оглядывая прихожую. — Ольга, я совсем ненадолго. Мне нужно буквально пять минут вашего времени. И Виолетта, и Ольга повернулись к ней, застыв в ожидании. Они уже знали, что такая постановка предложения не сулит ничего хорошего. Именно этой фразой начинался любой разговор, финалом которого была новость об уходе Анджи из дома. В какой-то степени, учитывая все обстоятельства, это уже можно было считать коронной фразой девушки. — Китайцы всегда с трудом идут на контакт, Герман. Но исход может быть крайне благоприятным, — услышав голос Ромальо, Анджи застыла на месте. Она знала, что встретит Германа, но в глубине души надеялась поговорить именно с Виолеттой. Уезжать, не попрощавшись с ним, было бы глупо и некрасиво, но так было бы легче. — Этот договор застыл на месте и висит мертвым грузом слишком долго. Мы не можем больше ждать… Он оборвал фразу слишком резко. Войдя в кухню, словно вторя действием вошедших в нее до этого Виолетты и Ольги, мужчины как вкопанные остановились на пороге. Анджи нашла силы выдавить из себя что-то наподобие улыбки, но долго не продержалась. Снова это виноватое выражение на его лице. «Я думала, тебе это не свойственно», — пронеслось у нее в голове. Даже сама эта мысль вызвала в ней раздражение. — Анджи, добрый день! — наконец нашелся со словами Ромальо, и, подойдя к девушке, легко обнял её. — Добрый вечер, Ромальо, — поправила она его, усмехнувшись. Она видела, что Ромальо собирался что-то спросить, и, можно было дать палец на отсечение, она знала что. Глубоко вдохнув, она обвела всех собравшихся взглядом. Все они с ожиданием смотрели на неё, будто чувствовали, что что-то не так. Собрать всех жильцов этого огромного дома в одном месте даже на ужин всегда было задачей не из легких. Но именно сегодня, когда все они были не нужны Анджи здесь, когда это только лишь усложняло задачу — вся семья собралась на этой чёртовой кухне. — Я рада, что вы все сейчас здесь. Так будет легче поскорее расправиться с той новостью, с которой я к вам вернулась, — вторя своим мыслям сказала Анджи и слегка улыбнулась. Она знала, как вымученно выглядит ее улыбка. И все они тоже это заметили. — Анджи, если честно, ты заставляешь меня нервничать! — невесело улыбнувшись, произнесла Виолетта. Иногда Анджи задумывалась, похоже ли они с ней хоть немного? Время от времени ей казалось, что их характеры словно отражение друг друга. Но внешне Виолетта была и остаётся невероятной красавицей, в любом состоянии и в любой одежде. — У тебя что-то случилось? Тебе нужна какая-то помощь? — спросил Герман, и то были первые произнесенные им слова с тех пор, как он вошел. Делая вид, что ему было не наплевать, он снова напоминал Анджи о том, как сильно она была от них зависима. — Если что-то случилось, то просто скажи, мы… — У меня ничего не случилось, Герман, — перебив его, отрезала девушка. — Если честно, я не хотела собирать здесь вас всех, мне тяжело было бы сказать это даже одной Виолетте. Но раз уж это случилось, думаю будет лучше, если все вы и узнаете об этом от меня, а не от кого-то другого. Анджи знала, что лишь мучает их, не произнося этого вслух. Но она ничего не могла с собой поделать. Ненароком посмотрев на Германа она заметила, что он не моргая разглядывает ее ладони. Они тряслись. — На самом деле, нет никакой трагедии, — наконец продолжила Анджи. Следующую фразу она произнесла слишком быстро. — Мне предложили работу. — Работу? — повторил Ромальо, выдохнув. Казалось, каждый в этой комнате вдруг резко испытал облегчение. — Это же прекрасно! — Да. Сейчас для меня открывается масса возможностей, я смогу снова выступать на сцене, писать свою музыку, ставить постановки, — с улыбкой начала перечислять Анджи, заметив, как округлились глаза Виолетты. Её племянница никогда не видела свою тетю на сцене. Когда-то Анджи обмолвилась, что ей хотелось бы вернуться к жизни артистки, ведь закончив Студию она практически сразу вернулась в нее преподавателем. — Анджи, это прекрасно! — воскликнула Виолетта, но Анджи отчетливо видела, как внутри ней радость борется с тревогой. — Но, всё ведь не может быть так просто. Я же вижу, это не всё… — Боже, неужели тебе придется бросить Студию! — наконец Ольга нашлась со словами. Очевидно, она озвучила мысли Виолетты, ведь та вздрогнула. — Как раз таки наоборот, Студию мне бросать не придется, — ответила Анджи, и поняла, что это был лучший момент, чтобы наконец договорить. — Но есть один нюанс, из-за которого я и пришла… — Ты уезжаешь. Это был Герман. И снова это чёртово мрачное выражение на его лице. Снова этот чертов тон, который она любила и ненавидела одновременно. Иногда ей казалось, что Герман это давно прочитанная ею книга, но в такие моменты она понимала, что его истинный внутренний мир всегда оставался для нее загадкой. Повернувшись к нему, Анджи не увидела в его глазах и доли вопроса. Она чувствовала себя глупо, ведь так и не смогла сама произнести это. Заметив повисшее в комнате молчание, все остальные заметно встрепенулись. — Да, уезжаю, — наконец проговорила она, как вдруг Виолетта оказалась возле неё, с глазами круглыми, как два блюдца. Такими красивыми, карими, не понятно мамиными или папиными. Не желая мучить ни ее, ни себя, Анджи продолжила. — Пабло поступило предложение о дополнительным финансировании. Мы можем объединить нашу студию с зарубежным филиалом, расшириться, принимать в ряды учеников и артистов большее количество людей. Нам нужно будет провести там какое-то время, чтобы наладить все дела… — Там, это где? — спросила Виолетта, взяв Анджи за руку. Девушка глубоко вздохнула. — Во Франции, Вилу, — с улыбкой ответила ей тетя, но улыбки в ответ не увидела. Казалось, все итак уже знали. Не важно, что бы она ответила, будь то Франция, Нигерия, Россия. Реакция была бы такой же. Виолетта крепко сжала ее руку и ей казалось, что ее глаза покрывает тонкая пелена накатывающих слез. Ольга же, в привычной манере, эти пресловутые слезы скрывать не стала. Для Анджи, которая рассчитывала на тихое прощание, ситуация начинала выходить из-под контроля. Она приложила все оставшиеся усилия, чтобы рассмеяться. — Все это не стоит такой драмы! — воскликнула она, сжимая Виолетту в объятиях. — Это ненадолго, может месяц или чуть больше. Точности нет, но я знаю, что в этом доме есть интернет и общаться мы определенно сможем. — Ох, ради этого я научусь пользоваться им в совершенстве, — отметил Ромальо, подарив ей теплую улыбку. Он всегда приходил на помощь в сложных ситуациях. Казалось знал, как будет лучше сгладить любые углы. Герман же молчал. Молчал все это время, и его взгляд метался с Виолетты на Анджи, словно мыслительные процессы внутри него перекачивали огромную кипу информации, пытаясь ее принять. И Анджи не знала, хорошо это или плохо. Она не смогла бы ответить и самой себе, какой реакции от него ожидала. Она обнялась с Ольгой, и эти объятия, наверное, были самыми сильными и долгими. Попала в аккуратные объятия Ромальо. Но все это было словно во сне, совсем не реально. В реальность ее вернул до боли знакомый голос. Анджи не была уверена, смогла ли она сохранить лицо, когда услышала приторный, идеально поставленный тон вошедшей в кухню женщины. — Что здесь такое? — в отглаженном черном костюме, с аккуратно уложенными волосами и этим мерзостным выражением на лице. — Ох, Анджи, здравствуй! Я так давно тебя не видела. — Здравствуй, Эсмеральда, — выговорила Анджи, выудив скромную улыбку. — Я в любом случае уже ухожу, поэтому не стану беспокоить. Анджи кинула быстрый взгляд в сторону Германа, потому что иначе попросту не могла. Ее снова начало потрясывать. Интересно, как давно она здесь ужинает? Или живёт? И, казалось, впервые за те десять минут, что она провела на этой кухне, Герман тоже посмотрел на Анджи с немым вопросом. Между ними застыло нечто между недосказанностью и осознанием. Но Анджи уже не хотелось разбираться в этом, а Герман был слишком труслив, чтобы хотя бы принять происходящее. — Подожди, но мы ведь увидимся завтра? — спросила Виолетта, некрепко сжав руку девушки. — Конечно, Вилу, и послезавтра тоже, — усмехнулась Анджи, наконец дотянувшись до своей сумки. Наверное, она даже слишком резко схватила её. — Когда же ты уезжаешь? — это был Герман. Его вопрос заставил Анджи на секунду замереть. «Повереть не могу, что из всех людей, именно тебе не плевать» — горьким эхом пронеслось у нее в голове. Его тон, казалось, не выражал ничего, даже истинного любопытства. Пустой, громкий, грубый голос. Но Анджи не верила, что ему действительно все равно, не хотела. Она все пыталась отыскать в движении его рук, в его глазах хоть каплю неравнодушия. И ей казалось, что находила. Но это был не первый раз, когда ей что-то казалось на его счёт. Она прожила здесь два месяца после ухода Джейд. Иногда они даже ужинали вдвоем, он подвозил ее в студию. Они много разговаривали, смеялись, по вечерам все вместе смотрели фильмы. Он сделал все, чтобы Анджи чувствовала себя нужной. Не только этому дому и этой семье, но и в частности ему самому. Так умело заставил ее снова влюбиться в него, а что самое главное, заставил ее думать, что это взаимно. Но так же умело он всё и сломал. Отправил все, что было между ними в тартарары, даже не дёрнув бровью. А может и не было ничего вовсе… — Послезавтра вечером самолёт, — кратко ответила она, снова посмотрев на Вилу. Сама того не подозревая, племянница придавала ей сил не только говорить, но и находится в этом доме. — Поэтому у нас с тобой ещё есть два денька. И не надо так переживать! Анджи начала постепенно отходить. Разжала руку Виолетты и услышала последнее «удачи» от Ромальо и «мы будем тебя ждать» от Ольги. — Анджи, неужели ты уезжаешь? — и снова этот приторный голос. Как будто это было не очевидно. Эсмеральда могла показаться неравнодушной любому другому человеку, но не Анджи. Казалось, кроме фальши в ее тоне не было ничего, кроме, пожалуй, нотки триумфа. И это настораживало. Последний раз остановившись, она посмотрела на Германа. С вызовом, так, как когда-то совсем недавно, прямо перед его несостоявшейся свадьбой с Джейд. И нашла в его глазах то, чего раньше там не замечала. Что-то ей самой непонятное. Но этого оказалось недостаточно, чтобы он нашел в себе силы ее остановить. Напротив, за все это время он ни разу не дернулся, невозмутимо стоял, сложив руки и, не отводя взгляда, смотрел четко на Анджи, словно пытался понять ее эмоции. И сделать вывод, как ему самому стоит реагировать. — Я буду по вам скучать, — произнесла она, ещё раз окинув всех присутствующих взглядом. Намеренно игнорируя Эсмеральду и Германа, она направилась к выходу. — Мы ещё встретимся. Причем довольно скоро! С этими словами она захлопнула за собой дверь. Они же прокручивались у нее в голове, когда она села в машину. Витали вокруг, когда по щекам потекли слезы. И едва ли ей могло придти в голову, что ужин в доме Кастильо в тот вечер прошел абсолютно беззвучно. А ночь пролетела без сна.***
Два дня пронеслись стремительной вспышкой. Большая часть времени ушла на чемоданы и на телефонные разговоры с Виолеттой, конечно же. Каждый раз, когда они прощались после беседы, не важно вживую или по телефону, у Анджи обрывалось сердце. Она слышала, как племянница пытается скрыть свои чувства, выдавая их за радость и гордость. Тридцатого мая, в 21:15, когда она взошла на борт самолёта, она вдруг гораздо отчетливее ощутила боль, которая пронзала ее от макушки до пяток. И единственное, что заставляло ее сдержать слезы, был сидящий рядом Пабло. Как только самолёт начал набирать скорость, он взял ее за руку. — Знаешь, я терпеть не могу сидеть у окна, — отшутилась Анджи, но моментально возбранила себя за дрожащий голос, — И летать ненавижу. Она всегда связывала свой панический страх самолётов со смертью сестры. Но сегодня даже ее главная фобия не смогла сравниться с коктейлем чувств, кипящим внутри. — Вопрос с окном можно решить, — сказал Пабло, улыбнувшись и крепче сжав ее ладонь. Он старался говорить тихо, поэтому наклонился ближе. — А вот со страхом нужно бороться. Страх только усиливает страдания. Он не приведет тебя ни к чему хорошему. — У тебя такое хобби, да, всегда оказываться правым? — прошептала Анджи, потому что не была уверена в силе своего голоса. Она наконец повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза. — Иногда ты прямо… Слов не подобрать. — Невероятно талантливый красавчик, — проговорил Пабло с поддельно задумчивым видом, заставив Анджи рассмеяться. Громко, так, как она сделала бы в любой другой день. — Прекрати, Анджи. Ты не одна, и даже если моей компании тебе недостаточно, твои родные ближе, чем ты думаешь. «Это и пугает», — пронеслось у девушки в голове, но она поспешила избавиться от навязчивых мыслей. Вместо этого она тихо рассмеялась. — Как же мне может не хватать твоей компании? — спросила она, заметив расцветающую на его лице улыбку. — Мы же Анджи и Пабло. Это практически бренд. Пабло заливисто рассмеялся. Анджи, напротив, просто разглядывала его лицо с лёгкой ухмылкой. Он действительно был красивым. Наверное раньше в мечтах она так и представляла себе своего будущего мужа. Будучи ещё совсем девочкой, она засматривались на испанских актеров, обязательно темноволосых и бородатых. У нее всегда был спорный вкус. Она улыбнулась своим мыслям, но взгляда не отвела. Казалось, Пабло уже не мог ее смутить. Она знала его слишком долго и он был ей слишком близок и дорог. Может, он был ей даже большей семьёй, чем та, от которой она сбегала. Она смотрела на него также, когда пару секунд спустя он поднес их переплетённые пальцы к губам и и оставил едва заметный поцелуй на ее руке. А самолёт поднимался все выше, оставляя Буэнос-Айрес далеко позади. Дождь наконец перестал.