teachers' paradise

Последний рабочий день недели настраивал на определенные мысли — Цинцю планировал как следует отдохнуть вечером и проспать до обеда в субботу. Его старческие кости болели, спину ломило, поэтому, да, Цинцю уже со среды думал о том, как сладенько проспится в выходные. Но в пятницу днем к нему в школе подошел Чу Ваньнин, нежно схватил за руку и быстро, пока никто не видел, напросился в гости. Шэнь Цинцю с радостью согласился. Ваньнин редко напрашивался так. Цинцю даже на миг показалось, что тот боялся, что его отвергнут. Цинцю не умел отказывать Ваньнину. От любых, даже самых незначительных его просьб, Цинцю чувствовал, как сердце разрывается. Ваньнин был вечно строгим, но глаза его выдавали. Он смущался из-за обычных жестов, но не прятал лицо, глядя Цинцю прямо в глаза, словно пытался доказать, что не испугается. Дух захватывало, когда он становился таким. Цинцю желал сжать его ладонь сильнее, увести куда-нибудь, где будут лишь они вдвоем, и мучительно долго прижимать его к себе, гладить и целовать мягкие волосы до тех пор, пока у Ваньнина в голове не останется ни единой мысли, что он, Шэнь Цинцю, способен обидеть его. Цинцю не забывал о возможности позвать в гости Ваньнина, поэтому планы его несильно пошатнулись. Но если раньше Цинцю лишь думал провести время с ним, то теперь образ этих дней стал четче. Простое «спать, есть и смотреть дорамы» превратилось в «бездельничать с Чу Ваньнином». Было логично, что теперь-то Цинцю будет отсыпаться не один. Он хотел позвать Чу Ваньнина к себе. Вдвоем они бы быстро придумали, чем заняться. От подобных мыслей напряжение сводило низ живота, а руки тряслись. Шэнь Цинцю был слишком стар, чтобы переживать из-за их маленьких свиданий, но именно это он и делал. Это тоже стало привычкой — волноваться из-за прихода Ваньнина. Сердце билось до боли сильно, стоило услышать малейший шум в доме. Как будто Чу Ваньнин будет молча стоять за дверью, прижавшись к ней ухом и вслушиваясь, как Цинцю ходит по квартире и перекидывает вещи из одного угла в другой. Цинцю успокаивал себя, занимая руки. Они познакомились сто лет назад и были вместе больше года, но ждать его всегда становилось невыносимо. Цинцю умел прятать волнение от других, но не от себя. Чу Ваньнин явился ближе к девяти. Он был одет куда проще, чем в школе, и держал в руке сумку с ноутбуком. Цинцю любовался им, но его взгляд запнулся об предмет, который он никак не желал видеть. — Это еще что такое? — удивился Цинцю, пропуская его в квартиру. Чу Ваньнин аккуратно снял обувь и поставил ее на полочку. — Мне нужно проверить несколько работ, — ответил он. Шэнь Цинцю, картинно ужасаясь, прикрыл рот ладонью. — Вечер пятницы, Ваньнин! Ты знаешь, что вечером пятницы в этой квартире запрещено работать? — Там немного… — Ваньнин! У Шэнь Цинцю были четко определенные планы. Он купил вина, отмыл, наконец, бокалы, заказал еду. Он планировал налакаться и уснуть, нежно прижимая к себе драгоценного Чу Ваньнина. — Учитель Чу! — не успокаивался он. Цинцю отобрал у него ноутбук и утащил его в гостиную, но, пока думал, куда спрятать его, Ваньнин вернул сумку себе. — Беспощадный! Учитель Чу! — Пятница все еще мой рабочий день, — возразил Ваньнин. — Нихуя! Вечер пятницы создан для того, чтобы мы с тобой напились, посмотрели какую-нибудь тупую комедию, пососались и легли спать. — Сердце Цинцю рыдало. Он подошел ближе, аккуратно приобнимая Чу Ваньнина за талию, но не сжимая до синяков. — Ваньнин! Я бы хотел, чтобы мы закончили эту отвратительную рабочую неделю голыми в процессе чего-нибудь горячего, но у меня нет сил. Зато завтра утром, часов в двенадцать или в два, я разбужу тебя лучшим минетом в твоей жизни! А потом, Ваньнин, дорогой, мы упадем в марафон новой исторической дорамы, которую ты давно хотел посмотреть, но не находил времени — до вечера воскресенья! Чу Ваньнин прижимал к себе ноутбук двумя руками. Шэнь Цинцю задыхался после своей речи, но готовил новую. — Мне нужен час, Цинцю. Я специально притащил это с собой, чтобы проверка не заняла больше часа. — Знаю я это твое «всего лишь час»! Чу Ваньнин смотрел на него, как казалось на первый взгляд, безэмоционально, но Цинцю видел, что тот был готов рассмеяться. Ваньнин сел на диван, вытянул ноги и вздохнул. — Засекай время. Не справлюсь за час, с меня ужин. — Зачем мне какой-то ужин, если ты кидаешь меня в вечер пятницы? — Ну, тогда не только ужин. Уголки его сжатых губ слегка приподнялись, и это вынудило немного успокоиться. Цинцю недолго ныл, а время все-таки засек. Он знал, что попросить у Ваньнина, но хотел выторговать у него услугу и так. Чего Цинцю не хотел делать, так это менять собственные планы. Он обожал вечер пятницы и субботу, поэтому никак не думал портить их. Цинцю знал, что может справиться со всем задуманным один, но так было неинтересно. Чу Ваньнин сидел на диване в его квартире и работал! — Я тебя ненавижу, — протянул Цинцю и шлепнулся в кресло, собираясь потратить этот час на что-то приятное — что-то, что позволит времени пролететь незаметно. Он не сразу понял, что именно сказал и кому сказал. Как он мог вообще? — Нет, ненавижу твою работу. Тебя я люблю. Ваньнин не отвечал ему какое-то время. Цинцю смотрел на него, замечая, как слегка покраснели его скулы. — Ты у меня самый лучший, но твой трудоголизм… — добавил он. Ваньнин вздохнул. — Накинь еще пятнадцать минут. Ты меня отвлекаешь. — Не, я планирую воспользоваться тем, что ты осквернил этот вечер работой. Говнюк. Чу Ваньнин тихонько усмехнулся. Шэнь Цинцю знал, что он мог излишне драматизировать, и не отрицал этого, но ему было больно слышать этот спокойный стук клавиатуры. Обычно его успокаивали такие звуки, но эти милые пальчики Ваньнина, касающиеся клавиатуры, могли быть в его руке весь вечер, а эти волшебные глаза могли смотреть на Цинцю, но считывали текст с ноутбука. Шэнь Цинцю вздохнул. Чу Ваньнин тоже. — Тебе заняться нечем? Неужели своей работы нет? — Ваньнин оторвался от экрана, чтобы с упреком выглянуть на Цинцю. Тот только улыбнулся. — Я в школе все сделал. Чу Ваньнин неопределенно хмыкнул. — Когда успел? — Я не тащу работу домой — ты знаешь! — А как же твои ученики, которые приходят к тебе на репетиторство? — Это другое! За это мне платит не школа, а их родители. Шэнь Цинцю хотелось капризничать, но вскоре ему надоело стонать. Он вспомнил, что пару часов назад вышла новая глава его любимой новеллы, поэтому, закинув ноги на подлокотник кресла, Цинцю взялся за чтение. Но он отвлекался! Его все время тянуло посмотреть на Чу Ваньнина, который пришел сегодня в мягком бежевом свитере, который ему безумно шел. Цинцю думал о том, как было бы здорово лечь головой ему на колени, уткнуться носом в теплый живот и проспать так до новогодних каникул. Пить в одного, когда рядом работает твой любимый мужчина, некрасиво. Цинцю подавил царапающую щекотку внутри, не позволяя себе ныть еще больше. Он сидел в неудобной позе, пытался читать, но слушал, как тихонько свистит нос Ваньнина, как тот пыхтит, проверяя чью-то домашку. И Чу Ваньнин соврал, прося час. Он проиграл даже с дополнительными пятнадцатью минутами — он просидел за работой целых полтора часа! Его глаза слегка покраснели, когда он отложил ноутбук. Цинцю делал вид, что не видит его и не слышит, но поглядывал краем глаза, дуя губы из-за того, что Чу Ваньнин все равно выглядел безупречно. Этот несравненный небожитель был должен ему! — Так что? Вперед, — Ваньнин сжал губы, неуверенно складывая руки на коленях. Очаровашка. Цинцю на словах был такой смелый. На деле у него не было ни одной идеи. — Ты должен мне, Чу Ваньнин! Негодяй, — Цинцю потряс пальцем, пытаясь принять ровное положение в кресле, но он пролежал так достаточно, чтобы спина его возненавидела. — Будешь обнимать меня во сне, понял? — Хорошо. Ваньнин мягко улыбнулся ему, кивая. Цинцю был вне себя от ярости и любви к этому мужчине. — А еще мы будем смотреть Царя обезьян. — Нет… — прошептал Чу Ваньнин. — Да, Ваньнин. Полтора часа! — Что мне сделать, чтобы не смотреть этот шедевр? — Тогда тебе придется остаться на все выходные и обнимать меня еще и завтра. Звучало, как выгодная сделка, и Шэнь Цинцю знал, что Ваньнин согласится. У него попросту не было выбора!