Ледяные воспоминания

      Проснувшись утром, Феликс обнаружил, что он один. Подушка валялась на полу, а смятая простынь немного слезла с дивана. На кофейном столике лежала бумажка с веселой мордашкой. Открыв ее, Ли узнал, что Хёнджин ушёл рано утром на встречу, оставив ключи на тумбе, чтобы Ликс мог закрыть дверь. Быстро собравшись и решив больше не оставаться в чужом доме, к тому же в одиночестве, он поехал домой.       Отчим же, приехав, обнаружил, что в доме тихо и пусто. Его это не расстроило, не обескуражило. Нет. Это развязало ему руки и он был этому несказанно рад. Позвав своих друзей, напившись вусмерть, он уснул на диване в кухне, а с утра проснулся от шума у двери. Еще не до конца протрезвевший, Пак вылетел в прихожую, где обнаружил разувающегося Феликса.       — Где ты был? — мужчина угрожающе взглянул на Ли, медленно к нему подходя.       — Я… было поздно, я остался у хёна, — виноватый взгляд опустился в пол, парень боялся поднять голову и увидеть разъярённые глаза отчима. Но вместо этого, он вдруг чувствует боль, резко обжигающую щеку. Пак его ударил.       — Ты чё, шлюха, оставаться у кого-то? Дома своего нет, я не пойму? — еще не протрезвевший мужчина, надвигаясь на Ли, вызывал только желание убежать, спрятаться, закрыться руками, потому что ждать от него можно было чего угодно.       — Простите меня, я просто очень устал, а ехать было далеко. Он предложил, а я… я согласился. Простите.       — И часто ты так «ночуешь» у Хенджина? Может гораздо чаще, чем я думаю? — Пак перешел на крик, краснея от злости, — Феликс, ты неудачник. Ты же знаешь это? Твои успехи посредственны, ты сам — посредственность. И, вместо того, чтобы днями и ночами пахать, ты бегаешь по ночёвкам? — он смеется над Ли, насмехается и наслаждается его унижением. А все, что может сделать Ликс — опустить глаза в пол и молчать, чтобы не вызвать новый поток оскорблений в свою сторону. Это страшно — слышать такое на протяжении всей жизни. Но что страшнее — верить этим словам. И Феликс верил.       — Мне надоело видеть твоё лицо в моём доме.       «Он не понимает, что говорит, он не осознает.» — думает Ли. Он просто пьян. Но нет. Понимает. Этот человек просто говорит правду, которую вынашивал все эти годы, — Уходи. Мне тошно смотреть на то, каким ублюдком ты растешь. Убирайся. Из. Моего. Дома. — процеживает мужчина Феликсу в лицо, чуть ли не плюя в него.       — Хорошо. Извините меня.       Не зная, куда идти, Ли заходит в комнату матери, что смотрится в зеркало и прихорашивается, видимо снова собираясь сбежать куда-то на ночь. Она бросает мимолетный взгляд в его сторону и снова возвращает его к своему отражению. Эфемерная, невинная красота. С абсолютным безразличием в глазах.       — Ты слышала? — тихо спрашивает парень, буквально шёпотом. Он надеется на хоть что-то. Хотя бы злость, но не безразличие.       — Слышала. И что? — взмахом кисти, женщина распределяет пудру по лицу. Мягко оглаживает скулы розовой кисточкой с контуром, мажет кистью вишнёвого цвета по губам. Голову не поворачивает.       — Тебе всё равно?       — Мне НЕ всё равно, но что я должна сделать, Феликс? Накричать на него? Поговорить? Ты же знаешь, что это бесполезно, — каждый раз одно и тоже. У этой женщины каждый раз одни отговорки.       — Уйти от него? Хотя бы раз защитить меня? — ребёнок, который ищет любовь матери, еще верит, что что-то поменяется. Но наталкивается на стену.       — Феликс, — мягкий смех наполняет комнату, — Ну куда я уйду? Я не работаю, ты тоже. На что мы будем жить? К тому же, почему бы тебе не послушать его? В его словах есть истина. Что ты сделал, чтобы он не кричал?       — Я стал его пасынком, чтобы он кричал на меня и унижал, видимо…       — Ты рассуждаешь как ребёнок.       — Я рассуждаю как ребенок?! Я столько лет терпел все это просто потому, что был не его ребёнком. Ему просто было насрать на то, что со мной будет, кем я вырасту после такого «воспитания». Он только и делает, что меня унижает и смешивает с дерьмом. А ты слушаешь и поддакиваешь, наплевав на мои чувства. Ты хоть раз спросила как чувствовал себя я?!       — Ликс…       — Не называй меня так. Ты хоть раз была на моих экзаменах и выступлениях? Ты знаешь, как я учился, как работал, когда он не давал мне денег на еду в школу? Когда даже на проезд у меня не хватало, потому что я недостаточно старался? Ты хоть что-нибудь знаешь обо мне? А о том, что он сделал со мной?       — Он много для тебя сделал.       — И теперь попрекает меня этим, хотя видит, что я все еще пытаюсь добиться его одобрения. Он выгнал меня. А тебе похуй.       — Не матерись!       — Тебя только это волнует? Что я матерюсь? — истерический смех накрывает Ли. Мать же смотрит на него серьёзно, с небольшим испугом, — что ж, мама, я ухожу. Но, когда он тебя бросит и тебе некуда будет идти, — Ли медленно подходит к матери, облокачиваясь на стул, на котором она сидит. В ее глазах страх и непонимание. «Ну конечно, ты никогда ничего не понимала», — думает Ликс, — То ты придёшь ко мне, а я скажу «иди нахуй», — тяжёлый взгляд пугает женщину, она хочет встать и уйти, но парень опережает её, слишком быстро подходя к двери, — Прощай, мама.       Он снова один. Нет. Он всегда и был один, в этой семье.       Быстро забежав к себе в комнату и схватив сумку и некоторые вещи, Ли как можно скорее покинул этот чертов дом. Да и дом ли вообще… Он никогда не чувствовал к этому месту привязанности, тогда почему он должен считать это своим домом?       Феликсу ничего не остаётся, кроме как обратиться к единственному другу. Конечно, был вариант «вновь попросить помощи у Хёнджина», однако совесть не позволяла. Поэтому уже спустя пятнадцать минут он стоял у двери в квартиру Хана.       — Ликс! Опять?.. — Джисон сразу поник, затягивая Ликса в квартиру и тут же начиная осматривать того с головы до ног. Щека покраснела от удара, из губы шла кровь, которую Ли даже не заметил, — Проходи в зал, я сейчас принесу аптечку, — протароторил Джисон, мигом улетев на кухню.       Ли послушно прошёл в квартиру, так и не проронив и слова. Стеклянные глаза, взгляд в никуда. Он был разбит. Растоптан. На нем будто станцевали чечетку. Он думал о том, как покажется Хёнджину и Чану. Как пойдет на стадион и встретит отчима или брата. Было тревожно, но он слишком устал, чтобы хоть как-то это показывать.       Задумавшись, Феликс не заметил Джисона, который уже вовсю принялся обрабатывать рану на губе и мазать щеку какой-то жутко вонючей мазью.       — Эффективно, синяка не будет, — оправдывался он, пока блондин корчился от запаха. Но даже несмотря на боль или неприятные ощущения, он всё равно продолжал спокойно сидеть, изредка шмыгая носом, — Ну-с, рассказывай, что на этот раз? — закончив, спросил Хан и плюхнулся рядом.       — Я не знаю… когда пришёл, он уже был пьян. Налетел на меня со словами, что я шлюха, бездарность… ну всё в его духе, — опустив взгляд, прошептал Ли, — Переночевал у друга называется, — устало выдохнув, Ли схватился за голову и опрокинулся на спинку дивана.       Джисон в недоумении уставился на друга, требуя объяснений. Ликс вздохнул и облокотившись о спинку дивана принялся рассказывать другу о вчерашней встрече с Хёнджином в кафе, о прогулке, о том, как побывал у того в гостях и том, как остался у старшего на ночь. Выслушав Ли, Джисон пришел к выводу, что скандал, как всегда, произошёл на ровном месте. Но в этот раз последствия могут быть намного серьезнее. Пак всегда бил лишь по рукам и ногам, иногда бил в живот. Если во время скандала Феликсу становилось плохо: «Играешь на жалости, как маленький ребенок» — каждый раз говорил Хо Джун, стоило Феликсу скрючиться от боли. И неважно, сколько бы раз Ли не сопротивлялся, бился, давал отпор, от этого становилось лишь хуже. Пару раз настолько, что Феликс неделями приходил в себя, валяясь в кровати целыми днями. Помогала лишь заботливая аджумма, что втихаря приносила еды, ухаживала и переживала.       — Ты лучше расскажи, что вы решили с Минхо, — усмехнулся блондин, более-менее придя в себя. Джисон нахмурился, а потом сложив руки в замок задумался.       — Да ничего мы не решили. Я горох, он стена, два сапога пара, ей богу, — всплеснул руками парень, — Я хожу за ним, говорю, мол, ну давай попробуем. А он ни в какую! Вот упрямец!       «Да ты что!» — усмехнулся Ли про себя.       — Я думаю, вы отлично бы справились. Надеюсь, он не столь категоричен и скоро согласится, — улыбнулся Феликс и зевнул, прикрыв рот ладошкой, — Можно остаться у тебя? — в ответ кивок, — Спасибо тебе, Джи, — просиял Ли и закрыв глаза, плюхнулся на подушку.       — Всегда пожалуйста, Ёнбокки. На вон, лучше напиши своему Хёнджину, — протянув телефон Ликсу, сказал Хан, — тебе наверное лучше не показываться ему в таком виде… Он ведь не знает, да и не надо, — пробормотал Джисон и ушёл к себе в спальню, пожелав другу спокойной ночи.

***

      Проснувшись под тёплыми лучами солнца, Джисон с неохотой открыл глаза. На часах уже было девять утра, а это значило что пора было заняться хоть чем-то. Тихонько встав и направившись на кухню, чтобы не разбудить Феликса, он прикрыл двери в зал. Пусть восстанавливает свои силы.       Быстро соорудив себе бутерброды и чай, Джисон перекусил и собрав всё необходимое, выскочил из дома, оставив на кухонном столе послание Феликсу, гласившее, что вернётся он скорее всего ближе к вечеру.       Сегодня он планировал заняться тем, что даётся ему тяжелее всего — танцевальная часть. Фигуристы нередко занимались ещё и танцами, для развития большей пластичности, артистичности и элегантности. Однако, хоть Хану и была интересна эта сфера, он был мягко говоря не очень. Сегодня был выходной день, поэтому залом навряд ли кто-то пользовался, а это значило, что его позора никто не увидит. Однако, не обнаружив ключей на вахте, парень знатно удивился. Кому, кроме него может прийти в голову идея тренироваться по законным выходным? Ну разве что, кроме него…       Оказавшись на нужном этаже, перед нужной дверью, он замер, прислушавшись. За толстым слоем дерева была слышна красивая мелодия, наполненная звуками скрипки и пианино, плавная, тягучая, словно мед. Слова на английском языке, звучали будто из самого сердца исполнительницы и парнем завладело любопытство — кто же мог танцевать под такую замечательную мелодию? Тихонько приоткрыв дверь, он заглянул в щель, ожидая увидеть какую-нибудь юную фигуристку, которые нередко здесь бывали, однако какого было его удивление, когда вместо юной девы, он увидел своего заклятого врага. Ли Минхо собственной персоны. В тот миг Джисону захотелось ворваться в зал и перекричать музыку какой-нибудь колкой шуткой, которая точно не оставила бы старшего равнодушным, однако он застыл как статуя, стоило ему увидеть лицо Минхо в зеркале. Каждая клеточка на его лице изображала боль, полностью сочетаясь с песней, а движения выходили неряшливыми, но в то же время четкими и продуманными до мелочи, будто подбирались под каждую ноту мелодии. И это сводило с ума, заставляя рой мурашек пробежаться по телу. Наверное, если бы не эта случайность, он бы никогда не поверил, что Ли Минхо так замечательно танцует.       Вдруг мелодия затихла и Джисон, от испуга, резко дёрнул дверь, с шумом распахнув её и с невинной улыбкой уставившись на хёна.       — П-привет, — только и смог вымолвить он, помахав рукой. Минхо вздрогнул, однако тут же спрятал всю свою растерянность, закатил глаза и лишь спросил:       — И долго ты так?       — Нет, то есть да, то есть нет… Ну как бы… — замялся Хан, уронив сумку с плеча и растерянно забегав глазами.       — Ясно, — усмехнулся Минхо, оставаясь полностью равнодушным. — Ты заниматься? Если да, то можешь подождать ещё полчаса, мне надо кое-что закончить? — Вдруг улыбнувшись спросил Минхо, вытирая откуда-то взявшимся полотенцем пот со лба. Джисон кивнул, не силах вымолвить и слова. Присев на диванчик в коридоре, Джи снова и снова возвращался к мелодии, что теперь заевшим диском звучала в голове.       Стоило скрипу двери эхом разнестись по пустым коридорам, как Хан тут же подскочил с места, чуть ли не подпрыгнув к испуганному Минхо.       — Я всё, — быстро сказал Ли, поправляя сумку на плече. — Можешь заниматься, — протянув ключ, говорит он и уже собирается уйти, как Джисон вдруг сам не понимая почему, останавливает его, схватив за руку. Недоумевающий взгляд старшего явно не сулит ничего хорошего, но и Хан не собирается торопиться, собирая все силы в кулак, чтобы выпалить:       — Хён! Давай всё-таки поучаствуем в соревновании! — выпаливает на одном дыхании Джисон, и Минхо ошарашенно смотрит на него, как на психа.       — Ты с ума сошёл?! Ты? Я? Мы?! Ты вообще нормальный? — только и восклицает Ли, собираясь уже уйти. Но Джисон перегораживает ему дорогу.       — Ну хён… Знал бы ты, как мне тяжело всё это говорить тебе. Но твои танцы… Моя выносливость и наши навыки, мы явно сможем сделать то, чего не смогут другие!       — Возьми в учёт то, что там участвуют Ликс и Хенджин! Нам их ни за что не победить! Сколько они тренируются, а сколько успеем мы? — протестует Минхо, однако огонёк интереса сверкает в его глазах.       — Но они не умеют танцевать так как ты, хён… С твоими танцевальными навыками мы сможем зайти очень далеко… Хён…       — Я подумаю, — бросает Минхо и отдернув руку Джисона от стены, уходит прочь, оставив злого на самого себя Хана наедине с собственными мыслями.