Пианино

Знаешь, а я пианино разобрал. Я выкинул его к чертям, на улицу в холодный снег. Пред этим вырвав клавиши оттуда. Конечно лишь что были там. Ведь многих не хватало, С дуру, когда ты лез ко мне в штаны я оторвал их от желанья. И в доме грохот был отчаянный. Я разобрал, Я выкинул все части, Пусть хоть убьет меня весь мир, Пусть не возлюбят все пианисты, Я уничтожил наше счастье. Ну или лишь короткий миг. Ты не сыграешь больше мне, Хотя, ведь ты и не умел. Кого это волнует? Даром, себя я отдавал в тот день. Попили чаю, как хотели. А чаю не было ни где. Я вырвал струны, Оторвал, я вывез все это из дому. Я не позволю больше вам ко мне прийти в ночном раздоре. И вновь пить чай, Хотя того уж в доме не было как год. Я ужаснулся, не поняв как я забыть мог стул. Ведь он остался так стоять, посередь зала прям и в глаз ударила слеза. На стул рука не поднялась. Ты там сидел, Всегда, когда ты приходил. Ты мог бы сесть ко мне на бедра, хоть на диван или табрет, но выбирал лишь обречённо, стул, что был по праву для пианиста. Но ты играть ведь не умел. Не смог! Не смог я получается весь миг стереть с тобой. Остался стул стоять у голой той стены, где когда-то стояло пианино. Что сейчас представляет лишь мину о наших с тобой вспоминаниях. — Дорогой… Антон! Ты закончил? — крикнул парень из другой комнаты. Антон оторвался от ноутбука и посмотрел в сторону шума. — Антон, ты идёшь? — опять интересуется парень даже не удосуживаясь выйти из дальней комнаты в квартире. — Иду, Ар…– Антон осёкся, но вроде его не услышали. В комнату все же заходит парень в татуировках и подсаживается к Антону, обнимая. — Тоша, ты закончил писать? Покажешь? — Закончил Эд, но оно мне не нравится. Я его стер. — улыбается зеленоглазый и целует брюнета в щеку. Его мальчику совсем не обязательно знать о том, что стих Антон не стер. И то, что в памяти до сих пор остаётся тот загадочный, временами придурковатый, милый парень. И даже избавление от пианино не помогло забыть его. Антон обнимает Эда, а сам поглядывает на стул, что стоит в углу зала. — Да, все-таки рука не поднимается. — Ты что-то сказал? — Ничего, солнышко, ничего.