Закулисье культуры

      Сюэ Ян злобно куснул карандаш и тут же был вынужден выплёвывать мелкие кусочки краски. Вот дёрнул же его чёрт составлять этот гастрольный график для знаменитого дуэта! Мало ему, что ли, своей работы было? И так концерт на концерте, праздник на празднике, а вдобавок ещё и эти Лани, кажется, вознамерились его довести, причём каждый по-своему, не считая директора. Один достал со своими планёрками и правилами, второй улыбается ещё очаровательнее молодого замминистра, только это ему не мешает ставить палки в колёса своими коллективами, «ах, этот не может, у них фестиваль в Гуанчжоу, давайте поменяем концепцию, господин Сюэ». А третий и вовсе, видимо, решил взять приз за самое мрачное ебало в мире и специально устроился в госучреждение в прошлом году, чтобы лучше подготовиться.       И вот ещё и эта сладкая парочка. Потому что Сяо Синчэнь настолько добрая душа, что умудрился подцепить на сычуаньской помойке какую-то девчонку и вознамерился удочерить её. Тьфу.       Сюэ Яну хотелось подойти к Синчэню, взять его за руки, посмотреть в глаза и проникновенно сказать: «Даочжан, ну на кой хер тебе этот сумрачный тип, который, кажется, как засел в две тысячи седьмом, так там и остался? Ты же второй лучший ученик бабули Баошань, один из лучших танцоров страны, бля, да твой номер слепого заклинателя – это самое прекрасное, что я видел в своей жалкой жизни! Ты ведь и один можешь блистать, и тебе не нужен этот зануда в чёрном, чтобы оттенять твою невероятную красоту! Пусть катится в провинцию, из которой вылез!».       Он так часто повторял эту сцену в своей голове, что боялся однажды так и сделать. На каком-нибудь концерте, посреди зала перед зрителями и журналистами, и чтобы ещё этот новенький оператор, Мо-как-его-там, это обязательно заснял, а пресс-секретарь выложил во все соцсети, позориться, так на всю страну. Проблема была в том, что Сун Цзычэнь, он же Сун Лань, был лучшим другом Сяо Синчэня, чуть ли не названным, блять, братом, и Сюэ Ян, конечно же, не мог расстроить Сяо Синчэня, послав Сун Ланя в пешее эротическое путешествие. Поэтому приходилось засовывать свою злобу куда подальше и скалить зубы в улыбке.       Так, к чёрту.       В конце концов, один плюс у этого всё же имелся: сам Сяо Синчэнь чаще будет появляться в Доме культуры и на местных мероприятиях.  − Вот этот фестиваль должен подойти… достаточно крупный и престижный… − продолжая покусывать кончик карандаша, бубнил Сюэ Ян и вносил подходящее мероприятие в таблицу. – Как же домой охота…       Хотя дома его не ждало ничего, кроме кровати и холодильника с фруктовым пивом. И конфет. Куда ж без них.       Сюэ Ян часто задерживался на работе, впрочем, как и большинство сотрудников Дома культуры, и всякий раз не по своей воле. Не то чтобы он жаловался, то, что ему, сироте, практически бродяге из уезда Фэнцзэ, удалось поступить в столицу, да ещё и потом получить место в главном в провинции учреждении культуры, было настоящим везением. С его-то поганым характером, чудо, что он вообще дошёл до поступления, а не пошёл по кривой дорожке, как большинство сирот из далёкой провинции.       Возможно, именно поэтому он и помогал сейчас Синчэню. Не Хуайсан – дизайнер, ещё один сотрудник из прошлогоднего набора, − который невесть откуда всё знал, успел уже растрезвонить всему ДК, что второй лучший ученик госпожи Баошань собирается удочерить бродяжку, которая попыталась ограбить его на улице в Вэньчуаньском уезде. Сюэ Ян, тоже родом из Сычуаньской провинции, прекрасно знал, что Вэньчуань находится в ещё более дальней жопе мира, и населения там было всего ничего, даже ему повезло больше: Фэнцзэ хотя бы миллионник. Будь эта девчонка столичной сиротой, Сюэ Яну было бы насрать, но тут он прекрасно понимал, что ничего хорошего приютского ребёнка, растущего практически на улице и уже начавшего воровать, в дальней-дальней провинции не ждёт.  − Ну, вот, − буркнул Сюэ Ян, сохраняя таблицу и открывая вкладку с почтой. – Получи и распишись, даочжан.       Он отправил список мероприятий агенту Сяо Синчэня и Сун Цзычэня и уже собирался выключить компьютер, как в дверь коротко постучали. Сюэ Ян чертыхнулся. Во всём Доме культуры только два человека имели обыкновение стучаться прежде, чем дёргать ручку двери на себя, − это братья Лани-младшие. Лань Сичэнь по своей натуре был таким человеком, как правило, искренне вежливым, за два года работы Сюэ Яну ни разу не удалось его выбесить, и это… бесило. Младший же брат, являвший собой полную противоположность Сичэню, вероятно, ещё не усвоил, что в Доме культуры всем плевать, чем ты занят, и в кабинеты вламываются без стука, либо просто был правильным до зубовного скрежета.       Решив, что в такой час это может быть только заведующий по коллективам, который работал с полудня до девяти, Сюэ Ян пошёл открывать дверь. И просчитался: на пороге стоял Лань Ванцзи, чуть более полугода работавший здесь пресс-секретарём. На бледном лице, которое, наверное, можно было назвать красивым, застыло чуть скорбное выражение, на носу были очки для работы за компьютером. Лань Ванцзи был младше Сичэня на три года, но из-за своей ледяной маски казался старше.  − Семь вечера почти, второй Лань. Что ты здесь забыл, тебе что, делать больше нечего? – невежливо спросил Сюэ Ян, в котором под вечер рабочего дня человеколюбия оставалось ещё меньше, чем всегда.  − Положение и программа концерта, − Лань Ванцзи проигнорировал его вопрос, как делал всегда, когда не хотел врать, хамить или просто отвечать в принципе.  − Я тебе всё скинул ещё час назад.  − Ты отправил прошлогоднюю программу. Мне нужна текущая.  − Перепутал файлы. Скину завтра, − пожал плечами Сюэ Ян и попытался захлопнуть дверь перед носом пресс-секретаря, но не тут-то было: тот легко перехватил край двери, словно ему это не стоило никаких усилий.  − Сегодня. Сейчас, − чётко проговорил Лань Ванцзи.  − Рабочий день закончился почти час назад, так что отвали, − Сюэ Ян дёрнул дверь на себя и снова потерпел неудачу.       «Да какого хрена, что эти Лани там жрут, что вырастают такими?» − пронеслось в голове Сюэ Яна. Все четверо мужчин, работающих здесь, отличались весьма высоким для китайцев ростом и, видимо, питались исключительно протеином. Даже этот Лань Ванцзи – чуть сутулый ботаник на вид – оказался сильным.  − Ты ещё здесь. И ты сам прикрепил неправильный файл, − Лань Ванцзи был неумолим. – Мне надо отправить информацию сегодня, и это не моя проблема, что ты не выполнил то, что от тебя требовалось, с первого раза.       «Да сука», − подумал Сюэ Ян, вернулся к компьютеру и открыл папку, потому что переспорить Ланей, упёртых до мозга костей, было просто невозможно. Нет, в дверь Лань Ванцзи стучал точно из каких-то своих принципов, потому что то, как он стал себя вести, говорило о том, что он вполне себе освоился в госструктуре, где главным правилом было: «Если надо сейчас, надо сейчас», и единственной убедительной отговоркой, наверное, могла послужить только смерть, потому что министерство могло докопаться и в отпуске, и на больничном. Лань Ванцзи в первые пару месяцев мялся, явно не желая никому доставлять неудобств и не умея стоять на своём, пытался быть вежливым, из-за чего не успевал по срокам и сам же получал по шапке, невзирая на родственные связи. И вот, посмотрите, где мы сейчас. По всей видимости, выполнять работу идеально ему было важнее, чем заботиться о чужом комфорте.       Если быть честным, Сюэ Ян намеренно отправил неверный файл. Это было одним из его маленьких пакостных развлечений, какими он забавлялся, чтобы скрасить будни на нудной работе. Он специально путал файлы и наблюдал за чужой реакцией, в душе веселясь, если удавалось вывести человека на эмоции. Были те, кого доводить было скучно: например, Сичэня, который напирал очень мягко, но неумолимо, при этом умудряясь сохранять благодушное настроение. Лань Цижэнь был довольно сдержан, но было видно, как его раздражает, когда кто-то косячит. Не Хуайсан прибегал, размахивая рукавами цветастых блузок и веером, и принимался канючить. Ло Цинъян, пожалуй, была любимой мишенью для Сюэ Яна: она всегда так забавно злилась. А вот Су Миншань после пары скандалов взял привычку сразу жаловаться заместителю директора, но это не останавливало Сюэ Яна, так как глава аналитического отдела всё равно психовал, становясь похожим на бешеного бульдога.  − Доволен? – Сюэ Ян нажал на кнопку отправки.       Лань Ванцзи, тем не менее, бдительно проверил содержание файла, убедился, что всё верно, и только потом кивнул.  − Нашёл бы лучше себе девушку или парня, чем тут до вечера сидеть и мне мозги ебать, − не выдержал Сюэ Ян, и без того взвинченный.       Лань Ванцзи, уже шедший к выходу из кабинета, остановился и посмотрел на него долгим холодным взглядом, в котором читалось ясное: «На себя посмотри», после чего развернулся и ушёл.       А Сюэ Ян злобно двинул кулаком по столу от какой-то всколыхнувшейся в душе болезненной обиды. В самом деле, чья бы корова мычала, сидит тут допоздна, потому что в крошечной квартире, выданной ему государством как сироте, его никто не ждёт, и помогает составлять гастрольный график человеку, которому на него плевать с высокой сцены.

***

      Сяо Синчэнь привёл девчонку через месяц.       В Доме культуры проводили хореографический фестиваль, на котором Сяо Синчэнь выступал один, как приглашённая звезда, и вдобавок входил в состав жюри. Сюэ Ян уже построил весь персонал по стеночке, оператор Мо Сюаньюй – Сюэ Ян, наконец, запомнил, как его зовут, − уже занял своё место повыше, растянув штатив и настраивая камеру; Лань Ванцзи в светло-сизом худи, которое смотрелось донельзя странно на этом строгом типе, с фотоаппаратом наперевес снимал некоторых гостей, постепенно заполнявших зал. За кулисами собирались коллективы-участники и приглашённые для шоу. Именно сюда Сяо Синчэнь, уже переодевшийся в сценические белые одежды, с лентой и бутафорским клинком, и привёл свою приёмную дочь.  − Знакомьтесь, это А-Цин, − с улыбкой представил Сяо Синчэнь.  − Здравствуй, А-Цин! – тут же хором поздоровалось новое поколение воспитанников госпожи Баошань в лице ансамбля «Плывущие облака».       А-Цин оказалась тощей девчонкой лет девяти или десяти, точнее определить было сложно из-за недокормленного вида. Тёмные волосы были заплетены в тугие петельки с воткнутой в них деревянной шпилькой в форме головы лисицы. Одетая в джинсы и светло-зелёную водолазку, девочка сжимала в руках длинную бамбуковую палку, а огромные глаза были совершенно белыми. Взгляд, направленный в сторону ансамбля, казался пустым и расфокусированным.  − Ты что, слепая? – брякнул Сюэ Ян.       Девчонка вскинула голову на голос и нахмурилась.  − А ты что, презираешь слепых или имеешь что-то против? – воинственно отозвалась она.  − Абсолютно ничего, − фыркнул Сюэ Ян.  − Сюэ Чэнмэй, − заговорил Сяо Синчэнь бесконечно вежливо.  − Лучше просто Сюэ Ян, − выбрав из своего арсенала самую очаровательную улыбку, поправил Сюэ Ян. Не только Лань Сичэнь и Цзинь Гуанъяо умели мило улыбаться.  − Хорошо, Сюэ Ян, − ответная улыбка Сяо Синчэня была подобна яркому солнечному блику на чистом свежем снегу, и Сюэ Ян внутренне чуть не заскулил. – Прошу, ты не мог бы отвести А-Цин в зал и присмотреть за ней? Я, конечно, буду видеть её, сидя в жюри, но у этого милого дитя слишком уж своенравный и живой характер.  − Разумеется, − от улыбки у Сюэ Яна чуть не заболели щёки.       За кулисами ему всё равно делать было нечего: выход коллективов координировал Лань Сичэнь, и большинство мероприятий, своих и чужих, Сюэ Ян обычно смотрел из зала. Он вёл А-Цин через узкий служебный проход, пока девчонка простукивала поверхность пола и края стен тросточкой, и думал, что теперь можно попробовать напроситься и позвать Сяо Синчэня выпить кофе в качестве благодарности, если тот не согласится за просто так. Ради этого можно было и потерпеть рядом какую-то незрячую недружелюбную соплячку.  − Осторожно, ступеньки, − Сюэ Ян придержал девчонку за острый локоть. – Почему твой папочка не купит тебе нормальную трость для слепых? Это же просто бамбуковая палка.  − Не хочу, − моментально откликнулась А-Цин. – Это мой талисман, я с этой тростью росла и выживала в Вэньчуани. Знаешь, сколько людей готовы дать денег маленькой слепой бродяжке?  − Понятия не имею, я же не слепой. Но, видимо, недостаточно, раз ты начала промышлять воровством, − съязвил Сюэ Ян.  − Жить так дорого! – А-Цин сердито захлопала невидящими глазами, неспешно взбираясь по ступенькам. – Такой большой дядька, а не понимаешь!  − Мне интересно, как Слепышка собирается смотреть танцы, − ухмыльнулся Сюэ Ян.  − У меня имя есть! – огрызнулась А-Цин. – Я буду слушать музыку и голоса. И считать шаги. Я же очень хорошо слышу.       Занятная девчонка, подумал Сюэ Ян. А-Цин говорила довольно складно для ребёнка, который рос практически на улице, а ещё, похоже, не только не испытывала особых страданий от своего недуга, но и научилась ловко его использовать ради своей выгоды. Куда хитрее этого приютского мальчонки из ансамбля, который по меркам сирот рос как нежная тепличная орхидея в столичном приюте. Хотя, чёрт знает, может, его безукоризненная вежливость и показное простодушие – тоже хитрость, чтобы расположить к себе окружающих. У всех свои методы, Сюэ Ян это знал как никто другой, потому что применял для манипуляций всё, что только мог.       Доведя А-Цин до свободного места в ряду, предназначенного для сотрудников и их гостей, Сюэ Ян плюхнулся рядом. Девчонка уселась, скинув кроссовки и подтянув ноги под себя, и принялась вертеть головой, прислушиваясь. Белые зрачки ни на чём не фокусировались, и это выглядело жутковато. Надо будет сказать Сяо Синчэню купить ей тёмные очки, чтобы не пугала окружающих, хотя девчонка наверняка откажется их носить.       Сяо Синчэнь своим легендарным выступлением открывал конкурс. Сюэ Ян затаил дыхание и вперился взглядом в подсвеченную сзади тонкую фигуру в белом, застывшую на сцене в изящной стойке. Глаза закрывала широкая белая повязка. Сяо Синчэнь двигался легко и изящно, рассекая воздух клинком, словно ему и не требовалось ничего видеть. У него было множество номеров, сольных и парных с Сун Цзычэнем, но этот был самым лучшим, самым совершенным, самым…  − Даочжан красиво танцует, да? – грустно спросила А-Цин.  − Очень, − Сюэ Ян сглотнул вставший в горле комок. – Жаль, ты не видишь.       Красивый. Одарённый. Добрый. Воспитанный. Дружелюбный.       Слишком хороший для такого, как Сюэ Ян.       Ему следовало бы принять это и отступиться, поискать кого-нибудь попроще, чтобы скрасить одиночество, разве в Пекине мало других девушек и парней? Но нет, угораздило, и Сюэ Ян категорически не хотел смиряться с фактами и так легко сдаваться.  − Даочжан Синчэнь, пошли кофе выпьем? – лучезарно улыбаясь, предложил Сюэ Ян после окончания концерта. – Ты устал, я устал, а до банкета ещё целый час.  − А-Цин… − Сяо Синчэнь оглянулся на девочку, которая слушала их, склонив голову, как навострившая уши лисица.  − Пусть с нами идёт, тоже кофе выпьет. Ну, или что там дети сейчас пьют. Соглашайся, даочжан, − Сюэ Ян понизил голос, надеясь, что в нём не слышно отчаяния.  − Хорошо, − улыбнулся Сяо Синчэнь. – Только переоденусь.       «Уж изволь», − подумал Сюэ Ян, стараясь не смотреть слишком уж пристально на выступающие в широком вороте чёткие ключицы. К такому испытанию, как стоять полчаса возле прекраснейшего человека в одеждах из тонкого белого шёлка, он пока явно не был готов.       Пока они ждали Сяо Синчэня из гримёрки, А-Цин трогала растения в коридоре, а Сюэ Ян звонил контролёрам на входе, чтобы уточнить количество зрителей. Из закулисья появился Лань Ванцзи, и Сюэ Ян уже приготовился послать его, если тот примется докапываться насчёт списка победителей или ещё чего-нибудь, но второй молодой господин Лань прошёл мимо, лишь скользнув по ним ничего не выражающим взглядом, и скрылся на лестнице – видимо, шёл к себе выкладывать фотографии в отчётном посте. Сюэ Ян посмотрел ему вслед с нескрываемым злорадством: пресс-секретаря на банкеты практически никогда не приглашали.       Сяо Синчэнь вернулся, одетый в простую белую рубашку традиционного покроя и светлые брюки. Втроём они спустились в буфет для посетителей, где, помимо чая, кофе и всяческих газировок предлагали кучу разных закусок, маньтоу и другие булочки с разной начинкой. Еды оставалось не так много после фестиваля, но они сюда и не есть пришли. Сюэ Ян заказал себе отвратительно сладкий латте, Сяо Синчэнь попросил себе простой чёрный кофе и двойной какао для А-Цин и попытался расплатиться.  − Убери ты карту, это же я пригласил, − попросил Сюэ Ян.  − Как-то неловко, − Сяо Синчэнь не спешил выполнять просьбу, и Сюэ Ян мысленно скрипнул зубами. Синчэнь просто не хочет быть кому-то обязанным или не желает, чтобы это кофепитие походило на свидание?  − Расслабься, даочжан, − закатил глаза Сюэ Ян. – Это же просто кофе. Заплатишь в следующий раз.       Сяо Синчэнь чуть поднял брови, как бы переспрашивая: «В следующий раз?». Сюэ Ян улыбнулся лисьей улыбкой: разумеется, он позовёт Синчэня на кофе ещё раз, и ещё, и будет делать это, либо пока Синчэнь не согласится с ним встречаться, либо не пошлёт его чётко и ясно со всей своей предельной вежливостью.  − Спасибо, − сказал Сяо Синчэнь. – А-Цин, осторожнее, не обожгись.       А-Цин нащупала стаканчик и, не глядя, принялась с видимым удовольствием пить какао, дуя на поверхность.  − Один наш местный сплетник сказал, вы познакомились, когда она пыталась тебя обокрасть, − заговорил Сюэ Ян. – Это правда?  − Чистейшая, − с улыбкой подтвердил Синчэнь. – Врезалась в меня на рынке.  − Ага, − радостно заявила А-Цин. – Но даочжан такой внимательный и ловкий, что заметил это. Я думала, он меня стражам порядка сдаст.  − Тебе повезло, что твой даочжан такой добрый, − хмыкнул Сюэ Ян.       Интересно, что бы он сам сделал? Сдал бы девчонку в наказание за то, что попалась? Или отпустил бы из солидарности к сиротской доле? Ну, уж точно не стал бы удочерять.  − Ты преувеличиваешь, − ответил Синчэнь и вздохнул. – Просто я отлично понимаю, как тяжело без семьи.       Даже удивительно, но кое-что у Сюэ Яна с Сяо Синчэнем было общее: отсутствие родителей. И, хоть Сяо Синчэнь и рос в хорошем столичном приюте, а не таскал маньтоу с рыночных прилавков в провинциальном городке, этого всё же было недостаточно, чтобы добиться того, что он имел сейчас. Ему повезло, что его талант заметили, и госпожа Баошань, хоть и не усыновляла его официально, опекала и обучала его. Именно благодаря Сяо Синчэню появилась благотворительная программа для талантливых воспитанников детских домов, и именно так в «Плывущих облаках» появился приютский мальчишка.  − Уже записал её в школу? Или пока индивидуально? – говорить при А-Цин про неё было безопаснее, чем начать выспрашивать Сяо Синчэня про него самого, тот вполне мог отказаться делиться информацией, а вот А-Цин, которая волновала умы многих его коллег, была подходящей темой.  − А-Цин будет учиться в «Юньмэне». Хорошая частная школа на юго-востоке города, − ответил Сяо Синчэнь. – К сожалению, А-Цин надо многое наверстать, поэтому ей придётся учиться не со сверстниками, а с ребятами помладше.  − Юньмэн, Юньмэн… Это не туда ли наш глава проектного отдела перевёл своего сына? – Сюэ Ян нашёл школу на карте. – Далековато от центра, даже метро не ходит. А разве А-Цин не надо учиться в специализированной школе?  − В «Юньмэне» отличные педагоги и куда более гибкая программа. А-Цин будет лучше учиться среди обычных детей, так ей будет легче социализироваться.  − Главное, чтобы не начали травить, − заметил Сюэ Ян.  − Если кто-нибудь начнёт меня дразнить, я побью его палкой, вот так! – А-Цин несколько раз рубанула по воздуху палкой.  − Не следует решать проблемы силой, − мягко сказал Сяо Синчэнь.  − Тогда наплюю им в чай! – мгновенно нашлась А-Цин. Сюэ Ян расхохотался:  − А твоя девчонка умеет постоять за себя! Сразу видно, что росла на улице.       Сяо Синчэнь рассмеялся тихо и потрепал А-Цин по голове. Его смех походил на перезвон музыки ветра, и Сюэ Ян заслушался. Всегда бы слушать этот смех, видеть эту добрую искреннюю улыбку, тоскливо подумал он.       А-Цин стала частой гостьей в Доме культуры. Сяо Синчэнь привозил её на все мероприятия по выходным и вечерние концерты в будни, в которых участвовал сам, выходные, когда Сяо Синчэнь всё же уезжал из города, А-Цин тоже нередко проводила в ДК. Чаще всего он оставлял девчонку в учебном отделе, и это было логично, ведь у всех работающих там девушек было педагогическое образование. Но частенько А-Цин удирала и слонялась по всему зданию невесть зачем. Однажды Сюэ Ян поймал её, выходящей из коридора, ведущего в зону техников, где был кабинеты компьютерщиков и оператора.  − Ты что там забыла, Слепышка? – поинтересовался Сюэ Ян.  − А что, там нельзя ходить? – захлопала белыми глазами А-Цин.  − Я имею в виду: зачем? Ты всё равно ничего не увидишь. Только заблудишься, здесь даже зрячие люди теряются.  − У меня руки есть, чтобы всё трогать, и голова, чтобы думать и считать шаги, − заявила А-Цин.       А потом оператор Мо Сюаньюй как-то пожаловался, что не может найти свой запасной зарядник для камеры.  − Поищи ещё, − посоветовал ему Не Хуайсан. – У тебя же такой жуткий срач в кабинете, наверняка куда-то завалился.  − Я хорошо знаю, где у меня что лежит, − возразил Мо Сюаньюй.       Потом у Хуайсана пропала фигурка в виде золотой птицы и один из вееров. Лань Сичэнь лишился фирменной перьевой ручки, в учебном отделе не досчитались художественных принадлежностей, у Лань Цижэня исчезла подаренная кем-то из министерства коробка чая. И даже Лань Ванцзи заметил пропажу текстовыделителей в редакционно-издательском отделе, и вот это был уже звоночек, потому что такие педанты, как Лань Цижэнь и его младший племянник, просто не могли куда-то что-то задевать и забыть об этом.       У Сюэ Яна были мысли на этот счёт.       В прекрасный майский день, когда Сяо Синчэнь проводил в ДК хореографический мастер-класс на каком-то семинаре, дверь в кабинет Сюэ Яна распахнулась, и следом за тросточкой вошла А-Цин. За пару месяцев она чуть поправилась, отметила своё десятилетие и стала выглядеть на свой возраст.  − Чего пришла, Слепышка? – лениво поинтересовался Сюэ Ян, который корректировал программу к Дуань-у, празднику драконьих лодок.  − Скучно, − пожаловалась А-Цин. – Даочжан там кого-то учит.  − Пошла бы да поучилась тоже.  − Он же учит хореографии, тупица! – раздражённо сказала А-Цин. – Как я могу увидеть движения? Вот если бы он учил слепых своему танцу с завязанными глазами, тогда да.       Сюэ Ян не стал обижаться и махнул на неё рукой, недосуг было возиться с вздорной девчонкой. А-Цин походила по узкому кабинету, потрогала чахлый бонсаи и свинтила. Сюэ Ян проводил её взглядом и потянулся к открытой коробке конфет, которые поглощал в процессе работы для улучшения мозговой деятельности и просто так, ради личного удовольствия. Рука натолкнулась на пустоту.       Что ж, следовало ожидать. Сюэ Ян вылетел из кабинета, не забыв его запереть, и увидел А-Цин уже в конце коридора, она свернула в служебный проход, двигаясь весьма проворно. Слишком проворно для слепой. Будто она уже наизусть выучила все ходы, но разве это было возможно за такой короткий срок?       Мысленно поблагодарив Небеса за то, что за тридцать лет никто не додумался постелить в коридорах линолеум, на котором скрипела абсолютно любая обувь, Сюэ Ян поспешил за А-Цин. Красться он умел не хуже – сам рос на улицах и тоже нередко промышлял воровством, таская с прилавков сладости, которые очень любил. Небрежно стуча бамбуковой палкой, А-Цин добралась до лестницы, на последнем пролёте съехала по перилам и шагнула в крошечный закуток под ступеньками. Там она достала из-под водолазки коробку конфет, выщелкнула пару и тут же закинула их в рот. Сюэ Ян выждал минуту, чтобы она не подавилась от испуга, и полюбопытствовал:  − Вкусно, Слепышка?       А-Цин подскочила, чуть не рассыпав всю коробку, и испуганно повернула голову в сторону лестницы. Сюэ Ян позволил себе насладиться её ужасом и преодолел последний пролёт.  − Зарядник и статуэтку, я так понимаю, ты намеревалась сдать на блошиный рынок? А чай-то тебе зачем? Ты даже не представляешь, какую гадость пьёт наш замдиректора! – Сюэ Ян выудил из закутка награбленное. – А вот конфеты, слепышка, я тебе не прощу.  − Тебе что, жалко сладкого для бедной слепой сироты?! – А-Цин, видимо, считала, что лучшая защита – это нападение.  − Жалко, − оскалился Сюэ Ян. – Я, хоть и не слепой, тоже бедный сирота, из одной с тобой провинции, между прочим. И деньги на эти конфеты, которые я очень люблю, заработал честным трудом. А ты больше не сирота, и денег у даочжана побольше, чем у меня, потому что он охеренно крутой знаменитый танцор, а я всего лишь работник культуры. А ну, пошли!       Рассовав добро по карманам, Сюэ Ян схватил девчонку за плечо, и она тут же издала оглушительной силы визг. Дождавшись, пока у неё закончится дыхание, он пальцем постучал себя по уху и с крокодильей улыбкой сказал:  − Давай ещё раз, и погромче, а то ещё не весь ДК в курсе, что я поймал мелкую воришку.       А-Цин мгновенно захлопнула рот и насупилась. Сюэ Ян потащил её наверх, приговаривая:  − И не стыдно тебе расстраивать даочжана? Тебя удочерил такой добропорядочный человек, а ты ему платишь тем, что воруешь у сотрудников воспитавшего его Дома культуры.       Девчонка зашмыгала носом, а Сюэ Ян подумал, что, наверное, делал бы точно так же, да вот беда, на его пути не попалось доброго усыновителя, а к тому моменту, когда его начали пускать в приличные места, он уже вырос и поумнел, предпочитая долгосрочные перспективы в виде хорошего образования и стабильной работы, а не сиюминутные радости, за которые потом можно огрести.       Затащив малявку в свой кабинет, Сюэ Ян запер дверь, вытащил ворованное барахло и написал Сяо Синчэню с просьбой зайти к нему. Освободится – прочитает.  − Я буду драться! – сразу же сказала А-Цин. – Только тронь меня!  − Да на кой мне надо тебя трогать? – расхохотался Сюэ Ян. – Ты что же, думаешь, я тебя из-за конфет побью?  − Ты звучишь как человек, способный убить даже за косой взгляд! – парировала девчонка.  − Больно надо. Меня ж посадят, − фыркнул Сюэ Ян. Это во-первых, а во-вторых, стал бы Синчэнь потом общаться с убийцей, ага. – Кстати, если думаешь нащупать тросточкой окно, то не думай: силёнок не хватит его открыть.       А-Цин надулась, как мышь, и скрестила руки на груди.       Сяо Синчэнь явился через полчаса. Сюэ Ян открыл ему дверь и пропустил внутрь.  − Что случилось? – взволнованно спросил Синчэнь.  − Да ничего страшного, не бойся, − ухмыльнулся Сюэ Ян. – Просто твоя дочурка уже две недели таскает барахло у сотрудников. У меня вот конфеты спёрла. Знаешь, как я люблю сладкое, даочжан? Ну, я и взял её с поличным.       Ангельское лицо Сяо Синчэня покрылось красными пятнами от стыда.  − А-Цин, это правда?  − Ну, правда, − пробурчала пристыженная А-Цин.  − А-Цин, милая, − Сяо Синчэнь покачал головой и ласково погладил девчонку по щеке. – Ты больше не в приюте, тебе не нужно больше притворяться слепой и воровать. Если тебе что-то нужно, ты всегда можешь попросить это у меня. Я знаю, это непросто, и ты не привыкла, что кто-то может купить тебе всё, что ты захочешь. Но пообещай мне, пожалуйста, что больше не будешь воровать, хорошо? Ты же не хочешь, чтобы у тебя или у меня были из-за этого неприятности?  − Не хочу, − снова зашмыгала носом А-Цин. – Обещаю, даочжан, я больше не буду воровать.  − Молодец, − улыбнулся Сяо Синчэнь.       А Сюэ Ян, мысленно уцепившись за одну фразу, вскинул голову:  − Погоди-ка, что значит – притворяться слепой? А-Цин что, видит?!  − Да, притом отменно, − ответил Сяо Синчэнь. – Просто у неё такие необычные глаза с рождения. Все поначалу думают, что А-Цин слепая, а А-Цин не торопится их разубеждать. Я позволяю ей притворяться, нельзя же так легко и сразу бросить все старые привычки.  − Ты… − Сюэ Ян, который ненавидел, когда его обводят вокруг пальца, задохнулся от возмущения. – То есть, всё это время эта мелкая лиса дурила нам головы, а ты, даочжан, и словом не обмолвился, чтобы это опровергнуть? Я ж при тебе её слепышкой называл, и ты молчал?       Сяо Синчэнь, неловко улыбнувшись, отвёл взгляд и признался:  − Меня очень забавляет, как она это делает. Из А-Цин выйдет отличная актриса.  − Сяо Синчэнь, Сяо Синчэнь, − Сюэ Ян усмехнулся. – Кто бы мог подумать, что такой приличный человек будет потакать лжи собственной приёмной дочери.       Щёки Сяо Синчэня зарделись.  − Я приношу свои извинения за поведение А-Цин и свой обман. Пожалуйста, ты не мог бы не сообщать остальным… э-э-э… пострадавшим, что это она их ограбила? – приглушённо от стыда попросил он. – Я буду очень тебе благодарен.  − Да запросто, − Сюэ Ян склонил голову, даже не собираясь отрицать, что собирается воспользоваться ситуацией. – Что до благодарности, пойдёшь со мной в ресторан?  − Только не сегодня, − кажется, Сяо Синчэнь смутился ещё больше.       Какой невинный ангелочек, подумал Сюэ Ян, а ведь старше него на два года. Он же так хорош собой, неужели никто к нему не подкатывал за все годы его хореографической карьеры? Или каждый раз так смущается? Или обычно никто не решается подойти из-за угрюмой рожи Сун Цзычэня рядом или слухов о том, что они парочка? Или Сяо Синчэнь смущается персонально из-за Сюэ Яна? Последняя мысль была очень приятной.       Сюэ Ян сдержал обещание и не сдал А-Цин, хоть ему и хотелось проучить несносную девчонку, которая несколько недель водила его за нос. Он незаметно вернул все вещи законным владельцам, постаравшись подкинуть их так, будто они просто завалились. Ло Цинъян, найдя альбом и карандаши, сказала, что почти готова поверить в оккультную чепуху, которую несёт Не Хуайсан, нагадавший, что недавно потерянное обязательно вернётся. А вот с Лань Ванцзи Сюэ Ян прокололся: тот оказался слишком внимательным.  − Это была А-Цин? – полувопросительно подметил пресс-секретарь, выуживая неоновые маркеры из-под бумаг.  − Понятия не имею, о чём ты, − передёрнул плечами Сюэ Ян. – Но она, кстати, оказывается, не слепая.  − Я знаю, − бросил Лань Ванцзи. – Она передвигается слишком быстро для слепого человека, когда думает, что её никто не видит.  − Какой ты умный, просто пиздец, − скривился Сюэ Ян. – Выложи программу Дуань-у.  − В Доме культуры запрещена нецензурная брань, − отрезал Лань Ванцзи.  − Мне похуй, веришь, нет? – проникновенно сообщил Сюэ Ян и убрался.       Ей-богу, создавалось ощущение, что Лань Ванцзи на самом деле внебрачный сын Лань Цижэня, а не племянник. Только дядя хотя бы от людей не шарахался, а этот вечно пытался спрятаться со своей камерой за колонну или ещё куда-нибудь, без особого успеха. Но мозги выносить умел качественно и ничуть не хуже.       В день икс Сюэ Ян основательно подготовился. Выгреб из шкафа самую приличную одежду, какая у него была: хорошие чёрные джинсы, бордовая рубаха с запахом и тёмно-серая жилетка. Причесал и собрал в аккуратный хвост отросшие волосы. Написал Сяо Синчэню, уточняя, всё ли в силе.       И за каким-то хером полез в ленту вейбо, пока ехал на метро к ресторану.       Накануне Сяо Синчэнь и Сун Цзычэнь представили новый номер, и теперь все заинтересованные вовсю обсасывали выступление и что за ним кроется. Половина постов верещали о невероятной химии между танцорами, которая никак не может быть наигранной, она просто обязана иметь, как минимум, романтический подтекст, а то и сексуальное напряжение. Лента пестрела самыми удачными и чувственными кадрами, даже Лань Ванцзи, которого тоже погнали на концерт от лица Дома культуры, умудрился запечатлеть парочку неплохих ракурсов, несмотря на свой скромный опыт фотографирования.       И, ясное дело, находились умники, которые разглагольствовали о тайных отношениях между Сяо Синчэнем и Сун Цзычэнем. Особенный простор для фантазии давало то, что оба никогда не говорили о личной жизни, максимум отрицали любые отношения между собой, кроме дружеских и профессиональных. Сун Лань Цзычэнь обычно вообще молчал, как рыба, а Сяо Синчэнь доброжелательно рассказывал о своём прошлом, о планах на будущее, о благотворительности, но о личной жизни – никогда.       Сюэ Ян выступление, конечно же, видел, он вообще чуть не умер, страстно желая оказаться на месте Сун Ланя. Вести Сяо Синчэня в танце и поднимать в воздух в сложных поддержках или, наоборот, быть ведомым, ведь Сяо Синчэнь – профессиональный танцор и наверняка сильнее Сюэ Яна. А вот в сеть он не заходил до сегодняшнего вечера, потому что прошлый вечер и большую часть дня потратил на уборку и стирку, которые откладывал второй месяц, но теперь вот пришлось, нельзя же идти в ресторан с даочжаном в позорных потёртых джинсах и хер пойми какой футболке. И вот теперь всё это разразившееся в который раз шипперское, прости господи, мракобесие обрушилось на него по дороге в ресторан.       Сюэ Ян цеплялся за поручень, который ему хотелось оторвать и воткнуть в глотку кому-нибудь из этих комментаторов, и тихо бесился. Он ехал, и ему хотелось найти учёного, который изобретёт телепорт, чтобы можно было телепортироваться в жилище Сун Цзычэня, где бы он ни находился. Вырвать ему глаза, чтобы он не смел больше смотреть на Сяо Синчэня с этой грёбаной химией, даже если она была наигранной. Оторвать руки, чтобы они не смели больше даже пальцем касаться гибкого тонкого тела Сяо Синчэня. Потом поубивать всех, кто хоть раз посмел хоть где-то написать или произнести, что Сяо Синчэнь и Сун Цзычэнь встречаются, а самого первого деятеля интернет-культуры, который это предположил, подвергнуть линчи.       Но Сун Лань всё ещё оставался лучшим другом Сяо Синчэня, и Сюэ Ян не имел права даже откровенно хамить этому мрачному типу, который, кажется, и так недолюбливал Сюэ Яна, у которого сквозь лисью улыбку на лице было написано: мелкий пакостник. Наглый и беспринципный выскочка, выбившийся в люди по чистой случайности. Сюэ Ян не мог послать Сун Ланя на хуй, не мог дать ему в морду с очень настойчивым советом прекратить создавать впечатление двух влюблённых на сцене. Это бы невероятно огорчило Сяо Синчэня, и Сюэ Ян уже никакими улыбочками и манипуляциями не смог бы добиться от него даже согласия выпить кофе. Да и он в принципе не хотел расстраивать Сяо Синчэня.       И, разумеется, речи не шло ни о каких массовых убийствах комментаторов из интернета, потому что Сяо Синчэнь точно заслуживал кого-то получше, чем убийца из Фэнцзэ. Он в принципе заслуживал всего хорошего, что было в этом мире, и Сюэ Ян, как он сам считал, был его недостоин. Знал, но всё равно грезил, как тупой школьник, влюблённый в девицу с обложки журнала. И потому ему оставалось лишь фантазировать, представляя в голове кровавые сцены расправы над всеми, кого он в эту секунду ненавидел, чтобы хоть немного успокоиться и не походить на потенциального маньяка, которого не грех арестовать за подозрительно кровожадный вид.       Видимо, получилось не очень, потому что, хоть его и не арестовали, его настроение заметил Сяо Синчэнь. Бесконечно пунктуальный, он явился ровно на пять минут раньше условленного времени. Несмотря на приметы и предрассудки, Сяо Синчэнь предпочитал белый цвет в одежде не только на сцене, и пришёл он в белом пиджаке с чёрным декором, наброшенном поверх лёгкого тёмно-серого пуловера. «Какой же ты красивый», − тоскливо подумал Сюэ Ян. Неудивительно, что молва упорно пыталась свести его с партнёром по танцу.  − Всё в порядке? – поинтересовался Сяо Синчэнь.  − Да так, − хмыкнул Сюэ Ян. – В одном старом-старом русском фильме профессор говорил: «Не читайте до обеда советских газет». Вот и мне, наверное, не следует читать вейбо перед важными встречами.       Сяо Синчэнь серебристо рассмеялся:  − А что там в вейбо?  − Ваш новый номер произвёл настоящий фурор, − криво улыбнулся Сюэ Ян, не сумев подавить до конца горечь и не позволить ей выйти наружу.  − А, ты об этом. Никак не уймутся, − легко улыбнулся Сяо Синчэнь. – Я слышал, про нас даже… э-э-э… фанфики пишут. Я их не читал, конечно, но, боюсь, как только А-Цин станет постарше, она с этих сайтов не вылезет.  − Поставишь родительский контроль на компьютер и телефон, − сказал Сюэ Ян, пропуская его перед собой через двери ресторана.  − Это не поможет, − рассмеялся Сяо Синчэнь. – Она подружилась с внуком министра культуры, Цзинь Лином, а он никуда не ходит без смартфона.  − Да уж, вряд ли этому-то избалованному мальчишке кто-то родительский контроль ставит, − согласился Сюэ Ян.       Он забронировал столик за ширмой, подальше от любопытных глаз: не только потому, что хотел хоть немного уединиться с Сяо Синчэнем, чтобы это походило на свидание, а ещё и затем, чтобы на того не пялились. И так уже начали коситься, Сяо Синчэнь, как очень известный танцор, редко выходил в публичные места без охраны, иначе отбоя бы не было от фанатов и фанаток.  − Тебя это не бесит? – Сяо Синчэнь чуть непонимающе склонил голову, и Сюэ Ян пояснил: − То, что пишут про тебя и Сун Ланя.  − Поначалу раздражало. Было неприятно, что люди в обыкновенной дружбе и сценических образах могут усмотреть подобное, но, видимо, это удел всех публичных персон, − Сяо Синчэнь пожал плечами. – А потом я привык, и стало всё равно, даже забавно. И рисуют неплохо, − он снова улыбнулся. – В конце концов, они же никому не вредят, пусть придумывают что угодно. Всё равно все знают, что это неправда, я много раз об этом говорил в интервью. Хотя Сун Лань всё равно иногда сердится.  − Некоторых твои ответы не удовлетворяют. Они думают, что ты специально всё отрицаешь, чтобы не навредить своему имиджу, − заметил Сюэ Ян.  − Люди верят в то, во что хотят верить. Всегда найдутся те, кого не убедит даже самая доказанная правда. Боюсь, так было бы, даже если бы у меня были отношения, о которых я бы заявил на весь мир.       От улыбки на его щеках появились очаровательные ямочки. Сюэ Яну хотелось коснуться их кончиками пальцев, поймать ими эту улыбку, которая порой преследовала его во снах.  − Что? – Сяо Синчэнь, кажется, немного смутился под его пристальным взглядом.  − Красивый ты, даочжан, сил нет, − вздохнул Сюэ Ян.       Он так устал держать это всё в себе. Из-за его несносного характера и вечной занятости у него даже друзей не было, и некому было посетовать на свою глупую влюблённость. Он, наверное, мог бы с кем-нибудь подружиться, он ведь отлично умел изображать дружелюбие, но вряд ли смог бы кому-нибудь довериться, а без притворства Сюэ Ян, похоже, никому не нравился. Даже куда более нелюдимый Лань Ванцзи – и тот, кажется, имел больше шансов с кем-то сойтись, вон, Ло Цинъян то и дело звала его обедать, да и, в концов, у него была семья, а у Сюэ Яна – никого.  − Перестань, − прошептал Сяо Синчэнь, пряча взгляд, его острые скулы порозовели. Сюэ Ян понадеялся, что это хороший знак, и придвинул к нему ближе пиалу с фруктовым вином, которое им только что принесли в ожидании заказа.  − Не-а, не перестану. Красивый, добрый, талантливый, − настаивал Сюэ Ян, с замиранием сердца наблюдая, как щёки Сяо Синчэня краснеют всё больше. – Нравишься ты мне. Поэтому меня так бесит, когда я читаю все эти мерзости про тебя и твоего… партнёра.  − Уксус невкусный, Сюэ Ян, − несмотря на смущение, Сяо Синчэнь усмехнулся.  − Просто отвратительный, − согласился Сюэ Ян, не собираясь отрицать свою ревность.       Сяо Синчэнь аккуратно взял пиалу, при этом их пальцы соприкоснулись, и Сяо Синчэнь не одёрнул их, значит, ему не было неприятно это касание. Либо он, как публичное лицо, слишком хорошо владел собой, и его вежливость не позволяла ему подобного, но об этом Сюэ Ян старался не думать.  − Сюэ Ян, я… пока не могу дать тебе того, что ты хочешь, − по-прежнему глядя в сторону, произнёс Сяо Синчэнь. – Надеюсь, ты понимаешь, почему.       Сюэ Ян понимал. Либо он полный идиот, который ни черта не смыслит в людях, либо во всём виновата эта малявка, А-Цин. Девчонка только-только перестала таскать чужие вещи и начала привыкать к нормальной жизни, она даже ни разу не назвала Сяо Синчэня отцом, всегда – даочжан, и они, скорее, напоминали опекуна и воспитанницу, нежели семью. А-Цин училась доверию, и вряд ли какой-то левый мужик этому бы поспособствовал. А Сюэ Яна она и вовсе недолюбливала, Сюэ Ян, который не простил ей надувательства слепотой, платил ей тем же.       Оставалось ждать и тихо беситься, понимая, что, если бы не А-Цин, Сюэ Ян видел бы Сяо Синчэня вживую, как раньше, пару раз в сезон, а в остальное время – через экран на трансляциях, если Небеса будут благосклонны, и Сюэ Ян сам не будет занят в это время.  − Понимаю, − Сюэ Ян склонил голову. – И не тороплю. Просто скажи, я тебе нравлюсь или нет?  − Нравишься, − Сяо Синчэнь, наконец, посмотрел на него – смело и дразняще. – Ты думаешь, один из лучших танцоров Китая стал бы тратить своё время и пошёл бы с тобой в ресторан, если бы ты ему не нравился?       Сюэ Ян расхохотался: оказывается, Сяо Синчэнь умеет шутить, ведь он никогда не кичился своими достижениями. И больше они к этой теме не возвращались, сведя всё к невинной болтовне. Сюэ Ян вспоминал байки из армии, откуда его чуть не выгнали за постоянные нарушения дисциплины, Сяо Синчэнь смеялся легко и радостно, отчего у Сюэ Яна начинало болеть сердце. Сяо Синчэнь в ответ рассказывал о городах, в которых он бывал на гастролях. Сюэ Ян, как ненормальный влюблённый сталкер, знал каждый раз, куда едет его кумир, но сам почти нигде не был, чаще всего он посещал города в провинции Хубэй от лица Дома культуры; в родной уезд Фэнцзэ он не возвращался с тех пор, как удрал оттуда на армейскую службу.  − Неплохой вечер, а? – усмехнулся Сюэ Ян, когда они покинули ресторан.       Было бы ещё лучше, если бы этот вечер перешёл бы в ночь, а потом и в утро, но, во-первых, они договорились не спешить, а во-вторых, рано утром Сяо Синчэнь улетал на концерт в Шанхае. Да и куда бы они пошли? У Синчэня дома неугомонная А-Цин, а приглашать его в свою крошечную «сиротскую» квартиру в ебенях даже такому бесстыжему человеку, как Сюэ Ян, было стыдно.  − Да, хороший, − улыбнулся Сяо Синчэнь. – Спасибо за приглашение и за ужин.  − Не за что, даочжан, − Сюэ Ян позволил себе большим пальцем погладить запястье Сяо Синчэня – маленький и незаметный жест – и с удовольствием отметил, как окрасились скулы танцора.       На следующей неделе после планёрки Сюэ Ян вызвал к себе Не Хуайсана, чтобы обсудить концепцию грядущего фестиваля и замотивировать на труд. Хуайсан вплыл в кабинет, благоухая жасминовым садом, на его свободной блузке из золотистого шёлка расцветали вишни, губы поблёскивали от бальзама. Он нервно обмахивался расписным веером, Сюэ Яна по неизвестным причинам – возможно, из-за своей чрезмерной впечатлительности творческого человека – он неиронично побаивался, и Сюэ Ян этим упивался, оставляя свои самые зловещие маски именно ему.       Положа руку на сердце, Сюэ Ян не понимал, что Хуайсан забыл в государственном учреждении культуры, устроившись сюда сразу после выпуска из университета. Он был дизайнером, обожал придумывать модели одежды и модные интерьеры, и у него это неплохо получалось, о чём, разумеется, Сюэ Ян бы никогда не сказал Хуайсану вслух, чтобы тот не зазнавался – ну, и просто из вредности. Старший брат великого дизайнера, Не Минцзюэ, был большой шишкой в министерстве обороны, он же купил младшему брату отдельную квартиру. А сам Хуайсан каждый месяц тратил на шмотьё, дорогой алкоголь и всякие побрякушки столько, сколько в Доме культуры зарабатывал за полгода. Сюэ Ян периодически пакостно спрашивал, что же заставляет Не Хуайсана оставаться в ДК, и всякий раз тот отмахивался веером и загадочно улыбался, и никакие угрозы не работали.       Они обсудили фестиваль, Хуайсан здесь же, не отходя от кассы, шустро набросал примерный эскиз оформления и афиши, получил добро и рекомендацию выметаться. Но сразу не ушёл, помялся, а потом заговорщицким шёпотом предложил:  − Сюэ-сюн, а хочешь, я тебе погадаю?  − На кой мне твои гадания? – фыркнул Сюэ Ян. Хуайсан постоянно бегал по всему Дому культуры, как уличная цыганка, раскладывал карты, гадал на чаинках и прочей лабуде, за что его гнали все, кроме Ло Цинъян, которая относилась к этому снисходительно и даже с некоторым любопытством.  − Ну, может быть, тебя что-то интересует в своей жизни, кроме того, как ещё застопорить рабочий процесс, − протянул Не Хуайсан, и голос его стал томным. – Например, любовные дела.       Это он неспроста, подумал Сюэ Ян и обманчиво спокойно поднялся, подошёл к шкафу у двери, таким образом загородив проход собой, и сделал вид, что ищет что-то в его недрах. Хуайсан, кажется, пока ничего не замечал.  − С чего ты вдруг решил, что мне это интересно? – насмешливо спросил Сюэ Ян, переставляя книги. – Я занятой человек, Хуайсан, на мне подготовка и организация всех мероприятий в ДК и некоторых – за его пределами. Это ты в редакторе пару ночей поковырялся и свободен, как ветер.  − Нельзя не уважать чужой труд, Сюэ-сюн, − укоризненно произнёс Не Хуайсан. – А мне карты сказали, что ты… что тебе точно надо погадать на любовь.  − Карты, говоришь, сказали? – Сюэ Ян захлопнул дверцу шкафа и повернулся к дизайнеру, уже не притворяясь.  − Ну, нет, так нет, − от его зловещей лисьей улыбки Не Хуайсан задрожал и, пользуясь меньшим ростом, попытался прошмыгнуть к двери, но был пойман за рукав. Рисковать дорогущей блузкой он никак не мог и потому вырываться благоразумно не стал.  − Ты что-то знаешь, чучело попугайское? – ласково поинтересовался Сюэ Ян.  − Я… ничего не знаю, совсем ничего не знаю! – запричитал Не Хуайсан. – А вот карты точно знают, и…  − Ты мне тут свои оккультные байки не рассказывай, − перебил его Сюэ Ян. – Говори, а то хуже будет.  − Мой брат узнает об этом, − пискнул Хуайсан.  − Твой брат будет в восторге, если узнает, какой хернёй ты тут занимаешься, − вряд ли суровый солдафон Не Минцзюэ приветствовал увлечения своего младшего сиблинга.       Не Хуайсан трагически вздохнул и, смиряясь со своей горькой судьбой, сознался, что видел их с Сяо Синчэнем выходящими из ресторана вместе. И ему даже показалось, что Сюэ Ян взял Синчэня за руку. Сюэ Ян подумал, что больше ни за что не пригласит Сяо Синчэня в такое модное место, куда в различные заведения ходит вся столичная богема, в конце концов, приличные рестораны и в других локациях имеются. Следовало догадаться, что их «свидание» не останется незамеченным, удивительно, что в вейбо ещё не разлетелись сделанные кем-либо смазанные фотки и не развернулись треды, с кем спит Сяо Синчэнь: с этим непонятным типом в лице Сюэ Яна или всё-таки с Сун Ланем.       Не то чтобы Сюэ Ян был против. Наоборот, он бы с радостью заявил миру: да, это со мной Сяо Синчэнь согласился пойти в ресторан, и шантаж тут ни при чём, да, это я нравлюсь даочжану, а не этот ваш Сун Лань. Но этого пока что не хотел Сяо Синчэнь, а значит, не хотел и Сюэ Ян.  − Мне поебать, что тебе там показалось. Тебе не приходило в голову, что я могу пригласить его в ресторан без какой-либо задней мысли, а? – заговорил Сюэ Ян, практически шипя. – Кто ему фестивали местные делает или ищет, чтобы он мог пасти свою сиротку, по-твоему?  − Сюэ-сюн, так о том и речь! С чего бы это ты, Сюэ Чэнмэй, в прошлой жизни стопроцентный маньяк и убийца, ты, который наверняка мечтает выпустить кишки каждому, кто тебе не по душе, стал вдруг распинаться и тратить своё время на возню с гастрольным расписанием какого-то танцора? Не держи меня за идиота, Сюэ-сюн, − Хуайсан с резким щелчком сложил веер и вдруг изящным ловким движением вывернулся из захвата Сюэ Яна. – Я, конечно, на него временами похож, но не настолько же. Уж в чём-чём, а в любовных делах меня не проведёшь.  − Нашёлся тут сводник-прорицатель. Только попробуй своим экспертным мнением с кем-нибудь поделиться, − зашипел Сюэ Ян и попытался сгрести Не Хуайсана за шкирку, но тот увернулся, стукнув его сложенным веером по запястью и попав так, что рука онемела.  − Да что ты мне сделаешь, Сюэ-сюн? Дагэ пожалуешься? – насмешливо промурлыкал Не Хуайсан, раскрывая веер и пряча за ним улыбку. – Он, конечно, большой и страшный, да только ты напрасно думаешь, что я не умею им манипулировать.  − Да насрать мне на твоего дагэ, − неожиданно спокойно ответил Сюэ Ян. – Разложи свои карты, сам же сказал, я в прошлой жизни был маньяк и убийца. Мы с даочжаном не встречаемся, и меня ничего, кроме уголовного кодекса, не сдерживает. Пока что.       Неизвестно, что разглядел в его лице светило дизайна и оккультных теорий, но Не Хуайсан неожиданно перестал улыбаться и, вздрогнув, ретировался. Сюэ Ян злобно посмотрел ему вслед и, потирая пострадавшую конечность, вернулся к компьютеру. Хуайсан оказался не так уж прост, чтоб его, похож на трусливую птичку, а сам и коварным приёмчикам обучен, и вдобавок замечает и знает больше, чем следует. Разумеется, Сюэ Ян не собирался прекращать его выбешивать, но с ним определённо следовало быть настороже.

***

      Январь в наступившем году выдался холодным, лишь самую малость теплее, чем в прошлом, и немного снежным. Сюэ Ян с неприязнью косился на белую муть из окна, пока пил мерзкий растворимый кофе. Родом из Сычуани, он не любил холод, а особенно он не любил его, как одинокий человек, которому не с кем было обниматься холодными ночами, когда приходилось экономить на отоплении. Впрочем, на этой мысли Сюэ Ян всегда себя останавливал, потому что в его приюте в Фэнцзэ отопления не было в принципе.       С Сяо Синчэнем они периодически ужинали, но дальше этого так и не заходили. Несмотря на то, что дуэт реже выезжал на дальние продолжительные гастроли, танцорам и поблизости хватало работы, особенно Синчэню, которого нередко приглашали в жюри. Сун Цзычэнь этого не любил, будучи немногословным мрачным типом, просто удивительно, как они с Лань Ванцзи ещё не спелись, – наверное, потому что оба были необщительными.       Зато А-Цин, по всей видимости, решила превратить жизнь Сюэ Яна в ад.       Всякий раз, оказываясь в стенах Дома культуры, девчонка донимала его тем или иным способом. По мнению Сюэ Яна, она вполне себе уже социализировалась, либо научилась лучше притворяться, потому что со всеми остальными она была своевольной, но относительно обходительной. Зато персонально с Сюэ Яном она превращалась в пакостницу.       Сяо Синчэнь оставлял А-Цин в ДК обычно либо у него, либо у Ло Цинъян, но девчонка любила гулять по всему зданию, а не сидеть в кабинетах. Единственным способом её угомонить для главы учебного отдела были краски и бумага. А-Цин продолжала учиться в третьем классе с детьми на полтора-два года младше, и обычно в младшей школе все дисциплины вела одна учительница, Цзян Яньли, супруга Цзинь Цзысюаня, но частенько к ней на творческие уроки захаживал учитель рисования из той же школы. А-Цин не знала, почему учительница Цзян пускает его и называет ласково «А-Сянь», но учитель рисования, молодой и, по её словам, бесшабашный человек, заразил её любовью к рисованию.  − Бесшабашный? – переспросил как-то Сюэ Ян. – А твой даочжан знает, что тебя чему-то учит какой-то разгильдяй?  − А тебе-то какое дело, кто и чему меня учит? – моментально понеслась в атаку А-Цин. – Он весёлый, часто шутит, и его все любят. А ты злой, поэтому тебя не любит никто.       У Сюэ Яна язык зачесался сказать, что его, вообще-то, любит даочжан, да только они пока не говорили друг другу таких сильных слов, а простое «нравишься» вряд ли послужило бы аргументом.       И, если в учебном отделе А-Цин чаще всего спокойно рисовала в выданном альбоме, то в отделе организации культурно-досуговой деятельности она доводила Сюэ Яна. Рисовала она исключительно на документах, либо же на принтерной бумаге, которая вечно была в дефиците. Периодически она подкладывала в принтер сцепленную степлером бумагу, которую тот благополучно зажёвывал: не было сомнений, что это делала А-Цин, потому что ввиду, опять же, ограниченного финансирования, в Доме культуры все были выдрессированы следить за техникой, но поймать за руку девчонку не удавалось. Она частенько сбегала, и Сюэ Яну приходилось искать её по всему огромному зданию с запутанными коридорами и закутками.       Сюэ Ян злился, грозился привязывать А-Цин к стулу телефонным проводом, но так ничего и не добился. Несколько раз он порывался нажаловаться Сяо Синчэню, но подумал, что сам попадёт в дурацкое положение: ведь с другими сотрудниками А-Цин вела себя вполне сносно и шалила не больше положенного для слегка невоспитанного ребёнка пред-пубертатного возраста.       Бывали, впрочем, дни, когда А-Цин не пакостила, а жаловалась на кого-нибудь, в основном на других детей вне школы, или хвасталась, как побила кого-то. Била она в основном мальчишек, которые кого-нибудь задирали, притворяясь слепой, чтобы те потеряли бдительность, а потом пребольно колотила их своей бамбуковой палкой. Иногда А-Цин, будучи в мирном расположении духа, соглашалась поговорить про даочжана, о котором отзывалась всегда с уважением и нежностью. От неё Сюэ Ян узнал, например, что Сяо Синчэнь любит вырезать из дерева фигурки и её любимую заколку в виде лисицы вырезал сам, обожает белые лилии и красные яблоки, а ещё посещает занятия по боевым искусствам, чтобы вставлять элементы в танцы. Про лилии Сюэ Ян знал – как-то случайно угадал, подарив ему букет на очередную премьеру нового номера, Сяо Синчэнь в гримёрке то и дело с блаженной улыбкой вдыхал их аромат, а потом сказал, что это его любимые цветы. Это было хорошо, а то с девчонки сталось бы нарочно сказать неправду.       Нельзя было сказать, что Сюэ Ян её ненавидел. Он, как человек, который сам периодически мешал коллегам в ДК спокойно работать, не мог не уважать упорство, с которым А-Цин доводила человека, который ей не нравится. Бешенства от этого, конечно, не убавлялось, но в какой-то степени девчонка начала его забавлять. Наверное, она чем-то напоминала Сюэ Яну его самого: такая же малявка из южной провинции без родной семьи, росла на улице, подворовывала, не любила многих людей и не собиралась этого скрывать. Сюэ Ян однажды услышал, как она ругается, и уважительно присвистнул: далеко пойдёт.       А-Цин, возможно, и не догадывалась, как именно Сюэ Ян относится к Сяо Синчэню и чего от него ждёт, но не могла не замечать его попыток сблизиться с ним. И всеми силами ставила палки в колёса, пользуясь тем, что Сяо Синчэнь её любит, а потому Сюэ Ян не посмеет ей ничего сделать.  − Сигареты не хватает, − сказала позади Ло Цинъян, Сюэ Ян не слышал, как она вошла.  − На кой хер мне сигарета? – недовольно спросил Сюэ Ян, которому, конечно, иногда хотелось начать курить, но жалко было денег на сигареты и штрафы за курение в неположенных местах – не стал бы он ведь каждый раз искать для этого специально предназначенное место!  − Для пафоса. Как на ванильных картинках: стоять с грустным взглядом возле окна, пить кофе и курить.  − Тогда за окном должен быть не мерзкий снег, а дождь, − лениво заметил Сюэ Ян. – И в Доме культуры запрещено курить.  − О, боги, − содрогнулась Ло Цинъян. – Прекрати пародировать Лань Ванцзи и его дядю.       Во всём Доме культуры, кажется, нелюдимого пресс-секретаря не сторонились только его родственники и Ло Цинъян, которая ещё зачем-то пыталась с ним подружиться, будто ей своих собственных проблем не хватало.  − Почему нет? Он такой зануда в свои – сколько ему там, двадцать пять? – что даже смешно, − пожал плечами Сюэ Ян. – Чего хотела?  − Список приглашённых на новогодний концерт. Должна же я знать, придётся ли мне в субботу пить успокоительные и бегать от этого мудака Вэнь Чао или нет.  − Ай-яй, слышал бы наш губернатор, как ты отзываешься о его сыне, − недобро скалясь, цокнул языком Сюэ Ян. – Позвонить не могла?  − Ты принимаешь звонки только от начальства. А если судьба столкнёт меня с Вэнь Жоханем, я ему с превеликим удовольствием выскажу, какого говнюка он воспитал, и пусть меня потом уволят, − ровным голосом ответила Ло Цинъян.  − Допью кофе и вышлю, − Сюэ Ян сделал глоток и поморщился: ну какая же невообразимая гадость.  − Купи себе нормальный кофе, может, не такой злой будешь по утрам, − посоветовала Ло Цинъян и ушла.       Сюэ Ян с ненавистью допил кофе и вернулся к работе. Развелось тут советчиков, и самое бесячее, что все правы. Может, ему действительно стоило хотя бы раскошелиться на хороший кофе, а ещё лучше – всё-таки перейти к более активным действиям в отношении Сяо Синчэня, чтобы не приходилось каждую ночь мёрзнуть в одиночестве. А-Цин вроде вполне себе освоилась, они что, так и будут просто гулять, пока ей не стукнет восемнадцать?       Сюэ Ян заказал на субботу доставку цветов и подумал, не пригласить ли Сяо Синчэня поехать куда-нибудь за город. Не в сам Новый год, конечно, семейный же праздник, Синчэнь наверняка захочет провести его с А-Цин, а позже. Можно было бы даже снять домик, если, конечно, найдётся куда деть девчонку.       На новогодний концерт, как обычно, приехала целая куча народу: из-за холодного в этом году января все предпочитали мероприятия в помещении. А-Цин в зелёном платьице и красной тёплой кофточке походила на подслеповатого рождественского эльфа. Она сидела в ряду для почётных гостей вместе с Цзинь Лином, чей золочёный пиджачок стоил больше, чем Сюэ Ян получал за месяц. Мальчишка рос избалованным принцем с отвратительным характером, наверное, по причине второго зловредная А-Цин и подружилась с ним.       Сюэ Ян увидел зябко кутающегося в тёплую толстовку Мо Сюаньюя и ещё более мрачного, чем всегда, Лань Ванцзи. Из гадливости Сюэ Ян напомнил пресс-секретарю, что надо поснимать почётных гостей, прекрасно зная, как тот ненавидит постановочные фото и привлекать к себе внимание. Лань Ванцзи смерил его ледяным взглядом и таким же тоном ответил, что прекрасно помнит свои обязанности и давно уже всех заснял. Сюэ Ян вспомнил, что Ванцзи и Сюаньюй сегодня работали на улице на министерском концерте и почти пожалел обоих. Почти. Если бы Лань Ванцзи не бесил его своим упрямым занудством, Сюэ Ян бы его пожалел.  − …Тебе точно понравится Феечка, − донёсся до него голос Цзинь Лина.  − Феечка? – прыснула А-Цин. – Это кого ты так назвал?  − Это моя хаски, − важно пояснил Цзинь Лин. – Дядя Яо подарил мне её на девятилетие. Она ещё не очень большая и очень миленькая, поэтому я её так назвал. Потом она подрастёт, станет большой серьёзной собакой, которая будет меня защищать, тогда я буду называть её Феей. Ты знаешь, что мой приёмный дядя, наш учитель рисования, уже боится её до чёртиков? Когда Феечка подрастёт, дядюшка Вэй больше не посмеет меня дразнить.  − Откуда ты знаешь, может, он перестанет её бояться, − заметила А-Цин.  − Не перестанет, − уверенно заявил Цзинь Лин. – Он с детства боится любых собак.  − А-Лин, не надо пугать А-Сяня собакой, − мягко попросила Цзян Яньли. – Разве тебе бы понравилось, если бы тебя кто-нибудь так пугал?  − А я ничего не боюсь! – высокомерно выпалил Цзинь Лин. – Так что никто не сможет меня напугать. И вообще, это глупо – поднимать визг, как девчонка, и убегать, когда видишь даже маленькую собаку, когда тебе уже двадцать четыре. Разве взрослые не должны уметь справляться со своими страхами?  − Не каждый может побороть страх, и ничего постыдного в этом нет, − сказала Цзян Яньли.  − Да ладно, твоему дурацкому брату не помешает небольшая эмоциональная встряска, − хмыкнул Цзинь Цзысюань.  − А-Сюань! – Цзян Яньли возмущённо шлёпнула супруга по руке и повернулась к А-Цин. – Твой отец привезёт тебя послезавтра?  − Даочжан-то? Да, − кивнула А-Цин. – Я и сама могу, но даочжан боится, что я потеряюсь в таком большом городе одна. Но я ведь уже умею читать, как я могу потеряться?  − Да тут даже старожилы теряются, − фыркнул Цзинь Лин. – Как только построят новую ветку метро, так сразу начинается, без карты в телефоне не разберёшься. Когда твой папа купит тебе телефон?  − Наверное, подарит на одиннадцатилетие, − сказала А-Цин.       Тут свет в зале начал гаснуть, знаменуя начало концерта, и А-Цин с семейством Цзинь умолкли.       «Ага, − Сюэ Ян уже мысленно потирал руки. – Послезавтра, значит, отлично». Вот и появилась возможность отвлечь Сяо Синчэня. А-Цин пробудет в гостях несколько часов, а то и останется на ночь, если повезёт, дети обожают посиделки с ночёвкой.       После концерта Сюэ Ян отправился в гримёрку, надеясь поймать там Сяо Синчэня и пригласить его провести время вместе, но тот, видимо, пошёл забирать А-Цин или по каким-то срочно возникшим делам, и в гримёрке обнаружился только Сун Цзычэнь. Мужчина сидел у зеркала в одном тёмном нижнем ханьфу – остальной костюм висел на плечиках – и смывал грим. Увидев в отражении Сюэ Яна, Сун Цзычэнь сурово сдвинул брови; игривая улыбка Сюэ Яна, предназначенная Сяо Синчэню, тут же превратилась в звериный оскал.  − Это гримёрка для приглашённых гостей, − сказал Сун Цзычэнь. – Прошу покинуть её.  − А ещё это территория Дома культуры, сотрудником которого я являюсь, − парировал Сюэ Ян, даже не собираясь следовать просьбе. – Заведующим по культурно-досуговой деятельности, который организовал этот концерт. И я могу заходить в любые помещения, кроме дамского туалета, но это, кажется, не туалет, а ты не дама. Вроде бы. И вообще я не к тебе пришёл, так что можешь продолжать заниматься своим лицом.       Сун Цзычэнь поджал губы, покосился на букет, который Сюэ Ян принёс и поставил здесь заранее, как только знаменитый дуэт покинул гримёрку перед концертом, и спросил:  − Что тебе надо от А-Чэня?       Сюэ Яна покоробило и от этого мягкого сокращения, используемого лишь близкими людьми, и от интонации, которой Сун Лань выделил его, напоминая, что он – лучший друг Сяо Синчэня, а не какой-то там посторонний.  − Мне кажется, или это немного не твоё дело, Сун Цзычэнь? – осклабился Сюэ Ян.  − Тебе кажется, − отрезал Сун Цзычэнь. – Синчэнь мой друг, и я должен знать, что такому, как ты, могло от него могло понадобиться.  − Такому, как я – это какому? Я обычный гражданин Китая, работник культуры под эгидой министерства культуры, законы республики не нарушаю, даже социальный рейтинг неплохой, − хмыкнул Сюэ Ян. – Ты, может, и друг даочжану, вот только мне – нет, а потому это не твоё дело, чего я от него хочу.       Насупившийся ещё больше – хотя, казалось, куда уж больше! – Сун Цзычэнь явно собирался продолжить перепалку, но тут дверь гримёрки открылась, и в тесное помещение вошёл Сяо Синчэнь в развевающихся белых одеждах. Сюэ Ян моментально потерял интерес к его так называемому другу и сменил зверскую морду на нормальную улыбку. Лицо Синчэня ещё влажно блестело после танца, а по тонкой шее стекала струйка пота, Сюэ Ян проводил её взглядом, остановившись на вороте. Ему много чего хотелось: вытереть эту влагу платком или провести по мокрой дорожке языком от выступающей ключицы до острой линии челюсти, запечатлеть на этой изящной шее лёгкий укус, чтобы наутро там расцвела метка, кричащая о том, что они были близки. Но знаменитый Сяо Синчэнь вряд ли позволил бы ему оставлять заметные синяки, даже если бы они уже встречались, как пара, даже, наверное, если бы были женаты, а ещё они были не одни, и Сюэ Ян, сглотнув, постарался выкинуть из головы неуместные сейчас мысли и только шире улыбнулся.  − Как всегда великолепен, даочжан, − бархатным голосом проговорил он.  − Спасибо, Сюэ Ян, − улыбнулся Сяо Синчэнь, потом увидел возле зеркала букет белоснежных лилий и просиял ещё больше. – Это мне?  − Ну, не твоему партнёру же, − фыркнул Сюэ Ян и не смог удержаться от колкости в адрес Сун Ланя. – Ему бы я купил чёрные, как на готических картинках в сети.       Сун Цзычэнь закатил глаза, Сюэ Ян ответил ему убийственным взглядом, говорящим, что ему бы он ещё и похоронную ленточку на букет с удовольствием повязал, и поставил бы цветы не к зеркалу в гримёрке, а к памятной табличке на его могиле.  − Прошу вас, только не ссорьтесь и не убивайте друг друга, − рассмеялся Сяо Синчэнь, заметив их взгляды. – Лилии чудесны, спасибо.  − Не за что, даочжан. Что ты делаешь послезавтра?  − Везу А-Цин к Цзиням, − ответил Сяо Синчэнь. – Цзинь Лин пригласил её в гости с ночёвкой. Кажется, у бедного мальчика совсем нет друзей. Но я рад, что они с А-Цин сошлись, Цзинь Лин хороший ребёнок.  − Только капризный и заносчивый, что неудивительно, если вспомнить, кто его дед, − вставил Сун Цзычэнь.       «А тебя никто не спрашивал!», − злобно подумал Сюэ Ян, бесясь дополнительно от того, что тот был прав. Да и его отец, Цзинь Цзысюань, если верить слухам, когда-то был точно таким же, пока не начал встречаться с Цзян Яньли.  − Он ещё маленький, − заступился Сяо Синчэнь.  − Да шут с ним. Когда ты отвезёшь А-Цин, ты будешь свободен? – напомнил о себе Сюэ Ян.  − Пожалуй. Я не стал брать концерты на эти праздники, решил посвятить время А-Цин, когда она вернётся.  − Сможешь уделить немного времени мне, пока А-Цин не будет?  − Разумеется, − безмятежно откликнулся Синчэнь. – У тебя есть план?  − Ага. Выбраться из города на природу, подышать свежим воздухом, − ухмыльнулся Сюэ Ян. – Тоже с ночёвкой, если повезёт снять домик.  − Хороший план, − улыбнулся Сяо Синчэнь. – Тогда я напишу, во сколько повезу А-Цин.  − Договорились. Счастливого Лунного Нового года.  − И тебе.       «Мне-то вряд ли», − подумал Сюэ Ян с некоторым сожалением, выходя из гримёрки. Семьи у него не было, друзей тоже, так что, скорее всего, он опять просто будет сидеть дома один, пить сладкий до ломоты в зубах пунш и бездумно залипать в телевизор. Жалеть себя, впрочем, Сюэ Ян не собирался: да, Новый год он проведёт один, зато Сяо Синчэнь согласился поехать с ним за город и даже никак не прокомментировал слова про ночёвку, значит, он не против провести ночь с Сюэ Яном, даже если они будут просто спать. Буквально. А может, если повезёт, и не буквально.  − Ты уверен, что это хорошая идея? – раздался за дверью хмурый голос Сун Цзычэня. – Этот Сюэ Ян…  − Мне нравится Сюэ Ян, − мягко, но решительно перебил его Сяо Синчэнь. – Я знаю, ты мой друг и беспокоишься обо мне, но, прошу, позволь мне самому решать.  − Я тебе и не запрещаю, − возразил Сун Цзычэнь.       «Вот и заткнись, − с ненавистью подумал Сюэ Ян и зашагал прочь, не желая больше слушать то, что явно не предназначалось для его ушей. – Тебя вообще никто не спрашивал».       Ему удалось снять домик возле заповедника за городом. Они договорились встретиться у метро на окраине, где, судя по всему, поблизости находился элитный квартал, в котором проживал Цзинь Цзысюань с семьёй, и оттуда поехать на такси. Сюэ Ян подготовился как мог: купил продукты и всё необходимое, раскошелился на бутылку хорошего вина. Шёл снег, ночь выдалась очень холодная; Сяо Синчэнь встретил его в тёплом молочно-белом свитере и тёмно-сером кашемировом пальто, и вместе они поехали за город.  − Как Слепышка? – поинтересовался Сюэ Ян, пока они плыли сквозь снегопад. Ему на самом деле было всё равно, его интересовал только Сяо Синчэнь, но надо же было о чём-то говорить, пока молчание не стало неловким.  − А-Цин в восторге от собаки Цзинь Лина, − улыбнулся Синчэнь. – Может быть, когда она подрастёт и сможет сама позаботиться о питомце, я куплю ей кого-нибудь. Сейчас у меня совсем нет на это времени, а А-Цин вряд ли справится, если что-нибудь случится. Как прошёл твой Новый год?  − Скучно, − поморщился Сюэ Ян. – Пил пиво, отсыпался и с нетерпением ждал сегодняшнего дня. А твой?  − Мы с А-Цин ездили к семье Сун Ланя, они живут и работают в одном старом монастыре.       Сюэ Ян едва удержал вспыхнувшую в груди ярость. Вот, значит, как? Пока он мёрз весь поганый праздник в одиночестве, эти двое встречали Новый год вместе? Семейный праздник, да? Семья долбанного Сун Ланя – семья и для Сяо Синчэня?  − Я каждый год к ним езжу. Ты ведь знаешь, у меня нет своей семьи – ну, не было, пока не появилась А-Цин, − и Сун Лань всегда меня приглашает, − не замечая его попыток сдержаться, продолжал Сяо Синчэнь. – Это уже стало традицией.       Сюэ Ян мысленно досчитал до десяти, растянул губы в улыбке и полушутливо заявил:  − В следующий раз и меня возьми с собой, даочжан. Уверен, в монастыре даже на Новый год скука смертная, так хоть будет кому тебя развлекать.  − Ха-ха! Ни за что. Стоит тебе заговорить, и мне сразу захочется смеяться, − подтверждая свои слова, рассмеялся Сяо Синчэнь. – А в монастыре полагается вести себя чуточку скромнее.  − Я и сказал: скука смертная, − согласился Сюэ Ян.       Успокаиваясь, Сюэ Ян про себя решил, что надо не расстраиваться, что Сяо Синчэнь не хочет брать его с собой на семейные застолья (и даже попытался убедить себя, что в этом нет ничего страшного, если сравнить, сколько они знакомы по сравнению с Сун Ланем), а сделать так, чтобы у даочжана вообще больше не возникло желания их посещать. В голове мелькали нехорошие фантазии о резне в монастыре и сносе его к чертям: нет монастыря с его обитателями – нет проблемы; Сюэ Ян старался не зацикливаться на этих мыслях, − уж больно соблазнительными они выглядели, хоть он и не представлял себе, как бы он мог провернуть такое незаметно, чтобы Сяо Синчэнь никогда не догадался, что это его рук дело.       Надо было, наверное, как-то отвадить Сун Ланя, чтобы они с Сяо Синчэнем действительно остались просто партнёрами по танцам, а ещё лучше – совсем, ведь Сяо Синчэнь с его талантом действительно прекрасно мог обойтись без пары и периодически блестяще выступал в одиночку. Главное было сделать так, чтобы Сяо Синчэнь не страдал сильно от потери друга. Но как так подставить Сун Ланя с его превосходной репутацией, Сюэ Ян тоже понятия не имел, эти двое, если исключить грязные беспочвенные слухи об их отношениях, выглядели чуть ли не святыми и абсолютно непогрешимыми, их социальный рейтинг, наверное, был где-то на уровне седьмого неба.  − О чём думаешь? – внезапно прервал его размышления голос Сяо Синчэня.  − М-м? Да так, тебе не понравится… А что? – Неужели Сюэ Ян-таки не смог сохранить спокойное лицо?  − Ты будто вынашиваешь коварный план, − весело сказал Сяо Синчэнь. – Иногда ты похож на… хм… злодея с ангельской внешностью, который с улыбкой вырезал бы целые деревни.  − Хорошего же мнения ты обо мне, даочжан, − закашлялся Сюэ Ян: надо же было так спалиться! Кто бы мог подумать, что Сяо Синчэнь окажется таким проницательным.  − Я же не говорю, что ты на самом деле на это способен, − чуть смутился Сяо Синчэнь. – Просто похож. Если бы ты был актёром, тебе бы пошло играть именно такого злодея. Прекрасного снаружи и ужасающего внутри.  − Ладно, я сочту за комплимент, что ты хотя бы считаешь меня привлекательным, − ухмыльнулся Сюэ Ян. – Смотри, не скажи такое при Слепышке, а то она будет болтать, что её даочжана похитил оборотень.       Сяо Синчэнь рассмеялся, а потом с улыбкой уточнил:  − А ты меня похитил?  − Ага, на целые сутки. Везу вот тебя в лес, где нас не найдут, и никто не придёт к тебе на помощь, − подтвердил Сюэ Ян. За окнами такси и впрямь проносился заснеженный лесной массив.  − Какой ужас. Пожалуй, стоит позвонить в милицию. Или сразу охотникам, − Сяо Синчэнь состроил испуганное лицо и сделал вид, что тянется за телефоном, и Сюэ Ян, подыгрывая, схватил его за руку. Сяо Синчэнь не отстранился, только посмотрел на него сквозь опущенные ресницы, на щеках были ямочки. – И что же ужасный оборотень собирается со мной делать?  − Откормить и съесть, − двусмысленно ответил Сюэ Ян.       В загородном комплексе было тихо, большинство гостей предпочли отправиться на прогулку по большому заповедному парку, и Сюэ Ян с Сяо Синчэнем последовали их примеру. Заселившись и разложив продукты в холодильнике, они отправились в горный лес по протоптанной тропинке. Хлопья снега танцевали в прохладном свежем воздухе и почти бесшумно падали на землю и деревья, укрывая их тонким белым одеялом. Было уже не так холодно, как утром, и через день вся эта красота должна была превратиться в липкую мокрую кашу и исчезнуть. Но сейчас вокруг царило настоящее умиротворение, хотя от давящей тишины медленно исчезающего под снегом леса у Сюэ Яна порой просыпалось тревожное чувство, что нынешнее спокойствие – не более чем затишье перед бурей.       Сяо Синчэнь шагал рядом легко, словно эльф, почти не оставляющий отпечатков на снегу, его изящная длинная ладонь, помещавшаяся в руке Сюэ Яна, была тёплой и мягкой. Снежинки запутывались в его тёмных волосах и таяли, и от влаги пряди вскоре стали чуть волнистыми. У Сюэ Яна дух перехватывало не только от холода, но и от этой завораживающей красоты.  − Жаль, ты не танцуешь, − внезапно сказал Сяо Синчэнь.  − А? – Сюэ Ян был озадачен этими совершенно неожиданными словами.  − У меня давно есть идея для одного парного выступления, я думал развить идею «слепого заклинателя», не на конкурс, − пояснил Сяо Синчэнь.  − А что, твой партнёр тебе надоел? – поинтересовался Сюэ Ян, стараясь, чтобы в голосе нельзя было услышать надежду.  − Сун Лань это не сыграет, − улыбнулся Сяо Синчэнь. – Помнишь, я говорил в машине про злодея? Ты бы идеально подошёл. Сун Лань – отличный танцор и хороший партнёр, но для такой роли он слишком правильный. На одной сценической химии далеко, увы, не уедешь.  − Я же не актёр, даочжан, с чего ты взял, что я бы смог это сыграть? – Сюэ Ян не стал уточнять, что, возможно, играть бы не пришлось, достаточно вспомнить о гадких слухах – и он уже внутренне готов убивать.  − Я знаю, просто… − с сожалением вздохнул Сяо Синчэнь. – Чувствую, что у тебя бы получилось.       Сюэ Ян помолчал, борясь с собой – рассказывать или не рассказывать, есть смысл или нет? – и всё-таки, плюнув, признался:  − Я танцую. Хожу в одну балетную студию уже несколько лет.  − Правда? – изумился Сяо Синчэнь.  − Угу. Для любителей, конечно, чтобы танцевать, как ты, надо было в детстве начинать, а я в детстве шарился по помойкам в Фэнцзэ. По сравнению с тобой я всё равно что это бревно, − криво усмехнулся Сюэ Ян, похлопывая по стволу укрытого снегом клёна.       В следующее мгновение они потеряли друг друга из виду, потому что им на головы с кленовых веток обрушился скопившийся там снег. Когда он осыпался, Сюэ Ян увидел перед собой ошарашенного Сяо Синчэня со снежной шапкой на голове и снежным воротником, похожим на песцовую накидку. Вид у того оказался настолько презабавный, что Сюэ Яну пришлось схватиться за коварное дерево, чтобы не сползти от смеха.  − Смешно тебе, да? – угрожающий тон совершенно не шёл мягкому Синчэню, и от этого на Сюэ Яна накатил новый приступ хохота. – На себя посмотри!  − Как же я на себя посмотрю, даочжан? – чуть ли не рыдая от смеха, полюбопытствовал Сюэ Ян.       Сяо Синчэнь сощурил глаза, а потом вдруг извлёк телефон, сделал снимок и тут же спрятал во внутренний карман пальто, проделав это столь молниеносно, что Сюэ Ян даже моргнуть не успел. В отместку Сюэ Ян тоже заснял его: фото на его простеньком смартфоне получилось чуть смазанным из-за спешки и не самой лучшей камеры.  − Теперь у меня есть компромат на знаменитого Сяо Синчэня, − ухмыльнулся Сюэ Ян. – Интересно, сколько газетчики заплатят мне за это фото? Надо спросить у нашего пресс-секретаря, я даже готов его не бесить целую неделю ради этого.  − Не боишься, что я тебя засужу? – улыбнулся Сяо Синчэнь, в его глазах белыми бликами отражался снег.  − Зато сплетникам в сети будет что обсудить, кроме своих дурных фантазий, − поддел его Сюэ Ян. – А вот ты с моей фотографией ничего не сможешь сделать. Выложишь – и обсуждать всё равно будут тебя, а не меня, кому я сдался.  − А может, она мне нужна для личного пользования, − Сяо Синчэнь охотно отвечал на его поддразнивания. – Или я сделаю рассылку среди сотрудников Дома культуры.  − Ты что же, хочешь угробить мою репутацию переродившегося безжалостного маньяка? – притворно ужаснулся Сюэ Ян, и Сяо Синчэнь засмеялся. – Первый вариант мне нравится больше. Очень интересно послушать, как именно ты собираешься лично пользовать мою фотографию.  − Лучше я действительно сделаю рассылку, − усмехнулся Сяо Синчэнь.       Сюэ Ян, как собака, помотал головой, стряхивая снег, и занялся таким же заснеженным танцором, убрал снежный воротник, аккуратно стряхнул уже начавший подтаивать снег с волос. Делая это, Сюэ Ян вдруг замер. Он стоял совсем близко, касаясь мокрых тёмных прядей Сяо Синчэня, смотрел в его тёмные глаза с расширившимися зрачками. Сяо Синчэнь молчал и больше не улыбался, будто ожидая, что тот сделает дальше, скулы порозовели не то от холода, не то от смущающей близости. Сквозь чуть разомкнутые губы с каждым выдохом вырывалось облачко пара, Сюэ Ян мог почувствовать тепло его дыхания.       «Чего ты от меня ждёшь, даочжан?». Нет, не так.       «Чего я жду?».       Сюэ Ян так и не понял, кто из них первым подался вперёд, но уже через мгновение они целовали друг друга посреди холодного белого леса, на который медленно опускалась вечерняя сумеречная мгла. Исчезли все звуки, кажется, даже снег перестал тихо опускаться в загустевшем прохладном воздухе, хотя сейчас казалось, что вокруг потеплело на несколько градусов.       Лаская мягкие губы Сяо Синчэня, Сюэ Ян снова ощущал себя тупым школьником, влюблённым в суперзвезду, только сейчас это чувство было окрашено долгожданным торжеством. Сюэ Ян был никем, лишь безвестным сиротой из Фэнцзэ, рядовым работником культуры, он был ниже Сяо Синчэня на полтора цуня и младше на два года, никогда ни с кем серьёзно не встречался, и именно он сейчас целовал этого прославленного танцора, в которого втрескался ещё в университете, когда тот только-только начал выступать на большой сцене.       И лишь услышав неподалёку чей-то смех, они, опомнившись, разорвали поцелуй и отскочили друг от друга, как два подростка, которых кто-то застукал, Сюэ Ян потянул Сяо Синчэня в тень клёна. По тропинке прошла какая-то парочка, возвращающаяся после прогулки, мужчин они, кажется, не заметили, увлечённые друг другом.  − Ещё немного – и назавтра интернет бы взорвался, − ухмыльнулся Сюэ Ян.  − Да уж, людям было бы что обсудить, − часто дыша, согласился Сяо Синчэнь. – Вернёмся?  − Конечно, я же не могу допустить, чтобы даочжан простудился, − Сюэ Ян заправил ему за ухо влажную от растаявшего снега прядь волос.  − Не говори глупостей, − засмеялся Сяо Синчэнь. – Темнеет, заблудимся ещё.       Заповедный лес совсем погрузился во тьму, но близ комплекса дорога освещалась гирляндами и фонариками, бросающими яркие цветные блики на влажный липкий снег. В домике было тепло от растопленного камина и котла с горячей водой. Сяо Синчэнь отправился в ванную за полотенцем, и Сюэ Ян успел поставить еду разогреваться, открыл ароматное сливовое вино и принялся нарезать яблоки в виде кроликов – ему нравилось так делать.       Сяо Синчэнь вернулся с маленькой коробочкой в руках и вручил её Сюэ Яну.  − Подарок на лунный Новый год, − объяснил он в ответ на вопросительный взгляд.  − Даочжан, то, что ты здесь со мной, уже подарок, − заметил Сюэ Ян, любуясь мгновенно вспыхнувшими щеками Сяо Синчэня, но коробочку взял. Внутри лежал кулон на кожаном шнурке: вправленный в чернёное серебро тёмно-красный камень.  − Позволишь? – Не дожидаясь его ответа, Сяо Синчэнь взял кулон и, оказавшись за его спиной, завязал шнурок на его шее, слегка касаясь кожи кончиками пальцев. – Это циркон. Способствует восстановлению душевного равновесия и защищает от недоброжелателей.  − Это значит, что Слепышку ты со мной больше не оставишь? – поднял бровь Сюэ Ян. Сяо Синчэнь вопросительно склонил голову. – Она же меня терпеть не может.  − Может быть, циркон как раз поможет вам поладить, − рассмеялся Сяо Синчэнь.  − Красивый кулон. Спасибо, даочжан.       После ужина они расселись на принесённых одеялах возле камина – сперва начали партию в шахматы, но это им быстро надоело, особенно Сюэ Яну, который почти сразу начал проигрывать, да и думать на полный желудок было неохота. Сюэ Ян с досадой смахнул своего короля с доски, пожаловавшись:  − Ты не только красивый, грациозный и добрый, но ещё и умный, даочжан. Кто научил тебя шахматам?  − Одиночество, − фыркнул Сяо Синчэнь. – Видишь ли, даже в хороших столичных приютах дети не любят тех, кто выделяется, даже доброжелательных. Меня дразнили за то, что я танцую, ведь танцы – для девчонок и… ну, ты понял. И завидовали, потому что я куда-то выбирался за пределы приюта, района, города. Так что до университета у меня не было друзей, поэтому, когда мне было скучно, я играл в шахматы. А что произошло с твоей рукой?  − Сломали, − поморщившись, ответил Сюэ Ян, потряхивая левой рукой, на которой недоставало мизинца. – Другие пальцы срослись, а мизинец раздробило так, что пришлось его совсем удалить. Может быть, в столице и спасли бы. Хотя, кто бы стал делать сложную операцию и восстановление какому-то сироте?  − Это ужасно, − выдохнул Сяо Синчэнь. – Как так получилось? Сюэ Ян вздохнул. История была отвратительной от начала и до конца, он не любил её вспоминать, но Сяо Синчэнь честно рассказал ему о грустных эпизодах своего детства, и он должен был ответить тем же.  − На самом деле, я сам виноват. Один солидный тип оставил машину открытой, пока выгружал багаж. Я увидел на сиденье сумку и позарился. Мужик меня спалил и вместо того, чтобы там, ну, не знаю, схватить и оттащить к стражам порядка, шибанул дверью машины. Попал прямо по пальцам, − нехотя рассказал Сюэ Ян. – Мне было семь.  − Это не дело – ломать ребёнку руку за попытку кражи, − нахмурился Сяо Синчэнь.  − Когда-то ворам отрубали правую руку, − пожал плечами Сюэ Ян.  − Мы не в Средневековье. Его хотя бы наказали?  − Если бы, − невесело рассмеялся Сюэ Ян. – Если бы его привлекли к ответственности, он бы наверняка попытался откупиться, может, отправил бы меня в хорошую больницу. Но нас никто не видел. Когда я освободился, он просто оттолкнул меня и уехал.       Сяо Синчэнь перехватил его левую руку и прижал губы к шраму, где когда-то был палец. Кажется, у Сюэ Яна от этого заболело сердце.       Сюэ Ян решил не рассказывать ему исход этой истории. Спустя месяцы мучительной боли в гипсе он увидел эту машину в том же месте, возле бизнес-центра. Сюэ Ян не одну неделю следил за её владельцем, искалечившим его руку, пока не дождался удобного момента и места, которое не попадало под вездесущие камеры. Тогда мальчик незаметно проткнул пару шин, оставив гвоздики внутри, чтобы колесо не спустило сразу. Позже из телевизора в приюте он узнал, что бизнесмен попал в автомобильную аварию вместе с сыном, никто не погиб и серьёзно не пострадал, но Сюэ Ян всё равно испытал моральное удовлетворение и почувствовал себя немного отмщённым. Хотя он покривил бы душой, если бы сказал, что его этот исход устроил полностью: в идеале сын должен был разбиться насмерть, а отец остаться инвалидом и всю жизнь помнить об этом.       За всю жизнь Сюэ Ян ни разу не испытывал угрызений совести ни за то, что косвенно подстроил аварию, ни за свои сладкие мечты о куда более жестокой мести. Но почему-то говорить об этом такому непогрешимому человеку, как Сяо Синчэнь, всё равно было стыдно. Свободной рукой Сюэ Ян коснулся подаренного ему кулона. Циркон – камень, защищающий от недоброжелателей, считается также непорочным минералом, который помогает людям честным и благородным и приносит проблемы лжецам и лицемерам. Интересно, знал ли об этом Сяо Синчэнь, выбирая именно этот камень? И, если да, считает ли он Сюэ Яна лучшим, чем он есть на самом деле, или таким образом намекает быть откровеннее и держать поменьше злых мыслей?  − Хотел бы я знать, о чём ты сейчас думаешь, − тихонько вздохнул Сяо Синчэнь.       Пламя плясало в его глазах, танцевало мягкими тёплыми бликами на коже, на стороне, обращённой к камину. Сейчас Сяо Синчэнь казался не далёким от мирских забот небожителем в белоснежных одеждах, а простым человеком, уютным и домашним, оставаясь невероятно привлекательным.  − Думаю о том, что хочу тебя, − вырвалось у Сюэ Яна.       Сказал и тут же прикусил язык. Не сочтёт ли даочжан его чересчур наглым? Они ведь только впервые поцеловались и даже толком не встречались ещё. Нельзя было сказать, что он не надеялся на такой расклад, среди того, что он купил для этой поездки, было всё необходимое для любовных утех, но он определённо не собирался говорить это вот так в лоб. Но Сяо Синчэнь только улыбнулся и свободной рукой отодвинул шахматную доску.  − Так действуй, если хочешь, − прошептал он, придвигаясь ближе.       Ну, раз ему высказали вполне себе внятное позволение, Сюэ Ян просто обязан был этим воспользоваться.       Он пнул доску ещё дальше, отчего фигурки со стуком рассыпались по деревянной поверхности, и дёрнул Сяо Синчэня на себя, впиваясь в его мягкие губы. Свитера полетели в сторону, туда же отправились и штаны, и бельё. Без одежды Сяо Синчэнь оказался ещё тоньше, казалось, даже талию можно было обхватить двумя ладонями, что уж говорить про его тонкие длинные ноги и узкие запястья. Удивительно, что с такими хрупкими плечами, острыми коленками и выступающими ключицами Сяо Синчэнь не казался угловатым, нет, он был складным и изящным даже в свои тридцать с хвостиком лет. И всё же, он выглядел хрупким, и лишь знание о том, кто он, напоминало, что под этой тонкой белой кожей скрываются стальные мышцы, позволяющие ему танцевать много часов подряд, принимать мудрёные стойки и легко выдерживать даже самые сложные поддержки.       Совершенство.       Сюэ Ян провёл ладонями по гладкой коже плеч, припал губами к этой тонкой шее, которая сводила его с ума последние месяцы, и очень плохо получалось держать в голове тот факт, что Сяо Синчэнь – публичное лицо, и появление заметных следов вызовет не только бурные обсуждения, но и поток новых фантазий у фанатов знаменитого дуэта. Сдержаться было невозможно, Сюэ Ян втянул в рот кожу над ключицей, Сяо Синчэнь ахнул и, заставив его оторваться и поднять голову, поцеловал его торопливо, а потом мстительно прикусил его губу. Сюэ Ян изумлённо слизнул выступившую капельку крови под насмешливым взглядом Сяо Синчэня.  − Месть, даочжан, это блюдо, которое подают холодным, но я лично ждать не намерен, − хрипло произнёс Сюэ Ян, приподнимая его и усаживая на себя.       Сяо Синчэнь с готовностью оседлал его, благодаря своей тренированности легко удерживая себя даже на широко расставленных коленях. Сюэ Ян нашарил в куче вещей смазку и презервативы, влажными пальцами скользнул меж упругих ягодиц, другой рукой прижимая танцора к своей груди. Сяо Синчэнь тихо постанывал, вцепившись в его плечи и насаживаясь на его пальцы. И, когда у Сюэ Яна уже голова кружилась от нетерпения и желания, он вдруг толкнул его, опрокидывая спиной на одеяла, и, перехватив инициативу, сам стал опускаться на его член.       Дыхание перехватило, Сюэ Ян простонал сквозь стиснутые зубы, захваченный в плен тесным горячим нутром. Сяо Синчэнь тоже застонал – как всегда, тихо, закусив зацелованную до красноты губу. Почти сразу он начал двигаться неспешно и размеренно, упираясь Сюэ Яну в грудь тонкими руками. Долго такой медленной пытки Сюэ Ян не смог вытерпеть, перехватив его руки, он подкинул бёдра вверх, входя особенно глубоко и вырывая из Сяо Синчэня негромкий полувскрик.       Его изящные ладони практически утопали в лапищах Сюэ Яна, и осознание этого напрочь сносило крышу. Держась за его руки, Сяо Синчэнь поднимался и опускался, кусал губы, ускорялся, но, кажется, у него даже практически не сбилось дыхание – вот это выносливость профессионального танцора! Сам Сюэ Ян, даром что лежал и почти не двигался, лишь изредка вскидывая бёдра, задыхался от жара, от подступающего невыносимого удовольствия, от восхитительной красоты Сяо Синчэня.       Когда они оба достигли пика, Сяо Синчэнь стёк на пол рядом и уткнулся лбом в яростно вздымающуюся грудь Сюэ Яна. Сюэ Ян лежал спиной к камину, спину грело уютно потрескивающее пламя, спереди тоже было тепло – из-за ещё разгорячённого обнажённого тела Сяо Синчэня. Лежал, бездумно чертя кончиком пальца восьмёрки на чужом остром плече, и в опустевшем после оргазма мозгу билась единственная мысль, что Сяо Синчэнь, пожалуй, создан не только для танцев, но и для занятий любовью, с его-то гибкостью и неутомимостью.  − Вау, даочжан, это было потрясающе, − выдал, наконец, Сюэ Ян, когда дыхание успокоилось, и он смог связно мыслить и складывать слова в предложения. – Не ожидал от тебя такого пыла. Ты ж всё время такой застенчивый.  − Думал, я буду дрожать и разыгрывать недоступного недотрогу? – фыркнул Сяо Синчэнь ему в грудь. – Мне почти тридцать один, я не монах и не святой.  − Твоя девчонка, небось, так и думает. Подрастёт немного и будет потом всем болтать, что я жуткий распутник, который тебя обманул и совратил, − поддел Сюэ Ян.  − Она-то будет, это точно, − засмеялся Сяо Синчэнь. – И… да, вышло восхитительно. Ты тоже хорош, знаешь ли. Был опыт?  − Ревнуешь?  − Нет, с чего бы? – удивился Сяо Синчэнь. – Тебе двадцать восемь, ты обаятельный и красивый, было бы странно ожидать от тебя целибата в двадцать первом веке.  − На самом деле, у меня не такой уж большой опыт, − фыркнув, признался Сюэ Ян. – Так, пара связей в университете. Я же не люблю людей. А потом как-то не было времени. И потом, я же был влюблён в тебя, даочжан, как я мог с кем-то спать?  − Перестань, − рассмеялся Сяо Синчэнь, несильно стукнув его ладонью. – Что ж, тогда у тебя прирождённый талант. У меня тоже не было времени на отношения.  − Ну, у тебя-то понятно, почему. Ещё и пресса, − поморщился Сюэ Ян. – Если вас даже без повода с Сун Ланем шипперят, представляю, что бы в сети устроили, если бы ты с кем-то засветился на публике.  − Забавно, что они не так уж далеки от истины. Ведь до тебя я только с Сун Ланем и спал.       Рука на плече замерла, в груди, кажется, взорвалось что-то горячее и очень мерзкое.  − Ты же вроде во всех интервью отрицал ваши отношения? – глухо напомнил Сюэ Ян.  − Потому что отношений-то и не было, − хмыкнул Сяо Синчэнь. – Мы впервые переспали ещё в университете, когда я не был так знаменит. Я тогда выступал один, но на занятиях часто требовался партнёр. А когда вам обоим по двадцать и вы постоянно в таком тесном контакте, довольно трудно устоять. Потом, когда уже стали танцевать дуэтом, провели несколько ночей вместе. Но мы никогда не встречались и, пожалуй, даже не влюблялись. Я-то уж точно. Так что, технически, я журналистам не врал. Никто же не спрашивает в лоб, спали мы или нет.  − Дружба с привилегиями? – не сдержался Сюэ Ян.       Очевидно, расслышав в его голосе нескрываемую едкость, Сяо Синчэнь поднял голову:  − В чём дело?  − Абсолютно ни в чём. Кроме того, что тебя постоянно лапает мужик, с которым вы когда-то спали, − огрызнулся Сюэ Ян.       Мерзкое шипастое нечто, которое появлялось внутри каждый раз, как Сюэ Ян натыкался в интернете на очередные комментарии про отношения внутри дуэта, расползалось по всему телу. Несмотря на камин и тепло чужого тела рядом, Сюэ Яну стало очень холодно, а во рту появился противный горький привкус, будто он залпом выпил стакан гадкого полезного чая в кабинете замдиректора Ланя.       Сяо Синчэнь выпутался из его рук и сел, глядя очень хмуро.  − Прекрати. Никто меня не лапает, мы друзья и партнёры по танцу. Я же сказал, мы спали всего несколько раз, и это было очень давно. Я ведь не ревную тебя к тем людям в университете.  − Может быть, потому что я даже не вспомню их имён и понятия не имею, кто они сейчас? Может быть, потому что я ни с кем из них не дружу и уж точно не езжу с ними на семейные праздники? – вскипел Сюэ Ян. – Кто я для тебя, Сяо Синчэнь? Мимолётное увлечение? Штатный стендапер? Или, может, такой же лёгкий способ снять напряжение, каким для тебя был когда-то Сун Лань, только без крепкой мужской дружбы?  − Да как ты смеешь… − Сяо Синчэнь снова не договорил: он даже гневался тихо и будто сдержанно, не давая волю лишним эмоциям и не позволяя себе раскричаться, но щёки его пылали, а глаза блестели. Сюэ Ян бы, наверное, пожалел его, если бы не был так зол. – А кто я для тебя, Сюэ Чэнмэй? Кумир, которого удалось затащить в постель? И теперь ты решил, что я твоя собственность без права на прошлое и частную жизнь?       Сюэ Ян даже как-то растерялся от этого вопроса, но злость и ревность были сильнее, он никогда не умел качественно справляться с гневом и, даже если был спокоен внешне, всегда неимоверно бесился внутри.  − Уже Чэнмэй, не Сюэ Ян? – горько усмехнулся Сюэ Ян. – Ты… всегда был для меня мечтой. С тех пор, как я впервые увидел, как ты танцуешь, как сумел познакомиться с тобой на работе.  − Был мечтой? – спокойно, но как-то холодно уточнил Сяо Синчэнь. – Ты влюбился в образ с телеэкранов, в человека, которого ты не знал, нарисовал себе в голове красивую сказку, в которой очаровываешь этого человека, и он навеки становится твоим и только твоим, как в сетевой новелле или дешёвом романе. А теперь ты злишься, потому что реальность никогда не бывает такой идеальной, и я уже не идеален, верно?  − Ты не перестал для меня быть идеалом.  − Жаль тебя разочаровывать, но я им действительно никогда не был. Я живой человек со своими пороками, желаниями и прошлым.  − Так ведь речь не о том, что ты стал казаться хуже из-за этого прошлого! – горячо воскликнул Сюэ Ян. – А об этом… Сун Лане.  − Я сомневаюсь, что проблема именно в нём, − поднял бровь Сяо Синчэнь. – Подумай хорошенько и ответь: будь на месте Сун Ланя любой другой человек, столь же близкий и дорогой мне, с которым нас бы многое связывало, ты бы реагировал иначе?       Нет. Сюэ Ян прекрасно понимал: кто угодно, у кого с Сяо Синчэнем были бы такие отношения, с кем бы его упорно – и, как выяснилось, не совсем на пустом месте – сводила общественность, с кем бы он проводил столько времени, автоматически стал бы врагом в глазах Сюэ Яна. Врагом, которого надо устранить, отвадить его от драгоценного даочжана, уничтожить всё, что их связывает. Угрозой. Вот только почему? Он закрыл глаза, пытаясь подобрать слова, но Сяо Синчэню они были не нужны.  − О чём и речь, − со вздохом заключил он. – Ты просто не можешь смириться с той частью моей жизни, которая принадлежит не тебе. Сун Лань – мой друг, моё прошлое, настоящее и, я надеюсь, моё будущее. Такая же важная часть жизни, как танцы, как А-Цин, как… − Сяо Синчэнь запнулся и мотнул головой. – И пока ты не готов принимать меня вместе со всем этим, боюсь, вряд ли у нас что-то получится, Сюэ Ян. А теперь извини, мне нечего больше сказать, поэтому я иду спать.       С этими словами он поднялся, подхватил с пола свою разбросанную одежду и одеяло и удалился в спальню. Сюэ Ян же остался один возле камина, который уже совершенно его не грел. Он завернулся в одеяло, дрожа от холода и бушующих эмоций, закинул в камин пару дров из поленницы и пошевелил их кочергой, которой от всей души хотелось зарядить себе по башке.       Столько стараний и беготни, совместных прогулок и выпитых стаканов кофе, долбанных букетов и ресторанов, и всё – коту под хвост. Просто потому, что он кретин, который не способен придержать язык за зубами, и не выказывать свою ебучую ревность самому совершенному человеку на свете, да как он вообще мог предположить, что Сяо Синчэню захочется выслушивать подобное дерьмо? Это же надо: парой фраз испортить всё, чего он с таким трудом добивался столько времени.       Идиот, идиот, идиот.       Отшвырнув кочергу, Сюэ Ян всё-таки стукнул себя по голове – кулаком, несколько раз, так, что глаза заслезились. Хотелось надраться, но вино они уже выпили, да и что за идиотский способ побега от реальности? Надо было лечь спать, а потом сесть и без лишних эмоций обдумать, как извиниться и заставить Сяо Синчэня одуматься.       Подкинув ещё дров, Сюэ Ян тоже пошёл в спальню. Сначала он думал лечь в общей комнате на диване, но потом подумал – да какого хера, они же будут просто спать, кровать большая, с чего бы ему отказывать себе в нормальной постели? С того, что они поссорились? Ещё чего. Открыв дверь, он увидел Сяо Синчэня, тот лежал на боку и, кажется, спал. Интересно, он плакал, прежде чем заснул, или Сюэ Ян не настолько ему важен, чтобы так сильно переживать из-за него?       Ужасно хотелось дотронуться до этих покрасневших искусанных губ, коснуться небольшого алого пятнышка на шее, перебрать тёмные пряди меж пальцев, разбудить поцелуем и извиниться, сказать, что он больше не посмеет высказывать претензии насчёт Сун Ланя, провались он в преисподнюю. Да только Сяо Синчэнь наверняка ему не поверит, да ещё и съездит по морде – и будет абсолютно прав. И вместо поцелуев и извинений Сюэ Ян просто лёг на свободную половину кровати, глядя на изящное лицо, такое спокойное и безмятежное во сне.       В город они возвращались в абсолютном молчании. Сяо Синчэнь ничего не сказал насчёт того, что они проснулись в одной кровати, но на попытку извиниться мягко перебил Сюэ Яна и сказал, что ему не нужны извинения. Сюэ Яну захотелось уйти в лес, побить деревья и хорошенько проораться в пустоту, но это решило бы проблему в той же степени, что и алкоголь – а именно, в нулевой. Ну, может быть, ему бы стало чуть легче, но это не точно.       Сяо Синчэнь хотел вызвать водителя прямо в загородный комплекс, но Сюэ Ян упёрся: отвезу на такси куда угодно. В итоге машину тот вызвал к дому семьи Цзинь, куда они и отправились на такси. Всю дорогу Сяо Синчэнь смотрел в окно на стремительно истаивающую снежную белизну, а Сюэ Ян смотрел на Сяо Синчэня, словно пытался насмотреться на месяцы вперёд, ведь, раз они поссорились, вряд ли ему в ближайшее время светила возможность так близко и так долго пялиться. Сяо Синчэнь явно замечал и чувствовал его взгляд, его скулы казались чуть порозовевшими от столь пристального и неловкого внимания, но он продолжал молчать и делать вид, что ничего не замечает. И Сюэ Ян молчал тоже: кроме пустых и не вполне искренних извинений, сказать ему было решительно нечего.       Когда они подъехали, А-Цин уже ждала на подъездной дорожке у красивого двухэтажного дома, а с ней – Цзинь Лин и крупный щенок хаски. Присев на корточки, А-Цин забавлялась командой «дай лапу», которую собака послушно выполняла под несколько недовольное хмыканье Цзинь Лина.  − Удивительно, что она тебя слушается.  − Научилась на улице, − ответила А-Цин. – Там либо ты договариваешься с бродячими псинами, либо они тебя сожрут. Ну, либо их сожрут, но не будем о грустном в присутствии такой классной собаки. Я собак не боюсь. Люди хуже.  − Скажи это учителю Вэю, − хмыкнул Цзинь Лин. – Он отказывается к нам приезжать с тех пор, как Фее исполнилось три месяца. Отец ходит довольный и обещает выпросить у дедушки медаль для дяди Яо, а матушка огорчается.  − Тебе просто не попадались действительно злые собаки, Слепышка, − даже в расстроенных чувствах Сюэ Ян не мог отказать себе в удовольствии подоставать девчонку. – Бешеные, например.  − Фу, опять ты?! – А-Цин тут же вскочила и кинулась обнимать Сяо Синчэня. – Даочжан, что он здесь делает? Почему вы приехали вместе?       У Сюэ Яна язык чесался назло девчонке рассказать, чем они занимались. Без подробностей, конечно, в духе: «Такое детям рассказывать нельзя», и он бы так и сделал, если бы не их ссора и наличие рядом сына главы проектного отдела. Цзинь Цзысюань, конечно, сплетником не слыл, но, всё же, чем меньше людей будет в курсе, тем лучше.  − А-Цин, Сюэ Ян прав: собаки даже с хозяином могут быть очень опасны, а бродячие и подавно, − мягко сказал Сяо Синчэнь, оставляя её вопросы без ответа. – Машина сейчас подъедет, иди попрощайся со своим другом.  − Сюэ Ян – самая опасная бродячая бешеная собака, − показав Сюэ Яну язык, ответила А-Цин и вернулась к Цзинь Лину.  − Сразу видно: растёт настоящая леди, − хмыкнул Сюэ Ян.  − Она всего год в приличном обществе. Научится, − высказал надежду Сяо Синчэнь.  − Научится притворяться, − уточнил Сюэ Ян. – Ты её не переупрямишь, я точно тебе говорю. Сам такой же.  − Поверю тебе на слово, − не стал спорить Сяо Синчэнь.       Усадив девчонку на специально оборудованное для неё место – более удобное, чем стандартное детское кресло, − Сюэ Ян никогда не понимал, зачем уже практически пубертатных подростков пихают в эти адские штуки, − Сяо Синчэнь посмотрел на Сюэ Яна:  − Садись, мы тебя подвезём.  − Не надо, − отказался Сюэ Ян. – Доберусь на метро. Не хочу, чтобы ты терпел меня в своей машине из вежливости, да и Слепышка меня ненавидит.  − Я не…  − Сяо Синчэнь, − перебил его Сюэ Ян и с досадой потёр уголки глаз. – Я не хочу. Неужели ты думаешь, что от понимания того, что именно я проебался, мне станет легче и менее больно?   − Мне жаль, − нахмурился Сяо Синчэнь. – Прости, наверное, часть вины лежит на мне. У меня никогда не было нормальных отношений, и я не подумал, что кто-то может так отреагировать на мою связь с другим человеком.  − Вот только не надо брать вину на себя. Тебе вообще не стоит волноваться об этом, − бросил Сюэ Ян. – Да и у тебя есть, как ты выразился, часть твоей жизни, с которой ты вполне счастлив. Это у меня никого нет, не было и никогда не будет, потому что я мудак, но кого это ебёт, правда?       Губы Сяо Синчэня дрогнули, будто он хотел что-то сказать, но смолчал и, как-то резко повернувшись, скрылся в машине. Сюэ Ян тоже развернулся и поплёлся к метро, старательно не глядя в сторону уехавшего семейства.       Что ж, у него было теперь достаточно времени, чтобы всё обдумать.       Возможно, Сяо Синчэнь прав: часть вины лежала и на нём. Что он, в конце концов, ожидал? Сюэ Ян не считал себя каким-то исключительным, а большинство людей вряд ли спокойно отнеслись бы к известию, что их возлюбленный, оказывается, когда-то спал с человеком, с которым не только продолжает просто общаться и работать, но и считает своим близким другом, практически семьёй, проводит совместные праздники и доверяет свои секреты.       Впрочем, с Сюэ Яна это вины не снимало. Вот что ему мешало заткнуться и спрятать свою тупую ревность куда поглубже? Он ведь был неплохим лгуном: он выраженный мизантроп, но работает с людьми, испытывая неприязнь к большинству из них и успешно это скрывая, по крайней мере, когда старается это скрыть. Ну, или хотя бы степень своей неприязни. Например, его перманентно бесили Лани, но он ведь сдерживался и не говорил им, как и почему конкретно они его бесят?       Наверное, проблема была в том, что Сяо Синчэню врать не хотелось. Совсем. Даже по мелочам, а уж о таких важных вещах, как чувства, и говорить нечего.       Тем не менее, как-то надо было убедить Сяо Синчэня в том, что он не ревнует. Или устранить причину этой ревности, то есть Сун Ланя. Чтобы они перестали общаться, да хоть бы и работать, пошёл к чёрту этот Сун Лань! Как-нибудь всё-таки исхитриться и подставить его, чтобы добрый Сяо Синчэнь ужаснулся и отвернулся от него навсегда. Или сделать что-то такое, чтобы сам Сун Лань отвернулся от Сяо Синчэня, чтобы понял, что это из-за Сяо Синчэня его жизнь летит к чертям. Взорвать к чёрту тот его монастырь, чтобы Сяо Синчэню некуда было ездить на праздники вместе с Сун Ланем, чтобы Сяо Синчэнь проводил праздники с Сюэ Яном!       Одна идея была отвратительнее другой, Сюэ Ян упивался бы ими, невзирая на то, что большая их часть подразумевала нарушение закона и гарантировала если не смертную казнь, то пожизненное уж точно. Упивался бы, если бы не одно но: исход любого из вариантов в той или иной степени вредил Сяо Синчэню. Начиная с простого причинения моральных страданий и заканчивая таким, о чём даже думать было страшно.       Сюэ Ян коснулся циркона на шее. Он был лицемерным озлобленным мудаком в жизни и ещё большим мудаком в своих мыслях, а Сяо Синчэнь, хоть и не был святым, всё равно оставался хорошим человеком. Сюэ Ян постоянно повторял себе, что Сяо Синчэнь слишком хорош для такого, как он, но всё равно не мог заставить себя отказаться от мечты. Он был одержим Сяо Синчэнем.       Остаток новогодних выходных Сюэ Ян провёл один, уничтожая запасы фруктового пива. Он не знал, что ему делать, не знал, как дальше общаться с Сяо Синчэнем и прикидываться, что ничего не произошло, как получилось утром, пока он дразнил А-Цин.       Вернувшись на работу, Сюэ Ян начал трудовую деятельность с того, что наорал на подчинённых, которые ожидаемо расслабились за выходные и не спешили ударно работать. Подчинённые, к их чести, его срыв проигнорировали: привыкли, наверное, у Сюэ Яна частенько бывало прескверное настроение, хотя так сильно он ещё ни разу не срывался. Без звонков и сообщений между ним и Сяо Синчэнем стало совсем тоскливо, ещё тоскливее, чем до того, как они начали общаться, ведь в то время Сюэ Ян просто грезил и ни на что особенно не надеялся, а тут начал привыкать к хорошему, смотрите-ка. Как наркотик. Хоть вставляй эту идиотскую фразу про личный сорт героина из сопливой вампирской саги.  − Ты сам во всём виноват. Ты заслужил это, − каждый вечер говорил себе Сюэ Ян.  − Как же я тебя ненавижу, − повторял он зеркалу после каждого концерта, где он видел Сяо Синчэня вживую – и не мог, как раньше, нагло подвалить за кулисами, предложить выпить кофе или позвать в ресторан, или хотя бы просто выдать очередную тупую шутку, над которой Сяо Синчэнь бы искренне хохотал, словно ничего смешнее не слышал.       На каждый такой концерт Сюэ Ян обязательно заказывал белые лилии. То, что они не оставались в гримёрке, внушало не слишком много надежд: Сяо Синчэнь был достаточно вежлив, чтобы не демонстрировать своё пренебрежение столь явно. Но он вполне мог выбрасывать эти букеты за пределами Дома культуры, мог попросить кого-то из своих людей подарить эти цветы случайным девушкам на улице или отправить каким-нибудь поклонницам. Сюэ Ян маялся, а Не Хуайсан взял моду приходить в обед с картами таро и убеждать его поверить в себя и набраться терпения, что его ждёт счастье после больших страданий, за что был многократно послан на хуй. Один раз Хуайсан умудрился даже обидеться – видимо, у него тоже был плохой день.  − Я-то пойду на хуй и даже получу удовольствие, − сказал дизайнер вызывающе. – А вот ты-то куда пойдёшь?       Сюэ Ян швырнул ему вслед кружку с недопитым растворимым кофе, которая наверняка могла проломить тому череп или хотя бы испортить дорогую блузку, но юркий Не Хуайсан успел скрыться за дверью, и Сюэ Яну пришлось вытирать чёрную липкую жижу и собирать осколки. Очень похоже на его жизнь и мечты, да.       Ничего удивительного, что в апреле после очередного массового мероприятия Сюэ Ян умудрился на нервах подхватить простуду. Он уже третий день умирал от температуры дома, без лекарств, и, наверное, надо было заказать доставку на дом, но ему доставляло какое-то извращённое удовольствие страдать без них. Еды тоже почти не осталось, то, что было, есть в таком состоянии не хотелось. Сюэ Ян плавился от лихорадки, еле дышал сквозь забитый нос, душераздирающе кашлял, успел поругаться со всеми, кто ему звонил по работе, включая Лань Цижэня, и очень качественно ненавидел себя. В субботу должен был состояться фестиваль традиционного танца, на котором выступал дуэт, и Сюэ Ян, разумеется, пропускал его.       Он бесцельно пялился в телевизор, не особо вслушиваясь в происходящее, как вдруг квартирку прорезал дверной звонок. Сюэ Ян проигнорировал его, отметив про себя, что надо было давно его отключить, никто, кроме рекламщиков, ему не звонил, друзей у него не было, а коллеги ни за что бы не стали приближаться к логову дьявола. Тем не менее, звонок прозвучал снова, и снова, кто-то явно знал, что он дома, и весьма настойчиво добивался ответа. А Сюэ Ян даже не мог проорать незваному гостю, чтобы тот катился к хуям, потому что в горле сидел морской ёж и царапал его изнутри.  − Сука, − прохрипел Сюэ Ян, поднимаясь и заворачиваясь в одеяло. – Убью.       Он добрёл до двери, шатаясь и цепляясь за стены, походя снял с крючка зонтик в качестве оружия и, состроив самое зверское лицо (даже стараться не пришлось), распахнул дверь, даже не поглядев в глазок.       Маска убийцы стекла куда-то на пол, потому что на пороге его халупы стоял Сяо Синчэнь с пакетами. Светло-голубая медицинская маска закрывала большую часть его лица, отросшая чёлка падала ему на глаза. Сюэ Ян моргнул, ущипнул себя за руку – вышло довольно больно.  − Что ты здесь делаешь? – хрипло спросил Сюэ Ян.  − Тебя не было на работе, − ответил Сяо Синчэнь. – Я узнал, ты заболел.  − Это не ответ.  − Может, впустишь? – вздохнул Сяо Синчэнь. – Неудобно говорить на пороге. Прости за столь неожиданный визит.       Сюэ Ян молча посторонился и закрыл за ним дверь, всё ещё пребывая в шоке. Сяо Синчэнь пришёл к нему домой? Потому что он заболел? Он точно не сбрендил от лихорадки?  − Откуда ты узнал, где я живу?  − Спросил в отделе кадров.  − А на кой вообще искал?  − Обсудить перенос фестиваля, ты же заведующий по культурно-досуговой деятельности, − Сяо Синчэнь аккуратно поставил светлые туфли и поискал взглядом тапочки, Сюэ Ян, не дожидаясь, пока он попросит, ногой подтолкнул ему свои. – Ты не один пал жертвой этой вспышки гриппа. Половина жюри слегло, многие участники, даже Сун Лань приболел.  − Так почему ты не с ним сейчас? – Как выяснилось ранее, лицемерить перед Сяо Синчэнем Сюэ Ян толком не мог, а сейчас, с больной головы, выдержки у него было ещё меньше. – Разве ты не должен за лучшим другом ухаживать?  − У Сун Ланя есть, кому о нём позаботиться. Да и он болеет не так сильно, − спокойно ответил Сяо Синчэнь. – В отличие от тебя.       Первой мыслью, конечно же, было: «А жаль, лучше бы он разболелся с осложнениями и сдох», и Сюэ Ян чуть было её не озвучил. Потом обдумал – медленно – остальное и недоверчиво уточнил:  − Ты пришёл позаботиться о простуженном мне?  − Именно так. Никто не должен оставаться один во время болезни. А у тебя, судя по твоему виду, даже лекарств нет.  − Точно никто? Даже такой мудак, как я?  − Ты не мудак, − убеждённо сказал Сяо Синчэнь. – Пожалуйста, иди ляг, ты еле на ногах держишься.       Сюэ Ян подчинился больше от изумления, никак не ожидав услышать такое ругательство из уст Сяо Синчэня. Только сказал: «Извини, у меня срач», получил в ответ: «Ничего страшного» и умолк, плюхнувшись на продавленный диван. Сяо Синчэнь, не моргнув и глазом от жуткого вида его жилища, прошёл к кухонному островку и принялся вынимать из пакетов продукты и лекарства. Сироп, спрей, жаропонижающий порошок, лимоны, мёд, какие-то контейнеры. Заглянул в холодильник, чтобы что-то убрать, и прищёлкнул языком.  − Что ты ешь сейчас?  − Считай, ничего, − вчера Сюэ Ян нашёл пачку диетического печенья, раздраконил им горло ещё больше и выпил чаю, а сегодня, кажется, кроме чая, и не употреблял ничего. – Из того, что есть, ничего не хочу из-за температуры.  − Так не пойдёт, − Сяо Синчэнь нахмурился и тут же, поставив чайник, сунул один из контейнеров в микроволновку.       По квартире поплыл вкусный запах чего-то овощного, и в животе немедленно заурчало: Сюэ Ян действительно был очень голоден, несмотря на сжигающий его жар. Он смотрел на светлую фигуру посреди его захламлённой тёмной студии, и происходящее по-прежнему казалось ему бредовым сном, порождением его лихорадочного воображения и желания.  − Я жил когда-то в такой же квартире, − неожиданно сказал Сяо Синчэнь. – Только в другом районе. И на пособие. Когда я только-только поступил в университет, у меня не было денег даже на танцевальную обувь, мне её подарили от коллектива вашего ДК.       Сюэ Ян с трудом представлял Сяо Синчэня, проживающего в крошечной квартирке на окраине Пекина. Разве могла такая халупа вместить его талант и божественное великолепие? Каждый раз приходилось себе напоминать: Сяо Синчэнь тоже человек, он тоже сирота, его тоже травили в школе, и он тоже, пока не начал нормально зарабатывать, питался убогой растворимой лапшой и пил самый дешёвый мусорный чай.       Микроволновка звякнула, Сяо Синчэнь поставил на журнальный стол перед диваном тарелку с ароматным супом. Сюэ Ян посмотрел на него, от голода его уже слегка мутило, но он всё же спросил:  − Даочжан… скажи честно, ты делаешь всё это из жалости к одинокому больному сироте, а на самом деле и видеть меня не хочешь? – Сюэ Ян почувствовал резь в горле и торопливо отвернулся, надрывно кашляя в локоть. Глаза слезились, и выглядел он сейчас, наверное, действительно жалко.  − Ты, должно быть, бредишь от жара и сам не знаешь, что болтаешь, − усмехнулся Сяо Синчэнь, касаясь его лба кончиками пальцев: кожа у него казалась холодной, как лёд. – Разве я говорил, что ты мне неприятен?  − Мы поссорились. И вроде как… расстались.  − Мы не можем пока встречаться по определённым причинам, − уточнил Сяо Синчэнь. – Это не значит, что я резко стал к тебе иначе относиться. Ты мне всё так же нравишься. И я бы не стал приходить к тебе из жалости, ты, в конце концов, взрослый дееспособный человек, а мы живём в эпоху интернет-доставок. Это, кстати, касается не только болезни. В тот раз я предложил тебя подвезти вовсе не из жалости или чувства вины. А теперь ешь, пока суп горячий.       Сюэ Ян чуть не заскулил: какой же Сяо Синчэнь всё-таки хороший. Идеальный, чтобы там ни говорил. Он взялся за ложку, пробуя горячий суп, и ему снова захотелось завыть: как же вкусно. Сладкий овощной суп, самое то при простуде, от курицы его, наверное, затошнило бы.  − Вкусно, даочжан, − прохрипел Сюэ Ян, глотая ложку за ложкой. – Сам варил?  − Увы. Пришлось попросить экономку, − виновато ответил Сяо Синчэнь. – Я умею готовить, но из-за графика не всегда успеваю.  − Что ж, надеюсь, однажды смогу попробовать твою стряпню, − криво усмехнулся Сюэ Ян без особой надежды.  − Надеюсь, однажды смогу угостить, − по движению маски Сюэ Ян догадался, что Сяо Синчэнь чуть улыбнулся, но глаза оставались не слишком весёлыми. Он тоже переживал из-за их размолвки?       Сяо Синчэнь принёс ему горячий чай с лимоном и мёдом, и Сюэ Ян, глотая обжигающую жидкость, благодатно согревающую горло и нутро, кое-что вспомнил. Подумал, а потом решил – куда уж хуже? – и всё же решил спросить:  − Даочжан… тогда, в домике, когда мы поругались, ты сказал, что Сун Лань тебе так же важен, как танцы, А-Цин и… что-то ещё, ты не договорил. Что это было?  − Ты уверен, что хочешь это знать прямо сейчас? – мягко спросил Сяо Синчэнь.  − Абсолютно, − поморщился Сюэ Ян. – Я хочу знать о тебе всё. Какой твой любимый цвет, какую музыку ты слушаешь, какие сказки читал в детстве, что для тебя самое важное. Я… Наверное, ты был прав, когда сказал, что я влюбился в образ с экрана и на самом деле почти ничего о тебе не знаю. Только что ты потрясающе танцуешь, вырезаешь по дереву, любишь белые лилии, красные яблоки и чёрный кофе, ни за что не станешь участвовать в мероприятии, если там будет участвовать какой-нибудь скандальный тип, например, домогавшийся девушек из окружения. Что ты очень добрый и сострадательный, краснеешь от комплиментов так, будто тебе никто их до этого не говорил, и никогда не материшься, − тут Сюэ Ян снова закашлялся, чуть не поперхнувшись остатками чая, и смолк.  − Ты… − Сяо Синчэнь вспыхнул так, что это было видно даже над маской. – Ты, оказывается, уже знаешь немало, Сюэ Ян. Откуда ты узнал о резьбе по дереву?  − А-Цин рассказала, − нехотя признался Сюэ Ян. − Зря она, что ли, постоянно торчит в кабинете и надоедает мне?       Сяо Синчэнь вздохнул:  − Я отвечу на твой вопрос. Тогда я думал о тебе. Что ты мог бы стать такой же важной частью моей жизни, как мой лучший друг, моя дочь и дело всей моей жизни.  − Ясно.       В глазах защипало, кажется, уже не от простуды и кашля. Вот так. Он мог бы стать частью жизни Сяо Синчэня. Если бы перерос своё детсадовское собственничество и тупую ревность или, по крайней мере, умел вовремя затыкаться насчёт этого.  − Ты правда очень нравишься мне, Сюэ Ян, − прошептал Сяо Синчэнь. – Но, к сожалению, есть вещи, которые я не могу терпеть рядом с собой. Ревность, ненависть к моим близким и неприятие моего выбора – одни из них. Кто-то воспринимает ревность как проявление любви, но для меня это проявление недоверия ко мне. Будто из-за своего прошлого увлечения я могу снова увлечься у тебя за спиной.  − Я так не считаю, − так же тихо ответил Сюэ Ян. – Если бы ты даже действительно в кого-то влюбился, пока мы встречались бы, ты бы никогда не стал трахаться за моей спиной. Потому что ты честный.  − Тогда в чём дело, Сюэ Ян? Почему ты так ненавидишь Сун Ланя?  − Потому что он – не я, − сказал Сюэ Ян. – Не бесполезный выродок из Фэнцзэ, который воровал на улицах и чуть не лишился руки из-за этого. Не озлобленный на весь мир недолюбленный сирота, который мило улыбается всем подряд, а в душе мечтает перерезать всех к чертям. Это он был с тобой все эти годы, он забрал твой первый поцелуй и всё остальное, это ему ты доверяешь свои секреты и забирать дочь из школы, это с ним ты проводишь семейные праздники. Он – твой близкий человек, а не я. Я никогда таким не стану. И я всегда буду бояться, что, когда ты это поймёшь, осознаешь, какой я на самом деле мудак, ты уйдёшь. Потому что такой восхитительный человек, как ты, просто не может любить такое дерьмо, как я.       Сюэ Ян не знал, зачем решил рассказать всю правду, все свои сомнения и страхи. Возможно, он просто устал держать это в себе. У него ведь не было ни одного друга, не было даже собаки или сраного попугайчика, чтобы с кем-то всем этим поделиться. В конце концов, Сяо Синчэнь, замечательный, добрый, искренний Сяо Синчэнь заслуживал знать, кто на самом деле ему нравится.  − Сюэ Ян, − Сяо Синчэнь взял его лицо в свои холодные ладони. – Пожалуйста, никогда больше не смей называть себя дерьмом в моём присутствии. И без меня – тоже. Тебе не надо становиться таким, как Сун Лань, чтобы заслуживать чьей-то любви. Моей в том числе. И, пойми ты, наконец, быть или не быть с тобой – это мой выбор, и ты должен его уважать. Ты же не хочешь сказать, что у меня плохой вкус?       В тёмных глазах под чёлкой блестели искорки, и Сюэ Ян не удержался:  − Разве что в партнёрах.  − Сюэ Ян! – Сяо Синчэнь со смехом оттолкнул его, Сюэ Ян откинулся на спинку дивана и картинно застонал. Отсмеявшись, Синчэнь покачал головой и сказал: − Иногда ты такой ребёнок, Сюэ Ян. Что в шутках, что в страхах. Ты как будто так и остался тем недоверчивым сиротой из провинциального приюта, который не верит, что с ним может произойти что-то хорошее.  − Так и есть.  − Что ж, надеюсь, однажды этот мальчишка останется там, где ему самое место: в своих воспоминаниях на улицах Фэнцзэ. А здесь останется взрослый Сюэ Ян, который проделал огромный путь.

***

      Больше Сяо Синчэнь его не навещал, будучи занятым, но Сюэ Яну этого хватило, он выздоровел за неделю и раскошелился на коробку конфет с ромом отделу кадров. Женщины конфеты приняли с подозрением: никто от Сюэ Яна широты души не ожидал, а вот того, что он в качестве мести отравит их за раскрытие его места жительства, − вполне, хотя коробка была запечатанной. Сюэ Ян демонстративно съел одну конфету в качестве доказательства, что всё с подарком в порядке, и только после этого работницы расслабились.       Кроме танцев, сладкого и одержимости Сяо Синчэнем, у тёмной души Сюэ Яна было увлечение мрачной живописью. Впрочем, в оффлайне такое найти было проблематично, а вот в сети – сколько угодно. Сам Сюэ Ян рисовать ни черта не умел, зато любил смотреть. Где-то на середине своего обучения в университете он подписался на какого-то художника под псевдонимом «Старейшина Илина». Пару лет назад тот сменил стиль с готики и расчленёнки на какие-то глубокомысленные работы с мрачной эстетикой, − по мнению Сюэ Яна, от этого он только выиграл, но, увы, видимо, такие работы были какой-то его эмоциональной отдушиной, и после всплеска активности в одну из зим он стал публиковаться реже. Ну, или он просто нашёл себе оплачиваемую работу.       В конце жаркого мая Сюэ Ян сидел на работе в компании кондиционера и А-Цин, которую Сяо Синчэнь вообще-то оставил на учебный отдел, но у девушек намечался корпоратив по случаю чьего-то дня рождения, а А-Цин всегда была рада подействовать Сюэ Яну на нервы. Действовала она и сейчас, громко жалуясь на жару и требуя то холодной колы, то мороженого.  − Я тебе не магазин, Слепышка, это во-первых, − лениво отвечал Сюэ Ян. – А во-вторых, ты же из Сычуани, а там ещё жарче.  − В Вэньчуани никогда не было такого смога! – возразила А-Цин. – И там внизу есть автомат с газировкой!  − Так в чём проблема? Палку в руки и вперёд, − фыркнул Сюэ Ян.       А-Цин посмотрела на него своими огромными белёсыми глазами:  − Я похожа на человека, у которого есть деньги? Как тебе не стыдно отказывать слепому ребёнку!  − Ты похожа на приёмную дочку даочжана Синчэня, знаешь такого? Слышал, у него достаточно денег, чтобы давать их этой наглой малявке.  − Даочжан не даёт мне много денег, чтобы я их все сразу не потратила, − пожаловалась А-Цин. – Он сказал, он учит меня… этой, как её, финансовой грамотности!  − А ты, видимо, учиться не хочешь? Я не дам тебе денег, самому мало. А газировка вредная, − фыркнул Сюэ Ян.  − Это ты вредный, − надулась А-Цин. – Вот Сун Лань покупает мне мороженое и газировку.  − Вот пусть и дальше покупает, − отрезал Сюэ Ян, закипая: даже эта несносная девчонка знала, на какую мозоль надавить! – А я не собираюсь тратить на тебя свою зарплату, покуда мы с твоим даочжаном не поженились.  − Какое ещё поженились?! – взвилась А-Цин. – Не подходи к моему даочжану, он и так всё время грустный, наверняка это ты виноват!  − Тебя спросить забыл, Слепышка, − оскалился Сюэ Ян.       Про себя же он подумал: похоже, Сяо Синчэнь часто грустил дома, раз девчонка это заметила? Неужели и правда переживал из-за Сюэ Яна? На самом деле надеялся, что Сюэ Ян угомонит свои комплексы, и они смогут быть вместе? За этими мыслями он неспешно листал ленту вейбо, как вдруг наткнулся на картину, которую Старейшина Илина опубликовал этой ночью. Да так и замер.       Тёмное помещение, гробы. На выскобленном полу был нарисован кровавый круг для призыва, его окружали развешенные жёлтые бумажки с заклинаниями, исписанные киноварью. На соломенной подстилке двое мужчин – живой и мёртвый. Мёртвый тих и прекрасен, рукава и ворот белоснежного ханьфу открывали хрупкие изящные запястья и тонкую шею, на которой из-под сбившегося бинта виднелась глубокая рана, длинные чёрные волосы разлетелись по соломе. Закрытых глаз мертвеца не было видно – их скрывала широкая белая повязка слепца, из-под которой скулы прочертили уже засохшие кровавые дорожки. Живой мужчина в тёмном одеянии склонился над мёртвым, его стянутые в небрежный хвост волосы доставали до плеча мертвеца, одна рука поддерживала голову, вторая касались раны. На лице живого застыла растерянность ребёнка, который потерял что-то очень важное для себя и только осознавал это. Можно было предположить, что слепец погиб из-за мужчины в чёрном, и тот попытался его вернуть, но у него не вышло. И он, как нашкодивший ребёнок, начинал в полной мере понимать, к чему именно привели его действия.       Чудовищным был даже не сюжет картины, Старейшина Илина прежде писал и получше. Чудовищным было то, что образ, повязка на глазах, даже белое ханьфу с тёмно-серыми узорами принадлежали Сяо Синчэню, его роли слепого заклинателя на сцене. А на шее живого мужчины виднелся красный камень на кожаном шнурке, и волосы были стянуты в очень знакомый хвост на середине затылка – не низко и не высоко, так, как собирал их Сюэ Ян.       Подпись к картине сообщала, что художник так вдохновился одним танцем, что не мог не изобразить этот образ. И всё было бы ничего, если бы слепой заклинатель был живым, а на картине не было бы Сюэ Яна, пусть лицо и не было слишком похожим, словно художник не знал, как он на самом деле выглядит. Зато откуда-то знал, что Сюэ Ян проебался с Сяо Синчэнем и теперь сидел и не знал, как всё исправить, как изменить то, что изменить, быть может, просто невозможно.  − Какого хера… − со свистом выдохнул Сюэ Ян.  − Не ругайся при ребёнке, − попросил Сяо Синчэнь, который как раз заходил в кабинет – видимо, найдя учебный отдел закрытым, поднялся к нему.  − Твоя Слепышка знает больше ругательств, чем я, − рассеянно ответил Сюэ Ян под девчачий визг: «Враньё!». – Даочжан, взгляни-ка на это.  − М-м? – Сяо Синчэнь подошёл, а с ним и Сун Лань, они собирались уезжать на конкурс в другом городе, потому и были вместе, но Сюэ Ян всё равно успел послать Сун Ланю ненавидящий взгляд. – О.  − Вот кто из вас умеет так рисовать, а? – поинтересовался Сюэ Ян. – Кто тут загадочный Старейшина Илина?  − Никто, − честно ответил Сяо Синчэнь. – Я едва освоил каллиграфию в своё время, какое уж тут рисование. Я больше фотографировать люблю. Сун Лань тоже не рисует.  − Тогда откуда такая точная аллегория? Почти никто не знает, что между нами произошло, − Сюэ Ян не стеснялся говорить об этом при Сун Лане: вряд ли Сяо Синчэнь скрыл от лучшего друга их размолвку.  − Не знаю, Сюэ Ян. У меня не так много близких друзей, и художников среди них точно нет. В учебном отделе тоже никто так не рисует. Может, А-Цин с кем-то поделилась? Я не посвящал её в подробности, но у неё очень богатое воображение.       Сюэ Ян посмотрел в сторону, где сидела девчонка: конечно же, она уже смылась, наверняка побежала вниз к машине, а может, пока все смотрели на монитор, свистнула у кого-нибудь кошелёк и пошла тратить его содержимое на газировку из автомата.  − Кем бы ни был художник, он весьма хорош, − отметил Сяо Синчэнь. – Очень ярко переданы эмоции. Что-то такое я и хотел сделать в конце номера.  − Это где ты хотел видеть меня злодеем?  − Даже играть бы не пришлось, − буркнул Сун Лань. – Если бы ты умел танцевать.  − Я умею танцевать, − огрызнулся Сюэ Ян. – Куда мне, конечно, до достопочтимых даочжнов, но всё же.  − Один шут, будешь только позорить А-Чэня на сцене.  − Перестань, Сун Лань, мы же не видели, как он танцует, − нахмурился Сяо Синчэнь. – И потом, я всё равно хотел делать номер показательным, на Хэллоуин, например. Я вполне мог бы научить Сюэ Яна некоторым движениям.       Стоило только представить, как Сяо Синчэнь учит его танцевать, как Сюэ Ян смотрит на его отражение в зеркале и пытается повторять за ним движения и связки, как у него, разумеется, ничего не получается, и Сяо Синчэнь касается его плеч или талии, направляя. Как сам Сюэ Ян касается его, выполняя несложную поддержку…  − Рот закрой, слюна потечёт, − с отвращением высказался Сун Лань.  − Да пошёл ты на хер. Тебя просто бесит, что на картине тебя нет, и что ты сам такое никогда не сыграешь, как бы ни пыжился, − обозлился Сюэ Ян, выныривая из океана прекрасных грёз.  − Ты…  − Знаете, что? Идите к чёрту. Оба! – Голос Сяо Синчэня звенел, не оставив ни капли привычной мягкости. – Один не может смириться с моим прошлым, второй – с будущим. А меня вы не забыли спросить, чего хочу я? Ведёте себя хуже А-Цин, вот только ей всего одиннадцать.       Сюэ Ян и Сун Лань закрыли рты, продолжая непримиримо сверлить друг друга убийственными взглядами.  − Сюэ Ян, спасибо, что присмотрел за А-Цин. Сун Лань, я жду тебя в машине, надеюсь, ты не забыл, что у нас ещё конкурс?  − Уже иду, − угрюмо отозвался Сун Лань.       Оставшись в одиночестве, Сюэ Ян отвратительно выругался. Опять не сдержался. Что ж, хотя бы, он узнал, что Сяо Синчэнь ссорился из-за него с лучшим другом, это немного утешало. Плохо, что даочжан грустит, зато просто великолепно, что хреново приходится и Сун Ланю. Вот только они всё равно едут куда-то все вместе, а Сюэ Ян остаётся здесь один.       Интересно, кто же, всё-таки, этот Старейшина Илина? Кроме девушек из учебного отдела, во всём ДК рисовать умел только Не Хуайсан, и умел отлично, Сюэ Ян видел его расписанные в традиционном стиле веера. А ещё он был в курсе, как минимум, одного их с Сяо Синчэнем свидания, имел подозрения насчёт одержимости Сюэ Яна, да и в целом был жутким сплетником. И Сюэ Ян решил в лоб написать ему в вичате:  

«Ты случаем не Старейшина Илина?»

«???» «Ты перегрелся? Нет, конечно, я не люблю рисовать мертвечину»

«Не знаешь, кто это мог бы быть? Ты же учился с кучей художников»

«Ничего не знаю, Сюэ-сюн. А если бы и знал, всё равно бы ничего тебе не сказал. Мою информацию ещё заслужить надо» «А что, хочешь ему морду набить за последнюю картину? :)»         Сюэ Ян плюнул и закрыл диалог, не отвечая. Толку от этого Не Хуайсана. Вряд ли, конечно, это он рисовал, но вот по стилю мог узнать кого-то из однокурсников. Хотя нет никаких гарантий, что они действительно знакомы, но подозрение, то Не Хуайсан знает больше, чем рассказывает, никак не отпускало его.       А в конце июня Сюэ Ян узнал, что дуэт вместе с А-Цин, у которой начались каникулы, уезжает в США с гастрольным туром. Получить выездную визу в Китае было проблематично, но дуэт пользовался такой большой популярностью, что удалось выбить визу даже для А-Цин. С момента её удочерения прошло больше года, службы опеки удостоверились, что девчонка нормально питается, учится и прекрасно социализируется, поэтому никаких проблем не возникло.       Сюэ Ян об этом не знал. Западные соцсети он мониторил редко – лень было обходить великую китайскую интернет-стену, да и в июне у него обычно было навалом работы, почти так же много, как в конце календарного года. Хуайсан притащился с распечатанными пригласительными билетами, мол, посмотри, нормально ли, а потом заявил:  − Сюэ-сюн, посоветуй хороший впн, а?  − Спроси у пресс-секретаря, − откликнулся Сюэ Ян. – Я редко пользуюсь. Тебе на кой?  − Хочу посмотреть пару трансляций нашего знаменитого дуэта даочжанов в Штатах. Там-то цензуры нет, может, чего повеселее станцуют, − Не Хуайсан кокетливо поиграл бровями: у него всегда было одно на уме.  − Стоп, что? – переспросил Сюэ Ян. – Сяо Синчэнь и Сун Лань будут выступать в Америке?  − А что, Сяо-сюн тебе ничего не сказал? – Не Хуайсан захлопал ресницами. – А-Цин вчера по всему ДК ходила и хвасталась, мол, даочжан везёт её в Америку, и она будет объедаться гамбургерами и кататься на американских горках. Думал, тебя-то она точно зашла этим повыводить.  − И когда они уезжают, она, случаем, не хвасталась? – чужим голосом спросил Сюэ Ян.       Два месяца. Сяо Синчэнь не заберёт А-Цин на больший срок, потому что в сентябре ей надо возвращаться в школу. Целых два месяца он не сможет увидеть Сяо Синчэня в Доме культуры. И Сяо Синчэнь даже не подумал сообщить ему об этом. Во рту стало очень горько, и из всех тёмных мыслей, всколыхнувшихся внутри, лишь одна была социально приемлемой: посмотреть Сяо Синчэню в глаза и уйти, не сказав ни слова. Все остальные мысли были очень зловредными, вплоть до того, чтобы раздобыть бомбу или ракетный комплекс и взорвать чёртов самолёт.  − Ох, не знаю, Сюэ-сюн, что же мне будет за такую секретную информацию? – покачал головой Не Хуайсан, как будто рассматривая свой веер, а на самом деле поглядывая на Сюэ Яна поверх него. И всё равно пропустил его стремительное движение.  − Например, ты не полетишь сейчас головой вниз с четвёртого этажа, − очень ласково сказал ему Сюэ Ян, глядя ему прямо в глаза.  − Убедил! – пискнул Не Хуайсан, дрожа с головы до пят от страха. – У них вылет в семь сорок, может быть, они уже едут в аэропорт.       Сюэ Ян бросил взгляд на часы: десять минут шестого. Наверняка вот-вот откроют регистрацию, не исключено, что троица уже в аэропорту, а как только они пройдут досмотр, увидеть их Сюэ Ян уже не сможет: никто не пустит его туда без билета. Значит, надо было успеть, перехватить их ещё в терминале, дьявол, никаких бомб, просто увидеться напоследок! Но сейчас на дорогах как раз начинался час пик, в транспорте тоже месиво, он встрянет в пробке до самого вылета. Да и на чём он поедет, на такси? Его ещё дождись. Попросить коллег? Свои личные автомобили мало у кого были, да и у многих рабочий день уже закончился. Как ещё?       Тут запоздалая мысль ударила в голову, Сюэ Ян выкинул Хуайсана из кабинета, схватил сумку, запер кабинет и метнулся к редакционно-издательскому отделу. В Доме культуры работал только один сотрудник, чей транспорт позволял обходить пробки, и, по счастью, работал он до шести вечера.  − Лань Ванцзи. Мне надо, чтобы ты срочно отвёз меня в аэропорт, − выдохнул Сюэ Ян, распахивая дверь отдела.       Лань Ванцзи в белой рубашке с рукавом до локтя и компьютерных очках, до невозможности аккуратный, выгнул бровь:  − Я пресс-секретарь, а не таксист.  − Я знаю, прикинь? У тебя мотоцикл, ты быстрее и не стоишь в пробках.  − Не стою, − согласился Лань Ванцзи. – Но я никого не вожу, у меня нет второго шлема, и мой рабочий день заканчивается только через сорок семь минут.  − Мне нахуй не нужен твой шлем! – взвыл Сюэ Ян. – Ты всё равно уже всё сделал, я же знаю, второй Лань, блять, пожалуйста, помоги мне! Даочжан уматывает на целых два месяца, у нас уже почти полгода не отношения, а хер знает что, потому что я идиот, и я его даже увидеть не смогу, а если он там останется? Или что-то случится? Думаешь, если бы это не было так важно, я бы стал тебя просить и так распинаться тут?       Пресс-секретарь прикрыл глаза, явно считая до десяти, лицо его было каменным, челюсть и руки – напряжёнными, и Сюэ Ян уже в отчаянии приготовился выслушивать тираду второго молодого господина Ланя, – безупречно цензурную, но не менее обидную, – почему конкретно он не собирается нарушать правила ради Сюэ Яна. Но Лань Ванцзи открыл глаза, закрыл ноутбук, снял очки и поднялся с места.  − Один раз, − сказал он чётко. – Но, если мы попадём в аварию, и тебе пробьёт голову…  − Бля, ну не нагнетай!  − Прекрати материться, − спокойно попросил Лань Ванцзи, и Сюэ Ян был вынужден заткнуться, потому что уж сейчас-то точно никак нельзя было бесить Лань Ванцзи.       Лань Ванцзи не торопился: надел мотоциклетную куртку, в которой летом, должно быть, было невыносимо жарко, взял шлем и вышел из кабинета. Сюэ Ян чуть ли не подпрыгивал от нетерпения и кусал себя за щёки изнутри, чтобы не начать его подгонять, напоминая себе, что так всё равно быстрее, чем на такси, метро или аэроэкспрессе. Просто удивительно, как у такого жутко правильного и рационального зануды, как Лань Ванцзи, могло обнаружиться такое рискованное хобби, как вождение мотоцикла.       На стоянке Лань Ванцзи надел шлем, сел на мотоцикл и принялся инструктировать:  − Сядь сзади. Держи за пояс, крепко, но не дави. Никаких лишних движений. Глаза широко не открывать: могут заслезиться от потоков воздуха. Почувствуешь, что падаем, − закрывай руками голову и шею, старайся сгруппироваться.  − Понял, − пробормотал Сюэ Ян, усаживаясь позади пресс-секретаря.       Было страшновато. Подростком Сюэ Ян очень хотел себе мотоцикл и даже как-то угнал какую-то развалюху, но разогнаться не смог, чудом не потерял равновесие и понял для себя, что надо всё-таки включить мозги и сдавать на права. Но, разумеется, денег у него не было ни на автошколу, ни на сам мотоцикл. Сейчас же Сюэ Ян думал, что, наверное, лучше всё-таки копить на нормальный автомобиль. Лань Ванцзи вёл уверенно и непринуждённо, двигаясь с предельной разрешённой скоростью, лавируя в потоке очень ловко и вежливо, никого не подрезая, и всё равно на каждом обгоне или повороте казалось, что они вот-вот разобьются, и вокруг даже нет стальной коробки и мягких сидений, чтобы их защитить. Но по истечению четверти часа Сюэ Ян начал привыкать и даже испытывать детский азарт от прилива адреналина.       Они выехали на шоссе, ведущее к аэропорту Шоуду. Мимо цветными всполохами проносились автомобили, и Сюэ Ян уже начал надеяться, что он успеет в аэропорт, как вдруг впереди раздался какой-то оглушительный даже на скорости грохот и скрежет. Ещё ничего не было видно, но звук металлического удара повторился, раздался визг тормозов. Длинный кузов фуры, нёсшейся в крайнем правом ряду, начало заносить, перегораживая шоссе, автомобиль в среднем ряду врезался в него уже на тормозах. Кузов ещё несло, слева – крайняя полоса и разделительное заграждение, и Сюэ Ян понял: сейчас они на полной скорости, на предельной, чёрт возьми, разрешённой скорости вмажутся в этот кузов.       Лань Ванцзи выругался – Сюэ Ян вообще представить себе не мог, что услышит что-то подобное из уст кого-либо из этого семейства. Слева, чуть проскользив по инерции, встал внедорожник. Мотоцикл вильнул, перестроившись в крайний левый ряд перед ним, прибавил газу и проскочил в метровую щель между разделителем и надвигающимся кузовом, который спустя секунду проскрежетал по заграждению, проехал ещё немного за ними и, останавливаясь, ударил по покорёженной машине, впечатывая её в другую легковушку. Лишь тогда Лань Ванцзи начал тормозить – аккуратно и постепенно.       Вау, вот это манёвр, подумал Сюэ Ян, этот второй Лань действительно хорош.       А потом он расслышал девчачий визг и протяжный, полный боли крик. Знакомым до дрожи голосом.  − Назад… Назад, давай назад! – заорал Сюэ Ян, холодея.       Лань Ванцзи затормозил резче, разворачиваясь, и поехал в обратном направлении, на удивление, даже не споря, что-де нельзя ехать по встречной полосе. Хотя, какая уже тут, к дьяволу, встречка?       «Нет-нет-нет-нет-нет», − повторял про себя Сюэ Ян. Пожалуйста, пусть ему послышалась, пусть это вопила какая-то другая девчонка и какой-то другой мужчина!  − Помогите! – провизжала А-Цин. – Даочжа-а-ан!       Сюэ Ян соскочил с подъехавшего мотоцикла и ринулся туда. Автомобиль зажало между другой легковушкой и огромными колёсами кузова фуры, изнутри доносились звуки дурацкой популярной песни, панические визги А-Цин, другие голоса и громкие, срывающиеся, мучительные стоны Сяо Синчэня. Сюэ Ян зарычал и толкнул чужую легковушку, упёрся в неё руками.  − Двигайся же ты, ну! – отчаянно завопил он, наваливаясь изо всех сил.       К нему присоединились другие люди – водитель этой самой легковушки и ещё кто-то. Вместе они сдвинули машину, и Сюэ Ян увидел четверых: водителя, Сун Ланя – эти двое сидели слева, − А-Цин посреди заднего сиденья и Сяо Синчэня сзади справа. Толкнув дверь несколько раз, водитель сумел выбраться, чуть прихрамывая. Сюэ Ян бросился к задней двери и практически оторвал её. Первым вылез Сун Лань, его левая рука, вывернутая и окровавленная, висела плетью, свободной рукой он пытался отстегнуть специальный ремень А-Цин.  − Отойди ты, блять! – рявкнул на него Сюэ Ян, толкая в грудь.       Он сунулся на заднее сиденье и отстегнул рыдающую А-Цин, но она цеплялась за обивку и повторяла сквозь слёзы: «Даочжан!», явно не желая покидать приёмного отца.  − Ты тоже вылезай! – велел Сюэ Ян и схватил её за шкирку. – Как спасать даочжана, когда ты тут мешаешься?       И в кои-то веки А-Цин послушалась, вылезла, не переставая всхлипывать, и направилась к Сун Ланю, давая, наконец, возможность добраться до правого сиденья. Сяо Синчэнь сидел, глядя перед собой широко распахнутыми глазами, и держал руки возле лица, словно желая, но не решаясь прикоснуться.  − Эй, даочжан, ты как? – заговорил Сюэ Ян. – Давай, говори со мной, что болит, не зажало, нет?  − Сюэ Ян, − задыхаясь, прошептал Сяо Синчэнь. – Глаза… стёкла…       Он повернул к нему голову, и Сюэ Ян увидел, что по его искажённому от боли и страха лицу текут кровавые слёзы. Похоже, в его глаза попали осколки автомобильного стекла, хуже того – Сюэ Ян видел это даже в тени внутри машины – один из них воткнулся в глазное яблоко. Сяо Синчэнь весь дрожал, и Сюэ Ян заставил себя принять спокойный вид, чтобы своей перекошенной от ужаса рожей не пугать его ещё больше.       Он слышал, что нельзя трогать пострадавших до прибытия врачей, но Сяо Синчэнь явно пребывал на грани истерики, а ещё Сюэ Ян явственно слышал тошнотворную вонь бензина. Наверняка у одной из машин пробило бензобак, и лучше было не доводить до огня и взрыва. Поэтому Сюэ Ян протянул руку, отстёгивая ремень безопасности, и положил её Сяо Синчэню под поясницу.  − Не моргай, даочжан, сейчас я тебя вытащу, − вторую руку Сюэ Ян поддел под колени и очень-очень осторожно вытянул Сяо Синчэня из разбитой машины. – Какой же ты лёгкий, ты вообще ешь?  − Ем, − проскулил Сяо Синчэнь.       Сюэ Ян отнёс его подальше на случай, если всё-таки рванёт, уложил на асфальт и подложил под голову свою сумку. При свете всё выглядело ещё ужаснее, хотя, возможно, ему бы и жалкая царапина на лице драгоценного Сяо Синчэня показалась чудовищной раной. Где-то рядом надрывалась А-Цин, и Сюэ Ян, ненадолго отвлёкшись от израненного лица, свирепо уставился на неё и Сун Ланя, который пытался удержать девчонку уцелевшей конечностью.  − А-Цин, небесами тебя прошу, помолчи! Сун, мать твою, Лань, отойди, блять, и успокой её, у тебя рука сломана, а не башка, нет?  − Чего ты… раскомандовался? – всхлипнула девчонка.       Сюэ Ян проигнорировал её. Сяо Синчэнь продолжал вздрагивать, из горла вырывались прерывистые звуки – всхлипы вперемешку со скулежом, он не мог уже кричать, не мог рыдать, не мог даже глаза закрыть из-за осколков. Сюэ Ян в душе не ведал, как оказывать первую помощь в таких ситуациях, ни на одном инструктаже не говорили, что делать, если в глаз воткнулось стекло. Хотя, кое-что, пожалуй, было универсальным – успокоить пострадавшего. И Сюэ Ян склонился над Сяо Синчэнем, стараясь выглядеть как можно более надёжно и невозмутимо, заговорил:  − Тише, даочжан, не дёргайся, смотри на меня, не закрывай глаза.  − Н... Не могу, − слабо отозвался Сяо Синчэнь. – Не могу больше.  − Всё ты можешь, − Сюэ Ян прикинул: надо, наверное, как-то придержать его веки, чтобы не смог моргать, смещая осколки. Только он хотел коснуться лица, как его остановили. Рядом на корточки присел Лань Ванцзи, протягивающий ему сложенный влажный бинт и бутылку с водой.  − Вымой руки и промой всё вокруг глаз, − сказал он. – Нельзя трогать раны грязными руками, можно занести инфекцию.  − Спасибо, − бросил ему Сюэ Ян и сделал, как ему велели.       Боги, страшно даже подумать, насколько бы всё было хуже, если бы Сюэ Ян не вымолил у Лань Ванцзи эту поездку.       Стерев с рук грязь, а со щёк Сяо Синчэня – кровавые дорожки, Сюэ Ян склонился над ним ещё ниже и очень осторожно коснулся пальцами точек вокруг глаз, не давя, лишь слегка придерживая, чтобы Сяо Синчэнь не смог моргать так активно, полностью опуская веки. Грудь танцора яростно вздымалась, и его по-прежнему трясло.  − Ну же, дыши, давай, ровнее, спокойнее, − уговаривал его Сюэ Ян.  − Я теперь ослепну? – Голос Сяо Синчэня срывался и дрожал. – Ослепну, да? Не надо было танцевать такое.  − Не говори глупостей, даочжан. Вовсе ты не ослепнешь, мы ж в двадцать первом веке, сейчас и не такие операции делают.  − А если ослепну? Сюэ Ян, что тогда будет?  − Тогда все твои танцы будут с повязкой. И у А-Цин больше не получится прикидываться слепышкой, будет твоим поводырём, − Сюэ Ян нёс полнейшую чушь, но главное сейчас было отвлечь и успокоить Сяо Синчэня.  − А ты? Что ты будешь делать?  − Я? Я буду всё время держать тебя за руку, − фыркнул Сюэ Ян. – Переносить на руках через лужи, чтобы ты в них не влезал и не мочил ноги. Целовать твои веки. Я тебя не за красивые глаза люблю, знаешь ли.       Сяо Синчэнь издал тихий нервный смешок: наверное, думал, что Сюэ Ян шутит, только чтобы его успокоить. Сюэ Ян не шутил. Но это работало, Сяо Синчэнь перестал так вздрагивать, и его дыхание почти пришло в норму. Сюэ Ян смотрел в его покрасневшие окровавленные глаза, на этот грёбаный вонзившийся осколок, который мог лишить танцора зрения, и мысленно молился всем существующим богам, чтобы всё обошлось.       Вдалеке раздался вой сирен: наконец-то подоспели стражи порядка и службы спасения. У А-Цин были лишь мелкие царапины от того же разбившегося стекла, ей их быстро обработали, и по идее её должны были отправить домой, но дома-то никого не было, и ей тоже пришлось поехать в больницу. Сун Ланя определили в другую карету скорой помощи, кажется, у него был не то вывих, не то перелом. Сяо Синчэня Сюэ Ян сам переложил на носилки, ему быстро закрепили веки пластырями и наложили чистую повязку, погружая его в темноту. Сяо Синчэнь тут же снова начал паниковать:  − Не отпускай меня!  − Не отпущу, − пообещал Сюэ Ян, протискиваясь рядом и беря его за руку.  − Вы, простите, ему кто? – осведомился фельдшер.  − Друг, − буркнул Сюэ Ян.  − Не друг, − оспорил Сяо Синчэнь. – Больше, чем друг. Пожалуйста, пусть он поедет!       Спорить с человеком, у которого в глазу торчал кусок стекла, и который снова оказался на грани панической атаки, никто не захотел. Сюэ Ян нашёл взглядом Лань Ванцзи, кивнул ему в знак благодарности и запихался в скорую. В любом случае, кому-то надо будет присмотреть за А-Цин, пока Сяо Синчэня будут оперировать.       В больнице Сяо Синчэня сразу же увезли в операционную; мимо них с А-Цин промчалась целая бригада с хрупкой внешне девушкой во главе, халат был наброшен поверх красной майки, будто девушку срочно вызвали с выходного. Сюэ Ян понадеялся, что это на самом деле какое-нибудь местное светило хирургии, которое сумеет спасти зрение даочжану.       А-Цин тряслась, как мелкая псина, и всхлипывала, слёзы текли из её белых глаз, но она хотя бы помалкивала, наверное, сил реветь во всю глотку у неё уже не осталось. К ним подошла медсестра, чтобы обработать царапины девочки. Сюэ Ян подумал, взял сумку и велел:  − Сиди здесь. Вернусь, увижу, что сбежала, − найду и придушу.  − Перестань меня пугать, − огрызнулась девчонка сквозь рыдания.       Сюэ Ян сходил к автомату, купил пару сэндвичей, несколько шоколадок и две банки отвратительной сладкой газировки – одну фруктовую и одну колу. Вернулся, с удовлетворением увидел сидящую на скамеечке А-Цин, сжимающую бамбуковую тросточку, с которой она не рассталась даже в машине. Сунул ей еду и фруктовую воду. А-Цин вытерла глаза тыльной стороной руки и изумлённо воззрилась на него:  − Ты же говорил, газировка вредная.  − Пей. И ешь. Тебе нужна глюкоза, − сказал Сюэ Ян.       Себе он оставил колу, чтобы слегка взбодриться. Несколько часов они просидели в молчании, А-Цин больше не плакала, но и уснуть не могла. Пока они ждали, Сюэ Ян позвонил агенту дуэта, объяснил ситуацию, что концерты в Штатах придётся отменять. Ожидание было невыносимым. К десяти в коридоре, наконец, появилась та самая девушка, вернее, молодая женщина: сейчас, при близком рассмотрении, Сюэ Ян понял, что она примерно одного возраста с Сяо Синчэнем.  − Мне сказали, вы приехали с господином Сяо. Кто вы? – осведомилась женщина.  − Это А-Цин, то есть, Сяо Цин, приёмная дочь Сяо Синчэня, − Сюэ Ян поморщился. – Сюэ Ян, э-э-э, друг.  − Друг? – подняла брови женщина. – Почему вам позволили ехать с ним в скорой?  − Никакой он не друг, он работает в ДК, где выступает даочжан, − наябедничала А-Цин. – Всё время пристаёт к даочжану, а даочжан то радуется, то грустит из-за него. Но даочжан захотел, чтобы этот тип поехал с ним, потому что ему было страшно.       Сюэ Яну захотелось её ущипнуть, да побольнее. Вот ведь несносная девчонка.  − Понятно, − докторица сохраняла невозмутимость. – У господина Сяо есть хоть какие-то родственники или официальный представитель?  − Если только его агент, но он в США, они ведь собирались в гастрольный тур. Есть близкий друг, Сун Цзычэнь, но он сам в больнице после той же аварии, − ответил Сюэ Ян. – Сяо Синчэнь сирота, нет у него никаких родственников. Вы оперировали его? Скажите, что с ним?  − Я доктор Вэнь Цин, − представилась женщина. – Что ж, раз никого больше нет… Операция прошла успешно, все осколки были извлечены, включая тот, что проник в склеру глаза. Угрозы полной потери зрения нет, остальное покажет восстановление и дальнейшая диагностика после заживления, но, рискну предположить, зрение со временем полностью восстановится. Кто оказывал первую помощь до прибытия бригады?  − Я, наверное, − Сюэ Ян поморщился. – Если это можно назвать помощью. Вытащил из машины, промыл водой вокруг глаз, чуть придержал веки и успокоил.  − А больше вы бы и не сделали, − хмыкнула доктор Вэнь. – Хорошо, что оказались рядом и успокоили. Пострадавший мог в панике травмировать себя ещё больше.  − Угу. А вы, случайно, не родственница нашего губернатора и его заместителя? – брякнул Сюэ Ян.  − Давайте не будем об этом, − строго попросила Вэнь Цин. – Девочку, я так понимаю, деть некуда?       Сюэ Ян отрицательно покачал головой.  – Я пущу вас в палату под свою ответственность, если вы обещаете не тревожить пациента. Он может запаниковать, когда очнётся в темноте, но у нас не хватает младшего медперсонала для того, чтобы непрерывно караулить, так что просто будьте рядом, хорошо?  − Хорошо. Спасибо, − кивнул Сюэ Ян и дёрнул А-Цин. – Вставай, Слепышка, идём к твоему даочжану.  − Вы же знаете, что она не слепая? – уточнила доктор Вэнь.  − Давно знаю. Но, раз она то и дело продолжает прикидываться, я буду продолжать её так называть, − ухмыльнулся Сюэ Ян.       Палата была одиночной, чистой и просторной, понятное дело – элитной, Сюэ Яну такая точно была не по карману. Были здесь и мягкие диванчики для посетителей, и дверь в отдельную уборную. Сяо Синчэнь, ещё не очнувшийся после наркоза, тихо лежал на кровати, на лице были пластыри, скрывающие мелкие порезы от осколков стекла; его голову пересекала бинтовая повязка шириной в четыре пальца. С этой повязкой, в белой больничной рубашке, под белым одеялом и в белой палате, Сяо Синчэнь жутко походил на того слепого заклинателя, которого изображал в танце, только волосы были короче – на сцене он обычно носил парик или прикреплял шиньон.       А-Цин, увидев отца, пискнула и хотела было подойти, но Сюэ Ян дёрнул её за плечо и усадил её на диван:  − Тебе же сказали: не лезь. Даочжан спит. Тебе тоже пора, потом обниматься будешь. А-Цин уселась на диванчик, обиженно скрестив на груди руки. Она явно намеревалась дуться всю ночь, но уже через четверть часа начала клевать носом и вскоре уснула. Сюэ Ян укрыл её пледом, сел на другой диван, устало потёр глаза и, подперев щёку ладонью, принялся пялиться на спящего Сяо Синчэня.       Десять минут. Полчаса. Час. Второй.       После полуночи, когда Сюэ Ян уже начал яростно моргать и шутки ради подумывать, не разбудить ли А-Цин и не послать ли её за кофе, – останавливало только то, что она из вредности могла туда наплевать, − со стороны кровати послышался тихий стон. Сюэ Ян вскинул голову, и в ту же секунду лицо Сяо Синчэня как будто напряглось, а руки дрогнули в попытке взметнуться к лицу. Сюэ Ян вскочил мгновенно, подлетел к кровати и перехватил тонкие бледные кисти, Сяо Синчэнь дёрнулся.  − Тише, даочжан, это я, − успокаивающе проговорил Сюэ Ян.  − Сюэ Ян? – Губы Сяо Синчэня слегка задрожали. – Пусти.       Сюэ Ян отпустил его ладони, и Сяо Синчэнь поднял руку, точно пытался коснуться его лица. Облегчая ему задачу, Сюэ Ян наклонился ниже, прохладные пальцы коснулись его щеки, уголка губ, − Сюэ Ян нарочно ухмыльнулся пошире, и большой палец наткнулся на выступающий клык, Сяо Синчэнь как-то шутил, что ему на Хэллоуин даже не придётся надевать вставные зубы, чтобы изображать вампира. Ладонь скользнула ниже и замерла у ключиц, касаясь шнурка и оправленного циркона.  − Сюэ Ян, − прошептал он чуть спокойнее, опуская руку. – Почему так темно? Почему я ничего не вижу?  − Потому что у тебя на глазах повязка после операции, даочжан, − Сюэ Ян снова взял его за руку и поднял к его лицу, чтобы Сяо Синчэнь мог сам коснуться бинтов, только на виске. – Твои глаза всё ещё при тебе, и ты будешь видеть.  − Как остальные? А-Цин?  − А-Цин только поцарапало, она дрыхнет сейчас тут на диване. Здорово достала, − признался Сюэ Ян. – Водитель, как я понял, от госпитализации отказался. У твоего Сун Ланя что-то с рукой, но вряд ли что-то прям очень серьёзное, точно не скажу, он был в другой скорой, помнишь? Сейчас я позову медсестру.  − Только не уходи! – взмолился Сяо Синчэнь.  − А я и не собирался. Кнопка же есть.       Руку пришлось всё-таки отпустить, чтобы не мешать медсестре делать осмотр. Вместе с медсестрой появилась и доктор Вэнь Цин, видимо, чтобы убедиться, что сделала свою работу качественно. Взглянув на спящую А-Цин, она негромко ввела Сяо Синчэня в курс дела, объяснила, как будет происходить дальнейшее восстановление, какие процедуры его ждут. Ещё раз спросила про доверенных лиц – Сюэ Ян понял, что она ему не до конца поверила, видимо, вид у него был такой подозрительный. Сяо Синчэнь назвал агента, объяснив про то, что его нет сейчас в стране, Сун Цзычэня и почему-то Сюэ Яна.  − Сун Цзычэнь, Сун Цзычэнь… − пробормотала Вэнь Цин, листая бумаги. – Он поступил сегодня примерно в то же время. Вывих левого плеча, небольшая трещина в лучевой кости и сильный ушиб. Выходит, только господин Сюэ сможет помочь вам с восстановлением после выписки? Или вам потребуется платный медработник?  − А что делать-то надо? – осведомился Сюэ Ян, не дав Сяо Синчэню и рта открыть.  − Ничего сложного. Обычный уход. После такой травмы в течение некоторого времени будет значительно снижена острота зрения, поэтому могут возникнуть проблемы с выполнением бытовых обязанностей. Тем более, что у господина Сяо есть дочь. Необязательно будет находиться рядом целый день, но утром и вечером – определённо. Помогать с передвижением, с приготовлением пищи, с мытьём, потребуется менять бинты и закапывать специальные капли. Даже после выписки несколько дней придётся носить повязку, а это означает…  − Что он не сможет видеть, − договорил Сюэ Ян и мило улыбнулся. – Нет проблем.  − Сюэ Ян… − замялся Сяо Синчэнь.  − Не стесняйся, даочжан. Мне не трудно.  − Хорошо… хорошо, − вздохнул Сяо Синчэнь, сдаваясь. – Доктор Вэнь, запишите господина Сюэ.  − Сюэ Чэнмэй по документам, если что, − подсказал Сюэ Ян.  − Поняла. На всякий случай я оставлю контакты медработника, кроме того, в течение первых двух недель после выписки вас раз в сутки будет навещать участковый врач, чтобы отслеживать ваше состояние. На глазах нередко возникают осложнения, и, боюсь, господин Сюэ просто не обладает необходимой квалификацией, чтобы это распознать вовремя.       Когда доктор Вэнь ушла, Сюэ Ян подтащил стул к кровати. Сяо Синчэнь, услышав шорохи, позвал:  − Сюэ Ян? Ты здесь?  − Где ж ещё мне быть? До утра точно никуда не денусь, а там посмотрим, дадут отгул или нет, − Сюэ Ян уселся поудобнее и взял Синчэня за руку, чтобы тот точно не сомневался в его присутствии.  − Ты не обязан…  − Так, скажи-ка мне честно: ты просто не хочешь меня напрягать или же против моего присутствия? – перебил его Сюэ Ян. – Это касается и помощи после выписки.  − Я не против. Я хочу, чтобы ты был рядом, − тихо ответил Сяо Синчэнь.  − Ну, вот и успокойся уже. Сказал, что помогу, значит, помогу.  − Что ты делал на шоссе в сторону аэропорта?  − За тобой гнался, − хмыкнул Сюэ Ян. – Не Хуайсан тебя сдал, этот парень, по ходу, слишком много знает. Хотел уехать без меня, даже не попрощавшись, даочжан? От меня не скроешься.       Сяо Синчэнь тихо рассмеялся:  − Похоже, сами небеса против, чтобы мы расставались. Кто я такой, чтобы с ними спорить?       А Сюэ Яну вдруг стало жутко: что, если таким извращённым способом сработало его желание? Он не хотел, чтобы Сяо Синчэнь уезжал? Не хотел. И вот теперь Сяо Синчэнь лежит в больнице и не может видеть, пусть и временно. Хотел быть рядом, жить с ним? И теперь за пределами больницы Сяо Синчэнь не сможет и шагу ступить без чьей-либо помощи, а так как у него никого больше нет, рядом будет Сюэ Ян. Хотел отвадить Сун Ланя? Пожалуйста, тот с побитой рукой валяется в другом отделении больницы и при всём желании не сможет помочь своему другу.       Правильно говорят: будьте осторожны со своими желаниями, они сбываются.  − Сюэ Ян? – окликнул его Сяо Синчэнь. – Всё в порядке? Пожалуйста, говори со мной, я ведь не могу тебя видеть.  − Думаю о том, что я действительно чудовище, − нехотя отозвался Сюэ Ян. – Я так рвался за тобой в аэропорт, что, похоже, небеса меня поняли слишком уж буквально и через жопу.  − Глупый. Небеса направили тебя, чтобы ты меня спас, − улыбнулся Сяо Синчэнь. – Как минимум мои глаза, а может быть, и жизнь.  − Если ты так считаешь, − усмехнулся Сюэ Ян. – Сяо Синчэнь, почему ты не сказал, что уезжаешь?  − Наверное, не хотел всех этих тяжёлых прощаний, − вздохнул Сяо Синчэнь. – Я хотел немного сменить обстановку и всё обдумать. Ну, и чтобы вы с Сун Ланем хотя бы какое-то время не цапались.  − Значит, вы с ним ругались из-за меня?  − Да он тебя терпеть не может, − тихо рассмеялся Сяо Синчэнь. – Считает тебя наглым фанатом и злодеем, который мной пользуется. И пытается нас рассорить. Я очень сильно разозлился на него за это и сказал, что он не прав.  − Где же он не прав? – Сюэ Ян скривил губы. – Не будь он так тебе дорог, я был бы только рад, если бы ваши пути разошлись навсегда, даже планы строил, как бы это устроить. Я намного хуже, чем ты думаешь, даочжан.  − Я уже понял, что ты был бы рад. Но ты ведь действительно не пытался нас рассорить, − рассудительно заметил Сяо Синчэнь. – Ревновал, злился, но всё-таки ничего не сделал. А за мысли я судить никого не намерен. То, что ты оставил свои планы лишь планами, говорит о том, что тебе небезразличны мои чувства, и ты не хотел меня расстраивать.  − Значит, если я буду держать свои мысли при себе и постараюсь поменьше проявлять свою ревность, ты согласишься терпеть меня рядом с собой?  − А что мне остаётся? Ты же обещал меня на руках через лужи носить? – наигранно-капризным тоном заявил Сяо Синчэнь, на его щеках проступили крошечные ямочки. Сюэ Ян фыркнул:  − Я, вообще-то, серьёзно.  − Я знаю. Но я хотел бы всё-таки сначала полностью отойти от наркоза, прежде чем говорить о чём-либо с уверенностью, − Сяо Синчэнь чуть помолчал. – То, что ты сказал мне на шоссе, правда? Ты бы действительно не бросил меня, если бы я навсегда ослеп?  − Чистая правда. Ну же, даочжан, я же сказал, не за глаза тебя люблю. Может быть, когда-то давно я и влюбился в просто безумно красивого танцора, но сейчас-то я знаю тебя лично, − Сюэ Ян гладил узкую кисть, согревшуюся в его пальцах, и чувствовал себя дураком. – И люблю я человека, которого знаю. Доброго и сострадательного, но с железной волей, упрямого и талантливого, смеющегося над моими тупыми шутками. Со всем твоим чёртовым прошлым, настоящим и будущим, в котором, я надеюсь, найдётся местечко и для меня.  − Думаю, найдётся, − улыбнулся Сяо Синчэнь.       Сюэ Яну ужасно хотелось его поцеловать, но лучше было не трогать пострадавшее лицо лишний раз, поэтому он лишь коснулся губами его тонких пальцев и зевнул – сказывалось и время, и пережитый стресс, удивительно, как он ещё не ебанулся.  − Тебе нужно отдохнуть, − тут же сказал Сяо Синчэнь. – Езжай домой и поспи.  − Я же сказал: тут останусь. И потом, только представь, что устроит твоя малявка без присмотра, − Сюэ Ян бы ни за что не поехал сейчас домой, даже если бы Сяо Синчэнь всё ещё не очнулся. Его и так наверняка ждали кошмары, в которых его ещё очень долго будут преследовать кровавые слёзы и мучительные стоны. Нет уж, не сегодня.  − И кто из нас упрямый? – Лицо Сяо Синчэня вдруг чуть вытянулось, будто он пытался сдержать зевок.  − Оба хороши. Сам спи, это тебе нужны силы на выздоровление.       И Сюэ Ян не успокоился, пока Сяо Синчэнь не уснул. Только тогда он смог сам провалиться в сон, беспокойный и неудобный, положив голову на сложенные на кровати руки. Спина после этого болела нещадно, но Сюэ Ян запихал свои жалобы куда подальше. Отгул ему, конечно же, никто не дал, но через полторы недели начинался отпуск, не брать который было нельзя, так что утром, когда Сяо Синчэнь проснулся, и А-Цин на всё ему нажаловалась, включая Сюэ Яна, девчонку пришлось увезти под её громкие протесты.  − Даочжан, я не хочу уезжать с этим типом, я хочу остаться с тобой!  − А-Цин, после завтрака мы всё равно не сможем посидеть вместе: у меня очень много процедур, − терпеливо объяснил ей Сяо Синчэнь. – Ты же хочешь, чтобы я поскорее смог тебя увидеть? Если не хочешь сидеть с Сюэ Яном, мы можем вызвать гувернантку, и ты посидишь дома или погуляешь.  − Но я и одна могу погулять, даочжан! Мне уже одиннадцать! Не хочу гувернантку!       Конечно, ей же было куда веселее доводить Сюэ Яна у него на работе. Увы, отпускать одну приёмную дочь Сяо Синчэнь пока не мог, по крайней мере, до её двенадцатилетия – возраста, в котором обычные дети переходят на среднюю ступень. А-Цин и вовсе оставалась в младшей школе до четырнадцати, так как очень сильно отставала по программе. Службы опеки очень ревностно следили за этим, неудивительно, что девочка, уже замеченная в уличных кражах, не должна была оставаться без присмотра в городе хотя бы первые пару лет. Чудо, что её вообще пустили в другую страну.  − Сюэ Ян, А-Цин, наверное, надо принять душ и позавтракать. Ты не мог бы отвезти её домой? Или к себе. Потом надо будет связаться с водителем, если он в порядке, он должен был забрать багаж из автомобиля, там много нужных вещей, всё равно в Штаты мы уже точно не поедем.  − Поедете через год. Номер-то дай, − попросил Сюэ Ян. – И адрес.       Сяо Синчэнь озадаченно помотал головой, будто озирался:  − Здесь нет моих вещей, в которых меня привезли? Там должен быть телефон в кармане брюк.       Сюэ Ян огляделся, нашёл искомое и передал Сяо Синчэню, тот по отпечатку разблокировал телефон, передал Сюэ Яну, чтобы тот переписал себе номер водителя, и продиктовал адрес.       Так Сюэ Ян впервые оказался в квартире Сяо Синчэня. Определённо, это уже давно было не жильё, выданное государством. Тихий квартал с парком, отличная просторная четырёхкомнатная квартира, где одно помещение, самое большое, целиком превратили в танцевальный зал. Отлично, подумал Сюэ Ян, даочжану не придётся далеко ездить, когда ему разрешат снова танцевать. От современно-традиционного убранства в монохромной гамме веяло спокойствием и неброским уютом. Цветной в квартире была лишь комната А-Цин: там завелись зелёные занавески, покрывало и ковёр.  − Иди мыться, − велел Сюэ Ян. – Завтрак купим по дороге на работу.  − Раскомандовался тут. Спроси меня, я бы тебя, демона, вообще бы на порог не пустила, − пробурчала А-Цин.  − Как хорошо, что тебя никто не спросил, − Сюэ Ян обнажил клыки в ухмылке. – Поторопись. Разве даочжан не наказал тебе слушаться? Привыкай, скоро я тут буду частым гостем.  − Вот ещё! – ощетинилась А-Цин. – Если бы даочжан не пострадал, он бы вовек не пустил тебя в наш дом!  − Ошибаешься, Слепышка. Даочжан будет рад видеть меня здесь, − ещё шире ухмыльнулся Сюэ Ян. – Ты ещё здесь? А я думал, ты не хочешь огорчать своего папочку. Представь, как он рассердится, если узнает, что ты не слушалась, можешь вовек забыть про сладости.       Услыхав это, А-Цин тут же схватила банный халат и умчалась в ванную, не забыв напоследок показать ему язык.       Так прошли две недели, прежде чем Сяо Синчэня выписали на амбулаторное лечение. Заживление проходило хорошо, правда, пока что левым глазом, в который воткнулся осколок, Сяо Синчэнь видел очень мутно, правый глаз тоже выдавал нечёткую картинку, но в целом всё было не так плохо, и угрозы для зрения, по словам офтальмолога, не было.       У Сюэ Яна уже начался отпуск, и в день выписки ему удалось сбагрить А-Цин в очередной раз к Цзинь Лину с ночёвкой, чтобы не путалась под ногами. Придя в больницу, он обнаружил в палате Сун Ланя, которого выписали несколько дней назад. Нетрудно было догадаться, что он пытался набиться в помощники вместо Сюэ Яна.  − Ты сначала кость и связки срасти, а потом лезь, − заявил Сюэ Ян, закрывая за собой дверь.  − А-Чэнь не немощный, и я тоже, − Сун Лань с неприязнью покосился на него, пользуясь тем, что Сяо Синчэнь не может видеть его лица. – Я вполне могу о нём позаботиться.  − Нет, не можешь, − возразил Сюэ Ян. – Ты его даже до дивана не допрёшь, если что-то случится. Или выбьешь сустав опять. Иди у медсестры спроси, если мне не веришь. Строго говоря, Сюэ Яну было насрать, что там мог себе повредить Сун Лань, а вот то, что из-за этого мог пострадать Сяо Синчэнь, его весьма волновало.  − Сун Лань, он прав, − вмешался Сяо Синчэнь. – И я уже попросил врача обозначить Сюэ Яна как моего помощника на время восстановления. Он здорово мне помогает.       Сун Ланю ничего не оставалось, кроме как убраться восвояси. Сюэ Ян вышел из палаты вместе с ним: тот движением головы попросил его присоединиться.  − Сейчас вернусь, даочжан, − пообещал Сюэ Ян, выходя. – Ну?       Сун Лань отошёл подальше, потому что из-за временной слепоты у Сяо Синчэня обострились все остальные чувства, особенно слух и осязание. Повернулся и в лоб спросил:  − Чего ты этим добиваешься? Прощения? Любви в знак благодарности?  − Я? Я хочу, чтобы Сяо Синчэнь как можно скорее залечил свои раны и снова начал видеть, − фыркнул Сюэ Ян и саркастически улыбнулся. – А ты разве нет?  − Если ты собираешься воспользоваться его состоянием… − Сун Лань не договорил и сделал движение здоровой рукой, будто хотел схватить его за воротник       Сюэ Ян отбросил его руку от себя:  − И что я, по-твоему, собираюсь с ним сделать? Изнасиловать? Убить? Обнести его дом, где я уже, кстати, был? – Он снова фыркнул. – Пошёл бы ты на хер, Сун Лань. Прекрати делать из меня монстра. Я, конечно, так себе человек, но не до такой степени. Смирись уже с тем, что я люблю Сяо Синчэня, и с тем, что это взаимно. А если б я и помогал ему в надежде на благодарность, то что бы ты мне сделал, а? Иди уже и лечи свою грёбаную руку. Если херово заживёт, и из-за этого Сяо Синчэнь пострадает на танцах, я тебя самого искалечу. И это не метафора и даже не преувеличение.       Развернувшись, Сюэ Ян направился в палату, где его ждал Сяо Синчэнь, но Сун Лань его окликнул. Сюэ Ян обернулся, не делая никаких усилий, чтобы скрыть злость:  − Ну, что ещё?!  − Извини, − просто сказал Сун Лань. – А-Чэнь очень дорог мне, и я очень переживаю за него. И спасибо, что вытащил его и продолжаешь помогать.  − Не за что. Не для тебя стараюсь, − бросил ему через плечо Сюэ Ян. – Будь добр, запомни, что ты не единственный на свете, кому дорог Сяо Синчэнь.       С этими словами он покинул коридор. Извиняться в ответ перед Сун Ланем он точно не собирался, обойдётся. Он обещал не выказывать свою неприязнь к нему только при Сяо Синчэне, а о стычках один на один никто не говорил.  − Готов, даочжан? Или помочь тебе собраться?  − Нет, медсестра уже помогла. Надо только повязку надеть, сестра должна была её оставить, − Сяо Синчэнь беспомощно обвёл палату мутным взглядом, стараясь не напрягать глаза.  − Ага, вижу. Сейчас, − Сюэ Ян тщательно вымыл руки и взял с тумбочки сложенную в несколько раз стерильную повязку и смоченные в специальном растворе влажные ватные тампоны.       Сяо Синчэнь чуть откинул назад голову, чтобы тампоны не упали, и Сюэ Ян, убрав с его лба отросшую чёлку, осторожно повязал бинтовую ленту. Да уж, это не шёлковая повязка с выступлений. Сяо Синчэнь вложил свою узкую ладонь в руку Сюэ Яна, и тот помог ему дойти до машины. По дороге он был напряжён, то и дело вздрагивая и слепо поворачивая голову на каждый звук: на процедуры его обычно возили, чтобы сэкономить время, и с момента операции он впервые шёл сам, хоть и с чужой помощью.  − Представь, что ты на сцене, − предложил Сюэ Ян.  − Это не одно и то же, − закусив губу, прошептал Сяо Синчэнь.  − Знаю. Но ты всё равно представь.       Сюэ Ян усадил и пристегнул его за водителем, предупредив, что сейчас захлопнет дверь, чтобы резкий громкий звук не напугал его, и сам сел справа. Между ними было чёртово оборудованное для А-Цин место, − водитель дуэта, разумеется, уже успел приобрести новый автомобиль, более надёжный, по его словам, − но они всё равно взялись за руки. Они ехали спокойно, Сюэ Ян пересказывал красочный рассказ А-Цин о том, как в последний её визит к Цзинь Лину она столкнулась с учителем Вэем, который тому приходился приёмным дядюшкой, и как тот улепётывал от Феи. А потом вдруг Сяо Синчэнь, только что мягко и тихо смеявшийся, вдруг с исказившимся лицом вскинул руки и закрыл уши. Сюэ Ян прислушался к звучавшей из автомобильных колонок музыке и рявкнул водителю:  − Выруби нахрен!       Эта идиотская прилипчивая песня играла в момент аварии, Сюэ Ян помнил это очень чётко, когда вытаскивал всех из разбитой машины. Как только музыка исчезла, Сяо Синчэнь тут же успокоился и снова позволил взять его за руку. Через пару минут вздохнул:  − Простите.  − За что ты извиняешься, даочжан? – усмехнулся Сюэ Ян. – Мне вот кошмары снятся.  − Правда?  − Абсолютная.       Его действительно теперь почти каждую ночь преследовали кровавые слёзы и крики. Сюэ Ян и сам нередко просыпался с криком, потому что во сне реальность смешивалась с сюжетом той картины, где он своими руками уничтожал всё, что окружало Сяо Синчэня, всё, что было ему дорого, доводя его до крайней степени отчаяния. Он держал его мёртвое тело на руках и просыпался, понимая, что сотворил то, что уже не исправить. Сюэ Ян задавался вопросом: знает ли художник, что произошло в реальности с танцором, вдохновившим его? Знает ли он, что невольно предсказал это?       Дома у Сяо Синчэня Сюэ Ян провёл его по всей квартире. Сяо Синчэнь, чуть придерживаемый им, касался стен, считал шаги, запоминал, где что лежит, даже попросил отвести его в танцевальный зал. Заниматься танцами и любой интенсивной физической активностью ему пока было нельзя, но он мог уделить время спокойной подготовке, например, растяжке: это было легко и совсем не травматично.       Пока Сяо Синчэнь тренировался, Сюэ Ян набрал ему тёплую ванну: хоть в его частной палате и была ванная, всё же лучше было смыть с себя этот ужасный больничный запах, да и просто нормально помыться. Не пялиться на великолепную растяжку гибкого тела было очень сложно.  − Я знаю, что ты смотришь, − смущённо сказал Сяо Синчэнь. – Слышал твои шаги.       Он сидел на шпагате спиной к двери и лицом к зеркалам, повязка закрывала его глаза. Сюэ Ян даже не стал делать вид, что ему стыдно:  − Как тут не смотреть-то? Красиво же.       Щёки под повязкой вспыхнули.       Сюэ Ян отвёл его в ванную, где Сяо Синчэнь разделся, помог забраться в воду с источающей лёгкий сладкий аромат пеной. Не пялиться стало ещё сложнее, но сейчас Сюэ Ян должен был быть сиделкой, а не извращенцем, который пользуется чужим недугом и тайком разглядывает красивое обнажённое тело. С другой стороны, Сяо Синчэнь ведь был в курсе, как Сюэ Ян к нему относится, и сам назвал его одним из доверенных лиц, и согласился на его помощь, хотя мог бы упереться и потребовать платного работника, с его гонорарами это вообще не было проблемой.       Сяо Синчэнь сидел тихо, трогал пальцами пену, казалось, из-за обострившегося осязания ему было интересно изучать кожей всё то, чему раньше он не уделял никакого внимания. Ванна была большая, он сел спиной, и Сюэ Ян снял бинтовую повязку, чтобы она не намокла. Вылил на ладони немного шампуня с цветочной отдушкой, стал втирать в увлажнённые волосы, массируя кожу. Сяо Синчэнь расслабленно откинулся на бортик ванны, веки были сомкнуты, на розовых губах играла лёгкая улыбка, и Сюэ Яну ужасно хотелось потянуть его голову ещё чуть на себя и поцеловать вот так, сверху, как в старом фильме про Человека-Паука. Вместо этого он стал осторожно смывать шампунь, следя, чтобы ни капли, ни кусочка мыльной пены даже не приблизилось к глазам.       Потом настал черёд тела, и стало ещё тяжелее, ведь Сюэ Ян знал, какова на ощупь эта гладкая, как совершенный алебастр, кожа, видел её всю в тёплых отсветах камина зимой, а здесь было совсем светло и видно ещё лучше. Закусив губу, Сюэ Ян намылил мочалку и вложил в руку Сяо Синчэня: наверняка тот захочет помыться сам. Но Сяо Синчэнь протянул мочалку обратно:  − Пожалуйста, помоги мне.       Он издевается, подумал Сюэ Ян, либо намеренно провоцирует. Он взял мочалку и принялся легко обводить ею хрупкое тело, потом смывать. От прикосновения пальцев к шее Сяо Синчэнь ощутимо вздрогнул.  − Больно? Неприятно? – поинтересовался Сюэ Ян.       Сяо Синчэнь качнул головой, его щёки порозовели не то от смущения, не то от долгого сидения в тёплой воде:  − Нет, просто из-за того, что я ничего не вижу, я всё чувствую острее. Продолжай, пожалуйста, мне очень приятно.       От его слов Сюэ Яна самого бросило в жар. И вот как теперь сдерживать неприличные мысли? Впрочем, Сяо Синчэнь же сказал, что не намерен никого судить за мысли и желания, и Сюэ Ян позволил себе насладиться моментом, прикосновениями к нежной коже, лёгким румянцем на впалых щеках Сяо Синчэня.       Закончив с мытьём, они отправились ужинать. Сюэ Ян и сам мог приготовить ужин, но экономка оставила им еды на вечер, Сяо Синчэнь предупредил её, что в квартире появится ещё один человек. Сюэ Ян разогрел и разложил еду, полюбопытствовал, как Сяо Синчэнь ел в больнице, если он не видит, его кормили с ложечки?  − Только первые пару дней. Но после операции давали в основном жидкие каши и супы, которые можно было пить, − Сяо Синчэнь нащупал на столе палочки и наугад ткнул в тарелку, потом медленно и осторожно подцепил ими цзяоцзы, так же осторожно, явно опасаясь уронить или промахнуться, донёс его до рта.  − Ты так три часа провозишься, даочжан. И всё остынет. Давай я тебя покормлю.  − Не надо! – запротестовал Сяо Синчэнь. – Это слишком неловко!  − То есть, принимать пищу из моих рук тебе неловко, а сидеть голым, пока я тебя мою, нет? – уточнил Сюэ Ян. – Это при том, что всё, кроме головы, с которой могла потечь пена, ты мог помыть и сам, для этого видеть не надо.       Сяо Синчэнь не нашёлся с ответом и только очаровательно покраснел. Интересно. Сюэ Ян смотрел в его глаза: в чистой квартире можно было обходиться без повязки; в глазах не было видно ни следов царапин, ни эмоций, Сюэ Ян знал, что правый глаз сейчас видит лишь смутные очертания и силуэты, а левый – только яркие пятна и свет.  − Наверное, потому что кормят с ложечки обычно маленьких детей. Взрослому мужчине куда более неловко чувствовать себя младенцем, нежели когда его обнажённого касается симпатичный ему человек, − сказал, наконец, Сяо Синчэнь.  − В жизни не слышал более глупой и бесстыжей отговорки. Открой рот, − велел Сюэ Ян, взяв палочками цзяоцзы с его тарелки.       Сяо Синчэнь кротко вздохнул, но всё-таки позволил себя кормить.       После ужина они немного почитали, вернее сказать, читал Сюэ Ян, а Сяо Синчэнь его слушал, они делали так уже две недели в больнице, куда Сюэ Ян приезжал по вечерам. Пора было идти спать, Сюэ Ян уложил Сяо Синчэня прямо так, в светло-сером банном халате, только повязал ему свежую повязку, потому что во сне тот не мог контролировать своё тело и мог случайно, например, почесать глаз. Он собрался уйти, но Сяо Синчэнь перехватил его запястье:  − Ты уходишь?  − В гостиную на твой шикарный диван, − ответил Сюэ Ян. – Не бойся, дверь открыта, я тебя услышу, если позовёшь.  − Ты можешь лечь и здесь, − Сяо Синчэнь мотнул головой в сторону свободной половины кровати. – Ты же спал со мной, даже когда мы поссорились, можешь и сейчас.       Сюэ Ян так не считал:  − Я могу случайно задеть тебя во сне. Вдруг попаду по глазам?  − Сюэ Ян, ну, я же не превратился в карточный домик, способный развалиться от дуновения ветра, − рассмеялся Сяо Синчэнь. – Мне противопоказаны сильные воздействия и нагрузки, чрезмерное повышение давления и пульса. Ну же, ложись на нормальную кровать.       Сюэ Яна не отпускало ощущение, что он поддаётся на какую-то манипуляцию, а Сяо Синчэнь вёл себя подозрительно, но спорить с ним было сложно. Поэтому Сюэ Ян скинул тапки, выключил свет и плюхнулся рядом.  − Доволен? Или тебе колыбельную спеть? – фыркнул он. – Сказал бы сразу, что просто не хочешь оставаться в одиночестве в таком беспомощном состоянии.  − Вообще-то, я надеялся, что ты этим беспомощным состоянием воспользуешься, − сказал Сяо Синчэнь.       Сюэ Ян чуть не свалился с кровати: и кого тут ещё Сун Лань считает коварным типом?  − Нарываешься, даочжан? – мягко поинтересовался Сюэ Ян. – Провоцируешь?  − А если и так, что ты будешь делать? – с вызовом спросил Сяо Синчэнь, поворачивая голову в его сторону. Даже в темноте спальни можно было различить ямочки на щеках. Если бы он мог видеть, в его глазах наверняка бы плясали искорки, но и без них было ясно, что он дразнится.  − Подоткну тебе одеяло и лягу спать. Физические нагрузки, даочжан. Пульс, давление, и всё такое. По-моему, то, на что ты меня пытаешься подбить, вполне себе подходит под противопоказания, нет?  − Смотря как этим заниматься, − щёки Сяо Синчэня заалели. – Я спросил у офтальмолога. Если я не буду сильно напрягаться, и мы будем осторожны и неспешны, то можно, и ничего не случится.       Сюэ Ян от шока даже потерял дар речи, что случалось не очень-то часто. Благонравный даочжан, говорите?       И нет, дело было вовсе не в том, что Сюэ Ян не хотел его сейчас. Хотел, ещё как, и наблюдая за его упражнениями в зале, и смывая благоухающую пену с его прекрасного гибкого тела, и даже тогда, когда он приоткрывал рот, чтобы Сюэ Ян мог положить туда очередной пельмень. Хотел прямо сейчас, на этой грёбаной удобной кровати, когда они лежали на расстоянии чжана друг от друга, а на Сяо Синчэне не было ничего, кроме тонкого хлопкового халата и бинтовой повязки, даже белья, блять, не было, Сюэ Ян знал это точно, ведь именно он одевал Сяо Синчэня после купания. Хотел до темноты в глазах, но чертовски боялся ему навредить. Одно неосторожное движение, хоть малейшее перенапряжение – и Сяо Синчэнь действительно больше никогда не сможет видеть.  − Я тебе доверяю, − прошептал Сяо Синчэнь, словно почувствовав его страх. – Я знаю, что ты мне не навредишь.       Это безоговорочное доверие и желание сражались внутри со страхом. И с собственным недоверием, с этой проклятой неуверенностью в себе, из-за которой появлялись гнусные мысли, что, можт быть, ещё сказывается остаточное действие медикаментов, или Сяо Синчэню просто настолько страшно оставаться одному с его травмой и воспоминаниями, − может быть, ему тоже снились кошмары все эти две недели, − что он цепляется за Сюэ Яна, как утопающий.  − Даочжан, − хрипло проговорил Сюэ Ян, хватаясь за последний аргумент. – Ты помнишь наш разговор после операции? Я спросил, согласишься ли ты быть со мной, если я постараюсь затыкать свою ревность куда подальше. Ты так и не ответил мне.  − О, − чуть удивлённо выдал Сяо Синчэнь. – Ну, я могу с уверенностью сказать, что хочу видеть тебя рядом и после моего выздоровления.  − Ты же не говоришь так только для того, чтобы я занялся с тобой любовью?  − О, боги, − наверное, если бы Сяо Синчэнь мог, он бы точно закатил глаза. – Сюэ Ян. Я люблю тебя. А теперь, будь добр, поцелуй меня уже, наконец.       Ну, кто он, собственно, такой, чтобы упрямиться и дальше? Сюэ Ян застонал и перекатился на кровати, нависнув над Сяо Синчэнем: тому ещё нельзя было лежать на боку или на животе. И поцеловал его уже, наконец. Сяо Синчэнь издал тихий ответный стон, с удовольствием отвечая, пока с левой руки не послышался писк: умные часы сообщили о приближении пульса к опасной отметке. Сюэ Ян оторвался от его губ и ехидно заметил:  − Не напрягаться, говоришь?  − Я больше так не буду, − выдохнул Сяо Синчэнь, переводя дыхание.  − Ловлю на слове. Где…? – Сюэ Ян не договорил, как Сяо Синчэнь махнул рукой в сторону прикроватной тумбочки. − Мы что, в фанфике?  − Ну, а где ещё это всё хранить? В сейфе под кодовым замком? – пробормотал Сяо Синчэнь.       Сюэ Ян заржал – и правда, где ещё? – и достал из тумбочки смазку и презервативы. Готовился, значит, да, Сяо Синчэнь? Так и подмывало спросить, когда он разжился всем этим добром, но спросить можно было и позже. Сюэ Ян стащил одежду и развязал пояс на халате Сяо Синчэня, растягивая его, от его губ спустился поцелуями к шее и плечам. Сяо Синчэнь от каждого прикосновения, от каждого движения пальцев внутри него стонал и выгибался, невозможно чувствительный из-за слепоты, и вместе с этим старался контролировать дыхание, чтобы не допускать чрезмерного учащения пульса. Они занялись любовью, Сюэ Ян двигался медленно и плавно, целовал так же – легко и сладко, чтобы Сяо Синчэню легче было дышать. И, несмотря на всю эту неспешность, осторожность и контроль, вышло всё равно одуряюще хорошо. И тихое «А-Ян» на пике наслаждения, от которого у Сюэ Яна сердце заколотилось так, что чуть не вылетело из груди.       После Сюэ Ян, устранив беспорядок, лёг рядом с Сяо Синчэнем, который смирно и благопристойно лежал на спине, в аккуратно запахнутом и завязанном халате, и пристыдил его:  − Взял и соблазнил меня. Что бы сказала твоя дочь? Ведь это меня она считает негодяем и разбойником, который всё время покушается на твою честь.  − Сдаётся мне, что бы мы ни делали, она будет считать тебя злодеем до скончания веков, − тут щёки Сяо Синчэня снова порозовели. – Да и как будто ты не проявлял активное участие в своём соблазнении.  − Тоже мне, даочжан, − фыркнул Сюэ Ян. – Спи уже.

***

 − Вот так?  − Руку выше, − Сяо Синчэнь чуть приподнял его локоть. – Так. Горизонтальная линия. А ногу чуть дальше. Ага, правильно.  − По-моему, он безнадёжен, − прокомментировал Сун Лань.  − Глупости, − не согласился Сяо Синчэнь. – Сколько мы с тобой танцуем? Я начинал ещё в младшей школе у госпожи Баошань, закончил хореографическое отделение в университете. А А-Ян всего лишь ходит в балетную студию несколько лет. По-моему, у него получается неплохо для непрофессионала.  − Посмотрим, как ты будешь говорить, когда он тебя уронит, − хмыкнул Сун Лань.  − Если я куда и уроню даочжана, то только на себя, − оскалился Сюэ Ян с такой недвусмысленной ухмылкой, что Сун Лань закатил глаза. Сяо Синчэнь несильно стукнул его по плечу:  − Не отвлекайся. Когда ты злишься, чаще ошибаешься.  − Тогда пусть он заткнётся и не злит меня, − немедленно ответил Сюэ Ян.       Стояла середина октября, клёны роняли алые листья, а подготовка к Хэллоуину была в самом разгаре. Сюэ Ян уже не первый раз организовывал концерт, но впервые сам собирался в нём участвовать. Кто бы мог подумать, что они действительно поставят танец, сотканный из идеи Сяо Синчэня, картины Старейшины Илина и кошмаров Сюэ Яна.       Сюэ Ян догадался, кто скрывается за псевдонимом в сети, совсем недавно, когда начался учебный год, и не без помощи А-Цин. Девчонка, разумеется, не могла не рассказать одноклассникам, что на каникулах попала в аварию, и что её любимый даочжан чуть не лишился зрения из-за этого. Разболталась она об этом на любимейшем уроке рисования, потому что учитель Вэй задал классу изобразить что-нибудь из их летних приключений, и А-Цин вместо американских горок, Статуи Свободы и гамбургеров, которые изначально ждали её летом, нарисовала, как могла, побитые машины. Зная её, она наверняка описала происшествие в подробностях и, скорее всего, с преувеличениями. По её словам, услыхав её рассказ, учитель Вэй побледнел так, что стал похож на живого мертвеца, а уже вечером Сюэ Ян заметил, что публикация с той картиной исчезла с сайта.       После этого уже легко было сложить кусочки мозаики: учитель Вэй – Старейшина Илина, разболтала о них действительно А-Цин, и стоило только восхититься фантазией художника, который умудрился сотворить такое на основе рассказа девчонки и сценического образа Сяо Синчэня.       Сяо Синчэнь вернулся к тренировкам в середине августа, Сун Лань чуть позже, но оба всё ещё не могли репетировать в полную силу, как раньше, танцуя по восемь часов в день. Естественно, это повлекло отмену участия во всех конкурсах и сокращение концертного репертуара на осень. Менее сложный с технической точки зрения номер на Хэллоуин послужил бы отличным дополнением к сольным номерам дуэта, и теперь Сюэ Ян после работы по три часа, а по выходным и того больше, проводил в танцзалах – то в ДК, то в квартире Сяо Синчэня, то в студии дуэта. Передышку он получал, только когда Сяо Синчэню приходилось уехать из города на очередной концерт или судейство конкурса. Каждая клеточка в его теле болела, он уставал и на работе с подготовкой праздников и концертов, и на репетициях, перманентно чувствовал себя тупым и неуклюжим, и даже начал проникаться к диете Мо Сюаньюя, которого давно не видел без банки энергетика. Ну, зато попал в святая святых, ага, в священную студию знаменитого танцевального дуэта, где готовилась магия, происходящая на сцене.       Впрочем, Сюэ Ян не жаловался, он что, с ума сошёл? Он проводил с Сяо Синчэнем по несколько часов почти каждый день, не считая вечеров и ночей, и тот самолично учил его танцевать. Его, никчёмного сироту из Фэнцзэ, учил танцевать знаменитый Сяо Синчэнь! Это было почти так же невероятно и прекрасно, как то, что он, никчёмный сирота, спал со знаменитым Сяо Синчэнем и почти официально с ним встречался. Почти, потому что они старались это не афишировать, из-за чего фанаты дуэта продолжали свои шипперские войны.       Сяо Синчэнь был невероятно терпелив и старался его поддерживать, даже когда какое-нибудь движение получалось откровенно паршиво. Он раз за разом показывал, как надо, направлял его, касался, из-за чего Сюэ Ян порой запарывал элементы, отвлекаясь. Сун Лань ворчал, что такими темпами они не успеют к Хэллоуину, и что, будь он наставником, давно бы взял бамбуковую палку и колотил ею Сюэ Яна каждый раз, как тот косячит.       В результате больше всех ныла А-Цин, которая лишилась компании отца по вечерам. Во всём, разумеется, виня Сюэ Яна, ведь если бы не он, даочжан не стал бы делать этот номер, а если бы Сюэ Ян не работал до пяти-шести вечера, они бы репетировали днём, когда А-Цин в школе. Она жаловалась так громко и назойливо, что Сюэ Ян предложил запихать в номер и её тоже, чтобы была при деле и угомонилась.  − Пусть играет себя: наглую сиротку, которая прикидывается слепой и дурит людям головы, а потом примазывается к по-настоящему слепому заклинателю, − сказал Сюэ Ян.  − Сам ты наглая сиротка! – затопала ногами А-Цин. – Только и делаешь, что обзываешься и примазываешься к даочжану!  − А почему нет? – обрадовался Сяо Синчэнь. – И пусть все гадают, что из номера правда, а что нет.       Вкратце сюжет номера строился на том, что безумный убийца Сюэ Ян, одержимый Сяо Синчэнем, строил ему всяческие козни, причём не действуя напрямую и не вредя ему своими руками, а подстраивая ужасные ситуации. Сначала он таким образом лишал Сяо Синчэня общества близкого друга, потом косвенно – зрения, верно рассчитав его самоотверженность. Потом, пользуясь его слепотой, жил с ним, а после – вынудил Сяо Синчэня убить собственного друга. В конечном итоге, узнав правду, доведённый до отчаяния Сяо Синчэнь лишал себя жизни, а Сюэ Ян, опомнившись, безуспешно пытался всё исправить и воскресить его. А-Цин играла роль «слепой» попрошайки, которая набилась Сяо Синчэню в попутчики и всеми силами старалась отвадить Сюэ Яна, замечая и чувствуя угрозу, но, в конце концов, погибала от руки последнего, так и не сумев спасти даочжана.  − Ну и жуть, − сказала А-Цин. – И почему этот проходимец в итоге остаётся жив, а все добрые люди умирают?  − Потому что жизнь несправедлива, Слепышка. И мне очень интересно, с чего это ты решила, что ты добрая, − Сюэ Ян щёлкнул её по носу. – Ты же сама обманывала даочжана, пыталась его обокрасть и притворялась слепой.  − Но я же не убивала хороших людей! – ощетинилась А-Цин. – Почему такой злодей должен оставаться безнаказанным?  − Он сполна наказан осознанием того, что натворил и никогда не сможет исправить, − терпеливо объяснил ей Сяо Синчэнь. – Он слишком поздно понял, что даочжан был ему дорог, и теперь будет всю жизнь жить с этим чувством, что всё разрушил своими руками.  − Но пока он живёт, он может натворить ещё много-много плохих дел, − заметила А-Цин. – Лучше бы второй даочжан порубил его на куски, вот так!       Она воинственно замахала бамбуковой палочкой, изображая выпады мечом. Сяо Синчэнь засмеялся, а Сун Лань сказал:  − Я был бы только рад. Но, увы, у нас сложная драма.  − Всё у вас, взрослых, слишком сложно, − надулась А-Цин.       На Хэллоуин Сюэ Ян напялил подготовленный для выступления костюм. Из мстительности он попросил сшить его в точности как на картине Старейшины Илина; учитель Вэй, конечно, на концерт не собирался, но Сюэ Ян надеялся, что А-Цин потом покажет всему классу запись трансляции. Делающий трансляцию Мо Сюаньюй с лицом висельника (Сюэ Ян не был на все сто уверен, грим это или настоящее лицо человека, который не спал неделю) отчаянно зевал за камерой и допивал банку энергетика; в зале привычно искал удобное для съёмки место Лань Ванцзи в превосходном белом ханьфу. Сюэ Ян видел его в этих одеяниях второй раз и никак не мог привыкнуть, Лань Ванцзи, видимо, тоже, потому что выражение лица у него было ещё более холодным и недружелюбным, чем всегда. Они ни разу не поговорили насчёт аварии с того дня, Лань Ванцзи, по всей видимости, был удовлетворён простым «спасибо» и не собирался требовать ничего за свою помощь, но Сюэ Ян всё-таки подсуетился и попросил руководство не засчитывать ему как прогул тот пропущенный час.  − Поснимаешь нас поближе? – попросил Сюэ Ян.  − Разумеется, − тон Лань Ванцзи был таким же убийственным, как и его лицо. Нет, определённо, даже у Сун Ланя не было шансов против него в конкурсе на самое мрачное ебало.  − Да ладно, не бесись ты так, второй Лань. Красивое ханьфу, кстати, − ехидно добавил он.       Лань Ванцзи посмотрел на него с выражением «оставь свои комплименты при себе или для господина Сяо» и ушёл в другой конец зала.       Ближе к выступлению веселиться, конечно же, расхотелось. Сюэ Ян никогда не выступал на сцене, у него не было даже пресловутого опыта с табуреткой и стишками перед родственниками, в его убогом приюте никогда не ставили спектакли, а его работа всегда подразумевала нахождение в тени, в закулисье. Он совершенно не привык к чужому вниманию, а как мелкий воришка и вовсе старался его избегать.       «Да на кой кому-то на тебя смотреть, когда на сцене будет Сяо Синчэнь», − попытался себя успокоить Сюэ Ян. Пожалуй, самым страшным было то, что своей неуклюжестью он мог испортить общий номер. Опозорить А-Чэня, как неустанно повторял ему Сун Лань. Демотиватор хренов. Но они ведь так старались, неужели Сюэ Ян пустит коту под хвост все их совместные усилия из-за каких-то своих страхов? Нет уж.       И Сюэ Ян вышел на сцену.       На удивление, получалось неплохо. Главное было забыть, что за пределами сцены на них смотрят сотни зрителей, − кто-то вживую, кто-то через экраны, − а где-то поблизости щёлкает камерой пресс-секретарь. Слушать музыку и следить за собой, но не напрягаться чрезмерно, танец должен идти легко и расслабленно, говорил Сяо Синчэнь, и Сюэ Ян с ним соглашался, потому что да, стоило сильно напрячься, и он превращался в дрыгающее ногами и руками бревно.       Сяо Синчэнь, как всегда, был прекрасен и изящен. На сцене он наконец-то избавился от своих очков, которые ему выписали, когда зрение стало понемногу восстанавливаться, и он уже мог различать что-то кроме цветных пятен, и, хотя очки его совершенно не портили и даже придавали ещё большего очарования, Сюэ Ян всё же любил смотреть в его глаза без стеклянной преграды. Пожертвовав по сюжету свои глаза Сун Ланю, Сяо Синчэнь повязал повязку из белого шёлка, наконец-то не бинтовую. Стоя за кулисами, Сюэ Ян никак не мог наглядеться на его совершенные движения.       Потом настал момент их совместного танца, и Сюэ Ян максимально сосредоточился на том, чтобы всё сделать правильно. Одно дело – облажаться самому, и совсем другое, когда ты можешь случайно уронить своего партнёра, который, к тому же, ещё и выше тебя, хоть и легче, наверное, на треть даня. Ещё на репетициях Сюэ Ян, скрипя зубами, думал, что как партнёры по танцу Сяо Синчэнь и Сун Лань идеально подходят друг другу: Сун Лань выше и крупнее, Синчэнь чуть ниже и намного легче. Но Сяо Синчэнь в этом номере хотел видеть партнёром Сюэ Яна, и Сюэ Ян старался изо всех сил, надеясь, что у него получается отыгрывать одержимого маньяка, волка в овечьей шкуре, а не поднимать Сяо Синчэня с вдохновлённым лицом влюблённого идиота.       В финальном акте они повторили сюжет картины: круг призыва, написанный флуоресцентной краской, видимой только при особом освещении, растянутые вокруг верёвки с жёлтыми бумажками, и обезумевший убийца, не сумевший вернуть самое дорогое, что уничтожил своими руками. Зрители, кажется, были в восторге, но Сюэ Яну было на них плевать, он держал в руках тонкое гибкое тело в белых одеждах, смотрел на чуть приоткрытые губы и отчаянно боролся с желанием поцеловать Сяо Синчэня в эту же секунду, под шум аплодисментов и прямо на камеры пресс-секретаря и оператора.       К счастью, тяжёлый занавес наконец-то сомкнулся, и Сюэ Ян смог сделать то, что хотел, поцеловав Сяо Синчэня без лишних глаз и скандала на весь интернет. И так, небось, после сегодняшнего выступления все будут судачить, кто этот парень в чёрном и почему он, а не Сун Лань, носил на руках их любимого танцора. Начнут ещё фанфики писать, Сюэ Ян бы их почитал.  − Ещё немного, даочжан, и весь Китай бы узнал, с кем ты встречаешься, − тяжело дыша после танца, сказал Сюэ Ян и потянул за кончик шёлковой ленты, наконец, открывая любимые глаза, тут же близоруко прищурившиеся.  − Ещё немного, и я даже не буду против, − ответил Сяо Синчэнь, не обращая внимания на исполненное досады и возмущения хмыканье А-Цин где-то за кулисами.

***

      Задыхаясь так, будто бежал марафон, Сюэ Ян сжал подушку и откинул голову назад. Тонкие длинные пальцы немедленно поймали его за растрепавшийся хвост, потянув несильно, но уверенно. Всё тело, особенно нутро, переполняло напряжение, низ живота сводило от наслаждения, только усиливавшегося с каждым толчком, пока не достигло высшей точки. Сдавленно простонав, Сюэ Ян бессильно уронил голову, его плечо тут же сдавили губы, больно прихватывая кожу. Прохладный лоб коснулся его лопаток, контрастируя с опалявшим спину горячим дыханием.  − Успокоился? – тихо спросил его Сяо Синчэнь, запыхавшийся куда как меньше.  − М-м-м, − нечленораздельно промычал Сюэ Ян, перехватив его за руку, мол, слезай. – А ты?       Всё началось с того, что Сюэ Ян вернулся с работы злой как собака, тот самый бешеный бродячий пёс, которым его порой клеймила А-Цин. Начальство привычно выносило мозг грядущими праздниками, ему непривычно много звонили на рабочий номер из-за скандала с губернаторским сынком, и Сюэ Ян уже задолбался посылать всех на хуй; под носом постоянно маячили до одури счастливые в своей семейной идиллии Лань Ванцзи и учитель Вэй, мать его, Усянь. А тут ещё и выяснилось, что дуэт почти на две недели уматывает на гастроли по местам, где празднуют Новый год по лунному календарю. То есть, несколько концертов в Китае и за его пределами. И Сюэ Ян должен был, как верная жёнушка, куковать все праздничные выходные в компании А-Цин, потому что бесплатный проезд ему как постороннему человеку был не положен, своих денег в таком количестве у него не водилось, а просить их у Синчэня ему было западло.       Они с Сяо Синчэнем слегка поцапались, потом привычно помирились со всем возможным пылом, но Сяо Синчэнь, который тоже в этот вечер был слегка не в духе, предупредил: наставишь синяков – получишь. Сказал в своей обычной деликатной манере, отчего Сюэ Ян даже сперва не понял, о чём речь. А потом понял, когда его опрокинули на кровать и придавили сверху. Он вообще каждый такой раз удивлялся, как человек весом в шестьдесят пять килограммов может его так придавливать.       Они нечасто менялись ролями, Сяо Синчэня полностью устраивало быть принимающим, и сверху он бывал крайне редко, но как говорится, метко, Сюэ Ян после этого чувствовал себя так, словно его переехали катком, и ненавидел свою сидячую работу. Не то чтоб он был сильно против, наоборот, искренне тащился. А Сяо Синчэнь даже после самых жарких ночей умудрялся преспокойно танцевать, как обычно, вот только насчёт следов бесился, потому что терпеть не мог наносить грим на тело.  − Я – да, − Сяо Синчэнь напоследок мстительно ткнул в наливающийся синяк на плече Сюэ Яна, стёк с него и устроился рядом. Крохотные ямочки на щеках, уголки губ подняты, возле искрящихся глаз морщинки от улыбки, волосы опять отросли, Сяо Синчэнь вечно воевал со скоростью их роста, а Сюэ Ян прекрасно помнил, что ещё до их знакомства они доставали до ключиц. Ни дать ни взять ангел во плоти, и не скажешь, что скоро стукнет тридцать пять, и что только что совсем не по-ангельски его отымел.  − Благочестивый даочжан, как же, − фыркнул Сюэ Ян, потёр плечо, перевернулся на бок и поморщился: болело, наверное, абсолютно всё. Обленился, надо было вернуться к танцам, а то он начинал чувствовать себя развалиной. – Знали бы твои фанаты, чем ты тут занимаешься.  − Сам виноват, − беззлобно напомнил Сяо Синчэнь. – А фанаты про меня и похлеще сочиняют. Стыдно перед дочерью.  − Умоляю, твоя Слепышка это читает. Только не про нас.  − А про кого?  − Да хоть про этих двоих, − хмыкнул Сюэ Ян. – Помогли на свою голову. Мало нам Вэй Усяня в школе, будет ещё и наша пресса приходить. Они же стопудово пацана в «Юньмэн» переведут.  − Ну, и пусть. Хорошая же школа, − заметил Сяо Синчэнь.       Сюэ Ян поглазел на него, да так долго, что Сяо Синчэнь, всегда смущающийся от таких пристальных взглядов, начал краснеть и отводить взгляд.  − Ты мне скажи, даочжан. Как так вышло, что эти чудики знакомы четыре месяца и уже мужья, а мы с тобой встречаемся уже четыре с половиной года и всё ещё по углам прячемся? И это Лань Ванцзи, зануднее которого только его дядюшка!  − Так они же для дела поженились.  − Брехня. Это только удобный повод.  − За ними папарацци не следят. И фанфики про них тоже не пишут.  − Это потому что Ванцзи сам папарацци.       Сяо Синчэнь рассмеялся, расслабленно и тепло. Сюэ Ян погладил его по щеке и продолжил:  − Это пока не пишут. Спорим, Усянь затащит Ванцзи на сцену? И твоя мелочь будет про них строчить тексты со скоростью авторов гаремников.  − Какой ужас. И как я после этого буду на родительские собрания ходить?  − Я буду ходить вместо тебя.  − Кстати, о сцене. Жаль, они не умеют танцевать. Они бы здорово смотрелись вместе, − сказал Сяо Синчэнь.  − Никто не будет смотреться на сцене прекраснее тебя, даочжан, − сказал Сюэ Ян.  − Нас, − поправил Сяо Синчэнь. – Я был бы рад исполнить тот жуткий номер ещё раз.  − Ага, а эта парочка будет нам музыку играть, − усмехнулся Сюэ Ян. – Ты так и не ответил на мой вопрос, даочжан.  − На какой вопрос, А-Ян? Ты мне ещё ничего конкретного не предложил, − с улыбкой произнёс Сяо Синчэнь, глядя на него из-под опущенных ресниц.  − Провоцируешь опять? – Сюэ Ян ненадолго оторвался от его созерцания и дотянулся до конфет на тумбочке. – Дождёшься у меня. Поженимся в этом году, так и знай.       Конфета, которую он собирался съесть, исчезла: Сяо Синчэнь совершил молниеносное движение и закинул шоколадный шарик себе в рот. Сюэ Ян недобро сощурился:  − Ты же в курсе, что никогда и никто не смеет забирать у меня сладкое?  − Ну, так отбери обратно, − невнятно парировал Сяо Синчэнь.       Сюэ Ян схватил его запястья и прижал к постели, нависнув над ним.  − Зря нарываешься. Мир тесен, даочжан, − зловеще проговорил он, смеша этим Сяо Синчэня, и приник к его губам, раздвинул их языком и действительно отобрал то, что осталось от конфеты. Потом осторожно поцеловал его веки. Глаза давно зажили, и даже очки уже не требовались, Сяо Синчэнь видел почти идеально. – Никаких плохих концовок в этом доме.       И Сюэ Ян снова утянул Сяо Синчэня в долгий и сладкий поцелуй.