Иногда я хочу сдаться,
Но у меня есть ты и я
И я снова просыпаюсь
Я никогда не сдаюсь.
Я никогда не убегаю.
Это не конец, пока всё не закончится.
ATEEZ — Rocky
***
— Мингия-я, отец сказал, что поздно вернётся домой. Давай посмотрим фильм и съедим пиццу? Что думаешь? Уён поставил чайник на плиту, и сел на стул, дожидаясь старшего брата. Он и Минги — были разными внешне, но похожими внутри. Минги всегда поддерживал его, смеялся громко над глупыми шутками, был нежным и добрым человеком, которого знал Уён. К сожалению, кроме отца и Минги у него никого не было. Мать ушла к любовнику, когда ему было пять, а Минги шесть. Отец не любил её, но относился к ней с уважением, дарил подарки, пытался заботиться, но всё напрасно. Любовь — штука злая. Уён понял и принял уход матери, но не простил. Минги, наоборот, простил её и они созваниваются, гуляют вместе, а отец не против. Он никогда не запрещал им видеться с матерью, поощрял и потакал их прихотям, и разрешил пожить у матери столько, сколько они захотят. Минги согласился сразу, но Уён колебался и не хотел видеть маму. После долгих слёзных уговором от Минги — он согласился и начал собирать вещи. Они жили с матерью два года в другом городе, списывались и созванивались с отцом, спрашивали его обо всём и желали ему доброй ночи. Ким Хонджун — известный продюсер и музыкант Кореи, который пишет песни для знаменитостей. Он много работал над собой и стремился к своей мечте — стать музыкантом. Ему было тридцать шесть лет, но он выглядел молодо, свежо и привлекательно для женщин. Хонджун часто водился с красивыми женщинами, делал им комплименты, угощал дорогим вином, а ночью был горячим любовником. Уён привык к такому отцу, а Минги не нравилось, что их отец водится с женщинами направо и налево. Он обижался на отца, мог закрыться в комнате и не разговаривать с ним, ругался и был недовольным. Конечно, у него есть мама, так зачем ему другие женщины. Глупый Минги. Он не понимает потребностей взрослого мужчины, у которого долго не было секса. Хонджун всегда извинялся перед Минги, покупал сладости, которые он любит, мягких динозавров и много попкорна. Минги любит, когда о нём заботятся, балуют его, обнимают крепко-крепко и целуют в голову. Он чувствует себя в безопасности, когда отец рядом. Уён вернулся домой спустя два года Минги решил задержаться на два месяца. И, наконец, он вернулся сегодня утром, где его встретил брат с шоколадом и плюшевым динозавров. Он был счастлив, когда Минги его обнимал, и говорил, что он лучший брат. Его внешность всё такая же мягкая, он подрос, увлёкся рисованием и часто посещал приюты для животных с братом. Отец не мог его встретить из-за работы, но он не обижался. Ну, разве, что Минги обиделся отца и сказал, что устроит ему взбучку. Он же не видел отца два с половиной года, и не знает, что характер отца изменился. Он стал жёстче, чем раньше, изменился физически и часто пропадал из дома. Уён всё понимал. Хонджун его встретил с радостью, полным пакетом еды и в тот вечер они смотрели фильмы, обсуждали действия персонажей, графику, и он рассказывал о матери. Отец был счастлив, что она встретила человека, которого любит, и, который любит её. Сам Хонджун не нашёл человека, который выдержит его характер. Если к детям он относится хорошо, то другим не стоит даже пытаться ему понравиться. Он будет рад видеть Минги и затискать его. Хонджун любил двух сыновей одинаково, и делал всё, чтобы они были счастливы. Уён научился готовить в двенадцать лет, а потом пошёл на кулинарные курсы. Минги был стеснительным, плюшевым малышом, который требовал к себе много внимания. Он помнит, как его мама встретила Хонджуна. Да, он был неродным сыном Хонджуна, как и Уён, но он стал им ближе, чем собственный отец, бросивший их. Потом мама ушла от Хонджуна, но спрашивала детей с кем они хотят быть. Уён хотел остаться, чтобы дать время маме построить свою жизнь, а Минги согласился с ним. — Уён-а, ты же знаешь, что я люблю пиццу! Давай её съедим, а потом шоколадку, а? — Тц, что за ребёнок? — Уён пытался быть серьёзным, но растерянный взгляд и пушистые розовые волосы сделали своё дело. — А, к чёрту! Давай и шоколадку съедим, а потом по мороженому? — Давай! — похлопав в ладоши сказал он. — А папе приготовим что-нибудь вкусное? Я так соскучился по нему. Как он поживал, пока меня не было? Минги не был глупым, или непонимающим ребёнком, но он был наивным и не видел отца долго. Уён не знал, что ему сказать. Отец был растерянным и часто злился, но он не знал, что Уён его и слышал и видел. Хонджун часто приходил раздраженный, злой, с синяками и побитыми костяшками. Один раз Уён услышал, как пьяный отец зовёт Минги, и подумал, что он соскучился, но… отец говорил о любви. Говорил, что любит его и скучает по нему, что такое не должно было случиться, и он виноват в своей извращенной любви. Уён был в шоке. Ему понадобился месяц, чтобы решиться на разговор с отцом. И он сделал это. Он понимает, что Хонджун их не родной отец, да. Минги был совершеннолетним, но это было недопустимо. Тогда он и Хонджун напились и поговорили по душам, рассказывая всё, не скрывая деталей и чувств. Он решил, что Минги должен знать, и, чтобы отец поговорил с ним. Хонджун дал обещание, что всё расскажет. С тех пор они не скрывали ничего друг от друга, доверяли и оберегали. Потому что они семья. — Да, Минги-я, мы сделаем запеканку и кофе. Всё как любит отец, верно? — Да! Пока Уён готовил запеканку, Минги заваривал кофе с корицей, щепоткой острого перца, ложкой сахара и ложкой коньяка. Вкус был насыщенным, а послевкусие горьковатым и немного жгло горло. Один раз он попробовал папин кофе, но после одного глотка — его горло начало жечь, а глаза наполнились слезами. Минги никогда не забудет этот вкус и его горечь — тоже. Хонджун тогда смеялся, пока Минги стыдил его и говорил, что он смеётся над его болью. Тогда он сжалился, принёс прохладный сок и обнял его. Минги долго дулся, но сердце его растаяло Они дурачились под музыку и заканчивали готовить, поэтому не заметили человека, который наблюдал за ними. Ложка выскользнула из рук и Минги нагнулся, чтобы её поднять, но заметил отца и понёсся к нему с визгами. — Хооонджунииии! — Минги подбежал к нему и запрыгнул на него, крепко обнимая, как коала. — Я так скучал! Отец, ты чего это мне мало звонил, а?! Я же могу и разозлиться! — Прости прости, Минги-я, — сказал он, стараясь удержать этого ребёнка, — Ты так вымахал и стал похожим на падну. Ну-ну, большой ребёнок, я задохнусь, если ты не дашь мне дышать. Я скучал, моя булочка. — Так скучал, что не звонил мне? — осуждённо причитал он, не отпуская отца. — Я уеду, вот, и не приеду к тебе больше, если ты будешь себя так вести! — О, великий, прошу простить меня, — с улыбкой говорил он, прижимая к себе милую, но большую, коалу, — я не хотел, ты же знаешь, Минни. В знак извинения, твой отец принёс много вкусняшек. Простишь меня, Ги? — Так и быть, смертный, ты прощён! Но вкусняшки вперёд! — Конечно конечно, только слезь с меня. Я уже не молод, пожалей отца. Уён наблюдал за их взаимоотношениями и не видел здесь отца и сына. Он видел двух влюбленных и счастливых людей, которые встретились после долгой разлуки. Уён кивнул своим мыслям и старался не зацикливаться на них. В конце концов — они взрослые люди и должны всё понимать. По крайней мере — Уён не будет беспокоиться за Хонджуна и Минги, который часто плакал и скучал без отца. Скорее всего — почти бывшего отца. Он не будет лезть, мешать, или отговаривать, нет. Уён доверится им и самому себе. — Давайте ужинать уже, а, то, зря старались что ли? — Уён накрывал на стол и прогнал отца мыть руки. Не свинья же, в конце концов! — О! У меня столько новостей накопилось! Щас такое вам расскажу! Весь вечер он выкрикивал о разных новостях, жестикулируя и пару раз задел рукой сидящего рядом Минги. Они смеялись, рассказывали всё, что случилось с ними, говорили об учёбе и работе. Ближе к двенадцати они убрали посуду и разошлись по комнатам, пожелав спокойной ночи друг другу. Хонджун принял душ и хотел лечь спать, но кровать его была занята свернувшимся в калачик Минги, и укрывшимся одеялом с ног до головы. Он усмехнулся и покачал головой. Минги часто спал с ним из-за кошмаров, которые преследовали его долгое время. — Минги-я, тебя опять преследуют кошмары, малыш? — он не думал, что Минги ему ответит. Взяв пижаму и подушку, Хонджун собрался спать на диване, чтобы не мешать младшему. — Ты куда, пап? Останься со мной, как в детстве. Помнишь? Ты разрешал мне спать с тобой, а сейчас не хочешь, потому что противно? Я не тупой и вижу как ты на меня смотришь. Я знаю, потому что смотрю на тебя так же. Хонджун замер на месте, пытаясь переварить всё сказанное. Смотрит также? Противно? Остаться с ним? Этот глупый ребёнок не понимает, что хочет! Он взрослый мужчина, является их отцом, формально, конечно, но всё же. Как ему смотреть в глаза Уёну, их матери, самому Минги? Он не знает, что делать. Впервые жизни не знает, что сказать. — Не молчи, отец, — Минги сел на кровати, закутываясь сильнее в одеяло, — если хочешь, то… я могу не называть тебя отцом. Мы не кровные отец и сын, так почему ты противишься? Ты не любишь меня, да? Тогда я уеду к маме и больше не побеспокою тебя, хён. — Что ты такое говоришь? — Хонджун сел перед ним на колени и боролся с собой, чтобы не навредить Минги. — Минги-я, малыш, я не могу так поступить с тобой, понимаешь? Я люблю тебя, но это неправильно! Ты не представляешь, как я хочу, чтобы ты был моим. Днём и ночью, в течении двух с половиной лет — я только мечтал о тебе, любил тебя, и… хотел тебя. Как потом я буду смотреть тебе в глаза, малыш? Хонджун отчаянно боролся со своими чувствами, пытаясь подавить их, а, с другой стороны, хотел, чтобы Минги был с ним. Он был эгоистом и ненавидел, когда его люди уходили. Пока он думал, Минги подался вперёд и коснулся своими губами губ отца. Прикосновение длилось пару секунд, но сердце Минги застучало быстрее, а на щеках расцвёл румянец. — Минги, ты… ты чертовски очаровательный, малыш. Ты хорошо подумал об этом? Я даю тебе возможность, чтобы бы ты не разрушил свою жизнь, малыш. Минги не стал отвечать ему, откинул от себя одеяло и сел на колени к Хонджуну, крепко обнимая его за шею. — Я взрослый человек, хён, — тихо сказал он, не отводя взгляда, — я принял решение и не хочу отступиться от него. Мне хватило двух лет, чтобы разобраться в себе и придти к решению, что я люблю тебя. Ты дорог мне и я хочу, чтобы мы были вместе, любили и помогали друг другу. Мы не совершаем преступление. Я совершеннолетний, а ты мужчина, который принял нас как своих детей. Я благодарен тебе безумно, что ты не отказался от нас, правда, но я хочу большего. Хочу держать тебя за руку, хочу, чтобы ты, я и Уён гуляли вместе и ходили на аттракционы, ели сахарную вату и наслаждались жизнью. Хён, разве я многого прошу? Хонджун чувствовал радость в сердце и приятное тепло в теле. Как он может отказать своему малышу? Минги всё понимал и осознавал, а он возьмёт на себя ответственность за всё, что они сделают. Он нежно гладил спину Минги, смотря на него влюбленными глазами и улыбался. Его Минни так вырос, что он и не заметил. Хонджун был нежным с ним, пытаясь не причинить дискомфорт. — Минни, мой малыш, — шептал он, опаляя горячим дыханием покрасневшее ухо, — я не заметил, как ты изменился, но всё ещё люблю тебя. Я безумно рад, что ты любишь меня и доверяешь. — Я… хочу попробовать… с тобой, хён… — Минги смущался и отводил свой взгляд, чтобы не смотреть в потемневшие глаза. — Я хочу, с тобой, хён, понимаешь? — Ты девственник? — Кто прямо так спрашивает?! Ужасный хён и отец! — ударив по плечу, сказал он. — Да, я… я всё ещё девственникк и… и хочу с тобой… — Я понял, Минни, но, э, это может быть неприятно сначала. Ты готов и хочешь этого? Минги кивнул и лёг на спину, убирая руки назад. Он хочет, чтобы его отец, его хён сделал то, что не позволял другим. Трогать себя, целовать себя, или отдаваться другому. В его голове был образ отца, и больше никого. Хонджун навис над ним, опаляя своим дыханием покрасневшую кожу лица. Минги часто смущался, или обижался в детстве, а сейчас был мягким и красивым как облако. Медленно приблизившись к губам, он накрыл их в нежном поцелуе, вкладывая свою любовь и преданность. Минги не целовался раньше, поэтому не знал, что делать. Решив довериться Хонджуну, он приоткрыл рот и почувствовал горячий и влажный язык. Отец мягко кусал его нижнюю губу, и оттягивал немного, а потом зализывал её, касался своим языком его щеки, облизывал нёбо и ровный ряд зубов, и возвращался к языку, влажному, горячему и податливому. Их языки сплетались, сердца колотились, а возбуждение нарастало. Минги никогда не чувствовал себя так хорошо, как сейчас — свободным, живым и нужным. Хонджун оторвался от его губ, целуя горячую кожу, оставляя лёгкие поцелуи на щеках, подбородке, скулах, спускаясь ниже к шее. Укусив мягкую кожу шеи, он облизнул её и поцеловал. Минги старался не двигаться, чувствуя бугорок потирающийся о него. Он обнял Хонджуна за талию ногами, прижимая к себе ближе, возбужденного и страстного. Хонджун оставил метки по всей шее Минги, и начал кусать ключицы, оставляя заметные следы и извинялся поцелуями. Он отстранился и поднял футболку младшего выше груди, и поцеловал темный бугорок, кусая его, посасывая и оттягивая, а после облизнул и перешёл ко второму. Минги выгнулся и первый стон вырвался из его груди. Он обнял за плечи Хонджуна, оставляя красные следы на них. Жар охватил всё его тело, мысли путались, а дыхание сбилось. Второй сосок он укусил сильнее, оставляя отпечаток своих зубов, и облизнул его. Он видел, что младшему нравилось, но Минги не знает, что Хонджун еле сдерживается, чтобы не взять его сейчас. Спускаясь ниже, он целовал и облизывал мягкий живот, кусая в разных местах и зализывал укусы. Обвёл языком пупок и кожу рядом, спускаясь к тазовой косточке, посасывая нежную кожу, от чего Минги застонал громче. Хонджун снял его спальные штаны, бросая на пол, но нижнего белья на нём не было. Закинув на плечи бёдра младшего, он принялся нежно целовать чувствительную кожу, царапая её и поглаживая. Минги крепко сжимал простыни, пытаясь дышать ровно. Глаза слезились из-за возбуждения, а тело становилось чувствительным и непослушным. Хонджун отпустил его, чтобы взять лубрикат из полки, и намазать его содержимое на руку и на возбужденный член младшего, чтобы снять его напряжение. Когда холодные пальцы коснулись его члена — Минги вскрикнул и выгнулся от приятных ощущений. Его кожа горела, а рука Хонджуна была холодной и от неё бежали мурашки по телу. — Минги-я, мой малыш, — нежно шептал он, целуя шею младшего, надрачивая ему член, — не молчи, когда тебе будет хорошо, ладно? Ты такой красивый, любовь моя. Хонджун сжал член, пытаясь доставить больше удовольствие младшему. Минги было и хорошо и плохо одновременно. Его дрочка отличается от того, что с ним делал отец. Он замедлял темп и наращивал его, сильнее сжимал член и не выпускал из руки, целовал шею и губы Минги, чтобы он кончил быстрее. Минги чувствовал, что скоро кончит и притянул к себе Хонджуна для поцелуя. Они целовались мокро, грязно и горячо, возбуждаясь сильнее. Спустя некоторое время Минги обильно кончил, простонав Хонджуну в рот. В его глазах взорвались сотни фейерверков, ослепляя и оглушая его на время. — Ты как, Минни? Я не сделал тебе больно? — Хонджун всегда заботился о нём, о его самочувствии и здоровье. Исключений не было.— Малыш, ну же, открой глаза. Спустя несколько секунд, Минги открыл глаза, пытаясь сфокусироваться на Хонджуне, неосознанно улыбаясь ему. Он был счастлив, что его не отвергли и не бросили. — Хён, а ты… — Минги увидел стоят Хонджуна, и хотел предложить ему помочь минетом, но он захотел острых ощущений. Ему хотелось узнать — какого это, когда внутри тебя находится человек, которого ты любишь и хочешь. — Ты можешь… можешь быть во мне. Я… хочу этого. — Ты точно хочешь этого, малыш? — серьёзно спросил он. — Сначала будет неприятно, малыш. Лучше не надо, я сам справлюсь со своей проблемой. — Я хочу тебя почувствовать, хён, — искренне говорил Минги, — хочу почувствовать, как ты выходишь в меня, как ты двигаешься во мне, и как кончаешь в меня. Я хочу, хён, очень хочу. У Хонджуна член сводило от таких слов младшего, он думал, что кончит сейчас. Глубоко вздохнув и выдохнув, он вылил смазку на пальцы, закинул одну ногу на плечо, вторую ногу раздвинул шире, чтобы было удобно, а подушку подложил под поясницу младшему. — Только не сжимайся, малыш. Просто расслабься и не думай о плохом. Я здесь, с тобой, котёнок. Минги кивнул и почувствовал холод, после пальца входящего в него. Он втянул воздух, расслабляясь и старался не думать ни о чём, кроме рук Хонджуна. Когда палец хорошо проходил, он добавил второй, имитируя ножницы, раздвигая стенки ануса, слегка царапая их. Минги задрожал от приятных ощущений и простонал громче, чем раньше. Два пальца легко входили в анус, и Хонджун добавил третий, загибая их и поглаживая влажные стенки. — Ах, х-хён, так хорошоооо… — Минги насаживался на пальцы, сжимая подушку под головой, — Хонджун… давай, я готов… ах… Хонджун убедился, что стенки влажные, вытащил пальцы и обильно полил смазкой член, поглаживая его. Если бы он мог, то кончил сейчас и на этом месте, но он не может. Его малыш ждёт его. Приблизив член к анусу, он медленно ввёл головку, давая привыкнуть к новым ощущениям. Минги чувствовал его и пытался не сжиматься. Подождав немного, Хонджун ввёл член полностью, прижимаясь к нему сильнее. Минги вскрикнул и подался на встречу, сжимая в себе член и выгибаясь до хруста в позвоночнике. Он чувствовал дрожь старшего, чувствовал его твёрдый и пульсирующий член в анусе, чувствовал, что влюбляется ещё сильнее. — Минги-я, тебе не больно, милый? — хрипло спросил он, вдыхая запах кожи на шее. — Ты хорошо себя чувствуешь, малыш? — Д-да, хён, — надрывно сказал он, обнимая любимого за шею, — мне хорошо хён, ты можешь двигаться. Хонджун кивнул и сделал первый толчок, сжимая мягкие бёдра до красных пятен, а потом второй толчок. Он медленно входил в любимое тело, постепенно нарастая темп, осыпая поцелуями шею, лицо, губы и грудь. Он выбивал из младшего стоны, перемешанные с криками удовольствия и счастья. Глаза Минги слезились и он едва мог видеть лицо любимого, чтобы видеть в его глазах любовь. Притянув к себе старшего, он прильнул к его губам, целуя страстно, вкладывая свою любовь, нежность. Их языки сплелись, не уступая друг другу, а слюна текла по подбородку Минги. Когда Хонджун коснулся его простаты, и начал дрочить ему — Минги не мог молчать и стонал не переставая, выкрикивая о его чувствах к старшему. Хонджун был на грани, поэтому ускорился и вбивал Минги в кровать, надрачивая ему и целуя. В комнате был слышен звук толчков, стонов, а воздух был пропитан сексом, потом и любовью. Минги кончил первым с громким стоном, через несколько секунд Хонджун кончил в младшего, кусая шею. Они лежали и пытались восстановить дыхание после бурного секса. Минги всхлипнул, когда Хонджун из него вышел, а анус был в сперме старшего. Ему было настолько хорошо, что он испытал эйфорию, и не мог двигаться. Хонджун заботливо вытер полотенцем живот и бёдра младшего от спермы и свой член. Он укрыл их одеялом и притянул к себе своего малыша. — Минги-я, малыш, я люблю тебя. Спасибо, что стал моим, солнышко. — Я тоже люблю тебя, хён, — сворачиваясь в калачик в объятиях старшего, сказал он, — и хочу, чтобы мы были вместе. Всегда, Хонджун хён. Ты больше не отец, а я больше не сын. Но, спасибо, что сделал мою жизнь счастливее. Они уснули в объятиях друг друга, уставшие, но влюбленные и счастливые, а, Уён, который слышал всё — понял, что всё изменится, и, возможно, к лучшему.