Дорога к мечте

— Дорога к мечте терниста и извилиста. На пути вам встретятся как огромные валуны, так и дикие звери. А еще в сторону будут вести тропки на залитые солнцем поляны, призывающие отдохнуть и наслаждаться жизнью такой, какая она есть, без резких взлетов и падений, со своей чередой радостей и печалей. Никто не запрещает отдыхать, порой это даже необходимо. Но чем дольше вы нежитесь на солнышке, тем меньше хочется куда-то, сломя голову, бежать. Другая крайность — забыть, ради чего всё, сделать гонку смыслом жизни и, подобно Кролику из «Алисы», постоянно куда-то опаздывать и нестись... Уж Тецуя знал это очень хорошо. Дети — четырнадцать-пятнадцать лет всего, порог юности, начало поиска и чувствования себя — слушали его внимательно, некоторые даже фиксировали что-то, нахохленные, сосредоточенные или, напротив, усмехающиеся, «я-сам-с-усами», «не-вешайте-мне-на-уши-удон». Привычная картина первой встречи, самой важной. Общее впечатление строилось именно здесь, дальше только дополнялось. Поэтому костюм на Тецуе был чистым и стильным. Аудитория его — светлой, теплой и выходящей окнами на деревья. Тихо на заднем фоне лились инструментальные композиции «Экзайл». И успокоят, и на нужный лад настроят. На этот раз достался смешанный коллектив. Одни представляли собой послушных и безропотных, другие — строптивых, третьи — равнодушных. И во всех Тецуя собирался зажечь интерес, готовность воплощать мечту в жизнь. — Каждый из вас о чем-то мечтает, верно? Сейчас я раздам вам листы, и на них вы напишите свою мечту. Не путать с желаниями и «хотелками». — А в чем разница? — Строптивые сделали первый ход. — А как ты думаешь, Нишиока-кун? — быстро выучивать фамилии и имена — одно из важнейших умений. Любая, особенно бунтующая личность, требовала к себе уважения. — Нууу... — «Хотелка» — это то, что ты можешь пойти и сделать прямо сейчас. Часто связано с мелкими покупками. Купить мороженое или гамбургер, журнал или CD-диск, сыграть в гатчу или совершить налет на «стоиеник», — Тецуя улыбнулся, слыша перешептывания «мороженое — фигня, а вот молочный коктейль...» — А если деньги закончились или автомат не работает? — Равнодушные неизменно выискивали, за что зацепиться. — Ты можешь одолжить у друзей или найти другой автомат, Кириния-чан. Впрочем, отложенная реализация может переводить «запрос» из одной категории в другую. Об этом мы поговорим чуть позже, — Тецуя сделал в мозгу пометку: соображают. — Желание уже требует времени и/или накоплений, но не требует сверхусилий. Часто связано с развлечениями, удовольствиями. Сходить на концерт или в парк аттракционов, встретиться с другом из другого города, приобрести новый велосипед или, как вариант, выспаться, — по рядам пробежали смешки: положительный настрой — это отлично. С таким легче приобрести доверие. — А мечта — обязательно что-то масштабное, побуждающее вложиться морально или материально и много работать. Часто синонимично «цели». Написать книгу, выиграть соревнование, слетать заграницу, выучить разговорный английский, устроиться в знаменитую фирму или создать семью. Конечно, всё это относительно. Для кого-то покупка аниме-фигурки — предел мечтаний, а кто-то просто хочет увидеть небо, но не может, хотя тех же фигурок — целая коллекция. — Тецуя-сенсей, вы имеете в виду, что любая мечта подразумевает преодоление трудностей? — Онаджи, как и полагалось примерному ученику, тянул руку. Безропотные в принципе старались быть уважительными и не спорить, повторяя уже сказанное. Выуживать у них собственное мнение и способность к спору — задача не из легких. — Кириния-чан подняла интересную тему, давайте ее разовьем, — Тецуя оперся руками о первую парту и обвел аудиторию взглядом, призывая к диалогу. — Вернемся к аниме-фигурке. Это может быть «хотелкой», если можно пойти и купить, желанием, если глаз наметил достаточно дорогой образец, и мечтой, если речь идет, допустим, о редком экземпляре, уже отсутствующем в продаже. Всё очень индивидуально и тонко. Ваши примеры. Общее напряжение можно было пощупать руками. Комментировать — это они умели легко и непринужденно. А включать мозг, чтобы выстроить логическую цепочку, оказывалось чуть ли невыполнимой миссией. — Посмотреть... серию дорамы, — тонкий девичий голосок спас от добровольно-принудительной пытки. — Дома, по телевизору. Это ведь «хотелка»? — Конечно, Ивако-чан, — Тецуя улыбнулся, подбадривая продолжать. — А посмотреть в кинотеатре фильм, который выйдет только через три месяца, — желание. — Верно. — А выиграть лимитированное издание с автографами актеров — мечта! — Еще какая! — в разговор вступила смотрящая до этого в окно Махару-чан, у которой из ушей торчали беспроводные наушники и от которой Тецуя не ждал столь быстрого включения в процесс. — Однажды разыгрывали подписанные постеры с Дином, я со всех аккаунтов подала заявку, а в итоге выиграл этот Намура Иция, который «просто по приколу решил поучаствовать». Индюк, ненавижу! Потом еще с усмешкой предлагал подарить, ууу, как мне хотелось его ударить! — А что не ударила? — Кацуки, еще один представитель Строптивых, щелкнул жвачкой, подперев голову рукой. — И нос чего воротила? Не использованную туалетную бумагу он же тебе предлагал. — Вот именно что использованную! Он этот постер разворачивал и изображал типа меня, как я вздыхаю, строю глазки, мнусь и целую Дина, после прижимая к груди. Он фактически оскорбил мои чувства к Дину! — Мда, не очень. — Вернемся к примерам, пожалуйста. — Набить морду за углом школы — «хотелка», — Кацуки даже позы не сменил, отвечая. — Набить морду на пологом склоне под косыми лучами солнца — желание. Набить морду так, чтобы все-все, включая учителей, затею поддержали — мечта. — Интересный пример, Кацуя-кун. Только не мог бы ты выпрямиться. Жалко твой кривой позвоночник, когда начнется растяжка. Я беспощаден в растяжке. Кацуя с явной неохотой принял вертикальное положение. Тецуя коротко кивнул, выражая благодарность. — Еще кто-то хочет выступить? — Пройти уровень в «Брауз Старс» — «хотелка», — Нишиока планомерно изрисовывал ластик. — Вытащить стоящее из ящика — желание. Получить всех легендарных — мечта. — Вы хорошо чувствуете разницу. Думаю, формулировка собственной мечты на бумаге не составит для вас труда, — Тецуя споро разложил перед каждым цветной и белый листы. — Пожалуйста, напишите две своих мечты: на белом — реальную, на цветном — кажущуюся нереальной. — Типа о телепортации? — Кириния повертела ручку в пальцах. — Каждый понимает и определяет это для себя сам, — Тецуя на миг прикрыл глаза и хлопнул в ладоши. — Приступайте! — А для чего вам это надо? А если я не хочу сообщать вам свою мечту? Это всё-таки личное! — Махару напоминала кошку со вздыбленной шерстью. — В таком случае позволь задать встречный вопрос, Махару-чан: что ты делаешь здесь? Тебя записали на курс по ошибке? Ты пришла вместо друга? — Не-е-ет. — Тогда скажи: может ли проводник провести к цели, если не знает конечной точки? — Вряд ли... — Махару кусала губы. — Собственно, всё просто: с теми, кто напишет мечты, мы продолжаем путь, с теми, кто нет, я буду вынужден попрощаться. — А танцевать как вы — это мечта? — Онаджи хмурил брови и крепко стискивал карандаш. — А ты как думаешь, Онаджи-кун? Я ношу в себе имя «Экзайл». — Скромность зашкаливает... — смешок резанул слух. — Это гордость, Кацуя-кун, огромный труд и любовь всей моей жизни. Повисшая тишина и скрип о бумагу карандашей подтвердили эффективность искреннего признания. Детям Тецуя старался никогда не врать. Кириния любила танцевать. Очень. Отдаваться музыке и подбирать движения казалось самым прекрасным делом на свете. Ради этого она и учиться старалась лучше. Поскольку мама, видя высокие баллы, веселела и отвозила ее на машине в данс-школу. А еще давала денег на диски или кроссовки — что ни попроси. С новых кроссовок и началось непоправимое. Вернее, с перевода в их группу новой девочки. Казавшаяся хрупкой и милой, на деле она проявила себя хуже они. Сначала по мелочам — вроде «случайных» тычков и наступаний на ноги, а также громких комментариев «Обулась за пятьдесят тысяч иен, а ноги не держат!» Но когда после душа Кириния обнаружила кроссовки изрезанными — это не шло ни в какие ворота. Как назло их преподаватель куда-то подевался, а в других классах проходили занятия — тени красиво плясали по матовым стеклам. Время не позволяло задерживаться: еще стоило сделать уроки. Кириния отправилась на поезд по раскисшим осенним дорогам. Ноги промокли, зябкий холодный ветер пробирал насквозь, так что к ночи в итоге поднялась температура. Кириния слегла. И пропустила отбор на выступление на городском мероприятии, а ведь так об этом мечтала! Одна промашка — уже крест на репутации. Внимание преподавателя постепенно сместилось, Киринии стали доставаться объедки. Она занималась вместе со «слабенькими», в три раза быстрее понимая задание, выучивая связки и ставя классную, на ее взгляд, хореографию. Всего этого будто не замечали! Удрученная, Кириния скатилась и по учебе. Мама хмурилась и расстраивалась. А эта стерва еще масла в огонь добавляла: «Что же твоя дорогая обувка пылится без дела? Может, мне подаришь?» Кириния тогда, не сдержавшись, с воплем вцепилась ей в волосы: «Это всё ты, это всё ты, это всё ты!» Разнимали их с силой. Вызвали родителей. Но лицо Кириния обидчице расцарапать успела. На нее смотрели с ужасом, будто она с катушек слетела. Ни о каких выступлениях ни в каком из составов не могло больше быть и речи. Даже «слабенькие» сторониться стали, хотя она сильно их подтянула! Преподаватель делал неоправданные замечания. Мама перестала выделять деньги хотя бы на дорогу. Всё валилось из рук и выворачивалось наизнанку. К концу учебного года Кириния ушла из данс-школы. EXPG свалилось на нее через полтора года, когда про танцы, казалось, забылось. Свалилось таким хороводом красок, улыбок, музыки, движений, что заныло под сердцем. Кириния стояла у прозрачной стены, за которой разворачивался настоящий праздник, и стискивала бумажные пакеты с покупками. Мама ждала в машине, но Кириния не могла сойти с места. Ноги будто приклеились! Взгляд ловил историю, скрытую в танце. Восхищение распирало грудь. Ужасно хотелось присоединиться. Стать частью разноцветного волнующего мира. Мама так ее и нашла — застывшей у стенки и прижимающей к груди пакеты. Нахмурилась прежде, но волшебство танца захватило и ее, растопило лед в груди. Они тут же записались на следующий поток. Каждое занятие теперь вызывало широкую улыбку, хотя и показывало, что до совершенства еще очень-очень далеко. Периодически приходили мужчины, при появлении которых добрая половина чуть в обморок не падала. Их уровень действительно был высок, а харизма вовсе ощущалась кожей. Но только спустя пару месяцев Кириния осознала, что это — представители «Экзайл», культовой группы, стоявшей у истоков данс-поп индустрии в целом и EXPG в частности. Вдохновляющий пример! Высокая планка. Хотела ли она посвятить танцам всю жизнь? Пожалуй, нет. Но и без танцев мало жизнь представляла. Уже пожила — скучно и незапоминающеся, хватило. Поэтому на курс «Дорога мечты» Кириния записалась с целью найти свою дорогу и решимость пройти ее до конца. Нишиоке многое давалось легко. Настолько, что скоро наскучивало. Он перепробовал карате, бокс, акробатику и даже фигурное катание — природная гибкость и невысокий рост помогали органично вписываться в разные виды спорта и быстро добиваться успехов. После чего секция наскучивала и возросшие запросы вымораживали. Особенно повторяющееся заезженной пластинкой «Ты можешь лучше!» Мог. Только зачем напрягаться, если уже на пару голов возвышался над остальными? Преподы качали головами: «Такой талант пропадает...» Нишиоке было глубоко фиолетово. Жилы на себе рвать ради куска бумаги или золота — кому оно надо? Родителям, хвастаться перед друзьями и коллегами? Валялись дома у него уже грамоты и медали в коробке на самом верху шкафа. Доставал, когда кто-то просил. Чужой восторг отзывался внутри пустотой. Ничего путного в этом не виделось. Просто убиралось обратно. Настоящей страстью для Нишиоки стали компьютерные игры. Подсунутая одноклассником «GranAge» открыла целый новый мир. Это оказалось не просто как посмотреть фильм или прочитать книгу, а будто прожить еще одну жизнь. Сотни жизней. В которых было возможно всё. Полет на драконе и вертолете, грабеж банка и сокровищницы, строительство пирамиды и трансформера, вскрытие самых хитрых замков и сверхспособности, головокружительная любовь и кровная месть. Проходя игры, Нишиока чувствовал себя храбрым, сильным, хитрым, изворотливым, необходимым. Он часто читал в чатах «Что бы мы без тебя делали, чувак», и это грело. А еще игры оказались полны достижений, не требующих расшибания в лепешку и все-таки возрастающих по сложности, так что не наскучивали. А если и наскучивали — выбор оставался огромен. От легкотни до мозговыверта. От сказочного фэнтези до предельного реализма. Нишиока с упоением гнался за новинками, проходил миссию за миссией, ругался на нубов, уважал адекватов, прокачивал и продавал аккаунты. Заработок подстегнул интерес сильнее прежнего. Ночь напролет Нишиока мог провести за игрой. В школу ходилось неохотно. Желанным подарком стали игры и допы к ним, лучшими друзьями — задроты. Однако после того, как Нишиока на нервах раздолбал клаву, родители зачем-то отвели его к психологу, который, выслушав про «проблему» с вежливой улыбкой, посоветовал «найти увлечение по душе». А что Нишиока уже нашел, никого не касалось! Обычно равнодушные, родители принялись за дело всерьез. Посмели спрятать все диски! На закатанный скандал выставив компромисс: «Посещаешь клуб — два часа играешь». Два часа! За это время ни миссию не пройти, ни толком сконтачиться с соиграками. Начать и кончить. Ладно, не гордый и не зависимый, как трещала мама соседкам, потерпит. Он так и заявил: валяйте. Забегали тут же, беспокойные. Где раньше были. Хотя случались приступы «воспитания» с чтением нравоучений «Ты должен учиться, а не играть». Только вот кому должен и почему, никогда не поясняли. Несли чушь про достойную работу, выбивание в люди и светлое будущее. Стоило же заявить, что на играх он уже зарабатывает, начали ртами хлопать! Аргумент, увы, больше не работал. Не вписывалось, видите ли, подобное в их идеальную картину мира. Упрямые консерваторы. Впрочем, школьные клубы оказались забиты под завязку, и Нишиока почти облегченно выдохнул, как... Родители ничего умнее не придумали, чем отдать его в EXPG на танцы! Да еще и на курс дурацкий вписали. «Дорога мечты», ха. Мечта у Нишиоки была одна — стать про-киберспортсменом. Ивако с детства привыкла к простой работающей схеме: хочешь, чтобы тебя похвалили, будь примерной девочкой, не перечь взрослым, исполняй просьбы, придумай, чем себя занять. Она быстро научилась простым вещам по хозяйству, даже готовила, если было надо, могла остаться одна на целую неделю, когда родители решали съездить отдохнуть, или слиться со стенкой, когда к маме или папе приходили гости. Про нее частенько забывали, только почему-то после звонка воспитательницы мама всегда была злой и дерганной. Ивако придумала хитрость: говорила, что ее ждут в машине, а сама топала домой. Кажется, воспитательница обо всем догадывалась, но шум не поднимала. Мама, впрочем, тушевалась тоже, особенно если с кем-то хихикала в комнате, а потом выпархивала на кухню в легком халате. Ее вопрос «Ты давно дома?» — звучал с явным напряжением. Ивако хотела спать, раскачиваясь над чашкой с какао, и пожимала плечами. Тянула к маме руки, но мама, часто оглядываясь, гнала ее в комнату. И запирала на ключ. Всё усугубилось с появлением младшей сестры. Она постоянно требовала к себе внимания, росла капризной, но мама чуть не пылинки с нее сдувала. Красиво одевала. Всюду возила. Исполняла любой каприз. К пяти годам у сестры образовались целая гардеробная и три шкафа с игрушками. Стены оказались завешаны рисунками пони, которых до визга любила сестра. В доме появились странные правила вроде тех, когда не стоило шуметь, если у сестры болела голова, но нужно было терпеть, если сестра решила попеть караоке в двенадцать ночи. На просьбу сделать хотя бы потише звук закатывалась истерика и Ивако выговаривали, какая она неблагодарная эгоистка. Злиться и плакать было бесполезно. Мама начинала припоминать всякую ерунду: как Ивако переборщила с соусом для карри или как потеряла праздничные туфли. Многочисленные косяки сестре тем временем прощали. В двенадцать лет Ивако уже понимала, что она просто-напросто нелюбимый ребенок. Она многое стала понимать. Тогда Ивако и подсела на дорамы. Глотала одну за другой. Особенно мелодрамы. Чужие судьбы захватывали. Чужие грусть и радость вызывали искренний отклик в душе. Разрывало сердце проявленная несправедливость. Ликовало всё внутри после счастливого финала. Дорамы будто откупорили эмоции: она плакала, смеялась, кусала губы и локти, злилась и дрожала от страха, искренне интересовалась судьбой персонажей и болела за героев. Среди череды многих Ивако вдруг попалась дорама, посвященная танцам. Это показалось необычным и ярким. Интересным. Ивако потихоньку стала пробовать танцевать сама. Каждая выученная связка взрывала в груди фейерверки. Открывала двери в неведомый мир. Далеко не всё получалось с первого раза. Но добиваясь успеха путем маленьких шагов, хотелось верещать от восторга. Получалось даже спокойнее реагировать на очередной закидон сестры и на равнодушие родителей. Танцы выступали своеобразным антистрессом. А еще делали Ивако увереннее, прививали чувство стиля и наполняли свободой. Управлять своим телом оказалось восхитительно. Ужасно хотелось разделить опыт с единомышленниками. Тогда Ивако решилась на отчаянный шаг. Поставила маме ультиматум: либо она рассказывает папе про интрижки, либо ей спонсируют школу танцев. Мама оплатила занятия в EXPG, и это оказалось лучшим, что она сделала для Ивако за все эти годы. На курс Ивако записалась с целью однажды попасть в шоу-бизнес и показать миру, что танцы — свет. Кацуки начал драться со средней школы. Само собой случилось. При попытке отжать у него кошелек — набитый с последней подработки! — Кацуки чуть руки не отгрыз нападавшим, оттоптал все ноги, наставил локтями синяков, а главному еще заехал в переносицу. Тот взвыл, потом вдруг хрипло рассмеявшись, и махнул рукой разъяренным парням с перекошенными лицами: «Братва, отбой, такого лучше взять в стаю». Взяли. Драться оказалось весело и помогало вымесить горечь и обиды, помогало не думать. О больном отце, о стоимости лекарств, о доме, продуваемом насквозь. Худо бедно справлялись. В хорошие дни отец все еще выполнял заказы — каллиграфически оформлял натяжные полотна. Идя по городу, Кацуки безошибочно узнавал работы отца. Чуть округлые «прыгающие» иероглифы, будто для детских книжек. Сказывался опыт работы в «Джампе». Правда, с каждым месяцем таких дней становилось меньше и меньше. Кацуки гонял на подработки и забивал на школу, дрался и даже пробовал курить. Ну и танцевал крамп. Затянуло случайно и сразу по уши. Когда отец не болел еще так сильно, они часто выбирались на различные фестивали. На одном харизматичный парень, показывающий мастер-класс, вытянул Кацуки в центр круга — и под ритмичные хлопки как память прошлой жизни включилась. Как пробудился первобытный инстинкт. Откуда что взялось — непонятно. Ни разу Кацуки ничем подобным не увлекался. Хотя судя по бледности отца, способности достались Кацуки от матери. Которая ушла от них — Кацуки и трех не было. Харизматичный парень настолько поразился «дару», что занимался с Кацуки до конца младшей школы три раза в неделю за символическую плату. Потом у отца случился рецидив, начались подработки, драки... На крамп хватало времени по ночам и вечером в воскресенье. Танцуя, Кацуки будто плыл сквозь пульсирующее марево. В EXPG Кацуки пробился как стипендиат. Тоже чередой счастливых совпадений. В руки попала яркая листовка, в день прослушивания отменилась смена в магазине, во время его выхода зазвучала одна из любимых песен, и Кацуки вложил в танец всего себя. Наизнанку буквально вывернулся. Приправил опытом драк, горечью будней и отчаянным желанием перестать ныкаться по подворотням, пробиться к лучшему будущему. И прослушивание выиграл. Отец почему-то не обрадовался, но и так подстроив под него жизнь, Кацуки не собирался бросать такой шанс на ветер. Даже круто в итоге перестроив график, оставив на сон три часа и постоянно вертясь-крутясь без передыху. За редким теперь совместным завтраком отец обронил только: «Пожалуйста, не увлекайся, как она...» — и излишне торопливо завозился с посудой. Да у Кацуки и времени не было для вытрясания прошлого. Школа, подработка, EXPG, подработка. Парни молча хлопали его по плечу и подкидывали чужие домашки, ответы на контрольные, новые кроссовки и бенто. Лидер подвозил на скутере до магазина и потом бывало подкатывал, чтобы отвезти в EXPG. Кацуки не знал, как выразить всю глубину признательности. Курс «Дорога к мечте» заинтриговал броским названием и заранее вычерченной установкой. Кацуки очень хотел научиться говорить о важном — и не только через крамп. Махару была младшей в шумной экстраординарной семье, полной творческих, ярких, ранимых и прочих личностей и, существуя в постоянном шуме, однажды решила, что проще отключиться от мира, стать пофигистом. Ровное ко всему отношение спасало от переживаний и позволяло честно высказываться обо всем. «Мне это неинтересно», «у тебя изо рта пахнет», «так поступают только придурки». Наблюдать за реакцией оказывалось бесценно. Люди выходили из себя или терялись, обрывали смех и ехидство. Выговаривали ей «Могла бы изобразить участие!», «Могла бы и повежливее?», «Могла бы не дерзить?!» Когда в поезде Махару поймала за руку лапающего ее мужчину и ровным тоном припечатала: «Мистер, мне неприятно» — мужчина за секунду вспотел. Пассажиры косились с шоком пополам с восхищением. Часто ей задавали вопрос: «Ты не боишься?» Ответ оставался неизменным «Нет». Махару не понимала, зачем жить в обмане и притворстве, зачем строить из себя пай-девочку, мечтая о бунте, зачем существуют набившие оскомину правила, никого еще не сделавшие счастливым?.. На самом деле, Махару знала, ей завидовали больше, чем ненавидели. Периодически кто-то пытался Махару всковырнуть или больно задеть. Правда, им чаще всего прилетало в обратку. Обычно, нападая, человек сам выставлял свои слабые места напоказ. Сложнее оказалось с тем, что действительно радовало. Махару разучилась показывать это. И когда мама, сделав подарок, явно ждала хотя бы улыбки, оказывалось неловко. Проще было писать и подсовывать письма, читая которые мама почему-то рыдала, а найдя Махару глазами — тяжело вздыхала и кивала. Пыталась казаться чуткой. Может, в театре ей бы и поверили... На сто процентов Махару понимала только лучшая подруга, улавливающая оттенки и понимающая, вызывает что отклик или мимо. Она же затащила Махару в танцевальный кружок: «Нам не хватает участника для открытия, давай, можешь присутствовать чисто для галочки». Впрочем, Махару быстро втянулась. Засиживалась до ночи, отрабатывала движения до онемения, постоянно думала о будущем номере и делилась идеями. Многие принимали и развивали. Это буквально окрыляло! Подруга хихикала: «Ты так возбуждена...» — и учила остальных улавливать еле заметные признаки горячей заинтересованности. Их разношерстный коллектив с каждой репетицией становился дружнее и дружнее. Пока они не проиграли конкурс, не набрав баллов за артистизм. И фактически все указали на Махару как на источник бед. Уйдя из клуба, Махару целиком погрузилась в музыку. Один исполнитель особенно зашел ей своим ровным исполнением, которое проигрывало многим. Но было что-то в голосе, словах и образах, мешающее переключить композицию. И побуждающее узнать лучше, не выбросить из головы мимолетный порыв. Исполнителя звали Дин. Дин Фуджиока. Он будто тоже относился к пофигистам и не стремился казаться лучше, чем есть. При этом его любили достаточно многие! Он оказался еще и актером, моделью и отцом двойняшек, увлекался фотографией, боксом и знал кучу языков. Его пример вдохновил Махару вернуться к танцам. Воспринимать неудачу опытом. Найти своих людей и свою среду. EXPG отличалось огромным количеством положительных отзывов и сквозящей во всем позицией «будь собой». Просмотренные видео, пожалуй, это подтверждали. На курс Махару записалась с целью понять, как, метя высоко, по пути не разбиться. Онаджи боялся многого. Собак, грозы, высоты, узких пространств, призраков, крови и тараканов. А больше всего — показаться неуклюжим. Опыт младшей школы до сих пор заставлял вскакивать по ночам с криком и хвататься за сведенные судорогой ноги. В ушах стоял чужой смех, перед глазами — искривленные рты и вытянутые вперед пальцы. Иногда одни пальцы и были. Воплощенная насмешка. Унижение. Презрение. На спор Онаджи нужно было станцевать во время урока. Ему просто очень нравился стейдж «Чейндж», и частенько на переменах он повторял номера. Но от волнения Онаджи сначала не мог двигаться вообще — смотрел на учителя и то краснел, то бледнел. А когда кто-то включил музыку, получилось нечто ужасное, изломанное, с завываниями и прыжками. Ритуальная пляска. Брачный танец обезьяны. И ладно вызов дяди-опекуна и собственная давящая совесть: на коленях Онаджи просил прощения у учителя, и тот лишь покачал головой «Дело детское, я все понимаю». Зато одноклассники припоминали частенько. Вроде как с одобрением, но на самом деле забавы ради. Жестокой и бессердечной. И постоянно подстрекали на «бис». Онаджи еле дотерпел до конца учебного года. Но и в средней школе в первый же день его встретили фразой: «А, ты тот самый. Сорвешь урок, обезьянка?» Дядя чуть не за шкирку вытаскивал его из комнаты и отвозил в школу. И все-таки любой излишне громкий звук вызывал панику. Не говоря про смех в его сторону, лай, яркие вспышки, раны, коридоры и вид из окна. Онаджи запросто мог упасть в обморок. «Припадочная обезьянка» звучало совсем удручающе. А нарисованное мелом на доске выглядело и того хуже. Онаджи отправляли на заднюю парту, с ним не хотели садиться вместе в столовой, его обходили по кривой дуге или, наоборот, с двух сторон пихали. Нервы это нисколько не успокаивало. После ряда вызовов в школу дядя сводил его на обследование. От «телесных» специалистов их быстро направили к «душевным». На первых приемах Онаджи трясся, отключался, убегал. Он даже дяде не мог рассказать обо всем спокойно. Срывался на истерику. И лишь через два месяца стал раскрывался мало помалу с запинками и заиканием. Челюсть тряслась и крупная дрожь охватывала конечности. Онаджи то кричал, то шептал, то плакал, то нервно смеялся. Его осторожно вели через болезненные воспоминания и гнетущую действительность. Высказавшись, Онаджи впал в оцепенение. Не хотелось ничего. Вернее, лишь одного — чтобы все проблемы решились сами собой. Но так, увы, никогда не работало. Посоветовавшись, решили: клин клином вышибают. Нужно было снова станцевать на уроке, но так, чтобы все ахнули. Им порекомендовали EXPG. Они не слишком тянули по деньгам, но это место изменило представление Онаджи о танцах и людях. Дополнительно поразило то, что именно они стояли за стейджем «Чейндж». А организатор курса «Дорога к мечте» и вовсе исполнял одну из главных ролей, Лунного Кролика, чья пробежка в исполнении Онаджи и обернулась грандиозным провалом. Нестерпимо захотелось исправить ошибку, перенять легкость и силу движений, познать стойкость души. Экзайл Тецуя не выходил из себя даже несмотря на явное подстрекательство. Научиться вести себя как он и было главной мечтой Онаджи. Изучение написанного — еще один порог к узнаванию учеников. Мечта — действительно личное. Изнанка души. Уязвимая с одной стороны и защищенная стальными прутьями с другой. Потерять ее казалось немыслимо и нестерпимо больно. Но и перенос из плоскости фантазий в реальный мир часто вызывал сопротивление. Ведь одно дело просто вздыхать о чем-то, а совсем другое — делать к этому шаги. Выползая из раковины, сопротивляясь ветрам, карабкаясь из последних сил ради короткой передышки, после которой ждало еще больше препятствий. Даже в сказках без труда или жертв не достигалось ничего. Поэтому многие сдавались. Переставали верить в себя, но еще хуже, если переставали верить в мечту. И постепенно теряли свой особенный цвет… Выручало понимание, что случайные люди на курс не могли попасть. А одна лишь запись на него — уже проявленная решимость. Написанные на листах мечты и вовсе сошли бы за договор. Амбиции у ребят били через край. Это хорошо. Тецуя уже прикидывал, как каждого из них будет испытывать. Кого помягче, кого пожестче. Их всех точно ждал увлекательный путь. — Вы прочитали, Тецуя-сенсей? Извините... — Онаджи по цвету лица напоминал белый лист. — Между прочим, я люблю дерзких, Онаджи-кун. Люблю задающих вопросы, люблю спорящих — главное, чтобы аргументы были, а не одно баранье упрямство, — дети тут же прыснули. — Отстаивая себя, рождается личность. Единственный нюанс — не стоит пытаться быть кем-то другим, излишне подражать кому-то. Здорово, когда у вас есть пример перед глазами. Хуже, если вы начинаете примерять чужую шкуру. — А косплей? А игры? — Играй да не заигрывайся. Слышал о таком, Нишиока-кун? — Тецуя легко вскочил на преподавательский стол и станцевал танец муравьев из рекламы печенья. Часть смотрела вылупившись, часть отвернулась, часть прыснула в ладонь. — Я могу позволить себе такое. И ты можешь. Но вытворяя подобное, мы выглядим скорее глупо, чем неординарно. Очень вряд ли кто-то из вас оценил точность и плавность движений. «Господи, что он творит», «И этому нас будут учить?», «Блин, заснять не успел». Если короче, вам за меня стыдно. Буквально слышу перешептывания: «Наш препод на парте танцует, прикинь». Я способен сделать из этого фичу. И буду побуждать вас вытворять всякое странное. Танцор должен быть без комплексов. Без комплексов, но с головой на плечах. Танцевать, сняв штаны, например, уже кажется мне перебором. Во всем хорошо чувство меры. — А как его измерить? — Кириния довольно скоро взяла себя в руки: по крайней мере, лицо держала. — Здравым смыслом, — Тецуя спрыгнул со стола и потянулся. — Ты можешь лечь в пять, когда вставать в шесть. Можешь заказать себе всё меню «Мака». Можешь один элемент танца оттачивать месяц. Но если в этом смысл и необходимость? Полезно еще смотреть на место и время, обстановку и людей — уместно ли то, что задумал. Однако все время действовать по оглядке и указке не стоит. Очень все тонко. Чтобы стало проще, нужно научиться слушать себя и быть с собой предельно честным. Тецуя прошелся по рядам, стараясь заглядывать в глаза. Единицы выдерживали взгляд, среди них: Ивако и Кацуки. Опора найдена, отлично. Без союзников в преподавательстве никуда. Как бы хорошо дети не относились в целом, они скорее послушают сверстника, чем взрослого. — Но если… — Махару говорила едва слышно: выручала повисшая задумчивая тишина, — если правильное для тебя губительно для окружающих, как быть? — Горячее сердце, холодная голова — мне кажется, это универсальное правило для всех решений. — Как в драке? — Кацуки заметно оживился, даже по стулу заелозил. Тецуя, сняв очки, скорчил одну из угрожающих физий, так что Кацуки сглотнул и напрягся. Правильно боится. Никаких шуток. Тецуя вполне мог дать в морду ученикам, если в этом была необходимость. Чаще, конечно, ловил летящий в себя кулак, ну да всё одно — нарушение устава. И чхать. Тецуя навис над Кацуей и поправил ему задравшийся рукав футболки, усмехаясь криво и тут же улыбаясь приветливо. — Надеюсь, весь опыт и ярость драк ты вложишь в крамп и другие «агрессивные» стили. Между прочим, танго тоже к таким относится. — Увольте, — Кацуки аж передернуло. — Посмотрим. Может, тебе даже понравится. — Сомневаюсь… — Кацуки набычился и выпятил губу. — Когда-то и я не мыслил жизни без крампа. А теперь мне очень интересен степ. Времена и увлечения меняются, — Тецуя подмигнул. — Но могу пообещать тебе, что твоя суть янки никуда не денется. Просто будет проявлять себя несколько иначе. Онаджи-кун, что ты там все время пишешь? — П-простите, — Онаджи покраснел и захлопнул блокнот. — Общие мысли… Примечания… Всё это мне кажется важным… — Цитировать потомкам планируешь? — Нет, я для себя… — Онаджи задышал чаще, руки его мелко подрагивали. — Если для тебя оно важно, в этом нет ничего постыдного, — Тецуя осторожно провел по спине скукоженного мальчишки. — Умей говорить об этом с гордостью. — А если всё равно будут смеяться? — Кириния встряхнула челкой. — Всё равно продолжай. Рано или поздно тебя признают, особенно если сохранишь любовь к делу, сохранишь жар в груди. Чужие насмешки помогают развиваться, расти над собой. Если нас постоянно хвалить и в попу целовать — можно легко забахвалиться. Но и от постоянной ругани толку мало. — Снова чувство меры? — в голосе Нишиоки послышалась горечь. — Совершенно верно. Чувство меры важно всегда. Если эмоции начинают брать верх, лучше переждать взрыв. Ранить легко, куда труднее лечить. Даже в игре для урона тебе сразу даются патроны, а вот чтобы похиллить — необходимо накопить энергию. Нишиока вскинулся, и Тецуя ему улыбнулся. За про-геймера он бы ни за что не сошел, но в кое-каких понятиях разбирался. — Значит, нужно постоянно балансировать? Без четкого ориентира и подсказок на одном чутье? — Ивако нахмурилась. — Ориентир — это мечта. Подсказки — голоса разума и сердца. Самое главное — чем честнее вы будете с собой и окружающими, тем проще будет ваш путь. Простой пример: увлекаясь дорамами, ты знаешь, чем будешь заниматься дома, о чем поговорить с друзьями, что заказать в подарок. — Ага, только не все готовы обсуждать твои увлечения или доставать постер с автографом, — Махару скривилась и стала теребить висюльки на толстовке. — Не все. Но когда такие люди находятся, это как дар судьбы. Только важно не сдаваться и не бросать начатое, даже если всё кажется бесполезным, а мечта такой далекой... — Тецуя прикрыл глаза, отдельными фрагментами вытаскивая из памяти собственные неудачи и победы. Первые попытки танцев, мир клубов и баттлов, знакомства с яркими личностями, вечная бешеная гонка, море алкоголя, выживание на лапше и упрямстве. — И даже неожиданно прорвавшись вперед, чаще всего нельзя расслабляться. Максимум — сказать себе «Я молодец, но нужно еще постараться». — И так до конца жизни? — в голосе Ивако проскальзывало явное страдание. — А как иначе? Это же дорога к мечте! И я помогу вам сделать первые шаги. Обещаю.