***
Мы добрались до стены, когда уже была глубокая ночь. Наконец, положив Лин на носилки, я вздохнул полной грудью. Теперь она в надёжных руках, и с ней всё будет хорошо. Но покой мой длился не долго. Глядя, как Лин уносят, я увидел капитана. Он был, как всегда, спокоен и непоколебим, но, когда он увидел свою дочь, на мгновение в глазах его появился ужас. Но на миг. Он будто к обычному солдату подошёл узнать, что случилось. В следующую секунду он уже шёл ко мне. — Армин, что с ней произошло? — прямо спросил он. Хоть капитан мне и казался всегда пугающим, но он всегда был ко всем справедлив. — Во время битвы с Бронированным и Эреном она два раза ударилась головой. Я наложил ей на голову повязку из своего плаща, после того, как она потеряла сознание. Думаю, у неё сотрясение, но я не уверен. Он слушал внимательно, но было видно, как он хмурится всё больше и больше. Почему-то в какой-то момент вместо капитана я увидел Лин. Она так же хмурилась в Кадетском корпусе, когда ей, например, говорили, что Жан и Эрен подрались. Было видно, насколько капитан повлиял на Лин. — Спасибо, — выдал после моего рассказа Леви. — За что? — не понимал я. — За то, что присматриваешь за ней. Лин не всегда знает меру. Поэтому и получает такие тумаки. Я рад, что есть кому присмотреть за ней. От таких слов я почувствовал, как краснеют мои щеки. — Конечно. Но это не только моя заслуга, но и Конни, и Эрена и всех её друзей и товарищей. На что капитан лишь хмыкнул, кивнул и пошёл в противоположную от меня сторону. — Капитан? Он повернулся, ожидая от меня дальнейших действий. — А вы ведь тоже волнуетесь за Лин. Почему вы её не останавливаете? — Потому что знаю, что её не остановить. Пробовал уже. И он ушёл. — Что от тебя хотел капитан Леви? — спросила подошедшая Саша. Она помогала идти очнувшемся Жану. — Да так, про Лин спрашивал. — А что с ней? — хором удивились оба. — Пойдёмте, мы по дороге вам объясним, — сказал подошедший с Эреном Конни. — А что с Микасой, Эрен? — спросил я. — Её, как и Лин, унесли на носилках. — А с ней что? — снова спросил Жан.***
Было ощущение, будто я проснулась после большой пьянки. По крайней мере, мне так казалось. Ведь все рассказывают, что после такого сильно болит голова, что хочется её отрезать, и ещё меня очень сильно тошнило. Я нехотя открыла глаза. Меня вдобавок ещё и ослепило, что не прибавляло энтузиазма. — О, Сина, что со мной, — тихо прохрипела я. Оказывается, что у меня и обезвоживание. Сколько я спала? — У тебя сотрясение мозга, — ответил на мой вопрос Эрвин. Глаза потихоньку привыкли к свету, и стало видно, где я. Это оказался лазарет Разведкорпуса, но меня почему-то положили в отдельную комнату. Эрвин сидел на стуле напротив меня, возле окна стоял Леви. Я хотела спросить: "Какого чёрта мы все здесь делаем?", но не смогла, так как воды мне так никто и не предложил. Заметив, что я пытаюсь что-то сказать Эрвин велел: — Леви, дай ей воды. Он обернулся, подошёл ко мне и, проделав небольшую махинацию с кувшином и стаканом, протянул мне стакан. Так было ещё два раза, ведь, как оказалось, пить я хотела сильно. — Почему мы здесь? — наконец спросила я. — Ты не помнишь? — спросил Эрвин. Ещё раз на него посмотрев, я увидела последствия того дня: руки не было от слова совсем. Только небольшой обрубок. — Что последнее ты помнишь? — уточнил Леви. Теперь он встал рядом с Эрвином. — Как титаны убегают, — честно призналась я. — Убегают? — переспросил Леви и получил в ответ кивок. — После этого ты потеряла сознание, а Армин Арлерт довёз тебя до стены. От таких заявлений у меня глаза на лоб полезли. Меня раненную, грязную, всю в крови тащил Армин, о Сина. — Не удивляйся, — сказал капитан. — Учитывая, сколько раз ты ударилась головой, это не удивительно. Ты же немного знаешь медицину, чего не сообразила? — Не знаю. Последнее, о чём я думала, это о себе. А как ребята? Никто не пострадал? — Как я знаю, нет, — ответил Леви. — Твоя рана не самая серьёзная из тех, что были получены солдатами в этом сражении, в принципе. Повязку тебе придётся носить недели две, а это лишь идеально подойдёт для нашей легенды. Ото всей информации уже хотелось лезть на стену, но последняя фраза меня особенно смутила: — Легенды? — Да, я же тебе не объяснил. Помнишь то письмо, которое просил тебя передать Пиксис? — Да. — Дело в том, что он меня не как командор, а как просто старый друг извещал о будущих трудностях Разведкорпуса. Столица не успокоилась, потому что уже на тот момент мы одного, а на сегодняшний день уже трёх опустили. Хоть тогда нами и были приняты меры в частичной поимке Энни Леонхарт, но сейчас положение заметно ухудшилось. И, учитывая, что сейчас в Разведкорпусе служит, как я понимаю, важный для столицы человек в лице Кристы Ленц, то, чтобы Разведкорпусу выжить, нужно действовать. — И, как я понимаю, это как-то связано со мной? — Да, твоя задача вступить в ряды Военной полиции под прикрытием. — И что мне там нужно сделать? — Раз Пиксис подозревает, что верхушка что-то готовит, то для этого нам нужна подстраховка в виде важных для неё документов. — То есть, мне нужно вступить ряды полиции и что-то украсть? И что — непонятно. — Примерно, но отчаянное время... — ...требует отчаянных решений, поняла. И чью же личину я возьму? — Микасы Аккерман, — он сразу же продолжил, предугадав мой вопрос. — Да, она знает и не против. Ты, как и она, вошла в десятку лучших, так что с переводом проблем не будет. Вы схожи внешностью и по способностям. — У нас из внешности схожесть только в волосах. А так у нас и комплекция разная, да те же глаза. — Я понял, но вряд ли её кто-то знает из полиции, и маловероятно, что всех решат отправить на осмотр за те дни, что ты будешь там. — А что мне делать, когда я сделаю, что нужно? — Там зависит от ситуации. Но в крайнем случае, тебе придётся оттуда бежать. — Из Сины? Ты мне предлагаешь через стены прыгать, если в этом будет нужда? — Да, — строго сказал мужчина. И по его тону было сразу слышно, это приказ. — Это приказ, — что и требовалось доказать. — Выезжаешь через 4 дня. Даю время отлежаться, но повязку с головы не снимут ещё недели две. Точных сроков по выполнению задачи нет. — А по совету? — По совету нужно закончить в самые короткие сроки, не вызвав подозрений, — ответил Леви. — Я вас оставлю. Сам недавно лишь очнулся, а столько дел ещё нужно сделать. — Получается..? — Ты была без сознания немного дольше, чем я. — А почему, когда я очнулась, вы были здесь? — Я хотел лично убедиться в стабильности твоего состояния. И прежде чем выдвигаться, зайди ко мне. — Конечно. После этих слов я осталась наедине с отцом: — Как нога? — спросила я. — Как голова? — спросил он. Как-то странно это всё. Кажется, что нужно что-то сказать, извиниться или что-то узнать, но в голове пусто. Интересно, это от того, что у меня сотрясение или я просто не знаю, о чём поговорить с собственным отцом? В его голове тоже не было нужных мыслей для разговора, и мы просто сидели в этой тишине. Он сел на мою кровать, осматривая меня на предмет моих ран. Новых и старых. — Прости, что снова тебя подвела, — тупые, но такие нужные, казалось, извинения. — Ты теперь после каждой вылазки извиняться будешь? — холодно спросил он. — Ты и я — солдаты, и раз мы оба выбрали этот путь, то незачем извиняться. Это твои решения, и, если ты посчитала, что они правильные, за них не нужно просить прощения. — Ты, как всегда, прав. — Я не всегда прав. — Возможно. Но чаще всего ты прав, а я просто округлила это значение. — Уже вживаешься в роль? — Не-а, Микаса, как ты знаешь, наоборот не очень-то разговорчивая. Это просто у меня сейчас желание поговорить. — Думаю, ты спокойно отбросишь это желание, когда тебе дадут лекарства. Скоро как раз должен будет прийти врач на ежедневный осмотр. — Как там остальные? — Все отдыхают, в основном. Эта битва далась людям особенно тяжко. — Кто погиб? Он глубоко вдохнул, выдохнул и ответил: — Из тех, кого я лично знал, и из последних вестей это Нанаба, Ханес и Майк. Знакомые имена. Такие знакомые, и от этого только труднее воспринимать эти новости. — Тебе стоит отдохнуть, я пойду. Позже вечером к тебе ещё зайду. Получив в ответ кивок, он потрепал меня по голове и вышел. Я впервые нормально рассмотрела комнату, которая была размером чуть больше чулана. Шкаф, кровать, тумба и стул — вот, в принципе, и всё, что имелось в данной комнате, не считая двери и окна. На тумбе я нашла тот самый графин со стаканом и, на удивление, книгу. Книга и яблоко на ней. Откусив от яблока, я взяла и книгу. На первых страницах нашла записку: "Мне очень понравилась эта книга, надеюсь и тебя она сможет занять в одиноком лазарете". Теперь, без сомнения, было понятно, что это Армин. Позже пришёл врач. Он ничего нового мне не сказал кроме того, что через пару дней я могу возвращаться в свою комнату. Это примерно тот же день, когда я уезжаю. После лекарств я сразу же уснула, но спала недолго. Через сон я слышала скрип двери, раза, кажется, три. Последний меня и разбудил, но глаза я не открывала. —...простите, капитан. Я не ожидал вас увидеть, — послышался тихий голос Армина. — Что вы здесь делаете? Да, ещё так поздно? Отбой был уже минут десять назад, — ворчал Леви как всегда. — Правда? — послышался голос Эрена. — Вы сюда всей толпой решили прийти её проведать ночью? — Нет, — ответила Саша. — Микаса и Конни остались на стрёме. Ай!.. Видимо, получила подзатыльник. — Шшш, вы же так её разбудите, — сказала Криста своим мягким мелодичным голосом. Уже разбудили. — Почему вы не пришли днём? — Потому что у неё закрыто посещение, а так ночью врачей меньше и можно пройти. Ай!.. — ответил Жан. М-да, походу и ему прилетел подзатыльник. — Да, а ещё мы только сегодня узнали, что она очнулась, — на свой страх и риск снова заговорила Саша. — Ребята, хватит, — попытался как-то громко прошептать Арлерт. — Если вы сейчас не заткнётесь, я не только всех выгоню из палаты, но и рапорт на вас подам. Заявление звучало грозно. — Капитан, пожалуйста, — просила Криста. — И что вы с ней делать собрались ночью, когда она спит? От этого вопроса все притихли, не зная, что ответить. — Мы просто хотели узнать в порядке ли она, — объяснил Эрен. — Узнали? А теперь валите отсюда. С капитаном никто не стал спорить. Снова скрипнула дверь и после этого стало тихо.***
— Доброе утро, — сказала я, открывая дверь в кабинет главнокомандующего. — Доброе. А ты как всегда, без стука, — ответил Эрвин. Он не сидел, как всегда, за своим столом, заполняя бумаги. Он стоял у шкафа с книгами, а книга, которую он рассматривал, мне была знакома. — Знакомая книга. — Ты её читала и задавала вопросы про стены и действующую власть. — Иронично. Учитывая, на какое задание я иду, — я присела на стул возле его рабочего стола. — Да, поэтому и вспомнил про эту книгу. Думаю, это даже интересно, — он тоже сел за своё место, так было удобно говорить нам обоим. — Что именно? — За тобой очень интересно наблюдать. Ты с нашей первой встречи меня заинтересовала. Хотя нет, даже раньше — когда я услышал, что у самого опасного преступника Подземного города есть дочь. — Всё настолько было плохо? — Не то чтобы. Но я пока что ни разу не пожалел о своём решении вытащить вас обоих на поверхность. Даже учитывая то, что я больше всего тогда рисковал жизнью. — То есть? — Смотря, что ты помнишь? — Тогда мне было достаточно того, что "папа сделал очень плохие вещи и ему нужно исправить своё поведение". — Да, в каком-то смысле, это правда. Но я не хотел говорить это, когда тебе и десяти лет не было, — он на минуту засомневался, стоить ли мне это говорить. — Тогда Леви, Фарлан и Изабель хотели сбежать на поверхность благодаря сделке с коррумпированным чиновником, который хотел моей смерти. Они должны были проникнуть в Разведкорпус и устранить меня. — Охренеть. И я не знала? Всё это время вы молчали? — Повода не было, но не суть. Мне кажется, ты пришла не за этим, — он явно хотел закрыть эту тему, но не потому, что она ему не нравится, а потому, что есть то, что знать мне не надо. — Да, но правда, не верится. Вы так хорошо общаетесь друг с другом после этого. — Вот "твои" документы. А насчёт этого. Я хочу на этой теме поставить точку. — Ладно, ладно. Но ты так просто от этого не отвяжешься, знай. — На тебя не похоже. У тебя сегодня хорошее настроение? — он постукивал единственной рукой по столу, то ли от скуки, то ли от мысли о навалившихся делах. — Достаточно хорошее, чтобы совершить государственную измену. А так, я просто давно не разговаривала о чём-то кроме титанов. — У тебя есть ещё какие-то вопросы? — Меня кто-то встретит? — Да, должны. Письмо давным-давно отправили в Стохес. Хотя у них там такая неразбериха, могли забыть. Так что, если что, не удивляйся. — Хорошо. Тогда я пойду. Я уже взялась за дверную ручку, как вспомнила: — Эрвин, а что насчёт убийства при исполнении приказа? — Это я возлагаю на твоё усмотрение. Кивнув, я поспешила выйти. Положив документы в сумку, я отправилась к конюшням, стараясь делать это максимально тихо, чтобы никого не разбудить. — Лин, — меня тихо окликнули. Обернувшись, я увидела подходящего ко мне Армина. — Да? — Ты куда? Почему не в палате? — Это сложно объяснить. — Попытайся. Смирившись, я решила, по сути, сказать правду. — Я еду на задание. — Не прошло и недели с вылазки, и снова? — Да, знаю, как это выглядит. Но по-другому я не могу. И, кстати, а что ты здесь делаешь? — Я? — у Армина покраснели щёки, и он сразу отвёл взгляд. — Если честно, я собирался тебя проведать. Тебе же было запрещено посещать. И хотел спросить насчёт книги. — На счёт этого... — достав из сумки книгу, я вернула её в законные руки хозяина. — ...книга очень интересная! Не знала, что тебе нравится романтика. — Я её нашёл сначала, подумал, что не интересная, так что читал без особой охоты. А потом как затянуло. На него было очень приятно смотреть в утреннем свете. Его округлые черты лица, большие голубые глаза, в которых можно утонуть с головой. — Лин, а ты надолго? — его вопрос выбил меня из собственных мыслей. — Я точно не знаю. Смотря на сколько это затянется. Но не очень долго — медлить мне нельзя. Постояв в неуютной для обоих тишине, я, наконец, сказала: — Я пойду, хорошо? Мне не стоит задерживаться. Получив кивок в ответ, я развернулась и отправилась по своему первоначальному маршруту. Когда я почти скрылась у него из его, услышала: — Пиши, если сможешь! — Обязательно, — сказала я, помахав ему рукой на прощание.***
— Ты ведь из Разведкорпуса перевелась сюда? — Ага. Пит. Именно так звали парня, которого попросили меня встретить. Он уже, кажется, час водил меня по неизвестной мне территории, всё время рассказывая, что это, кто там и т.д. Я уже кое-что помнила из своего недолгого пребывания здесь при поимке Энни. Но даже сейчас не в самом лучшем состоянии восхищало только одно — великолепие коридоров. Высокие потолки, окна (на некоторых были узоры), стены и пол, что были из камня. Пит постоянно задавал вопросы, на которые отвечать у меня не было желания от слова совсем. Единственное, что я сейчас хотела — это найти кровать и отключиться. Но парня явно не смущала моя усталость, либо он её просто не замечал. Пит был на голову меня выше. Он довольно-таки сильно выделялся из толпы. Ярко-красные волосы, голубые глаза, нос с горбинкой и вышеупомянутый рост. — А где женские казармы? — спросила я, невольно зевнув. — Хочешь, чтобы я показал тебе твою комнату? "Нет, полюбоваться хочу", — чуть не сказала я, но вместо этого ответила: — Да. — Мы как раз рядом с ними. Комната у тебя, как я помню, самая последняя, справа по коридору. — Спасибо, — я отправилась на поиски кровати. — Рад был познакомиться, — но я на эти слова ничего не ответила. Дойдя до комнаты и открыв дверь, я обнаружила, что в комнате не одна. — Привет, — сказала девушка примерно такого же возраста, что и я. У неё были короткие светлые волосы и аккуратная чёлка. У неё был хитрый взгляд, но он очень ей подходил, как и её янтарные глаза. Она была довольно-таки стройная и чем-то напоминала куклу. — И тебе, — я легла на свободную кровать. — Ты откуда? — А тебе не говорили? — зевнув, ответила я вопросом на вопрос. — Не-а. Сказали лишь, что у меня новая соседка, и что она должна приехать сегодня и всё. А, нет. Сказали ещё убрать вещи прошлой соседки. — А что с ней? — Никто не знает. После битвы с титаном пару дней назад её больше никто не видел. Но на сегодняшний день все тела уже собраны и опознаны, а её тела не нашли — записали как пропавшую без вести. От этого чёт перехотелось спать на этой кровати. — Как звали? — Энни Леонхарт. Желание поспать вернулось. Да ещё захотелось и назло поспать на её кровати. — Ты, видно, сильно устала, раз решила сразу завалиться спать. — Ага. Наутро я встала как обычно, а точнее, как и надо каждому солдату. Только сейчас, наконец, решила рассмотреть комнату. Две кровати и небольшой стол со шкафом. Вроде обычная комната любого солдата из любого подразделения, разве что только личная ванная выделялась. Не найдя в комнате соседку, я собралась и отправилась на завтрак. Столовая — это одно из многих мест, чьё расположение я запомнила сразу. Лишь взяв свой завтрак и выискивая свободное место, я увидела знакомые лица. — Садись с нами, — говорил Пит, вставший из-за стола. Это облегчило поиски. — Что ж, соня, проснулась? — Что ты к ней пристала, Хитч? Это её первый день. И, тем более, ей всё равно за это ничего не будет, — разъяснил парень с короткой стрижкой и чёрными, как и у меня, волосами. — Не будет? — Не будет. За нами особо не следят в плане дисциплины. Больше проверяют исполнение обязанностей. — Ну, нет. Сейчас за этим строже, как минимум у нас, — говорил Пит. — Почему? — спросила я. — Потому что после этих титанов мы до сих пор не убрали город, — снова начал разъяснять парень с чёрными волосами. — Ты, кстати, сегодня с нами. А потом, после того, как уборка города будет закончена, тебя направят в архив... — его перебили. — Её направят ко мне в архив? То есть, ты та самая Микаса Аккерман? — Да, — как-то настороженно ответила я. — Так вот.. — То есть, это ты защищала ещё кадетом Эрена Йегера на суде? — спросила уже соседка. — По сути, да. — И вот.. — И ты тоже тут сражалась с титаном в Стохесе? — Можно я закончу? — зло сказал Пит. Она кивнула, и парень продолжил: — Тебя точнее направили, но уборка города сейчас важнее. Сейчас туда всех направили. — Спасибо. Вы, кстати, не представились. — Не поняла? — Как вас зовут? — пояснила я. — Пит Луис меня вчера встретил и всё здесь показывал. — А, ну, я Хитч Дрейс, а он — Марло Фройденберг. — Ты ведь с Хитч в одной комнате. Что не познакомились? — Пит явно удивился этому факту. — Да ты её так измотал вчера, когда всё показывал, что у неё не нашлось сил даже вещи разобрать. Не то, что на знакомство, — ответила Хитч. — Может, это просто она тебя испугалась, — ответил парень. Хитч уже хотела было ответить, чтобы неповадно было, но Марло решил перенести разговор в мирное русло. — А откуда у тебя повязка? — А, это... — я коснулась повязки. Иногда даже не замечаю её. — ... я с титаном сражалась и упала. — А его-то убила? — Это хоть и секретная информация, но я скажу, — это поможет мне втереться в их доверие. — Я спасала Эрена: его чуть не украл Бронированый титан. Мы вернули его дорогой ценой. — Вы, кстати, доедайте быстрее. Нам нужно идти уже, — говорил Пит. Он хоть как-то разбавил это молчание. — Как будто ты тут уже доел и сидишь нас ждёшь, — съехидничала Хитч. Доев, мы быстро направились на общее построение, и, угадайте, где я была? Правильно. В конце колонны. Над чем Хитч посмеялась: — Не знала, что есть такие маленькие люди. Выслушав указания, какая группа убирает какую территорию, мы отправились на улицы Стохеса. Я не впервые убирала трупы. Но, как в Тросте, как и в Стохесе, казалось, что эта работа будет бесконечна, и ты будешь вечно убирать их тела и чувствовать сожаление. Сожаление о том, что не спас, не увидел, не услышал, не заметил. Вроде радость — ты выжил, но эти чувства долга и скорби затмевают радость. Стохес выглядел намного лучше, чем сразу после битвы. Сейчас, в основном, раскапывали разрушившиеся дома, где находили и находили новые тела. — Так почему ты ушла из Разведкорпуса? — не унимался Пит. — Я устала. Поняла, что больше не могу смотреть на эти смерти, — сказала я заученную фразу. Знала, что такие вопросы будут. Хотя я и правда устала терять людей. Я стараюсь сделать так, чтобы их жертвы не были напрасны, и чтобы больше другие не умирали. Стараюсь. — И ты решила выбрать Военную полицию? — удивился Пит. — Которая давно вся прогнила? — Что ж ты сам тогда сюда пошёл? — Я хочу изменить это вместе с Марло. — Систему не поменяешь, пока не изменишь людей, — бодро изрекла я. — Знаю, но мы и хотим изменить всё. — Нет, тогда надо менять и власть. А я думаю, вряд ли вас поддержат в перевороте. По крайней, мере пока. — Ой нет. Изменять короне я не хочу. Я клялся ей, мы все ей клялись доверять и защищать до конца. Поспорить с этим никто не мог. — Так ты ответишь на мой вопрос? — продолжил он. — Отстань от неё, ты будто допрос проводишь, — сказала Хитч. — А что ты её защищаешь? — Я её не защищаю, просто достали твои расспросы. А то как узнал, что к нам переводятся так рот свой и не закрываешь. — Будто ты — святая душа здесь. Кого ни возьми — задираешь. До Микасы у тебя ещё руки просто не дошли. — Ты будто не издевался над другими. Они начали натурально ругаться. Я не видела смысла лезть в ссору и разбираться. Всё равно не знаю, как они себя вели до встречи со мной. Не знаю и знать, если честно, не хочу. Но мне надо втереться в доверие. — Хватит ругаться! — заорал на них какой-то солдат. — И так в городе неспокойно, так и вы ещё тут кричите на друг друга! Если не прекратите прямо сейчас, к командору пойдёте. Достали уже! — То есть, у них это не в первый раз? — даже не заметив того, спросила я вслух. — Да, — ответил солдат. — Они ругаются уже неделю. Примерно с того момента, как тут прошли титаны. После этого они не разговаривали.***
— Марло, а что здесь в принципе находится? Был мой первый рабочий день в архиве. Вчера закончили уборку Стохеса, и наконец-то всё стало намного спокойнее. — Ну, как тебе сказать-то. Всякое. Тут куча всяких документов. На людей — это кто недавно родился и умер в Стохесе, и кто умер в армии. Причём, на удивление, из всех подразделений. — Например? — Ну, у тебя кто-то умер недавно? — Лин, — не задумываясь ответила я. — Лин? — Подруга моя. У неё не было фамилии. — Ага. Получается, она из Разведкорпуса, так? — Угу. Он подошёл к определённому стеллажу и ряду и стал искать бумаги. Спустя пару минут, он отрыл бумаги, в которых было моё имя. — Лин. Фамилии нет. Место рождения — Подземный город. Дата рождения... — Да, это она, — подтвердила я, перебив его. — Интересная у тебя подруга была. И, соболезную, — он убрал документы на место. — Спасибо. А почему так: она же была в Разведкорпусе, а умерла на территории Каранеса? — После того, как пала Шиганшина, чтобы такой неразберихи с документами не было, стали делать копии документов во всех городах. Да, мороки много, но как подстраховка это очень даже хорошо. И так легче искать пропавших людей. — Вау. — Да, я тоже удивился, когда узнал. Но единственный минус — ждать долго. Вот если бы был способ доложить информацию о человеке быстрее. Чтобы не приходилось гонцам это всё разносить. На это времени уходит дня три — не меньше, — Марло пошёл к другой полке, а я за ним следом. — Ага, а чем ещё интересно это место? — мне казалось, что сейчас именно тот момент, когда стоит всё разузнать. Если позже или раньше я буду расспрашивать, это может вызвать подозрения. — Ещё тут хранятся какие-то важные государственные документы. Хотя, это ожидаемо, всё же столица как-никак. Но, ни у меня, ни у тебя нет в этот отдел допуска. Наша задача — это информация о людях, компаниях, чтобы помочь в расследовании. По сути, нужно просто вести записи. — А почему здесь только мы? Нет ни начальства, ничего? — Потому что работают у нас в основном новобранцы. Те, кто постарше и выше по званию часто скидывают работу на нас. Мне вообще только в первый раз всё показали и ушли, — говорил он это всё с явной грустью из-за такого положения дел в полиции. — Почему это место так пропитано коррупцией? В других подразделениях такого нет. — Не знаю. В полиции всегда всё было тихо. — В Гарнизоне тоже. Ну, как минимум, раньше. У нас в Шиганшине были вечно бухие Гарнизонцы. Вспоминалось это всё с грустной улыбкой. Те времена не вернёшь — слишком много людей ушло. — То есть, там типа всякие секретные документы хранятся в той запертой части, и ключ только у старших по званию. — Да. Например, по идее, здесь должен быть Шон. Он вообще тут главный. У него должен быть ключ. Мне вообще тоже интересно, что там. — М-да, но этого нам не узнать. — Эй, — позвал какой-то солдат. — Вы там что, спите? — Ладно, пора за работу, — утвердил Марло. — Щас я тебе покажу, что делать.***
— А ты что тут делаешь? — спросила Хитч. — Тренируюсь. Уже пару дней я искала место, где можно потренироваться. Я остановила свой выбор на улице, пораньше утром. Так как в полиции особо не занимались физической подготовкой, а мне терять её ну никак нельзя, в этот момент я делала подтягивания на дереве. Благо, ветка меня выдерживала. — В такую рань? И зачем? — не понимала соседка. — В рань — чтобы никому не мешать. А так — просто привычка осталась после Кадетского училища и Разведкорпуса. — От привычек нужно отучаться, особенно от таких плохих. Захотелось закатить глаза. — Если это замечу не только я, а кто-то ещё, это плохо для тебя выйдет, — продолжила она. — И как? — Ты привлекаешь внимание, а здесь это — последнее, что надо делать. А то начнут к тебе приставать такие, как Пит, — не до конца было понятно, с какой интонацией говорит Хитч. То ли раздражённо, то ли беспокойно. Я, кстати, уже начала делать отжимания. — А чем он тебе не нравится? — Он вечно корчит из себя не пойми кого, особенно после твоего прихода. А так с ним и раньше было много проблем. — А у вас что-то было? — Ну, не то, чтобы было. Так, ничего особенного. — Ничего особенного — это что? — Так, мы кажется говорили о чём-то другом? — Мне эта тема больше нравится. Хотя заниматься в тишине — вообще идеально. — Ну что, тогда теперь я буду тебе докучать. И, раз затронули этот вопрос, а у тебя есть кто-то? Вроде бы, я делала приседания, но на миг застыла. Есть ли кто-то? Без понятия, если честно. Я вроде бы никому не нравлюсь. А нравится ли кто-то мне? Стоп. А как это? — А как это понять? — Ты не знаешь? — удивилась Хитч. — М-да, у тебя всё ещё хуже, чем у Энни. Или ты надо мной стебёшься? — Нет, я серьёзно. Хитч заржала, как конь. — Всё ясно. Я, в принципе, закончила и могла идти обратно в комнату. Хотя, там я тоже от неё недалеко уйду. — Да... не, стой.. — она не могла успокоиться. — Ладно, ладно, давай отвечу. Я развернулась и подошла к ней обратно. — У всех по-разному появляется симпатия. Но, если в вкратце: тебе хорошо с этим человеком, ты хочешь быть с ним всё время рядом. Ты счастлив и хочешь, чтобы он был счастливым. — А-а, ну тогда не знаю. Единственный, с кем я такое чувствую — это папа. — Ну, это понятно. Родительская любовь. А вот когда ты чувствуешь такое с кем-то ещё — это уже симпатия. Например, с каким-то симпатичным мальчиком. Тебе что, мама никогда об этом не рассказывала? — Её у меня нет. — Ну, а в книгах? — В книгах всё всегда более оптимистично, поэтому я в них не верю. — Тут ты права. Но есть ли человек, который вызывает у тебя эти чувства? — Не знаю. — Значит, он точно есть. — Почему? — Потому что, если бы их у тебя действительно не было, то ты ответила бы только нет. В этом есть рациональное зерно.