Yet the World Still Spins ( Тем не менее, мир все еще вращается)

      Стук в дверь чуть не вызвал у Уилла остановку сердца.       Он инстинктивно застыл, когда его глаза распахнулись, тело лежало неподвижно, пока он смотрел на деревянные планки над собой. Воспоминания о прошлой ночи медленно вернулись к нему, когда он услышал, как Оди заерзала на кровати. — Заходи.       Дверь открылась, и Уилл услышал грубоватый голос. — Привет, малышка. Готова к завтраку? — Да, я выйду через минуту.       Дверь снова закрылась, и после некоторой паузы одеяло рядом с ним поднялось, показав лицо Оди, смотрящего на него вверх ногами.  — Ты в порядке? — она спросила мягко.  — Да, в порядке, — пробормотал он, — Сначала забыл, где я нахожусь. Это был Хоппер?  — Ага. Он, наверное, уедет через час или два, сегодня он работает в обычную смену. Я приду и заберу тебя, когда он уйдет.       Уилл кивнул, и одеяло упало, чтобы снова скрыть его. Он услышал, как Оди встала и тихо вышла из комнаты, закрывая за собой дверь с твердым щелчком. Глубоко дыша, Уилл позволил себе подумать о событиях прошлой ночи. Он чувствовал себя так, как будто он был во сне, как будто, если бы его ущипнули или даже слегка толкнули, он бы снова проснулся в Изнанке.       Интересно, чем сейчас занимаются мама и Джонатан? Мама снова потеряла ключи? Джонатан сжег яйца? Они скучают по мне? Конечно, они думают, что я мертв. Как и все.        Узел запутался у него в животе. Бывали ночи, когда ему становилось физически больным от отчаяния, которое он испытывал. Почему? Почему ему так страшно было увидеть их снова? Они будут счастливы увидеть его, узнать, что он не умер. Они будут плакать, и он тоже, и они обнимут его, и кусочек, отсутствующий в его сердце, наконец, снова наполнится, и они будут улыбаться, потому что нашли его .       Но они его не нашли. Его уже давно никто даже не искал. Они думали, что он мертв. Они думали, что он мирно отдыхает после того, как его разорвали в клочья, но на самом деле он бежал, кричал, плакал и дрался больше года. Он сражался с целым измерением, наполненным монстрами, гнилью, тенями и холодом. Ему обещали помощь, а взамен ему оставалось только держаться. Что ж, он держался. Он держался до тех пор, пока его руки и сердце не истекли кровью от напряжения, не отпуская ни на мгновение. Но, видимо, больше никто не мог держаться.       Это не честно. Все пытались меня найти. Это не их вина. Что они должны были подумать, когда обнаружили, что мой жилет весь разорван и окровавлен? Они мало что могли сделать. Важно то, что я ушел. Теперь я снова всех вижу. Я вижу маму, и Джонатана, и Майка, и Лукаса, и Дастина… Почему я так напуган?       Звук открывающейся двери отвлек его от тревожных мыслей. Он оставался совершенно неподвижным, когда в комнату вошли шаги и остановились у кровати. Послышался шорох, когда кто-то устроился на полу, и одеяло справа от него снова поднялось, и появилась Оди, сидящая с тарелкой, на которой лежали две вафли и вилка, поставленная перед ней. Сегодня казалось, что она намазала джем на каждую из вафель, на одну ярко-красный, а другую бледно-оранжевый. — Я знаю только, как приготовить Eggo's. Я не мог украсть какую-либо еду Хоппера, — объяснил Оди чуть застенчивым тоном. — Это клубничное, а это персиковое, — она указала на вафли.       Уилл медленно выскользнул из-под кровати, его жесткие мышцы протестующе ныли.  — Спасибо, — сказал он, осторожно сдвигая тарелку к себе. Он наугад разрезал вафли вилкой, как мог, и улыбнулся, когда получил свой первый кусочек сладости. О таком завтраке он мог только мечтать, когда был маленьким.       Оди ухмыльнулся ему, прежде чем встать. Она взяла комплект одежды из комода и подошла к двери.  — Хоппер уехал на день, он не вернется раньше 5:30. Я собираюсь принять душ. Скоро вернусь.       Уилл рассеянно кивнул, его рот был размазан джемом. Манеры за столом не были чем-то, о чем нужно помнить, спасая свою жизнь месяцами напролет. Оди вышла из комнаты, а Уилл продолжал молча думать про себя.        Она, вероятно, попытается отвезти меня домой сегодня. Мамы, наверное, не будет, если она все еще работает у Мелвальда. Джонатана, вероятно, тоже нет дома. Бьюсь об заклад, у него уже есть летняя работа, может, даже две. Надеюсь, он больше не работает в той пиццерии. Он всегда приходил домой с соусом в волосах.       Горько-сладкая улыбка тронула его губы. Когда он застрял там, проводя каждое мгновение бодрствования, уклоняясь от когтей и лиан, он никогда не позволял себе думать о своей семье. Он не позволял себе думать о тихом смехе своей мамы, который умел заглушить все вокруг, и не позволял себе думать о том, как Джонатан иногда танцевал на кухне, когда готовил завтрак по утрам. Он не думал о раздражительной защите Майка от сомнительных сюжетных линий компании, или о том, как взволнован Лукас, когда впервые показал им свою новую ракетку только для того, чтобы ударить себя по лицу, стягивая резинку, или о том, как Дастин готовился к своим экзаменам по естествознанию, и они могли слышать, как он во сне рассказывает о разных типах камней во время их ночевок.       Была одна капля, затем вторая и третья в быстрой последовательности. Уилл моргнул и коснулся своего лица, икнув, когда понял, что слезы беззастенчиво потекли из его глаз. Он скучал по ним. Он так сильно скучал по ним, что ему захотелось вырвать свое сердце из груди, чтобы хоть на мгновение избежать жгучей боли. Каким бы эгоистичным и жестоким это ни было, он хотел, чтобы они так же скучали по нему, чтобы разделили его боль. Но они этого не сделали. Они не сдеоали не потому, что они отказались от встречи с ним, а потому что они думали, что он мертв. — Уилл? — нежная рука коснулась его плеча, и он заставил свои мокрые глаза моргнуть. Оди села перед ним, мокрые волосы прилипли к ее встревоженному лицу. Она спросила, — Что случилось? — Ничего, — на автомате отвел Уилл, поднимая руки, чтобы резко протереть лицо, — Извини, я просто… ничего не случилось, —  он вздохнул и откашлялся. Это звучало так жалко, как будто его ругал отец. Уилл попытался улыбнуться, хотя взгляд, брошенный на него Оди, сказал ему, что она не собиралась отступать.       Она открыла рот, чтобы ответить, когда из одного ящика комода Оди раздался до боли знакомый, но немного странный голос. — Оди? Оди, ты здесь?       Оди быстро встала и открыла свой верхний ящик, вытащив белую рацию. — Майк? — она нажала кнопку сбоку.       Уилл прислушался, как голос его лучшего друга, теперь глубокий, странный и неправильный. — Эй, ты все еще идешь к Дастину сегодня, верно? Нам нужно приехать пораньше, чтобы все подготовить, — снова раздался голос из рации. — Майк, есть что-то, что…       Прежде чем сам Уилл смог понять, что происходит, он встал и выхватил рацию из руки Оди, фактически отключив ее. Голос Майка затрещал.   — Уилл! Что ты делаешь?» — Извини, мне очень жаль, просто, — пробормотал Уилл, останавливаясь и сглатывая.        Майк был на другом конце рации. Майк говорил. Он звучал… нормально . Почему его это беспокоило? Он не хочет, чтобы Майк был расстроенным, злым или грустныи. Итак, почему от того, что он звучит так небрежно, у него мурашки по коже? Почему от его голоса забилось сердце, несмотря на то, что период полового созревания тянул его на ступень вниз? — Уилл? — выражение лица Оди постепенно сменилось раздражением на смутное беспокойство. — Ты идешь к Дастину? — Оди кивнул, — Все будут там? — еще один кивок. Он тяжело вздохнул, — Слушай. Я… я думаю, что пойду искать свою маму и Джонатана. Пожалуйста, просто… Не говори никому, что я вернулся, хорошо? — Но… — Пожалуйста.       Оди закусила губу, нахмурив брови, пытаясь понять, что сказать. — Друзья не лгут, — сказала она тихо. — Тогда не лги, — умолял Уилл, — Просто не упоминай обо мне, не говори им, что я был здесь, — он сделал шаг к ней, чувствуя себя несдерженным, — Веди себя так, как будто ты меня никогда не видела. Просто дай мне немного времени, и я… я… — он замолчал, рация безвольно повисла в его руке, пока он смотрел в пол, — Дай мне немного подумать и разобраться во всем, а потом я им расскажу. — Ты собираешься рассказать миссис Байерс и Джонатану? — спросила Оди с обеспокоенным выражением лица. — Я не знаю. В конце концов, я сделаю это, но… не знаю, будет ли это сегодня, — поколебавшись, честно ответил Уилл. — Если не скажешь им, то возвращайся сюда.       Уилл кивнул, хотя мог сказать, что это не была просьба. Он нерешительно протянул рацию, чувствуя себя ребенком, которого заставляют вернуть игрушку. Оди взял его и просто долго держала. Она выглядела немного грустной, но все равно сказала в рацию. — Майк? — Оди! Эй, что случилось?» — Извини, я уронила радио. Хоппер снова оставил тут туфли, и я споткнулась. Я встречусь с вами на полпути, и мы вместе поедем к Дастину. — Звучит отлично. Не могу дождаться встречи с тобой, Оди.       Уилл едва не вздрогнул от нежности, исходящая в голосе Майка. Они…? Не может быть.       Уилл понял, что ошибался, после одного взгляда в глаза Оди, смягченные любовью, когда она ответила. — Я тоже.             Ему стало плохо.       Показав Уиллу шкаф Хоппера и проинструктировав его брать одежду только сзади, чтобы его не заметили, Оди бросила на него растерянный взгляд, прежде чем покинуть хижину. Осматривая грязный шкаф, он пытался составить план действий. Его маму было бы легче всего найти, если ее график остался прежним. Джонатана найти было немного сложнее, его работа и смены менялись достаточно часто, чтобы найти его. Он всегда так старался помочь деньгами…       В конце концов Уиллу удалось найти старую футболку и большую бордовую толстовку. Под летним солнцем будет жарко, но он не хотел, чтобы его заметили раньше, чем он будет готов. Но когда он будет готов? Уилл покачал головой, вытаскивая пару шорт, достающих до его колен. Он быстро переоделся, засунул под кровать одежду, которую дала ему Оди, затем снова поправил одеяла, чтобы скрыть свое укрытие. Подняв капюшон так, чтобы скрыть лицо, Уилл быстро натянул пару больших рваных кроссовок, прежде чем покинуть парадную дверь. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоить волнение.             Хорошо. Сначала к Мелвальду.       Единственный звук, который Уилл мог слышать, был его сердечные удары в ушах, когда он шел к старому магазину в городе. Он боялся, что его заметят. Тротуары были пусты, лишь небольшая горстка машин заполнила некогда переполненные парковочные места по краю улицы. Не было никакого смешивание громких разговоров, никакой спешки, кроме его собственной, никакой случайной суматохи. Был только он, один, идущий по выбеленному солнцем тротуару в центре старенького города.       На короткое время воздух посинел. Его дыхание содрогнулось клубящимся облаком. Волосы на затылке встали дыбом, когда весь вес мира упал ему в живот. То, что когда-то было трещинами на тротуаре, превратилось в виноградные лозы, черные, сочащиеся и гниющие. Где-то позади него или перед ним раздалось…рычание? Большая фигура в небе снова посмотрела на него сверху вниз. Глаз не было, только удушающая тень. Он видел это раньше. Он не мог вечно бежать от него, не мог вечно скрываться, они оба это знали. Он должен был его достать, это должно было случиться. Это… Дверь, открывшаяся менее чем в квартале от него, вырвала его из того мира. У входа в магазин Мелвальда, с той же темно-зеленой пуговицей и выцветшим бейджем, с такими же вьющимися волосами, как всегда, появилась его мама. Глаза Уилла смотрели с полным недоверием, слезы собирались, когда его ноги дрожали. Вот она. Она была прямо там . Не мираж, не галлюцинация, не сон, его мама стояла перед ним. Если не считать темных кругов под глазами и чуть более впалых щек, она выглядела той же любящей и заботливой мамой, которая была рядом с ним, даже когда ее рабочий график был полностью забит. — Джойс! Сюда! — внезапный звон другого голоса заставил Уилла броситься за угол, спрятавшись в маленьком переулке между большими кирпичными зданиями.        Он нерешительно выглянул. Мужчина примерно возраста своей мамы сидел на капоте своей машины в нескольких шагах от Джойс. Рядом с ним были две маленькие коричневые сумки и пара банок кока-колы. Он радостно помахал ей, сияя, когда получил ответный взмах руки. Уилл не мог видеть выражения лица своей мамы, но он мог сказать, что на ее лице была мягкая улыбка, потому, как она сказала. — Привет, извини, кто-то отправлял миллион запросов. — Ничего страшного, — ответил мужчина.        Уилл почувствовал, как что-то внутри него закрутилось, когда его мама наклонилась и поцеловала незнакомца. Что? Кто… Кто он, черт возьми? Почему мама… Что, черт возьми, происходит? Его мысли резко остановились, когда он это услышал. Мягкий, нежный смех, который он помнил. Этот смех тихо звенел на протяжении всего его детства. Он посмотрел еще раз, и его мама улыбалась, смеялась .       Это был хороший знак. Его мама заслужила счастье. Она всегда была в таком стрессе, так подавлена, так встревожена. Она заслуживала того, чтобы кто-то делал ее счастливой, особенно когда она только что пережила трагедию. Но она не пережила трагедию, Уилл не умер. Он был здесь. Он был здесь, и все, что ему нужно было сделать, это окликнуть ее, крикнуть, что он жив и вернулся. Это было так просто, так легко. Он решил бы эту проблему. Так почему он этого не сделал? Почему его ноги не двигались? Почему он был таким глупым?       Его мама еще раз усмехнулась тому, что сказал незнакомец, и Уилл сделал то, что у него получалось лучше всего.             Он убежал.