***
Цзинь Гуанъяо споткнулся прямо на пороге своей комнаты и растянулся на полу. Сил не оставалось даже на то, чтобы подняться, поэтому он просто перевернулся на спину, закладывая руки под голову. Ладно. Он уже привык к пересудам за своей спиной. Когда с самого детства слышишь, какой ты бесполезный, никчемный уродец, привыкаешь и к этому. Почему-то на ум пришла няня, которую нанял для сына Цзинь Гуаншань, не желавший заниматься ребенком самостоятельно. Вот она-то купала Яо в любви и заботе, всегда приговаривая, какой он красивый и умный. Правда как только ему исполнилось восемь и стало понятно, что альфой ему не быть, его отправили в частную школу для омег, и с няней пришлось расстаться. Тогда он еще мог говорить… До того инцидента, стоившего ему голоса. Цзинь Гуанъяо до сих пор не знал, кто управлял той машиной, сбившей его, отбросившей на низенький забор, распоровший горло и повредивший связки. Он не знал, почему вместо того, чтобы остановиться и помочь маленькому мальчику, вызвать скорую, дождаться полиции, водитель тут же завел машину и скрылся. Врач, сшивавший его, тогда сказал, что если бы врача вызвали на двадцать минут раньше… Цзинь Гуанъяо вздохнул, а затем напрягся, почувствовав удушающий запах лилий. — Господин Цзинь, Вы чего это на полу лежите? — ойкнул Су Шэ, тут же обхватывая омегу и заставляя подняться. — Если Вы простудитесь, господин Лань нам всем головы снесет с плеч! «А, ну да, — отстраненно подумал Цзинь Гуанъяо. — Я же ценный актив. А кому хочется, чтобы многомиллионное состояние папочки уплыло в могилу из-за того, что я простужусь и умру от обычной простуды?» Су Шэ усадил Цзинь Гуанъяо на кровать, и тот потянулся к планшету с функцией озвучивания текста и выезжающей клавиатурой с шрифтом Брайля. Это был единственный подарок отца, этот планшет и такой же телефон — какая-то новая разработка, которую он купил за баснословную сумму, и Гуанъяо находил этот планшет весьма удобным. Су Шэ с недоумением прослушал запись, а затем хмыкнул. — Рассказать про господина Ланя? Да пожалуйста, буду рад поболтать с омегой. Вы, господин Цзинь, конечно же не заметили, но я — единственный омега во всем штате, и порой бывает невероятно грустно. — Цзинь Гуанъяо хмыкнул. Сам он от отсутствия общения не страдал, но через Су Шэ можно было выяснить многое о Лань Сичэне, его пресловутом друге, лапавшем Яо за задницу, о всей внутренней кухне Lan Industries, много о чем… Болтливый омега — просто находка для него! Таким образом, задавая наводящие вопросы, за двадцать минут их разговора Цзинь Гуанъяо узнал, что Лань Сичэнь добрый и справедливый руководитель, у него есть младший брат, женившийся на омеге из семьи Цзян — тут Гуанъяо мысленно сделал заметку: Цзян были не слишком богаты по сравнению с Лань и Цзинь, но они были одной из пяти главных семей, а значит, имели достаточный вес в бизнес-сообществе. Получается, семейство Лань породнится сразу с двумя главными семьями, и противостоять им будет невероятно трудно. «А этот, Не Минцзюэ?» — Темная лошадка, — отмахнулся Су Шэ. — Друг господина Ланя, но почему-то кажется, будто они и не друзья вовсе, а соперники. Когда он приходит, у меня мурашки по всему телу от его взглядов! «Какие дела у них с Лань Сичэнем? Совместный бизнес?» — Не знаю, возможно. Ой, я с Вами заговорился, господин Цзинь! Господин Лань просил передать, чтобы Вы ничего не планировали на вечер — он хотел пригласить Вас в ресторан. Вам так повезло, господин Цзинь! — вдруг всхлипнул Су Шэ, и Яо вопросительно поднял бровь. — Я бы хотел супруга, такого, как господин Лань! Су Шэ давно ушел, а в голове Цзинь Гуанъяо бешено крутились шестеренки. Чувство, что с Не Минцзюэ что-то не так, не давало ему покоя. Он схватил планшет и начал вбивать в поисковик имя друга Лань Сичэня. «Посмотрим, что ты там скрываешь, Не Минцзюэ». Кто бы что ни говорил, а Цзинь Гуанъяо был достаточно умен и образован. Пусть из-за слепоты и немоты окружающие часто не рассматривали его как соперника или как равного — и зря. После того, как поиск в Байду не выдал никаких сведений о Не Минцзюэ, разве что стандартное «Глава компании Qinghe Nie Moderna, вступил на должность… Семейное положение: не женат… Имеет младшего брата…», Цзинь Гуанъяо хмыкнул, а затем вытащил из потайного отделения в планшете маленькую флешку. На флешке имелась интересная поисковая программа, но ее приоритетом являлся поиск по теневой стороне интернета. «Значит, связи с Триадой, какие-то делишки с правительством, сделки с российскими олигархами и знатью из Великобритании… Очень интересно. И что же такой, как он, делает рядом с Сичэнем? Неужели, — Яо прикусил губу, напряженно думая. — Неужели и мой женишок как-то связан с мафией?» Информации о его взаимоотношениях с Lan Industries в общем и с Лань Сичэнем в частности не было от слова «совсем». Цзинь Гуанъяо нахмурился, пытаясь понять, каким же образом разузнать про дела с компанией Лань. Некстати вспомнился тот вечер, когда они с Не Минцзюэ впервые встретились. А ведь это идея… Замысел Цзинь Гуанъяо был опасен: провернуть все под носом Лань Сичэня так, чтобы тот ничего не заметил, было очень-очень трудно. Тем не менее, он справлялся. Каждый раз, когда звучный голос Не Минцзюэ раздавался в особняке семьи Лань, Яо уже был тут как тут, жеманно хихикая, наиграно смущаясь и выпуская омежьи феромоны, направленные на то, чтобы привлечь альфу. Кажется, это работало, учитывая, каким низким становился голос Не Минцзюэ, как он невзначай брал Цзинь Гуанъяо за руку. Это было на руку, и Яо мысленно ухмылялся, думая о том, как кстати Не Минцзюэ выразил свою заинтересованность им на том приеме. И пусть он был заинтересован омегой лишь до тех пор, пока не завалит его в кровать и не включит в свой список побед, Цзинь Гуанъяо это не волновало — спать с этим бычарой он точно не собирался. В этот раз все пошло не так, и Цзинь Гуанъяо с удивлением понял, что его вжали в стенку, страстно целуя. Где-то в конце коридора в своем кабинете Лань Сичэнь вел очередную бизнес-конференцию через мессенджер, и Не Минцзюэ буквально дрожал от осознания того, что крадет жениха Сичэня прямо у того из-под носа. Цзинь Гуанъяо начал слабенько отбиваться, кивая в направлении голоса Лань Сичэня и все больше распаляя Не Минцзюэ. — Да плевать мне на Сичэня, — рыкнул глава Qinghe Nie Moderna, впиваясь зубами в шею омеги, вырывая резкий вздох и заставляя Яо под ним биться еще сильнее. — Давай, сопротивляйся, мне нравится, когда ты это делаешь… Мне нравится, когда слабенькая омежка пытается сопротивляться, а я все равно ей обладаю… Кр… Сзади что-то грохнуло, и Цзинь Гуанъяо весь обратился в слух. Сичэнь все еще был в кабинете, он слышал его размеренный голос, но… — Что за херня здесь происходит? Я тебя спрашиваю, Не Минцзюэ! Тот, кто говорил, не был Сичэнем, и не был Су Шэ. И Цзинь Гуанъяо мог поклясться, что никогда еще не слышал этого голоса прежде. — Ты что здесь забыл? — прорычал Не Минцзюэ, и Цзинь Гуанъяо завертел головой, пытаясь понять, кто же этот загадочный человек. Стало понятно, что это кто-то, с кем Не Минцзюэ знаком — и более того, очень хорошо. И, кажется, они не очень хорошо ладили. — Я что здесь забыл? Не кажется, что это я должен задавать этот вопрос? Это ведь ты тут зажимаешь жениха Лань Сичэня и едва ли не трахаешь его у него под носом! Пользуешься тем, что этот омега тебе и слова сказать не может, равно как и на помощь позвать? Ты отвратителен, Не Минцзюэ. — И это мне говорит тот, кто обрюхатил собственного брата, после чего его поскорее сплавили Лань Ванцзи замуж! — хрипло расхохотался Не Минцзюэ, и Цзинь Гуанъяо вдруг понял, кто является его собеседником. Эта история была не так уж и известна, видимо, ее замяли, как же, такой случай и в одной из пяти главных семей! У семейства Цзян была небольшая (если сравнивать с бизнесами остальных) судостроительная компания, и Цзян Фэнмянь имел двух сыновей, один был приемным. Альфа и омега. Говорили, что их растили, как двух альф — и попустительство Цзян Фэнмяня привело к тому, что когда у совсем юного тогда Вэй Усяня началась течка, Цзян Ваньинь не смог совладать со своим внутренним зверем. Потом, правда, все завертелось: Вэй Усянь признал Истинного в Лань Ванцзи, младшем брате Сичэня, и они спешно сыграли свадьбу. Говорили, что их первенец на самом деле был сыном Цзян Ваньиня. — Ты!.. — задохнулся от ярости Цзян Ваньинь и набросился на Не Минцзюэ с кулаками. Завязалась потасовка, и на шум драки выбежал Лань Сичэнь, тут же начиная разнимать друзей. — Да что с вами такое! Минцзюэ-сюн! — Да, спроси своего Минцзюэ-сюна, какого черта он пытался трахнуть твоего жениха! — ядовито проговорил Цзян Ваньинь, и Гуанъяо захотел побиться головой об стену. Столько труда по обольщению Не Минцзюэ насмарку! — Жениха… Минцзюэ?! — Твоя шлюха сама вертит перед всеми своей задницей, явно желая запрыгнуть на чей-нибудь крепкий член! Что, не трахаешь? Лань Сичэнь промолчал, но молчание это было достаточно красноречивое. Цзян Ваньинь гневно фыркнул. — Зато тебе, видимо, совесть позволяет пользоваться инвалидом. Ты отвратителен. — Прекратите. — Тихо сказал Лань Сичэнь, хватая Цзинь Гуанъяо за руку и начиная тянуть на себя, и Яо послушно оторвался от стены, семеня следом. — Не могу поверить, что ты пытался… Минцзюэ! Я никогда не думал, что ты вот так предашь нашу дружбу из-за того, что не можешь держать свой член в штанах. Уезжай. Видеть тебя не хочу. Цзинь Гуанъяо громко вздохнул, желая убить так невовремя появившегося Цзян Ваньиня. Теперь добраться до темных делишек Не Минцзюэ не удастся никаким образом! Видимо, этот вздох Лань Сичэнь счел чем-то странным и тревожным, поэтому сразу же начал вертеть Яо во все стороны, осматривая на предмет ранений. Недовольно фыркнул, разглядев след от укуса на шее. — Вроде все в порядке. А-Яо, он ничего тебе не сделал? — и Цзинь Гуанъяо натянуто улыбнулся. Иногда ему хотелось удушить Лань Сичэня за это притворную, отвратительную доброту. Цзян Ваньинь смотрел на Цзинь Гуанъяо со смесью жалости и отвращения. Цзинь Гуанъяо чувствовал этот взгляд кожей и внутренне усмехался. Пусть. Он привык к таким взглядам, их дарит почти каждый встреченный им человек, и на самом деле, так даже удобнее. Никто не ждет от инвалида подвоха, никто не подумает, что слепой и немой омега сможет вскрыть всю подноготную любого человека (ладно, не любого, о Не Минцзюэ он, все-таки, выяснить смог не так уж много) и превратить чью-нибудь жизнь в ад. Цзинь Гуанъяо не прислушивался к разговору Цзян Ваньиня и Лань Сичэня, он обдумывал свои дальнейшие шаги: Цзян Ваньинь здорово спутал ему все карты, и над следующим ходом предстояло поразмыслить с особым тщанием. Очнулся он тогда, когда почувствовал, как его тянут за локоть — Лань Сичэнь своим извечно мягким, тихим голосом оповещал его, что Цзян Ваньинь ушел, и им следует поехать куда-то поужинать, если он хочет. Конечно, он хочет. Он устал безвылазно сидеть в этом особняке.***
Цзян Чэн в ярости хлопнул дверью, когда вернулся в фамильный особняк, и его отец, Цзян Фэнмянь, вздрогнул от этого громкого звука. Поднял непонимающие глаза на сына. — Что-то случилось у Лань Сичэня? — Случилось, — прошипел Цзян Чэн, отодвигая стул и садясь рядом с отцом. — Вот тебе и святоши Лань! Ты только представь, отец, насколько они благодетельны! Один принял брюхатого омегу, другой собирается жениться на инвалиде… — А-Чэн, ты же знаешь, что А-Сянь забеременел от Лань Ванцзи, — мягко напомнил Цзян Фэнмянь. — Семья Лань делала анализ ДНК, это их ребенок. — А остальным не докажешь, — фыркнул Цзян Чэн, но затем выдохнул, успокаиваясь. — Цзинь Гуанъяо жалко. Он и так слеп и нем, так еще его отец использовал его, как разменную монету. Никто не захочет такой судьбы! Его сегодня чуть не изнасиловал Не Минцзюэ, я успел вовремя! А если бы нет?.. Цзян Фэнмянь внезапно нахмурился, а стоило ему услышать имя Цзинь Гуанъяо, как он и вовсе вскочил с дивана, начиная ходить взад и вперед, нервно покручивая в пальцах маленькую фарфоровую кружечку, на дне которой до сих пор плескался кофе. — Цзинь Гуанъяо выходит замуж за Лань Сичэня? — наконец, вопросительно выдохнул он, и Цзян Чэн непонимающе кивнул. Цзян Фэнмянь издал обреченный стон, а затем вдруг схватил сына за плечо, цепко удерживая на месте. — Слушай меня, А-Чэн. Ты спас его, так? А значит, он проникся к тебе какими-то благодарственными чувствами. Значит… Значит, значит… А-Чэн, нам нужно сделать так, чтобы он влюбился в тебя. — Ч-что? — Цзян Чэн непонимающе заморгал, глядя на отца, который, казалось, уже его не слышал. — Но… — …Ведь весь наш бизнес сейчас зависит от Цзинь. Lan Industries и так уже прибрали к рукам часть активов А-Сяня в Yunmeng LTD, с главой Qinghe Nie Moderna они едва ли не братья, а если он еще и единственного наследника Цзинь к рукам приберет… Нет-нет, этого допустить никак нельзя. — Но отец, они почти женаты! — Помолвку, А-Чэн, всегда можно расторгнуть, — неожиданно твердо сказал Цзян Фэнмянь. — Я надеюсь, ты понимаешь, что может произойти с нашей компанией, если Лань соединят у себя сразу три великих семьи. Мы не должны этого допустить, ты понял? Цзян Чэн долго всматривался в полные непонятной решимости глаза отца, а затем вздохнул. — Да, отец.***
Цзян Чэн долго думал о том, каким образом подступиться к Цзинь Гуанъяо так, чтобы омега не заподозрил подвоха. И решение пришло почти сразу. Цзинь Лин! Его маленький племянник, который после смерти родителей остался на попечении семьи Цзян. Омеги же любят маленьких детей, да? Цзинь Гуанъяо, как выяснилось, своего сколько-то там юродного племянника очень даже любил. Он мог часами сидеть на коленях перед сидящим в переносном креслице Цзинь Лином и легко водить пальцами по маленькому личику, запоминая каждую черту. Лоб, нахмуренные брови, маленький нос, надутые в недовольстве щеки… Наигравшись, он аккуратно брал малыша на руки, покачивая, и Цзян Чэн в эти минуты замирал, потрясённый тем, насколько органично смотрелся Цзинь Гуанъяо в роли родителя. Омега чему-то легко улыбался, наклоняя голову, слыша тихое лепетание ребёнка, и раскрывал рот, имитируя разговор. Цзинь Лин замирал, смотря на дядюшку широко раскрытыми глазами и не понимая, почему он с ним не говорит. — Ты действительно наслаждаешься временем, проведённым с Цзинь Лином, да? — как-то раз спросил Цзян Чэн, и Цзинь Гуанъяо неопределенно пожал плечами. Эти встречи с вспыльчивым наследником Yunmeng LTD и его маленьким племянником были его отдушиной. Не имея возможности влезть поглубже в подноготную Не Минцзюэ, а также будучи оставленным Лань Сичэнем, вплотную занимавшимся делами корпорации, он неимоверно скучал. На редких ужинах с женихом они больше делали вид, что ковырялись в еде, и лишь иногда Лань Сичэнь прерывал тишину редкими вопросами, на которые Цзинь Гуанъяо отвечал, покачивая головой. Поэтому можно сказать, что присутствие Цзян Чэна и Цзинь Лина странным образом утешало. Яо чувствовал, что Цзян Чэн тут неспроста, и долго думал, что ему нужно. Решил, что после того случая с Не Минцзюэ ему нужна защита? Прельстился папочкиным капиталом? В любом случае, это не имело значения. Цзинь Гуанъяо всегда был настороже, и даже сейчас, будучи увлечённым игрой с малышом, он внимательно прислушивался к тому, что происходило за его спиной. Цзян Чэн смотрел на худую спину омеги и чувствовал, как внутри что-то сжимается. Идея отца изначально пришлась ему не по душе, и сейчас, наблюдая за тем, как Цзинь Гуанъяо день за днём проводит все своё время в одиночестве, как все его игнорируют и шепчутся за спинами, насмехаясь над немощным омегой, в нем возрастало чувство сострадания. Он хотел, чтобы отец, наконец, оценил его старания стать тем наследником, какого хотел бы видеть Цзян Фэнмянь, но при этом… Разве мог он позволить отцу сделать Цзинь Гуанъяо, и так настрадавшегося в своей жизни, простой пешкой в большой игре. Он аккуратно сел на диван, забирая верещащего Цзинь Лина и сажая его себе на шею, отвлекая. Цзинь Гуанъяо нахмурился. — Цзинь Гуанъяо, я… Я должен тебе кое-что сказать. Вернее, предупредить. После слов Цзян Чэна, рассказавшего (наверное, из какого-то альтруизма, не иначе) о планах своего отца по завоеванию его наследства и корпорации Цзинь, Цзинь Гуанъяо призадумался. Получается, он со всех сторон окружён врагами. Получается, что он доверять-то никому не может… кроме, судя по всему, Сиченя, который явно не выиграет от смерти или пропажи омеги. «Скажи-ка, Цзян Чэн, а твой отец кого-нибудь боится?» — быстро набрал он на планшете, и Цзян Ваньинь нахмурился, глядя на Цзинь Гуанъяо исподлобья, явно не понимая, к чему задан подобный вопрос, а Яо, кожей почувствовавший разлившееся в воздухе напряжение, поспешил уточнить. — Не думай, что я собираюсь причинять вред тебе или твоей семье, вовсе нет. Понимаю, что мой вопрос показался, мм… В общем, я просто хочу обезопасить себя. Мне нужно, чтобы твой отец не вздумал ко мне сунуться, поэтому я и спросил, есть ли человек, которого он боится настолько, что не подойдёт ко мне больше никогда. Цзян Чэн глубоко задумался, поджимая губы. Врагов у отца было не так уж и много, ведь их компания не была ни баснословно богатой, как Цзинь, ни столь древней, как Лань, ни даже в каждой бочке затычкой, как семья Не. Семья Не? Внезапно вспомнилось происшествие на банкете сколько-то там лет назад, когда отец напился настолько, что взбешённый Не Минцзюэ выволок его за шкирку из зала и бросил в холодную воду бассейна, чтобы тот очухался. Пожалуй, Не Минцзюэ был единственным, кого отец опасался. Цзинь Гуанъяо выслушал сбивчивый рассказ Цзян Чэна с нескрываемым любопытством, а потом криво усмехнулся. Ну, конечно же. В его жизни же иначе быть не может, да? Единственным человеком, которого опасался Цзян Фэнмянь, обязательно должен был стать Не Минцзюэ, который попытался его трахнуть в прошлый раз! «Хорошо», — медленно напечатал он, а затем, подумав, добавил: «Спасибо за помощь, Цзян Чэн. Приходите с А-Лином ещё. Вы… Вы мне симпатичны.» Цзян Чэн неловко помялся, подхватывая племянника под мягкую задницу и машинально начиная укачивать. Цзинь Лин у него на руках захныкал, и Цзян Ваньинь уткнулся ему в макушку, скрывая румянец. — Ты мне симпатичен, — пробормотал он. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось только потому, что у тебя куча денег. Ты… Ты классный. И красивый. Цзинь Гуанъяо немного печально улыбнулся. Никто никогда не называл его «красивым», скорее наоборот. «Бесполезный», «инвалид», «никчемный». Яо вдруг вскинул голову, внимательно прислушиваясь к гулению Цзинь Лина и, решительно прошагав до замершего в нерешительности Цзян Чэна, обхватил его лицо, зарываясь пальцами в прядки челки. Застенчиво улыбнулся и ткнулся поцелуем ему в щеку. Схватил мобильник и быстро напечатал «спасибо». Цзян Чэн секунду ошарашено смотрел на омегу, а затем вдруг притянул к себе и впился в губы, уже целуя по-настоящему. Увлёкшись, они даже не заметили… — Что. Здесь. Происходит?! Цзинь Гуанъяо замер, мгновенно похолодев. Температура в комнате упала на несколько градусов, и кедровый запах, разлившийся по помещению, бил по чувствительным рецепторам. Даже если бы в голосе не было этих угрожающих ноток, по запаху сразу стало бы понятно, что только что вошедший альфа находится в крайней степени ярости. Цзян Чэн рядом издал угрожающий, низкий рык, выпуская свой аромат, пытаясь победить и подчинить соперника, и Цзинь Гуанъяо беззвучно заскулил, будучи зажатым в тиски ароматов двух разъяренных альф. Его вдруг больно схватили за руку, грубо оттаскивая от Цзян Чэна. — Я не думал, что кроме зрения и голоса тебе еще и нюх отбило, — зло прошептал Лань Сичэнь ему на ухо, сдавливая руку и заставляя Яо беззвучно кричать от боли. — Неужели Минцзюэ был прав, и ты просто ищешь член покрепче? Вертишь задом здесь и там, в надежде, что кто-то обратит на тебя внимание? Я крайне разочарован в тебе. Мне говорили, что ты — омега невероятных умственных способностей и выдающихся личных качеств, а выходит, что ты лишь очередная, ни на что не годная шлюха! — Лань Сичэнь! — А ты вообще замолчи, — сквозь зубы прошипел Лань Сичэнь, отталкивая Яо от себя и хватая Цзян Ваньиня за грудки. Он буквально подавлял своей мощью, и Цзян Чэн, не слабый, в общем-то альфа, внезапно оробел. А затем перевел взгляд на судорожно дышащего испуганного Цзинь Гуанъяо, съежившегося где-то в углу, заливающегося плачем Цзинь Лина, с секунду поразмышлял, а затем вмазал Лань Сичэню по лицу. Что-то хрустнуло, и Цзинь Лин завопил с новой силой.***
Конечно, его выставили к чертовой матери вместе с орущим племянником. Разъяренный Лань Сичэнь, только сильнее раззадоренный ударом, проволок его от комнаты Цзинь Гуанъяо до самого входа, не переставая рычать. — Я ненавижу, когда посягают на мое. Но еще больше я ненавижу, когда меня дурят за моей спиной. Сыграл в благородного рыцаря перед омежкой, спасая его от злобного альфы, а теперь решил, что имеешь право требовать награду? Так я напомню тебе: Цзинь Гуанъяо мой с потрохами, и никто не смеет касаться его своими мерзкими, грязными пальцами, понял? — Он не игрушка и не трофей, чтобы быть твоим, у него есть собственное мнение и предпочтения! — рыкнул Цзян Чэн и нахмурился еще сильнее, когда Лань Сичэнь расплылся в улыбке. — И ты надеешься, что его предпочтений будет достаточно, чтобы разорвать контракт, подписанный его отцом и мной? Ты наивен, Цзян Ваньинь. В этом плане мнение Цзинь Гуанъяо не имеет никакого значения, нравится тебе это или нет. А теперь пошел прочь, пока я не выкинул тебя в мусорный бак. Последним, что увидел и услышал Цзян Чэн перед тем, как захлопнулась дверь поместья Лань, был Цзинь Гуанъяо, которого затащили в комнату и заперли, провернув ключ два раза. Его заперли здесь, в этой комнатушке размером шесть на три шага, предварительно отобрав все, что могло бы помочь ему связаться с внешним миром. Цзинь Гуанъяо даже горько посмеялся про себя, ведь связываться ему было абсолютно не с кем. Вся его семья мертва, а единственный друг был осужден за драку, в которой зарезал какого-то мужика и теперь находился в тюрьме. На Су Шэ надежды не было, вряд ли помощник Лань Сичэня захочет рисковать своим теплым местечком ради помощи никчемному омеге. Он не знал, сколько часов, а может быть даже дней прошло здесь, в абсолютной тишине, под замком. Никто не приходил к нему, и Цзинь Гуанъяо мучился от голода и жажды, от невозможности сделать хоть что-то кроме как нервно мерить шагами комнату. Шесть вперед, шесть назад, а потом все заново. От безделья и чтобы хоть как-то отвлечься от сосущего чувства голода, он даже начал решать задачки из университетского курса по математике в уме. Получалось отвратительно, но еще хуже стало тогда, когда возле двери завозились, а потом в замочной скважине зашуршал ключ. Яо напрягся, нервно стуча пальцами по полу, на который уселся, когда устал ходить по комнате. Дверь распахнулась, и омега инстинктивно вскинул голову, втягивая воздух и пытаясь понять по аромату, кто пришел к нему. Однако долго гадать ему не пришлось: посетитель всунул ему в руки тарелку с чем-то горячим и заговорил. — Сейчас ты уже чувствуешь запахи? Надо же, как быстро излечился, и дня не прошло! — прозвучало язвительно, и Цзинь Гуанъяо поморщился, не прекращая жадно есть. Лань Сичэнь хмыкнул. — Так и быть, прощу тебя за эту интрижку на первый раз, но если вздумаешь хоть раз еще вертеть своим чудесным задом не в моем направлении — я уже не буду так снисходителен. Надеюсь, ты понимаешь, что твоя жизнь буквально в моих руках, А-Яо? Цзинь Гуанъяо хотелось плюнуть едой ему в лицо. В начале, когда он только познакомился с Лань Сичэнем, он позволил себе надеяться, что этот альфа не такой, как все, что слухи, которые он слышал о Первом Нефрите, окажутся правдой, что его действительно ждет счастливый брак с достойным человеком… Все это оказалось ложью! — Не делай такое личико, А-Яо, тебе не идет. Будь хорошим омегой, и тебя никто не будет запирать и издеваться над тобой. Ты думаешь, мне это нравится? Нравится измываться над беспомощным юношей вроде тебя? Ты ошибаешься. Но я не могу позволить никому из тех, кто постоянно ошивается у нас в поместье, обмануть тебя, заставить работать для них, и в конце концов пустить по ветру не только твою, но и мою компанию. Ты ведь знаешь, что после нашей свадьбы обе наши компании объявят слияние? Ты понимаешь, что может случиться, если кто-то со стороны, кто-то заинтересованный в богатстве LanLing Jin Corporated, сумеет обмануть тебя и заставить подписать какие-нибудь бумаги? Включи свою прелестную головку, А-Яо, и хоть раз попытайся подумать о других, а не только о том, какой ты бедный и несчастный! … Что ж, это было в некоторой степени справедливо. Но ведь Цзян Чэн не такой! Тот, кто хотел все это проделать — его отец, а Цзян Чэн рассказал и помог… Но что, если он сделал это специально, чтобы втереться к Цзинь Гуанъяо в доверие? — И еще кое-что, — продолжил Лань Сичэнь, зашуршали одежды, потом послышался чей-то вскрик, лепетание «Сичэнь-гэ, Сичэнь-гэ, что ты делаешь? Больно, Сичэнь-гэ!», и чье-то тело приземлилось рядом. Повеяло ароматом только что напечатанных книг и сладким запахом спелых плодов шелковицы, и Цзинь Гуанъяо понял, что перед ним омега. Омега, который, несмотря на испуганно-плаксивый тон, не пах страхом. — Я привел тебе друга. Минцзюэ-сюн любезно позволил ему пожить у нас, пока он не вспомнит одну маленькую, но очень важную вещицу. — Но Сичэнь-гэ, я правда ничего не знаю! Почему дагэ и ты себя так ведете? Я ничего не знаю, я ничего не видел! — Лань Сичэнь только хмыкнул и закрыл дверь. Ключ провернулся в замке два раза. Омега рядом внезапно расслабился, и Яо буквально почувствовал на себе его изучающий взор. — Значит, это ты Цзинь Гуанъяо? Рад с тобой наконец познакомиться. Меня зовут Не Хуайсан. Цзинь Гуанъяо уже слышал о Не Хуайсане. Точнее, читал, когда искал информацию о Не Минцзюэ в интернете. О нем не было написано ничего интересного, кроме того, что Не Минцзюэ заботился о нем со смерти их отца, и что младший Не наотрез отказался быть вовлечённым в бизнес компании. Собственно, больше ничем особенным он не выделялся. Не Хуайсан рядом хихикнул, будто мог читать мысли Цзинь Гуанъяо. — Ставлю сто юаней на то, что ты сейчас собираешь в своей голове всю информацию, что накопал, когда пытался понять, что за человек мой брат. И понимаешь, что эта информация крайне скудна. Я прав? — Яо нахмурился, не понимая, как визжащий и причитающий секунду назад юноша вдруг начал говорить с такой уверенностью и сталью в голосе. Что-то здесь было не так. — А ты не думал, что информации нет потому, что я не захотел, чтобы она там была, а? А вот это уже было интересно. Если Не Хуайсан обладает такими знаниями в сфере хакинга, и если он смог взломать даже секретные архивы… Неожиданно Яо даже зауважал этого омегу. Рядом хмыкнули, а затем закопошились. В руки ткнулась знакомая прохлада телефона, и Цзинь Гуанъяо позволил себе улыбнуться. Он наконец сможет хоть как-то задать интересующие его вопросы! А вопросов у него было о-о-очень много. Не Хуайсан действительно был слабым, ничего не умеющим и не хотящим ничего делать младшим сыном-омегой в семье, полностью состоящей из альф. Естественно, на него глядели с легким презрением, и Яо передернуло от того, насколько знакомо это звучало. «Никчемный», «слабый», «ни на что не годный», все это было и в его жизни тоже. Однако никто, даже старший любимый брат не знал, что за маской слабости и никчемности скрывается пытливый ум и огромные знания. Если бы Не Хуайсану захотелось взломать Пентагон — он бы смог это сделать. Если бы ему взбрело в голову отключить сигнализацию, камеры и погулять в Запретном Городе, пока весь обслуживающий персонал тщетно пытается восстановить доступ к технике — он бы легко это провернул. Если бы омега вдруг заинтересовался тем, чем занимается его брат и что за непонятные люди, затянутые в черное, приезжают к ним в дом по вечерам — он бы нашел всю информацию. И он нашел. И тут же понял, во что его недалекий (он любя!) братец вляпался. Единственным человеком, который хоть как-то мог повлиять на Минцзюэ, был Лань Сичэнь, с которым они дружили с детства — к нему-то Не Хуайсан и обратился с просьбой о помощи, но жестоко просчитался. Lan Industries, несмотря на то, что всегда славилась своей прозрачностью в введении бизнеса, уже была вовлечена в те же непонятные делишки с Триадой, и ничем не могла помочь тонущей Qinghe Nie Moderna и ее непутевому руководителю. И тогда Не Хуайсан… Ну, он кое-что украл из кабинета своего брата. Кое-какие бумаги, которые были чрезвычайно важны как для Не, так и для Лань. Он успел их спрятать, прежде чем разъяренные Лань Сичэнь и Не Минцзюэ схватили его, притащили сюда и заперли рядом с опальным женихом Лань Сичэня. — Только я им ни за что не скажу, где находятся эти документы, — прошептал Не Хуайсан, вжимая голову в стену. — Даже если они меня убивать будут. Это дерьмо, в которое они ввязались, не должно подойти к своему завершению. Они не видят, в какую ловушку слепо идут, ты понимаешь? Этот Цзян Фэнмянь просто… Демон. А вот и всплыло знакомое имечко. Цзинь Гуанъяо даже не сомневался, что этот человек приложил ко всему происходящему свою липкую лапку. Он нахмурился, несколько минут раздумывая о том, какие шаги можно было бы предпринять. Он заперт, он беспомощен, слеп и нем, но рядом сидит гений, и возможно, если они объединят усилия… «Я, возможно, не самый лучший партнер, но я все-таки могу попытаться хоть как-то помочь тебе, при условии, что ты вытащишь меня отсюда. Рассказывай, что ты придумал». У Не Хуайсана был план. Ну как, план, скорее, надежда на то, что Цзян Фэнмянь в своем стремлении захапать побольше где-то просчитается и наследит. И он не ошибся: в документах, которые он унес из кабинета брата, были расписки пятнадцатилетней давности о каком-то автомобильном инциденте, в котором пострадал ребенок из закрытой школы-пансионата. В расписках Цзян Фэнмянь подтверждал, что это он сбил ребенка, что он не остановился, чтобы помочь ему, что скрылся с места происшествия. Однако вот удивительное дело — никакой ответственности он не понес. Только заплатил какие-то два миллиона юаней корпорации Цзинь, и вот тут у Хуайсана возник вопрос: почему именно Цзинь? Каким боком пострадавший ребенок относится к семье Цзинь? Сейчас, сидя в полумраке запертой комнаты и внимательно разглядывая два тонких шрама у Цзинь Гуанъяо на горле, Не Хуайсан, кажется, понимал, что за ребенок пострадал в инциденте. Но уточнить все-таки было необходимо. — Слушай, мне не дает покоя один вопрос. Сичэнь-гэ говорил, что ты родился со слепотой, но про немоту не было и слова. Ты уж прости, что я так прямо, но… «Ты прав, — быстро напечатал ответ Цзинь Гуанъяо и криво ухмыльнулся. — Моя немота не врожденная. В десять лет я возвращался из парка обратно в школу, когда меня сбил какой-то урод. Я распорол себе связки и больше не мог говорить. Вся история.» — Разве твой отец не мог оплатить тебе операцию по восстановлению связок? — отозвался Хуайсан, в уме уже празднуя победу. Осталось только связаться с одним человеком, передать ему документы и Яо, как свидетеля и пострадавшего, и судьба Цзян Фэнмяня, считай, решена. «От моих связок остались одни ошметки, — громкий и отчетливый фырк. — Нечего там уже было восстанавливать. Да и не думаю, что отец стал бы тратиться на меня. Все-таки, я — омега. Не долгожданный альфа-наследник. Я и увечным на брачный рынок пойду.» — Знакомая история, — пробормотал Хуайсан, вспоминая, как кричал отец, когда семнадцатилетний омега заявил ему, что не собирается выходить замуж ради блага компании. Как он бранился, как обзывал Хуайсана, а потом вдруг схватился за сердце и сполз на пол. Инсульт. Скорая помощь не успела вовремя. Не Минцзюэ Хуайсана с женитьбой донимать не стал — ему было не до того, разобрать бы дела Qinghe Nie Moderna после смерти отца. Хуайсан мотнул головой, отгоняя дурные мысли о прошлом и неясное чувство вины перед давно мертвым отцом, а затем вдруг выудил откуда-то из штанов маленький телефон. Ему повезло, что охранники Лань Сичэня оказались настоящими джентльменами и в трусы ему лезть не стали, иначе его план рухнул, как карточный домик. Цзинь Гуанъяо с интересом склонил голову, услышав, как пищат кнопки, когда младший Не набирает номер, и невольно восхитился тем, насколько юноша продумал каждый свой шаг. Поистине, если им и получится вылезти из этой отвратительно пахнущей истории невредимыми, то это будет целиком и полностью заслуга Не Хуайсана, этого маленького гения. — Чэнмэй? Да. Пора действовать.***
«А что за бумаги-то ты спер?» — поинтересовался Яо, пока они в полной тишине сидели в запертой комнате, ожидая, пока какой-то суперский друг Не Хуайсана начнет действовать. Клацанье кнопок телефона Цзинь Гуанъяо и ровный механический голос озвучки были тут единственными звуками. Не Хуайсан усмехнулся. — Да по мелочи. Договоры на нелегальную торговлю в обход налоговой, расписки Цзян Фэнмяня за тебя, несколько каких-то непонятных дарственных и ваш с Сичэнем свадебный контракт. Ну и накрутил твой отец, конечно! Это же буквально рабство! Прав у тебя меньше, чем у комнатной собачки. Это отвратительно. — А Гуанъяо будто с катушек слетел после слов о контракте. Он со скоростью света печатал что-то, и даже озвучка за ним не успевала. Хуайсан нахмурился, а затем придержал запястье омеги, тормозя его. — Помедленнее. Я ничего не понимаю, что ты пытаешься мне сказать. «У тебя мой контракт?! Оригинал? А копии? Я точно знаю, что…» — Оригинал и все три копии. Что с лицом? Ну жалко мне стало неизвестного омегу, угодившего в западню того, что эти альфачи зовут «институтом брака», да, я тоже подвержен приступам эмпатии и сочувствия, представляешь? Когда выберемся отсюда, отдам их тебе. Можешь спалить их или не знаю, задницу подтереть, мне без разницы. — Цзинь Гуанъяо с глубоким вздохом привалился к стене. Голова гудела, разрываемая мыслями. Подумать только, он мог уничтожить эти бумаги и быть свободным, мог сам распоряжаться деньгами компании отца и ни от кого не быть зависимым… Звучало как сказка! А потом вдруг ему в голову закралась мысль, которая пустила мурашки по всему телу. Что захочет Не Хуайсан за этот контракт? Гуанъяо не верил в добрые побуждения кого бы то ни было, и знал, что если кто-то сделал что-то хорошее, в будущем он обязательно потребует вернуть должок. А Не Хуайсан мог потребовать… Да что угодно мог потребовать! В подобные сделки Цзинь Гуанъяо не влезал: он очень хорошо знал, чем подобное заканчивается, был научен горьким, горьким опытом. Когда-то он тоже задолжал подобную услугу своему единственному другу. И в день, когда друг попал в тюрьму, он пришел, чтобы попросить о помощи. Он просил укрыть его, говорил, что это в счет того долга, помнишь, А-Яо, ты когда-то обещал, что выполнишь все, что я попрошу? И Цзинь Гуанъяо его укрыл. Только недостаточно, и его все равно нашли, скрутили на месте и увезли. Осудили на пятнадцать лет по какой-то совершенно нелепой статье за убийство какого-то неизвестного человека (а был ли он убийцей?) и упекли в тюрьму! Больше друзей у Яо не было. «И что ты хочешь взамен?» — быстро напечатал он в телефоне, а Хуайсан вдруг схватился рукой за грудь, заваливаясь на стену и изображая оскорбленную невинность. Потом вспомнил, что видеть его спектакль некому и мигом стал прежним, собранным и внимательным Хуайсаном. — Ты меня разочаровываешь. Ну кто ж сразу такое говорит? Мне надо посидеть, подумать… — он вздохнул, прикусывая губу и глядя в темное окно. Когда уже приедет этот несносный Чэнмэй? — Хотя знаешь… У меня есть друг. Очень славный друг, омега, с юмором и очень жизнерадостный, тебе бы он тоже понравился. И этот друг попал в не очень приятную ситуацию, связанную с семьей Цзян, а ты, я слышал, хорошо с их наследником сошелся, а? Так вот, сделай милость, замолви за него словечко, когда мы отсюда выберемся. «Как его им…» — но допечатать Яо не успел. Снаружи что-то рвануло, громко, так, что затряслись стекла, а телефон выпал из вмиг ослабевших рук омеги. За дверью началась беготня и паника, где-то не так далеко послышались выстрелы, и оба омеги вздрогнули, когда в запертую дверь врезалось что-то тяжелое. А затем еще раз. И еще. Замок дергался, доживая свои последние минуты, и Цзинь Гуанъяо мелко-мелко дрожал, ожидая, что он вот-вот сорвется. И замок действительно сорвался уже на следующем ударе. Свет резанул Не Хуайсану по глазам, а Яо смотрел на двери невидящим взглядом. На секунду воцарилась тишина, а затем чей-то очень громкий голос заявил на всю резиденцию: — Всем оставаться на своих местах, это отдел специального назначения полиции Шанхая! И тут же: — Ну что, Незнайка, надеюсь, ты тут плесенью не зарос, пока меня ждал?***
— А теперь аккуратно… Погоди, не дергайся, иначе все будет плохо… — Цзинь Гуанъяо приоткрыл глаза и тут же зажмурился, когда нестерпимо яркий свет резанул по глазам, когда он впервые в жизни понял, что такое этот самый «свет». — Ну же, А-Яо, давай, раскрой глаза. Но эта просьба не требовалась. Привыкнув к свету, Яо и сам широко распахнул глаза, с жадностью впитывая в себя каждую деталь окружающего его мира. А затем перевел глаза на юношу рядом и расплылся в улыбке. Приподнял руку, легко обводя дуги бровей, пробегаясь по изгибу носа, поглаживая мягкие, теплые губы. Нашарил рядом телефон, по старой памяти, наощупь, набрал «Ты такой красивый», и Цзян Чэн, сидящий рядом с Цзинь Гуанъяо, густо покраснел, что-то невнятно бубня и отворачиваясь. Яо аккуратно потянул его за шею, заставляя развернуться к себе, и поцеловал. Впервые без проблем, неуклюжего тыканья в щеку или подбородок и неловких смешков. Потому что он, наконец-таки, видел.***
В поместье семьи Лань в тот момент развернулся какой-то сущий кошмар. Оказалось, что тот самый друг Не Хуайсана, Сюэ Чэнмэй («Еще раз назовешь меня Чэнмэем — я тебе язык отрежу!»), работал в особо секретном отделе Шанхайской полиции, и давно копал под Триаду и ее связи с самыми влиятельными корпорациями Поднебесной. Он нашел множество доказательств, однако никак не мог найти причины, по которой можно будет провести обыск в поместьях Лань и Не. И тут эта самая причина подвернулась — сам Цзинь Гуанъяо. Сюэ Ян, похохатывая рассказал, что эту операцию он записал как «спасение невинного омеги из лап страшного и ужасного альфы». — Вообще, то, что Лань Сичэнь запер тебя вместе с Хуайсаном, нам было очень на руку. Когда нам поступило сообщение о том, что истязают омег, мы имели право тут же обыскать все поместье. А теперь твой Лань надолго сядет за все эти махинации. «Он не мой», — напечатал в ответ Цзинь Гуанъяо, а затем вздохнул. Почему-то он не испытывал никакого чувства облегчения, когда слышал, что его уже бывший жених вместе со своим дружком Не Минцзюэ отправится в тюрьму. Не испытывал он его и тогда, когда наконец-то получил в руки оригинал и копии своего брачного контракта. Не Хуайсан, глядя на все это безобразие, лишь ухмылялся, а потом легко пихнул Яо в бок. — Я знаю, что ты не видишь ничерта, но тут есть кое-кто, кто очень хочет с тобой поговорить. Хоть и делает вид, что его вообще это все не колышет, да, Цзян Чэн? — последние слова он произнёс куда-то в сторону, и Цзинь Гуанъяо застыл на месте. Цзян Чэн… Здесь? — Да пошёл ты, Хуайсан! — грубо отозвались в ответ, а затем ладони Яо оказались в чужих руках. Палец скользнул по нежной коже. — Как ты? Я сразу же побежал в полицию и рассказал все, что я знаю. Мне повезло, что я наткнулся именно на офицера Чэнмэя, который давно имел на Лань зуб. И ещё… Ещё я передал в полицию бумаги, касающиеся того случая с тобой и моим отцом. Мне их Хуайсан передал, и отец сейчас в изоляторе до выяснения всех обстоятельств. И я не знаю, будет ли тебе легче, ведь голос не вернёшь, но… Муж моего брата, Вэй Усяня, впрочем, ты же знаешь, они с Лань Сичэнем братья, он ведь первоклассный офтальмолог, и возможно, с твоими глазами ещё можно что-то сделать, и если да — я хочу попытаться, потому что… — на губы тараторящего Цзян Чэна лёг палец, и он замолк, ошарашенно глядя на улыбающегося сквозь слёзы Цзинь Гуанъяо. «Цзян Чэн, я люблю тебя.» — Ты… Что?.. «Я люблю тебя, и мне плевать, смогу ли я видеть или нет. Главное, чтоб это не смущало тебя. А так… Я готов всю жизнь прожить слепым — лишь бы рядом с тобой. Кроме того, ты сейчас заговорил про Вэй Усяня, и я вспомнил, что Не Хуайсан кое о чем попросил меня. Но об этом позже. Я хочу домой. Можно?» — Можно, — несмело улыбнулся Цзян Чэн, и прижался быстрым поцелуем к губам Яо. Где-то вдалеке заулюлюкал Не Хуайсан, и Гуанъяо лениво показал в сторону доносящихся звуков фак. — Теперь можно. Лань Ванцзи действительно сотворил чудо, думал Цзинь Гуанъяо, разглядывая сонного и недовольного Цзинь Лина, который лениво ковырялся в своей каше. Лань Ванцзи, должно быть, и сам был не в восторге от поступков своего брата, а может быть, это Вэй Усянь, этот неугомонный, незатыкающийся ураган, даром, что отец двух детей, его уговорил помочь. В любом случае, Яо не мог описать, насколько он был благодарен волшебным рукам младшего Лань. Он улыбнулся, когда сзади его обняли, и, вздохнув, откинулся назад. Получил свой законный супружеский поцелуй и улыбнулся опять. Можно считать, что его жизнь удалась, даже несмотря на то, что компанию отца он так и никогда не сможет возглавить — она отойдёт под управление Цзинь Лина, как только тот достигнет совершеннолетия. Но, если быть честным, на компанию Яо было уже давным-давно наплевать. Он нашёл своё счастье, и оно заключалось совсем не в деньгах.