Ибо я сто́ю Имени Твоего

… — Открой!!! Открывай!.. — хрупкая с виду женская рука что есть мочи стучит в тёмно-серую стену раскрытой ладонью… — Открывай!.. Боже!.. В чёрном вечернем платье в пол, но с неиссякаемыми потоками слёз на обрамлённом светло-каштановыми локонами, миловидном лице. И окровавленным ножом в руке. Кристина пытается достучаться до своих Богов, которые приходили по первому её зову, раньше… А сейчас старательно делают вид, что не слышат её: — Открывай! Арес!.. Чтоб Тебя!.. Открой же!.. О-о-а-хха-а!!! Её стоны раненной в самое сердце души не слышит никто сейчас, на верхнем этаже отеля, потому что все гости внизу — на балу. Слёзы по щекам мешаются уже с соплями и бульками из носа… Молодая женщина старательно избегает взглядов на свою правую руку, в которой зажала орудие убийства. Убийства того, с кем связывало её кольцо на безымянном пальце той же, правой руки… Обручальное. Это Кольцо и избавило Кристину когда-то от покровительства Богов — они не приняли её выбор. И теперь она стучит в стену в своём кабинете — в ту стену, где раньше Они открывали ей вход в свой мир. Они утверждали, что это и её мир… Но до конца поверить, что она родная Богу, которому всю сознательную жизнь молилась!.. Кажется, осознание пришло только сейчас — когда в руке орудие совершённого ею убийства, а за спиной бездыханное тело мужа, с зияющей раной в правом боку. Обернуться страшно… Ей кажется, что если обернётся — остановится сердце. Точно остановится!.. Кристина не может понять, почему её сердце до сих пор бьётся, почему не остановилось в момент, когда она вонзила нож в своего любимого и самого родного человека. Уже обессилев от криков и плача, с тихими всхлипами, прижимаясь щекой к холодной стене, Кристина осознаёт, что никуда не деться ей от понимания того, что она на самом деле дочь кровавого Бога войны — Ареса. — Открой, Отец. Этого ли Ты хотел?!.. Скажи мне. Ответь, Арес! Хватит играть мной. Я уби́ла его!.. Этого ты хотел? В полусознательном состоянии, в шоке от содеянного, от того, что она посмела, решилась помочь Илье самым последним из запасных вариантов, Кристина не видит, как улыбается по-доброму её муж, стоя около своего тела… Кристина не видит, потому что боится оглянуться и снова увидеть залитый кровью её мужа ковёр… Боится увидеть своего Илью Андреевича, такого родного и тёплого, в его извечной, растянутой серой футболке, без признаков жизни. Она уверена, что если посмотрит назад… Сойдёт с ума, попадёт в психушку!.. Хотя, учитывая, что она стучит в стену своего кабинета, пытаясь призвать древних Богов, Кристина уже сомневается в своей адекватности.        Справа стена, вдруг, растворилась… Поплыла серой дымкой и исчезла, открывая вид на чёрные стены города с кроваво-красным узором знаков, что Кристина пока не научилась читать. Вдоль залитой красным закатом улицы, с кустами бордовых роз выше человеческого роста по сторонам, уверенным шагом к ней приближался сам Бог. Отойдя в сторону, Кристина замерла в ожидании… В ожидании того, что её Бог и, как она узнала недавно, её Отец спасёт её. Она надеялась, что Арес имеет силу спасти её даже от самой себя. Величественно, гордо подняв голову, с чёрной щетиной на суровом лице, Арес неспешно шагал совершая махи мускулистыми руками в такт шагам — военная привычка Бога войны, пришло на ум Кристине при их первом знакомстве. Перешагнув черту с кабинетом в её отеле, Арес встал напротив девушки, поставив ноги на ширине плеч и сжав руки в молоты-кулаки. Ни один вьющийся до плеч Его локон чёрных волос не шевелился, как бывает при движении, словно даже волосы подчинялись Его военному режиму. С высоты своего двухметрового роста, Бог посмотрел на девушку сверху вниз… Посмотрел на картину, что развернулась позади неё, оценивая ситуацию… А затем слишком по-человечески вздохнул и сделал шаг вперёд, чтобы обнять своё дитя. Кристина, которая поняла, что не дышала, пока Он не шагнул в кабинет, позволила себе вдох-выдох, прижимаясь мокрой от слёз щекой, к гладкой материи кожаного жилета на Его груди. Чувствуя на своей спине Его могучие руки, что в объёме бицепса почти соответствовали её тонкой талии, девушка застыла неподвижно и замолчала. Успокаивающе поглаживая её открытую на лопатках спину, Он осторожно изъял у неё нож, пряча за свой пояс из неизвестного людям металла. — Кристина… Убивать не просто, да?.. Когда ты молилась Мне… Помнишь? Когда сомневалась, слышу ли, слушаю ли тебя. Ты говорила «Арес, помоги мне, Боже! Помоги мне выиграть эту войну»! Помнишь, Кристина?.. Девушка прислушивается, как фонит его голос, вибрируя за сталью грудной клетки с холмами мышц и этот голос успокаивает её пострадавшее сознание, звуча тихими раскатами ласкового рокота грома… — Помню… — хрипя, от сорванного криками, и без того низкого голоса, тихо отвечает она. — Помнишь… — впутывая свои сильные пальцы в мягкий шёлк её волос, — Война, Кристина, это всегда — убийство. Даже если это ментальная война. Но в первую очередь… Первое правило войны, Кристина — нужно знать, за что ты воюешь и против чего или кого ты воюешь. Зачем ты убила Илью? — Я… — голова снова разболелась от напоминания о содеянном и говорить стало трудно. Она сжала в маленьких кулаках цепи аксельбантов на Его груди, — Я хотела спасти его. Хотела… Помочь. — У тебя получилось. — Арес отстранился и посмотрел уже мягче, но с неизменным пламенем уверенности в почти чёрных глазах, — Кристина… У тебя получилось. Вытри слёзы. — Бог Арес стал утирать слёзы своей утаённой дочери своми большими ладонями, что могли бы закрыть всё её лицо, — Это твоя победа, Кристина. Победа бывает горькой… Но теперь ты это знаешь. — Победа?.. — Кристина посмотрела с недоверием. Бог плавно кивнул: — Ты хотела помочь Илье вернуться домой?.. На небеса?.. Девушка кивнула неуверенно. — А кого ты победила для этого, Кристина? Кристина замыслилась: Чтобы Илья вернулся на небеса — ему нужно было умереть на земле. Самоубийство, направило бы заблудшего ангела в противоположную небесам сторону… Так кому же было нужно, чтобы он жил на земле, и кто мог отправить его, Илью, домой?.. И первый, и второй человек это сама Кристина. Госпожа В-Ада долго не хотела верить в то, что ничего не получится… Она хотела верить, что ангел забудет про свои небеса, выбрав любовь к ней, что возможно лишь на земле. Она слишком долго терпела то, во что Илья Андреевич превратил себя и её имидж, как владелицы престижного отеля, пытаясь жить человеческой жизнью, которой ему никогда было не понять. Думая об этом, Кристина неожиданно для себя понимает, что только в последний вечер — сегодня… Там, в холе, на первом этаже отеля «Уют Богов», она решилась спасать не их, как поступала до этого… Она решилась спасти его. Спасти только его. Вспоминая, как танцевала с мужем пару часов назад, как прижималась к нему и готова была разорвать одим только взглядом каждого, кто неуважительно отнесётся к её мужу, который позволил себе выйти на бал, посвящённый их годовщине в растянутой серой футболке… Вспоминая, Кристина сильнее обнимает Бога-отца. — Кого ты победила, Кристина? — самоуверенно ухмыляясь, повторяет Он. — Себя… Я победила себя, Арес, — с выражением абсолютного горя на лице, заключает девушка. — Себя… Да. Это твоя главная победа. Кристина, преодолев себя, ты победила. Ты не убила его. Не плачь. Ты можешь оглянуться… Ты увидишь тело. Арес развернул дочь лицом к комнате и удержал на месте, когда она вновь хотела спрятать лицо на его груди: — Зачем Ты мучаешь меня?! — нервно выкрикнула девушка, дёрнувшись в Его руках. — Ш-ш-ш. Это просто тело, Кристина — биологический материал, который распадается на те составляющие, из чего создан. Илья стоит рядом. Ты не видишь его. Вспомни, Кристина, почему ты не можешь его видеть сейчас. — Потому что… — Кристина словно очнулась, когда Бог напомнил ей об этом: — Потому что Иаг скрывает души своих людей от меня… С тех пор, как… — С тех пор, как ты поняла, кто ты и с тех пор, как ты узнала об этом. — Это правда?.. Арес, ты видишь его? — Правда. Кристина, единственное горе, для тебя это то, что ты убила «вас», спасая его. Но ты справедливая… Я был уверен, что ты поступишь именно так. Кристина смотрела перед собой, пытаясь почувствовать своего Илью, взывая к любви внутри него, над чем не властен ни один Бог, ни в одном из миров… И ей удалось: она ощутила, словно дуновение тёплого ветра, на своих плечах… — Прощай, ангел мой… — проговорила она тихо и синие, обычно холодные, её глаза стали похожи на океаны невылитых слёз, — Я надеюсь, твоя служба вернёт улыбку радости, на твой прекрасный лик… Не вытерпев боли этого крушения её жизни, Кристина вновь разрыдалась… Бог Арес поднял её на руки, чтобы унести, хоть ненадолго, из мира людей, где Его непризнанная дочь вынуждена жить, как человек. На Его лице, ни разу ещё Кристина не видела того отчаяния, с которым Он желает признать своё дитя. Он надеется, что дочь не узнает, чего она может стоить Ему.