Зараза к заразе пристает

      — Ещё раз, — Лука поднял руку, останавливая поток речи Соласа.       Уилл потратил гораздо больше времени, пытаясь объяснить необъяснимое, чем вылечить подростков, так сильно любящих тыкать друг в друга колюще-режущими предметами.       — Ты хочешь сказать, что Перси простудился, — уточнил Кастеллан.       — Можешь следовать оставленной им дорожке микробов. Она ведёт прямо в царство чихающего подростка, — съязвил Уилл. — Там и убедишься.       Лука сделал рукой круг и сжал пальцы в кулак, снова заставляя лекаря замолчать.       — Ты хочешь сказать, что Перси, который Джексон, который по совместительству сын Посейдона... — Лука нахмурился и даже облизнул губы, словно пробовал на вкус слова, которые собирался произнести. — Простудился?       — Так, я вижу, мы говорим на разных диалектах человеческого, — заключил Солас, приняв деловитый вид. — Пошли.       Уилл почти выпихнул Луку с арены и подтолкнул в сторону домиков.       — Но... когда? — спросил Кастеллан, следуя за лекарем.       — Я перестал вести переговоры с террористом, когда он взял в плен все блинчики, которые были рассчитаны на всех полубогов в лазарете, — сказал Уилл. — Он затопил их в черничном джеме! На глазах у детей!       — Весьма... синюшное преступление, — съязвил Лука, но ухмыльнулся, зная особое пристрастие Персия ко всему голубому.       И на еде это не остановилось.       — Мне даже не пришлось его выставлять за такое грубое нарушение всех правил. Он сам ушёл.       — И ты позволил ему уйти, — уточнил Лука. — И что ты за лекарь после этого? — попробовал пристыдить Кастеллан.       Они как раз остановились у двери третьего домика, и Солас, судя по всему, не собирался заходить внутрь. Зато очень даже собирался заступиться за себя, судя по опасному блеску в голубых глазах.       — Знаешь что, ты — старший в Лагере, — сын Аполлона поднял руки, раскрыв ладони. — Если ты убедишь его вернуться в лазарет и больше не топить блинчики, я приму его обратно. А до тех пор разбирайся сам. Ты единственный, кого он хотя бы иногда слушает, — Уилл, закончив свой мини-диалог, наконец, выдохнул и упёр руки в бока. — И как только тебе удаётся?       — Боюсь, этим секретным приёмом я делиться не стану, — натянуто улыбнулся Лука.       — Да ладно тебе! — Уилл взмахнул руками. — Может, мне это поможет с Нико.       — Рано, — Лука положил руки на плечи и развернул Соласа по направлению к его лазарету. — Я не хочу потом выслушивать от Диониса и Аида о правилах приличного поведения в Лагере.       «От Посейдона наслушался», — подумал он и подтолкнул сына Аполлона вперёд, прочь от третьего домика.       А сам тяжко вздохнул и открыл двери.       Перси валялся на кровати, подкидывая ручку в воздух, а когда заметил Луку в дверях, весь просиял, убрал ручку и сел на кровати, сложив ноги по-турецки. И приветственно шмыгнул носом.       — Ты ж тренировал ребят, — напомнил Перси.       — Да, а сын Посейдона умудрился потопить целый легион ни в чём неповинных блинчиков, — Лука закрыл за собой двери и присел на кровать. — Уиллу пришлось вызвать подмогу.       — Эй, их собирались есть без джема. Без джема, когда там был черничный! — чуть гнусавым голосом попытался оправдаться Перси.       — Вот уж какая жестокость! — подыграл ему Лука.       — Ты ж не выступать адвокатом приехал, — прищурился Перси.       — Прокурором, — нравоучительно поправил Кастеллан. — Адвокат наоборот тебя защищает.       Перси предсказуемо закатил глаза, завалившись на кровать, и вытянул ноги, самым наглым образом сложив их на коленях Кастеллана. Сильно больным, впрочем, он не выглядел, разве что чуть шмыгал носом и гнусавил.       — Вообще-то я болею, — напомнил Перси.       — Ага. Может, расскажешь, как ты умудрился простудиться?       Лука обхватил чужие лодыжки и подвинул ближе к их обладателю, заставив его согнуть ноги в коленях. А потом Кастеллан улёгся на них, смотря на Перси сверху вниз.       — Без понятия, сезонный вирус? — попытался пожать плечами юноша, ухмыляясь.       — А может, твоё представление вчера вечером? — подсказал Лука с весёлой усмешкой.       — Ты про что конкретно? Там, где я, всегда происходит какое-нибудь представление.       Перси резко раскрыл колени, и Лука, оказавшись между его ног, продвинулся ближе, почти нависая над Джексоном.       — Ты сын Посейдона. Спокойствие тебе не пристало, но всё же кто вчера соловьём пел, что ему не холодно?       — Ну тебе же понравилось! — засмеялся Перси, протягивая руки, чтобы обнять Луку, но тот выпрямился на локтях, покачав головой.       — А ещё мне нравится, когда ты здоров.       — Но ты так смотрел, когда я вышел в той мокрой футболке прям из океана!       — Ты поэтому не стал сохнуть? — Лука улыбнулся, покачав головой.       — Эй! — возмутился Перси, а Кастеллан и вовсе имел наглость рассмеяться.       — Какой же ты ребёнок!       — Вообще-то для тебя старался!       Перси повернулся на бок, отворачиваясь от Луки, больше шутливо, чем правда обижаясь. А старший завалился рядом, опираясь на локоть так, чтобы видеть лицо Джексона.       — И чего это ты не слушал указаний доктора? — продолжил допрашивать Лука, поглаживая его по руке, а поднявшись к предплечью, чуть надавил разворачивая к себе.       — Он пытался запихнуть в меня лекарства, — пожаловался Перси, послушно повернувшись.       — Какое зверство, — съязвил Лука, а сам положил руку ему на лоб. — Ты горячий.       Перси довольно улыбнулся и облизнул губы, но старший быстро его осадил:       — Не в том смысле. У тебя температура.       — Можешь же ты включать своё занудство, когда не нужно, — проворчал Перси.       — Тебе прописан постельный режим.       Глаза Перси снова игриво засверкали, и он, оказавшись близко к шее Луки, повёл по ней носом, вдыхая запах родного тела.       — С этим я полностью согласен, — почти промурлыкал он.       — Ещё бы! — довольно хмыкнул Лука. — Мне ж теперь следить, чтобы кое-кто таблетки по назначению врача принимал.       Перси закатил глаза, но подвинулся к Кастеллану ближе, обнимая его.       — Тебе придётся со мной возиться, — предупредил Перси.       — Ну а как же иначе, — Лука взлохматил чёрные волосы, радуясь, что от белой седины от тяжести небес уже почти ничего не осталось. — Ты ж такой ещё ребёнок.       — И кофе хочу.       — Когда ты его попробовал в первый раз, ты плевался во все стороны, потому что он горький, — напомнил сын Гермеса.       — Но не как моя жизнь сейчас, — съязвил Перси, пихнув в бок старшего, яснее выражая своё недовольство.       Лука коротко засмеялся.       — Давай поставим тебя обратно на ноги, — предложил Кастеллан. — И больше не разгуливай в мокрой футболке по вечерам.       — А ты больше не оставляй на мне мокрую футболку, — наставил Перси.       — Так теперь я виноват, — уточнил Лука.       — А кто ж ещё за мной не доглядел?       — Да ты ж чёртов ребёнок! — Кастеллан, шутливо разозлившись, принялся щекотать Перси, прижимая его к стенке.       Тот захохотал во весь голос, не сильно пытаясь сопротивляться, и совсем успокоился, когда Лука навис над ним, умостившись между его ног, и смерил строгим взглядом.       — Так уж и быть. Раз я такой, оказывается, безответственный, что забыл при всём честном лагере раздеть тебя, тогда я пригляжу за тобой, пока не выздоровеешь.       Перси кивнул, довольно улыбаясь.       Лука ухмыльнулся и склонился над ухом Джексона, щекоча его своим дыханием.       — Но что если в следующий раз футболку снять забудешь ты с меня?       Перси засмеялся, пробираясь руками под оранжевую ткань майки Кастеллана.       — О, за это не переживай, я никогда не упускаю такого случая.       Лука улыбнулся, приблизившись к Перси, и поцеловал его.       — Ну всё, теперь ты тоже заразный, — довольно сообщил Джексон между поцелуями.       Лука, впрочем, был не особо против. В конце концов, карантин всяко приятней проводить вместе.