cotton candy

sugar coated, lies unfolded

you still lick the wrapper

it's addictive, you know this

but you still lick the wrapper

      когда юнги знакомится с близнецами, он все еще работает баристой в скромном кафе на углу университетской улицы, каждодневно принимая заказы десятков утомленных студентов, мечтающих о сне и нормальной пище.       юнги практически выучил каждого постояльца и может точно сказать, что он закажет каждый раз, когда видит знакомое пальто или цвет волос.       «мне капучино с…» — бросают в его сторону, а мин на половине фразы достает карамельный сироп или миндальное молоко.       с близнецами пак было невозможно угадать абсолютно ничего.       для самого юнги было глубочайшей тайной даже не то, что они собираются заказывать, а то, что они сделают в следующую же секунду.       впервые он их видит обоих с розовыми, сахарно-ватными макушками, в огромных толстовках и изношенных кедах. заказ состоял из двух классических капучино без сахара.       спустя неделю один из них становится черноволосым, второй приходит в английском костюме. они заказывают карамельный латте с тремя ложками сахара.       еще спустя две недели юнги ставит два стаканчика с чернейшим, как его душа, американо, наблюдая за двумя парами хитрых глаз в фиолетовых линзах и фигурами, облаченными в броские косухи.       мин юнги делает вид, что абсолютно ничего его не смущает.       на третий раз он долго смотрит, пока чета близнецов, один с голубыми волосами, второй — с белыми, мерно отпивают ирландский кофе с виски и довольно улыбаются.       следующими идут кофе с апельсиновым соком, венский кофе, маккиато, уайт флет, в перемешку с цветными линзами, разными носками, вычурными костюмами, мятыми толстовками, бело-сине-красно-оранжевыми волосами и даже ободком с кошачьими ушками.       когда разновидности кофе закончились, они перешли к молочным коктейлям. затем к десертам на прилавке, которые юнги, согнувшись пополам, кропотливо готовит на кухне по воскресным ночам.       однажды юнги сдается. — вы решили здесь перепробовать абсолютно все?       парень слева улыбается широко и нежно; так, что у юнги живот скручивает в узел, а щеки нагреваются. — нам просто интересно, — отвечает парень справа. его щеки усыпаны блестками, а сережки в ушах невозможно пересчитать. — кажется, что все, что ты готовишь — невероятно вкусно.       юнги молча протягивает латте на кокосовом молоке. тот, что все еще улыбается, долго выдерживает с мином зрительный контакт, и после уходит вслед за братом.       юнги замечает на оставленной салфетке нарисованную милую рожицу и два сердечка, с подписью: «чч».       когда ким тэхен и его неизменная пассия, чон чонгук, объявляют, что приведут вечером в кафе своих офигенных друзей, с которыми он просто обязан познакомиться, мин юнги не ждет ничего необычного. а получается, что звенит колокольчик, и по паркету вышагивают знакомые пары белых конверсов с сердечками, и смотрят на него знакомые пары глаз, как всегда — в цветных линзах.       юнги изо всех сил делает вид, что ни разу не удивлен, не заставлен врасплох и вообще этих людей знать не знает. — так ты здесь работаешь? — чимин подыгрывает, с интересом разглядывая «незнакомца». — да, уже как год. — вау, тэхен-а, тебе бы стоило сказать нам про эту кофейню, — восхищенно оглядывает помещение чивон, как будто впервые здесь находится. — здесь так классно.       тэхен (как и всегда), безостановочно болтает и выдает всю поднаготную о юнги. мин чувствует, что пришел в кафе с бабушкой; остается только достать детский фотоальбом.       бариста давно не чувствовал себя так некомфортно, разглядывая до невозможности одинаковые черты лица. и все же, он не может осознать как, но, кажется, с первого раза понял, как их различать. спроси юнги кто угодно, он не сможет объяснить, но знает точно, что слева — чивон, справа — чимин. и неважно, если они еще три тысячи раз поменяют цвет своих волос, мин различит их за три секунды.       когда чонгук уже засыпает на плече тэхена, чай в кружках давно закончился, а за окном — густая октябрьская темень, парни встают со своих мест, натягивают оверсайзные пальто и совершенно неожиданно обнимают его на прощание.       оба пахнут чистотой и сахарной ватой.       этот запах так и не покидает мина всю последующую неделю.       а тэхен так и не узнает, что близнецы знают кофейню юнги также хорошо, как и коридоры собственного университета.

***

— чимчим, вам упаковать ланч на сегодня?       не спрашивайте, когда и как бариста и по совместительству хозяин скромной кофейни стал личной нянькой двоих детей, отвечая за их питание и за то, чтобы они тепло одевались и не опаздывали на пары. а лучше даже не заикайтесь и тем более не шутите на эту тему, не то прилетит с вертухи от мин юнги, а это не самый приятный опыт. тэхен, например, попробовал, и точно поставил бы такому -100000/10. — юнги-хен! — хором раздается в динамике. — это так мило!       мин бесконечно благодарен сам себе, что не включил видеозвонок, и потому его розовые щеки может лицезреть только собственное отражение в зеркале в ванной. — во сколько зайдете? — через 10 минут где-то, — юнги догадывается, что говорит чивон, голос которого всегда казался ему чуть ниже. — если я увижу, что на тебе, чивон, не будет шарфа, в универ не пущу. — ну хен, — жалобно мычит пак, под хихиканье своего близнеца. — почему ты нам никогда ланчи не готовишь? — не менее жалобно протягивает тэхен, которого юнги не ожидал услышать. — вы и голубков с собой взяли? — ага~ — скоро будем, хен, — хрипит чонгук сорванным голосом. скорее всего, он опять практиковался до ночи в вокальной студии, поэтому мин напоминает себе сделать напиток погорячее для младшенького.       хорошо, ладно. теперь юнги — нянька для четырех детей.       докатились.       декабрь ужасает ранними морозами, оставившими молочный иней на ветвях деревьев и крышах домов. мин зябко поеживается, спускаясь в помещение кофейни. отопления катастрофически не хватает, и пол отдает холодом даже через шерстяные носки.       спрашивается, за что юнги платит эти чертовы налоги?       два свертка из коричневой бумаги и огромная чашка с горячим кофе, о которую бариста отчаянно грел руки, пока нес к столику, за которым они обычно всегда собирались, дожидаются своего часа.       колокольчик звенит, когда заря уже давно расползлась персиковыми тенями, рассвет перетек в утро, а юнги выложил все ягодные десерты на витрину. — хеееен! — в помещение вваливается розовощекий чимин в белой шапке-ушанке и съехавшим шарфом. за ним, ковыляя, чивон, будто его изваляли в снеге раз пятнадцать (впрочем, мин не сомневается, что так оно и было), и чонгук с тэхеном, донельзя довольные, с искусанными губами и обляпанными свежим хрустящим снегом варежками. — прошло двадцать минут, неблагодарные. кофе чонгука уже давно остыл. — ты сделал мне кофе? — брови гука поднимаются до самой луны. — мне, а не только этим придуркам?       чивон с напускной злостью толкает друга локтем в бок.       тэхен уже собирается сесть в уютное кресло, но юнги шутливо ударяет его полотенцем по плечу и толкает к выходу. — куртку сначала почисти, дурак, а то намочишь еще тут, — тэхен притворно дуется и строит обиженную моську, стряхивая с одежды уже подтаявший снег на коврик для ног.       чимин бросается на юнги с объятиями, стискивая сопротивляющегося обеими руками вокруг шеи. недолго думая, присоединяется и чивон, облепляя старшего за талию. — вы пиздец холодные! — вскрикивает юнги, пытаясь мягко оттолкнуть близнецов. — не ругайся, хен, — чимин едва слышно шепчет ему в шею, примораживая мина к полу.       он никогда не признает, что лучший момент его дня — это не закрывающаяся на замок входная дверь, знаменующая конец рабочего дня, и не утренняя чашка айс-американо, и даже не мгновение, когда он садится за фортепиано, а именно это.       объятия двух несносных близнецов пак.       они долго не отпускают его, чимин дышит куда-то в затылок, пока руки чивона и не думают покидать талию юнги.       кажется, проходит вечность, прежде чем рутинная «пытка» прекращается, мальчики хватают со столешницы долгожданную еду и убегают на улицу, утягивая опешивших чонгука и тэхена за руки.       юнги долго смотрит им вслед, пока не замечает оставленный на кресле розовый шарф. мин раздраженно выдыхает, поражаясь непутевости близнецов.       он аккуратно складывает приятный на ощупь флис и оставляет у кассы, собираясь заняться кофемашиной, когда трель колокольчика раздается вновь, оповещая о запыхавшемся чимине. — хен! я шарф забыл!       юнги хватает со столешницы теплую ткань и подходит, тут же натягивая ее на светловолосого и тщательно укутывая. — мама тебя не учила следить за вещами?       чимин в ответ смущенно улыбается. — я торопился. мы опаздываем, — лепечет пак, зарываясь носом в розовый флис. он стоит напротив и почему-то не спешит сразу же, напролом через сугробы, к любимым утренним парам, а просто смотрит. — спасибо, юнги-я, — младший наклоняется и звонко целует его в щеку, улыбается во все тридцать два и тут же срывается с места.       юнги кажется, что его щеки скоро просто поменяют свой цвет на красный.

***

      чивон, недавно вернувший своим волосам классический угольно-черный оттенок, разложился на своем неизменном месте — у скромного камина, который на самом деле не работает, но все еще является существенной частью интерьера — обложенный подушками и укутанный пледом. чимин — на пухлом диване в центре комнаты, греется о чашку с горячим какао и зефирками.       юнги, как обычно это происходит по воскресным ночам, сложенный в форму вопросительного знака нависает над сладкой выпечкой.       вообще-то уже час ночи, но близнецы отказались прислушиваться к уговорам старшего о важности сна и отдыха, и к тому, что все нюансы по поводу рождественской вечеринки можно обсудить в общем чате. — хосок не будет смотреть этот фильм, зуб даю, — настаивает чивон, кутаясь глубже в шерстяной плед. — ты у него лучше спроси сначала — ворчит юнги, складывая податливое тесто в фигурки на противне. — я уже написал в чат, — сообщает чимин, громко сюрпая из чашки. — что насчет украшений?       юнги выпрямляется, громко хрустя шеей. — даже не ждите, что у меня будет время на всякие гирлянды.       чимин строит обиженную моську. — хен, не жди, что ты один этим заниматься будешь, — утверждает чивон, внезапно выпутываясь из мягкого гнездышка. он медленно подходит к старшему и поднимает противень с подставки. — на сколько поставить? — на пятнадцать минут.       черноволосый кивает и удаляется на кухню. — сколько тебе еще осталось сделать? — интересуется чимин, продолжая греть крохотные ладошки о теплую поверхность чашки. — две партии имбирного печенья и все. — может, мы все-таки поможем? — доносится с кухни. — а сейчас мозг включили и вспомнили, чем все закончилось в прошлый раз, — бурчит юнги, отряхивая длинные пальцы, измазанные в муке, о фартук. зачарованного взгляда, устремленного на его руки и выступающие вены, он не замечает. — тогда было безе, хен! — никто не умеет хорошо делать безе, — бросает чивон, прислонившийся к дверному проему. — даже ты, — улыбается его брат.       черноволосый подкрадывается и укладывает голову на плечо баристы, слегка приобнимая сзади. — хен.       чимин встает следом и обхватывает лицо юнги своими ладошками. тот старается не думать, насколько мягка кожа его рук и насколько приятно пахнет чивон. все та же сахарная вата и чистота. мин, наверное, никогда не устанет от этого. — это просто имбирное печенье, — шепчет черноволосый.       лицо чимина непозволительно близко приближается к юнги. он задерживает дыхание, боясь шевельнуться. — если не согласишься, я тебя поцелую.       старший превращается в помидор, и добродушный смешок чивона прямо над чувствительным ухом делает только хуже, посылая мурашки вдоль позвоночника.       юнги чувствует, как улыбка расцветает на лице обнимающего его близнеца. — ладно, — хрипло выдавливает бариста.       чивон треплет такие же смольные, как и у него, волосы старшего и наконец отпускает.       юнги позволяет себе выдохнуть, только когда чимин приносит тесто для раскатки.

      близнецы пак — до ужаса талантливые.       касательно всего, кроме готовки.       в обычной жизни они передвигаются кошачьей походкой, а в их глазах разного цвета, — чаще всего линзами балуется чимин, как и авантюрами с волосами и проколами всего, что можно и нельзя — плещется харизма и тотальное осознание того, как они влияют на людей.       тэхен как-то сказал, что «эффект близнецов пак» стоит занести в официальные учебники по психологии.       но стоит дать им в руки плошку и разделочную доску, как вся грация улетучивается, а кухня превращается в поле боя. даже сейчас, когда они находятся под надзором шеф-повара мин юнги, всё стремительно белеет: диван с ковром, фартук и любимые домашние спортивки хозяина квартиры, футболки близнецов и паркет.       юнги бы позлиться хоть немного, но он смеется до коликов в животе, пока чимин размазывает по лицу брата следы от муки; рисунок подозрительно напоминает мужской половой орган.       чивон щурит глаза, лепит на нос брата кусочек липкого, сахарного теста и тут же слизывает его.       мин в это время снова склоняется над противнем, все еще ухмыляясь, но улавливает движение краем глаза.       показалось, наверное.       чимин не остается в долгу и также «украшает» щеку брата, совсем близко ко рту. чивон улыбается ярче солнца и позволяет чужому языку скользнуть по уголку губ.       вот теперь точно не показалось.       мин замирает и снова слишком долго не позволяет воздуху проникать в легкие. такими темпами он действительно упадет в обморок.       близнецы смеются и, переглянувшись, устремляют взоры на старшего.       юнги выдерживает гляделки. — даже не думайте.       братья, хохоча, подскакивают с мест, а в их ладонях — внушительная горсть липкого ароматного теста. — блять! — хен подскакивает и добирается до кухни, захлопывая за собой дверь, за миллисекунды.       в голове эхом отдается смех близнецов, восклицания «юнги-я, мы пошутили!», «выходи к нам!», пока сердце бешено бьется. дай бог ему дожить до рождества, а еще лучше — до конца пубертатного периода двоих заноз в его тощей заднице.

***

      чонгук часто шутил о том, что близнецы пак — не просто близнецы, а точные копии друг друга, даже когда одеваются в разную одежду, или шелковые пряди их волос отличаются по цвету.       такие вещи, как одинаковая жестикуляция во время разговора, приятная улыбка и высокий, «журчащий» смех, идентичная поступь и парфюм — то, что всегда бросалось в глаза и иногда пугало людей непривыкших к подобной потрясающей синхронизации.       но все же, чем больше юнги узнавал братьев, тем сильнее бросались в глаза отличия между ними. может потому, что из их компании он ближе всех общался с этой парочкой.       голос чивона был ниже, бархатистей и раскатистей. он в целом представлялся мину как более сдержанная версия чимина: спокойный и рассудительный, влюбленный по уши в группу «cigarettes after sex» и светло-бежевые оттенки; готовый продать душу за качественный костюм из ателье (у него и так был целый шкаф, набитый подобным добром на манер денди, но ему все было мало), билет на джазовый концерт и книжки по психологии. возможно, дело было в нескольких секундах, на которые чивон опережал чимина в день их рождения, но юнги казалось, что это довольно стереотипное мышление.       именно чимин подначивал «старшего» брата на всякую нелепицу. в школьные времена (впрочем, и сейчас) у обоих было шило в заднице, от которого страдали абсолютно все в учреждении, и, скорее всего, даже департамент образования в их городе.       честно, выслушивая все рассказы и истории о паках-проказниках, мину захотелось отправить их маме открытку с соболезнованиями и испечь огромный клубничный торт. в частности, извиниться за чимина и все миллионы случаев, когда на голове его матушки проявлялся новый седой волос.       чимин любил менять свой облик, любил краситься — причем ярко и вызывающе, красить ногти и украшать щечки огромным количеством блесток. бижутерия и аксессуары на его теле превышали все нормы. чивон часто шутил, что однажды чимин проколет себе и соски, и пупок, и вообще в с е, но, кажется, только юнги действительно воспринимал эти «шутки» всерьез.       если однажды пак и правда проколет соски, юнги хватит настоящий удар.       чимину нравились «panic! at the disco» так же, как и девчачьи кей-поп группы, он всегда носил разные носки, и мин не помнил, когда последний раз видел младшего пака без цветных линз, веселой ухмылки и озорливого настроения.       чимин мечтал побывать в барселоне и рио-де-жанейро, чивон — в тихой и уютной дании или финляндии; чимин грешил сигаретным дымом, периодически стреляя у юнги мальборо (но всех уверяя, что никакой зависимости у него нет и в помине), а чивону категорически претили сигареты и даже алкоголь он позволял себе в очень умеренных размерах.       юнги казалось, что различия между близнецами бросаются в глаза сильнее, чем неоновые вывески на главной площади в ночное время, но, похоже, так думал только он.       как и о весьма странных отношениях между ними.       редко кто видел одного пака без другого, а когда это случалось, то виной были очень веские причины в виде болезни, или сломанной ноги, или еще какой-нибудь катастрофы. тэхен шутил, что братья пак настолько неразлучны, что даже спят в одной постели.       юнги был уверен, что так оно и есть.       между ними не сквозил открытый флирт (осторожный и понятный только им — возможно), они не сюсюкались друг с другом, не ходили за ручки и не целовались на прощание.       и все же что-то было. отчасти неуловимое, проскальзывающее во взглядах, отчасти ясное как день.       остальные из его круга общения, также знавшие близнецов, в том числе тэхен, знакомый с близнецами более длительный срок, чем мин, казалось, не замечали этого.       или делали вид.       не то чтобы юнги это беспокоило.       лезть к людям в личную жизнь — даже когда это твои родные или друзья, все равно что лезть к чужому человеку в штаны. какая разница кто, и чего, и куда сует друг другу. чем бы дитя не тешилось. а пакам и так через год стукнет двадцать лет — они сами в состоянии решать за себя.       поэтому нет, его это не беспокоило. совсем.       абсолютно. — тэхен-а.       тэхен бормочет что-то себе под нос, ворочается на стуле и листает конспекты, пытаясь поглотить как можно больше информации за ближайшие пятнадцать минут. — я немного занят, юнни. — хен. юнги-хен. — хорошо, юнни, — продолжает тэ с каменным лицом, но в его интонации чувствуется насмешка. — по лбу получишь за такое.       тэхен облокачивается на спинку стула с недовольным лицом. — ауч. как грубо.       юнги сладко улыбается ему, показывая десны. как мило — подумаете вы, но тэхен знает, что в следующую секунду с такой же очаровательной улыбкой ему прилетит взашей. — отвлекись на секунду, пожалуйста.       младший выдыхает и устало трет глаза. он сидит в библиотеке уже третий час, в компании с юнги, разбирающимся с налогами и расчетами. перерыв не помешает, все равно он не запомнит все до конца за оставшееся время. — слушаю.       мин складывает руки домиком, прислоняя ладони к кончику носа. — это…довольно непростой вопрос.       тэхен вопросительно поднимает брови. — я долго думал, спрашивать тебя или нет. — валяй уже, хен.       мин, собираясь с мыслями еще несколько мгновений, разрушает библиотечную тишину. — тебе не кажется, что… между близнецами пак… — да? — что…ну, между ними, — юнги снова делает паузу, не понимая, почему внезапно все слова испарились из памяти. — дааа? — тэ держит вопросительную интонацию. — может, тебе словарь принести?       тэхен получает в ответ осуждающий взгляд хена. — ты знаешь, о чем я.       немного помолчав, он медленно кивает. — у тебя с этим какие-то проблемы? — нет. нет, совершенно точно не… — юнги снова спотыкается. — я не знаю, просто…они никогда не говорили об этом. — послушай, — перебивает его тэхен и делает глоток из стаканчика с кофе, морщась. — это ведь правда не наше дело.       мин согласно кивает. — все, что я знаю, так это то — что между ними все довольно серьезно, поэтому они молчат об этом. я думаю, ты заметил, что близнецы довольно сдержанны в отношении незнакомцев, но перед близкими людьми могут быть открытыми, — тэхен быстро становится серьезным, так, что манера речи и голос меняются, заставляя старшего почувствовать себя слегка не в своей тарелке.       юнги еще раз кивает. — меня они знают не так давно. — тоже верно, — соглашается младший. — и все же они сразу каким-то образом прикипели к тебе. мало кто замечает, но они не просто так учатся на психологии. и чимин, и чивон удивительно чувствуют людей. я не помню ни одного раза, когда эти дурашки ошибались в ком-то. — ни разу? — ни разу. и, думаю, в тебе они тоже не ошиблись.       мин неопределенно пожимает плечами. — а остальные в курсе? — хосок еще новенький в нашей компашке, поэтому насчет него есть сомнения. другие, скорее всего, давно догадались. — тэ допивает приторный кофе из автомата, кидая пустой стаканчик в сторону мусорного ведра, и удивительно метко попадает. — а что ты об этом думаешь?       ким замолкает, задумчиво перелистывая листы исписанной тетради, пока на его лице не появляется знакомая юнги квадратная усмешка. — в мире дофига проблем, хен. глобальное потепление, нехватка водных ресурсов, инфляция, конфликты и прочее. кому какое дело, если два близнеца делят постель. меня больше беспокоит, как они озабочены тобой.       удивленное выражение лица старшего говорит само за себя. — не делай вид, что это не так. я первый раз вижу, чтобы они за кем-то бегали. — б-бегали? — неуверенно выдает мин. — милый мой хен, — слащаво улыбается тэ. — если ты вдруг не заметил, то они оба неровно дышат к тебе. — но…они… — ага.       рот юнги продолжает беззвучно открываться и закрываться, пока тэ не начинает заливисто смеяться. так громко, что девушка на другом конце читального зала бросает в их сторону осуждающий взгляд. — это же…как-то… — я все-таки подарю тебе словарь на день варенья, дружище.

***

новый год и рождество подбираются медленно, но неумолимо; воздух становится морозным и резким, стоит открыть скрипучую входную дверь, как по носу и по щекам ударяет холод, заставляя кожу розоветь.       мин юнги работает на износ из-за наплыва заказов по выпечке. нигде — ни на сайте его кофейни, ни на одном стенде внутри нее — не было указано, что юнги еще и сторонние заказы может делать, однако откуда ни возьмись появился клиент, которому ну очень пришлись по душе бисквитные тортики и коричные булочки со сливочным кремом.       грех отказываться, тем более за предложенные суммы.       юнги, измазанный в муке и мягком сыре, усердно трудится над синабонами, когда в дверь стучат, а потом хлопают ею. — хен! — слышит юнги из прихожей. — я на кухне! — кричит мин в ответ.       близнецы пак (ну а кто же еще) заходят в помещение, оглядывая полнейший бардак, кучу приготовленного теста и множество противней. от двух одновременно разогревающихся духовок исходит сильный жар, а раскрасневшийся от душноты хозяин даже не поднимает головы от миски. — хоть бы окно открыл, юнги-я, — ворчит чивон, приоткрывая форточку.       хен наконец поднимает взгляд и тут же его рот принимает овальную форму. — чивон, ты?.. как?..       одна половина волос старшего пака — черная, другая — белая, но это не то, что привлекает внимание юнги.       прямо по центру пухлой нижней губы — серебристое колечко.       не то чтобы у мина был фетиш на пирсинг, но чивон, в отличие от пака, никогда ничего себе не прокалывал и не делал тату. более того, даже не заикался о том, что хочет этого.       почему-то юнги кажется, что на чивоне подобное смотрится по-другому. очень непривычно. и горячо. — хен? все хорошо? — чимин чуть трясет хозяина квартиры за плечи, после приобнимая и руки соединяя на груди юнги. — тебе идет, — наконец говорит юнги.       чивон медленно улыбается и чуть наклоняет голову. — спасибо. — мы снова пришли тебе помочь, — сообщает чимин. — если так дальше пойдет, мне придется платить вам зарплату. — юнги-яяяя, — тянет чимин над ухом. потом вдруг неожиданно легонько кусает его. — мы просто хотим помочь.       да они его до ручки доведут своей помощью. — какой сегодня день, чимини? — среда. — значит какой завтра день? — четверг. — а что мы делаем по четвергам? — что мы делаем по четвергам? — вопрошающе повторяет чивон. — помогаем юнги с заказами? — предполагает чимин невинным голосом. — нет, мы ходим на пары и вовремя делаем домашку, — мин слегка разворачивается, выпутываясь из лапок младшего пака, замечая новый цвет волос — серебристо-сиреневый. — и ты туда же? — ага~       юнги фыркает и чуть отталкивает его в сторону. красивый, засранец такой. — у вас сессия.       близнецы нехотя кивают, подтверждая. мин встает посреди кухни, укладывая руки в бока. — пожалуйста, — юнги уже открывает рот, собираясь разразиться тирадой о важности их будущего и о том, что он сам справиться со своей работой, а детям нужно учиться, но не успевает. — чего «пожалуйста»? — раздраженно выдыхает мин. — не прогоняй нас.       юнги молчит. чимин вновь подходит ближе, руки закидывая старшему на плечи и сцепляет их сзади.       чивон подбирается со спины и касается пальцами талии баристы.       да поможет мне бог, если он есть — проносится в голове юнги. он чувствует тепло близнецов на своей коже даже через ткань, и его глупое сердце начинает биться быстрее обычного.       это так раздражает. это ужасно. ужасно нервирует, так сильно, что хочется, чтобы они стояли вот так вечность.       он снова ничего не может с собой поделать. кажется, теперь близнецы настроены каждую ночь приходить к нему и отвлекать от важных дел, и юнги плохо, но очень хорошо. — доски слева в правом ящике. скалки знаете где.       браться пак счастливо улыбаются и наконец отпускают его.

***

      юнги не знает как, но, видимо из-за того, что близнецы — гребанные гении психологии, они сдают сессию идеально, при этом в течении недели каждую ночь помогая ему с заказами. в последние дни нервного декабря их компания впервые за весь месяц собирается вместе, по традиции — в квартире юнги-хена.       тэхен, как и всегда — в обнимку с чонгуком, ковыляет прямиком до кухни. первым делом с его губ громко срывается: — юнни, есть что пожрать?       чонгук окидывает парня недовольным взглядом. — я конечно понимаю, что юнги тебе как брат, но ептваю мать, тэ. — не ругайся, крольчонок, — ким звонко чмокает его в щеку. — в холодильнике есть карбонара, — вяло сообщает мин, возникший у дверного проема. — спасибки! — милашничает тэхен, тут же срываясь с места. — хоби-хен здесь? — интересуется чон. — угу. он в гостиной.       гуки проходит в знакомый зал, где не был уже месяц.       здесь царит неизменная троица: серость, чистота и книги. как бы сам чон не любил нейтральные оттенки, на фоне пурпурно-красных огней, виднеющихся из окна, шелестящей мишуры и звонких рождественских мелодий, каждый уголок в помещении казался слишком унылым.       хоби-хен сидел у камина, рядом с коробкой, доверху набитой новогодними украшениями. в ней виднеются маленькие ангелочки, которым уж точно давно стукнуло лет десять, фиолетовые ленты с бантиками, прозрачные шары со сверкающими внутри конфетти.       юнги бы давно выкинул все это добро, не будь оно подарком от матушки.       хосок распутывал месиво из желто-оранжевой гирлянды, сосредоточенно вглядываясь в бесчисленные узелки. — давай помогу, — чонгук треплет хена по голове. — хоть кому-то не все равно. юнги вот спал все это время на диване. — погоди, сейчас придут близнецы, и он мигом как штык встанет, — хоби в ответ хихикает, тут же заражая этим макне.       тэхен появляется на горизонте, умятая за обе щеки пасту, довольно причмокивая. чонгук подходит, приглашающе открывая рот, и тут же получает кусочек бекона. — вы такие милые, что аж тошно, — сетует юнги, а хосок заговорщески улыбается. — хен, сейчас же сел и начал мне помогать, ленивая ты задница. — ага.       мин присаживается рядом, берясь за еще более спутанные ленты мишуры, когда в дверь начинают настойчиво стучать. — я открою.       вместе с щелчком замка на чонгука обрушивается холод и, неизменно, запах сахарной ваты, а перед носом оказывается огромная ель, из-за ветвей которой виднеется шапка-ушанка чимина и слышится хохот чивона. — ебать.       чивон начинает смеятся еще сильнее. — гуки, не тупи, помогай давай.       в три пары рук зеленый гигант достигает гостиной, тут же заполняя половину комнаты. хосок ахает, тэхен давится едой, а юнги даже головы не поднимает.       как будто могло быть иначе. только близнецы пак могли где-то откопать живую елку размером с грузовик, и дотащить ее в своих маленьких ладошках до его дома.       спустя полчаса старческого кряхтения (— юнги, тебе двадцать четыре, а ты такие звуки издаешь, будто тебе восемьдесят шесть) и бесконечных попыток ровно поставить дерево, они наконец остаются довольными своей работой.       близнецы пак оглядывают жалкую кучку спутанных гирлянд у камина и расставляют руки в боки пугающе синхронно. — и это все блять, что вы сделали за это время?       хосок показывает пальцем на юнги. — это все он. — эй!              чимин недовольно цокает. — юнги-яяяя. — я говорил, — шепчет тэхену чонгук.       чивон, все еще расхаживая с непозволительным пирсингом на губе, стремительно приближается к старшему, заставляя того отпрыгнуть к другому концу гостиной. — эй, я ни при чем! сон, знаете ли, тоже важно!       от тяжелой участи в виде близнецов пак его никто не собирается спасать, и вскоре щеки юнги сдавлены двумя крохотными ручками. — юнги-я! ты обещал помогать! — у тебя для сна весь следующий год впереди, — добавляет чимин, расстроенно дуя губы. — но, конечно, если ты совсем устал… — все нрмльно — пытается произнести мин. чивон отпускает хена, тут же обнимая. — так блять, закончили с нежностями, помогите мне уже, — хоби успел снова сесть за распутывание морских узлов. — а ты, — чимин укоряюще смотрит на тэхена. — хватит жрать.       тэхен назло шумно втягивает оставшуюся пасту. — мы сегодня без алкоголя? — помнишь неделю назад мы откачивали тебя, дурачка такого, перебравшего соджу? — интересуется хосок. — очень хорошо помню. — ну вот и все. сегодня мы все — трезвенники, — чонгук усмехается при виде кислой мины тэ.

***

      юнги бы в жизни не поверил, что это его квартира, если бы сам не был причастен к приклеиванию гирлянды на шторы и развешиванию милых, но немного стремных ангелочков на ель.       она, кстати, слепила нещадно. — как будто смотришь прямиком на солнце в июле. — и не говори, — соглашается хосок с чонгуком. — сейчас яркость меньше сделаю. — а когда пицца приедет? — тэхен, ты спрашивал пять минут назад, — бурчит юнги. — дедуль, ну проверь в приложении. — блять.       чимин улыбается. мин и правда часто походил повадками на старца, которого волновали только сон, еда и уютные свитера. стоит подарить ему на день рождения кресло-качалку и огромные шерстяные носки с вышитыми снегирями. беспроигрышный вариант.       пятерым парням едва хватало место на диване, но зато так было теплее. в рюкзаке чивона оказался спрятан широкий рождественский плед, разрисованный оленями, тэхен откуда-то достал ароматические свечки и расставил по комнате, стащив при этом любимую зажигалку юнги.       честно, мину даже стало как-то тошно от такого количества уюта. кроме того, он оказался зажат между близнецами, перекинувшими через него свои ноги, и от этой тесноты и всеобъемлющего запаха хвои кружилась голова.       пока остальные начали искать на ноутбуке юнги выбранный фильм для просмотра, мин пытался дышать, чувствуя пальца чимина (чивона?) на своем загривке.       чьи-то проворные ручонки спустились ниже, обвели край футболки и скользнули под нее. старший повернул голову вправо, но чивон сосредоточенно сидел в телефоне (или делал вид), что-то печатая одной рукой.       чимин, наблюдая за хеном, мягко улыбнулся. — твою мать! почему я должен платить четыреста рублей за час какой-то ебанутой рождественской комедии! — хосок уже не сдерживал эмоции, фактически зачитывая матом еще секунд тридцать. — хоби, просто отдай кому-нибудь ноутбук, — недовольно тянет юнги чуть хриплым голосом. пальцы с его спины исчезли. — дай сюда, — чонгук отнимает устройство у хосока, начиная что-то печатать со скоростью света. — вау, — тэхен выдыхает, залипая на резвые движения длинных пальцев макне, украшенных татуировками. — тэхен. — м? — мы все знаем, что у тебя фетиш на руки чонгука, не нужно каждый раз так палиться.       тэ немного краснеет в ответ на реплику чивона. — я вот знаю, что у вас фетиш на выпечку юнги, но я же ничего не говорю.       пак улыбается как кот, объевшийся сметаны. — ох, эти булочки с инжирным джемом… — у тебя тоже между прочим фетиш на его десерты.       тэхен вскидывает голову в раздумье. — пожалуй. — нашел! — чонгук, ты кто? киборг? — наш юнги такой же сладкий, как и его булочки~ — милашничает чимин, укладывая голову на плечо хена. — настоящий шуга-хен. — я сейчас блевану, — жалуется гуки, нажимая на пульт от экрана. — ведерко принести? — заботливо спрашивает тэхен. — а ну заткнулись все, — мин надувается, как воздушный шарик, его шея и ушки стремительно алеют.       фильм, как и всегда, смотрят шумно, каждые три секунды комментируя обстановку и персонажей; только самый старший молча наблюдает за ходом сюжета.       в комнате отключили свет, а гирлянды светили мягко, создавая приятный полумрак. разглядеть друг друга можно было, но все слишком были заняты происходящим на экране.       пока рука чимина «происходила» на бедре юнги. ничего страшного, просто легкие поглаживания ладонью. ничего страшного, просто мин — в плену стройных ног близнецов.       ничего страшного. мин поглубже набирает воздуха в легкие, но бьющее сердце заходится быстрее.       другая рука (видимо, чивона) подбирается к пояснице, приподнимая ткань футболки, и он вздрагивает. близнецы не останавливаются, одновременно укладывая головы по разные стороны его плеч и размеренно дыша, заставляя чувствительную шею мина покрыться гусиной кожей.       юнги терпит. поверьте, будучи старшим в такой компании, можно выдержать многое, но тут все предохранители срываются. мину кажется, что в его организме просто нажали кнопку «выкл» и он может только рвано выдохнуть.       на фоне гогочет хосок над замечанием тэхена, так что мин едва разбирает сказанное.       мин высвобождает руки и оборачивает их вокруг братьев, прижимая ближе к себе. одна ладонь заползает в двухцветные волосы, вторая — гладит по щеке обладателя сиреневой макушки. близнецы слегка удивленно отвечают на ласки, практически мурча, как маленькие котята. — вы только посмотрите на них, — тэхен посмеивается. — шшш, ты мешаешь. — ты уверен, что это я мешаю, а не две пары ног на твоих бедрах? — нет. они не издают громких звуков, в отличие от тебя. — ауч, хен.       мин посылает ему воздушный поцелуй.       спустя четыре дня ветви елки стали осыпаться. большинство украшений было снято, но само дерево мин почему-то не хотел убирать.       может потому, что обронил случайно в разговоре с близнецами, что всегда хотел отпраздновать новый год с настоящей елью, но никогда не получалось. и они услышали его — в день празднования непонятно как и где откопали живую махину, усыпанную свежей хвоей.       свечки тэхена юнги тоже не убирал, наслаждаясь приглушенным естественным светом по ночам, устроившись у нерабочего камина с бокалом вина и книгой.

***

      мин не видел близнецов около двух недель после празднования. на скорую руку упаковав вещи братья уехали с чонгуком в пусан, к родителям.       было так странно внезапно не слышать громкого хлопка двери посреди тихого вечера, переливающегося смеха; не видеть сверкающих жемчужных улыбок, не ощущать чужих рук, обнимающих крепко.       так странно, практически проводя все свое свободное время в компании определенных людей, внезапно перестать их видеть.       с другими его друзьями такого не было. наоборот, иногда требовалось отдохнуть от порой слишком хаотичного хосока и постоянных семейных ссор между тэхеном и чонгуком. по близнецам он скучал по-другому. слишком ощущаемо.       спасали только сообщения и звонки, которые юнги получал каждый вечер, пряча улыбку в пушистом вороте мятного свитера, подаренного хоби. от чонгука ему достался новенький фотоаппарат, от тэхена — самодельные сладости самых причудливых форм.       лишь подарок близнецов он так и не получил.       мин и не расстраивался на этот счет. два студента со шкодливыми улыбками дали ему больше, чем кто-либо, всего лишь за три месяца. и, если быть откровенным, юнги было плевать на подарки. он скучал по объятиям и быстрым поцелуям в щеку, которые заставляли его смущаться до безобразия.       о большем он даже не позволял себе думать. тэхен сказал, что близнецы заинтересованы в нем, но как это воспринимать — неясно. «я первый раз вижу, чтобы они за кем-то бегали»       бегали, потому что он им нравится или потому что он им нравится? он так и не получил ответ на этот вопрос. наверное, из-за того, что ни разу его не задавал.       юнги не трус, но он боится. все, что у него есть сейчас — это маленькая кофейня, скромная квартирка этажом выше, налоги, которые надо платить, пять тысяч противней, немного шизанутые друзья, две духовки, один любимый свитер и два парня с одной фамилией и похожей внешностью, которые заставляют его сердце биться быстрее, а мысли уходить туда, куда не стоит. хочется сохранить все это, а терять последнее из-за надуманных, приукрашенных наблюдений было бы очень глупо. близнецы в принципе очень любвеобильны, стоит только взглянуть, как они нянчутся с чонгуком. скорее всего, тэхену показалось.       ах, да.       точно.       еще есть внезапный звонок в дверь в шесть утра.       если бы это было не воскресенье, мин бы подумал, что это доставщик продовольствия. и даже тогда — посыльный никогда не поднимался к его квартире.       происходящее немного пугает, но юнги говорит себе не нервничать. пусть это хоть налоговая — плевать, он исправно все платит, и вообще, он встал три минуты назад. его ничто не напугает — он сам кого хочешь до усрачки доведет. — здравствуйте, распишитесь пожалуйста здесь. — вы кто? — мальчик опешил, залипая на гигантские мешки под глазами, принадлежащие хозяину квартиры. извините, очередная партия безе требовала приготовления. воскресенье никто не отменял, дополнительную партию заказов — тоже. (чертов клиент расхвалил своим друзьями про его булочки с корицей, и теперь все село решило заказать на новогодние праздники по миллион штук на человека) — я — курьер. вам посылка от… — парень сверяется с листом бумаги. — пак чимина и пак чивона.       юнги сглатывет. — приносим глубочайшие извинения за опоздание. сами понимаете, праздники, — курьер неуверенно улыбается. — ага.       мин берет ручку в руки и расписывается.       оставшись наедине с внушительного размера коробкой, он медлит открывать ее. чёртовы близнецы. вечные сюрпризы, даже поспать не дают.       собравшись с духом и ухватив покрепче канцелярский нож, мин разрезает скотч. …сковородка?       мин как-то упоминал о том, что ему катастрофически (приукрашивая, разумеется) необходима фирменная сквородка из линии гордона рамзи.       в шутку.       и теперь она перед ним. вместе с черным блокнотом и еще одной маленькой коробочкой, на поверхности которой приклеено огромное розовое сердечко.       внутри — множество конфет, шоколад («все твои любимые, шуга-хен»), аккуратный конвертик с полароидными фотокарточками.       почти все — просто упоротые фотки мина, но были и пару совместных. на одной из них юнги улыбался, показывая десны, пока чимин смотрел на него, а чивон, прикрыв глаза, уложил голову ему на плечо. тэхен сфоткал их в тот день.       первая совместная поездка на озеро хасан. хосок тогда уже тусовался с ними и вежливо предложил свою машину в качестве транспорта. они пели дорожные песни всю дорогу и, кажется, после этого чонгуку пришлось пить терафлю примерно неделю.       мин не может ничего поделать, и точно такая же улыбка, что и на фотографии, расцветает на лице.       он без раздумий набирает знакомый номер. — минни? — окей, осипший утренний голос чимина стоит занести в список триггеров. — это что блять такое? — пфф, не сердись. это я должен рвать и метать, хен, сейчас шесть утра. — полседьмого вообще-то. чивон рядом? — ага.       где же ему еще быть. — что-то случилось? — я получил посылку. — посылку? — да.       чимин некоторое время молчит. — нашу посылку? — в голосе младшего пака слышится сонная улыбка. — да. я думал, вы ничего не собирались дарить на самом деле. — мы кто вообще по-твоему? — хрипит проснувшийся чивон. еще один пункт добавляется в список триггеров. — как тебе подарочек, хен?       мин откладывает полароидные фотографии в стороны, пялясь на сковородку. господи, он правда превращается в деда, так сильно радуясь подобным вещам. или в отчаянную домохозяйку. — хен? — вы определенно ебанулись. — а? — вы вообще на ценник смотрели перед покупкой?       юнги уверен, что чимин в ответ хитро усмехается. — тебе понравилось? — используй в свое удовольствие, хен, — сонно шепчет чивон. — вы просто… — юнги не может найти слов, все еще глупо улыбаясь. — можешь включить камеру? я хочу увидеть твою улыбку.       у мина перехватывает дыхание от щемящей нежности. время — чуть больше шести утра. чимин хочет увидеть, как он улыбается.       вот же блять.       юнги включает видеосвязь и демонстрирует себя, счастливого, с новой сквородкой в руках. — хен, ты такой милый! я должен это заскринить, — чивон щелкает кнопкой телефона, делая скриншот.       близнецы, донельзя взлохмаченные, лежат под одним одеялом. очевидно, без своих пижам, а алые метки на шеях, напоминающие свежие мазки краской, видны даже через маленький экран.       мин не знает, что делать с этой картиной. мозг услужливо подсказывает расширить изображение и тоже сделать скриншот, но юнги во время мысленно дает себе пощечину. — хорошо отдыхаете? — мин сглатывает, пытаясь сделать вид, что все нормально.       чивон подмигивает ему и кусает губу, красуясь колечком. — очень хорошо, хен, а ты? — я тоже ничего.       братья хихикают, вспоминая бесконечные жалобы юнги на дотошных до его выпечки клиентов. — ты теперь даже спишь в свитере хоби-хена? — замечает чимин. — случайно получилось, я в нем заснул. — снова корпел над булочками? — мин согласно кивает. — нам хоть что-то достанется?       юнги хочет сказать «да», и даже если не достанется, он испечет столько, сколько они захотят. — не уверен. вам стоит поторопиться. — я бы уже сейчас полетел обратно, если бы не родители, — утверждает чивон, а чимин поддерживает сказанное кивком. — вы готовы бросить все ради брауни? — посмеивается мин. — просто скучаю по твоему уютному дивану. и по тебе.       юнги поджимает губы, сдерживая очередную улыбку. — и по твоим объятиям, — добавляет чимин. — и по тому, как ты вечно ворчишь, что мы прогуливаем пары и слишком много бесимся с тэхеном и хосоком.       мин сдается, больше не сдерживаясь. — вот бы ты всегда так улыбался, хен. — я тоже по вам скучаю.       близнецы замолкают, мельком переглядываясь. — вот бы ты здесь был сейчас.       юнги теряет воздух в легких. оказаться в одной кровати с уютно-сонными близнецами? нет, спасибо, ему и от одного маленького изображения на экране плохо становится. — спасибо за подарок. но я буду ругать вас еще вечность за такие неразумные траты. — всегда пожалуйста, хен, — чимин приближает камеру и целует экран.

***

— готовься, сейчас чонгук сметет тебя своими объятиями, — говорит юнги, замечая извечную черную куртку и грубые ботинки на высокой подошве. из-под черной кепки выглядывают большие карие глаза, тут же замечающие обособленно стоящую парочку.       колесики у чемодана останавливаются. тэхен начинает бежать навстречу и сталкивается с парнем, тут же запрыгивая ему на руки, обнимая ногами талию. близнецы пак, немного уставшие от перелета, с растрёпанными волосами и в толстовках на два размера больше, улыбаются, стоя позади, но тут лицо чивона вытягивается.       юнги стоит со скрещенными руками.       чимин тоже замечает его, о чем-то шепчется с чивоном и срывается с места. — кто последний — тот стирает все грязные носки! — кричит младший пак, оборачиваясь на бегу.       чивон не менее быстрый, чем его брат, но все же из-за заминки опаздывает на долю миллисекунды, влетая в спину чимина. юнги смеется, пусть ему катастрофически не хватает воздуха. пак наконец отлипает от шеи хена, берет его лицо в свои ладони и целует. тот замирает от ощущения чужих губ на своих, длившееся всего мгновение.              мин ничего не слышит и не видит, просто пялится оторопело на шоколадные глаза напротив. от шока он даже не краснеет.       чивон тоже целует его, в уголок губ. — мы скучали, — шепчет чимин, хитро улыбаясь.

***

      тэхен много лет общается с близнецами из семейства пак. практически, они выросли вместе, ходили в одну и ту же старшую школу, читали одни и те же комиксы и даже поступили в один университет, где до сих пор делят одну комнату в общаге.       сколько он себя помнит, между близнецами никогда не было простых взаимоотношений. лет в пятнадцать, после физкультуры, он случайно забыл в общей душевой полотенце, и когда снова стоял у дверцы, намереваясь ее открыть, вовремя остановился.       насколько он знал, только близнецы задержались после урока. и звуки, доносившиеся сквозь шум воды, были достаточно красноречивы.       ким никогда не задавал вопросов, никогда не наседал на них, требуя объяснить некоторые вещи, дожидаясь, когда братья сами обо всем скажут. — тэхен. — м?       чивон устроился на животе младшего, а его пальцы мягко перебирали сливочные, высветленные пряди брата. через открытое окно весенний ветерок окутывал комнатку, донося запах цветущей сакуры. — тэ. — я слушаю, — веки тэхена тяжелели с каждой секундой все больше, но что-то в голосе чивона его слегка насторожило. — я думаю, нам стоит поговорить.       уголки губ кима невольно ползут вверх. — правда? о чем же?       от внезапного сквозняка где-то в доме захлопывается дверь, и макушка чимина дергается от резкого звука. — я думаю, ты догадываешься, о чем, — чивон поворачивает голову в сторону, изучая линию челюсти тэхена. ким ненадолго задумывается. — у вас одна постель в комнате, вонни, — старший пак ответно улыбается. — ой, — шепчет чимин.       чивон и тэ, приподнявшийся на локтях, хихикают, переглядываясь. — на самом деле речь немного о другом, — ким тут же поднимает брови в изумлении. — вау, еще секреты? — не то чтобы секреты, — тянет пак. — скорее просто… немного больше информации о нас? — я слушаю.       чимин, окончательно проснувшийся, встает и закрывает окно. — ты когда-нибудь слышал о полиамории? тэхен зависает, сосредоточенно разглядывая лицо чимина. — кто-то из вас?.. — нет, мы оба. — ого, — ким почесывает затылок и пытается осознать происходящее. — то есть вы… можете влюбиться сразу в нескольких людей? — близнецы согласно кивают в унисон. — как давно?       чивон нежно улыбается. — всю жизнь. — то есть… вы можете встречаться сразу с разными людьми? отдельно? — я думаю, да, но пока такого не происходило. кажется, у нас пугающе одинаковые вкусы. иначе как мы оба все еще тебя терпим? — чивон убирает выбившуюся у кима прядь за ушко. — фу, неужели вы зовете меня третьим? — эй, что значит «фу»? — чивон резко садится и чуть не сталкивает его с кровати. — ну конечно, чивон, как мы могли забыть. его сердечко занято, — тэхен отводит взгляд, и румянец появляется на его щеках. он берет подушку и легонько бьет младшего пака по лицу. — у него уже есть джульетта, — смеется чивон, и ему тоже прилетает. — куклиетта скорее, — чимин снова получает от подушечной атаки, и на этот раз тэхен не остается безнаказанным. — а ну иди сюда, ромео!       тэ так сильно визжит, что мама семейства ким от испуга случайно роняет на кухне ее любимую чашку, от которой остаются только осколки.

***

      чонгук соврет, если скажет, что не удивился тому, как трепетно мин юнги — самый холодный и самый старший хен их «фантастической шестерки» относится к братьям пак. с их появлением мин меняется каждый день, по чуть-чуть, и его это очевидно немного напрягает.       а может, его напрягает тот факт, что ему нравятся они оба.       чон не разбирается в психологии и поведении людей так же хорошо, как его парень, и все же он знает юнги достаточно, чтобы сказать точно — и чивон, и чимин заставляют его краснеть. — может, нам поговорить с хеном? — чонгук предлагает тэхену, разливая по чашкам свежий чай. — не думаю, что стоит лезть, малыш.       чон размешивает сахар и слегка поджимает губы. — я просто переживаю. близнецы могут быть… слишком активными порой? — тэ утвердительно кивает. — это просто необычно для него. сомневаюсь, что когда-то он такое испытывал. — может, мы могли бы… — нет, — отрезает старший, покачивая головой. — все будет хорошо, не волнуйся. если что, я поговорю с ними.       чон надеется на это. очень сильно надеется, что близнецы не перегнут палку и дадут их хену временя обдумать происходящее.

***

      ничего вообще не хорошо. все просто ужасно. юнги касается слегка подрагивающими пальцами своих губ и вновь выпадает из реальности на пару минут.       гребанный пак чимин поцеловал его в губы, а потом взял чемоданы из его рук, когда они выгружались из машины чонгука, и свалил в свою общагу. мин переводит кончики пальцев на щеку. гребанный пак чивон тоже его поцеловал и, подхватив спортивную сумку ушел вслед за братом.       что они оба блять творят? почему юнги ни разу даже слова им не сказал? почему он просто позволил этому произойти?       мин медленно опускается на диван, не убирая руку от щеки.       ему понравилось.       он хочет еще.       он по уши в дерьме.       входящий звонок разрушает утреннюю тишину, и мин вздрагивает, увидев имя абонента. может, ему притвориться, что он заболел? или умер кто-то из родственников и ему срочно нужно вернуться в тэгу? или что умерла собака, которой у него никогда не было?       юнги нажимает на зеленую кнопку. — хен! может встретимся на этих выходных? у нас с чимином почему-то много дел на неделе (— я говорил тебе не откладывать этот ебаный доклад, так и знал, что мы забудем — доносится из динамика на фоне), помолчи, чим-чим, ты же свободен в субботу после шести?       мин устало потирает переносицу. — да, конечно, — слетает легко, так что бариста не успевает подумать. — отлично! целуем, — прощаются близнецы и отключаются.       юнги безмолвно кидает телефон на кофейный столик.

***

      юнги искренне любит свою работу. он никогда не считал себя амбициозным, стремящимся к власти или славе; для счастья ему нужно было совсем мало. хороший кофе, синтезатор, блокнот с ручкой, возможно — новое покрытие для столиков в кофейне, много сна и немного — объятий.       ну и бросить курить было бы желательно, конечно.       а пока у него перерыв и есть парочка минут на любимые мальборо с ментолом.       посетители тянутся лениво, многие еще отходят после новогодних празднований, некоторые их до сих пор продолжают, пока юнги не спешит снимать приятные глазу украшения с красными оленями и светящимися звездочками.       мокрый снег и ледяной воздух на улице вкупе с рассеивающимся дымом позволяют на время отвлечься от суеты и навязчивых мыслей в голове.       влюблен ли он? вряд ли возможно. в двоих сразу, в парней на несколько лет младше? да это же бред какой-то.       мин затягивается глубже, и в мыслях проскакивает вежливое замечание, что подобные наебы самого себя до добра не доводят.       наверное, стоит просто сходить к психологу? давно он не наведывался к знакомой тетушке, которая так гостеприимно угощала его тыквенным пирогом и чаем с брусникой.       юнги бросает бычок в снег, наблюдая, как затихают искры. фонари на улице зажигаются одновременно, расчищая ранние сумерки.       наверное, стоит просто поцеловать обоих, зарыться ладонью в цветные волосы и не отпускать больше.

***

      замок в двери щелкает и знакомые кеды слетают с ног, оказываясь рядом с зимними «дедовсками» сапогами баристы. — ты не охуел ли так ходить в январе? — юнги встречает их как мамочка — в фартучке и с поварешкой в руках. чимин невинно приподнимает уголки губ, сверкая улыбкой так же, как и обилием сережек в ушах. — извини, хен, — он лезет к нему на шею. — обещаю, такого больше не повторится. мы слишком спешили к тебе. — а где чивон? — он придет через полчаса. все еще доделывает проект, лентяй такой.       юнги кивает, указывая на гостиную. — подожди немного, сейчас доделаю и вернусь. — ты что-то готовишь? — суп с морепродуктами. — для нас? — нет, для себя. вам не дам и кусочка.       чимин хихикает в рукав кофты, слегка сползающей с плеча и открывающей вид на ключицы. — ауч, хен.       когда младший пак вместо того, чтобы пройти в гостиную, заходит на кухню, то сразу замечает ее. новенькая сковородка блистает новизной рядом с остальной старой посудой. — еще не пользовался этой красоткой? — юнги отворачивается, пряча улыбку. — опробовал ее, не волнуйся. я все еще гадаю, кого вы ограбили, чтобы ее купить? тэхена? — а тэхен похож на того, у кого много денег?       мин задумчиво склоняет голову. — нет, но кто его знает. как-то раз он подарил чонгуку виниловый проигрыватель на день рождения.       чимин подпрыгивает, усаживаясь на кухонную тумбу. — тогда он взял у нас в долг, хен.       юнги не может сдержать смех, помешивая суп в кастрюле. они отвлеченно болтают о всякой ерунде и учебе бедных студентов на психфаке, пока аромат, вызывающий слюнки, не распространяется по всей квартире. — подвинься немного, мне надо достать тарелки с сушки, — пак задумчиво разглядывает покрашенные в нежный бежевый ногти, не реагируя. — чимин.       юнги ловит его взгляд, вопросительно поднимая бровь. — я слишком удобно устроился, хен.       мин не глупый. может, он не имеет три докторских степени, и он никогда не получал 100 баллов за экзамен, но он совершенно точно не глупый.       юнги смотрит внимательно и устраивается между ног чимина, и-таки добирается до двух глубоких мисок. пак поворачивает голову, осторожно проводя кончиком носа по его щеке, заставляя задержать дыхание.       кажется, кто-то снова выбил в голове мина все пробки, потому что он крепко ухватывается за бедро младшего, облокачиваясь дальше и ухватывает пару ложек.       напоследок задержав руку на чужом бедре чуть дольше положенного, юнги молча возвращается к плите, накладывая две порции супа. когда он разворачивается, протягивая одну из них чимину, тот сладко улыбается.       они кушают в гостиной, обсуждая предстоящий поход на каток, когда раздается трель звонка, и в прихожей появляется довольный чивон, с ног до головы усыпанный снегом. — ребят, там так валит, это ужас, — он спокойно целует мина в щеку. — хен, я очень голодный, у тебя нет случайно чего поесть? — юнги-я, не делись с ним супом, он не заслужил. — хен, что в твоей квартире делает этот гном?       младший пак притворно возмущается. — сейчас получишь, пиздюк. — оба заткнулись, — юнги зыркает предупреждающе в обе стороны. — вонни, суп на кухне.       чивон торжествующе показывает брату язык и снимает мокрую от подтаявшего снега шапку. чимин цокает языком, и не дает своему близнецу добраться до еды, запрыгивая тому на спину и обхватывая за шею. юнги наблюдает за препираниями братьев, продолжавшихся еще с полчаса, тихо посмеиваясь.       когда кастрюля полностью пустеет, они включают рождественскую мелодраму про собачек (даже не спрашивайте, это все чимин) мин притаскивает гору одеял, заботливо присланных когда-то его бабушкой и укутывает ворчащих близнецов по самые уши. может, хотя бы так это сдержит их до всего дотягивающиеся конечности, и он убережет себя от очередного сердечного приступа.       вместо этого бариста оказывается в центре событий, утянутый за руку чивоном.       мин убеждает себя, что краснеет из-за того, что в комнате жарко, а не из-за того, что нога чивона практически лежит на его бедре, а ладонь чимина неожиданно оказывается переплетена с его ладонью.       юнги слышит их чуть сбитые дыхания и не может понять, бьется ли так быстро только его сердце, или они втроем создают этот ритм.       спустя всего полчаса слева раздается сопение младшего пака, и мин осторожно вдыхает запах его волос, щекочущих шею. оставшееся время юнги заставляет себя не зевать, наблюдая, как чивон чуть ли не пускает слезу.       когда титры покрывают экран, и последняя свечка потихоньку затухает, оставляя мягкие тени на полупрозрачных шторах, чивон чуть шевелится, устраиваясь поудобней на хене и даже не думает слезать. — тебе чонгук сказал, что у нас будет ночной поход на каток? — пак шепчет, боясь разбудить брата. — чимин сказал. днем так много людей, что даже заходить страшно.       чивон согласно хмыкает и аккуратно касается смольных прядей баристы, чуть отводя их от лица.       они так лежат еще немного; мин наслаждается спокойствием и тяжестью на своем теле, прислушивается к размеренному дыханию слева и чуть рваному — справа. он немного скашивает взгляд и встречается с прикрытыми веками чивона. юнги очень надеется, что тот заснул, потому что снова не может себя контролировать и зарывается носом в выкрашенную черным макушку, пахнущую новогодними сладостями.       чивон поднимает голову слишком резко, будто только этого и ждал, и юнги не успевает отстраниться, сталкиваясь с ним носами.       тот смотрит внимательно сонными глазами, ухмыляется слегка чему-то своему и накрывает губы мина своими.       юнги пытается не двигаться, уговаривая с ума сошедшую грудную клетку успокоиться, но ему мешает чужой напористый язык и металлическое колечко, которое мин не сдерживается прикусить, оттягивая. чивон прижимается сильнее, и юнги чувствует себя как в океане, где каждая волна — это очередное движение губ чивона, склоняющего голову. с его уст слетает неосторожный стон, и чивон ловит его, забираясь ладонью в смольные волосы.       внезапно пак аккуратно отстраняется, позволяя юнги вдохнуть жадно. — может, тебе тоже волосы покрасить? — он задумчиво перебирает шелковые пряди, наслаждаясь видом чуть припухших губ.       мин, пытаясь выровнять дыхание смотрит слишком выразительно, и чивон заглушает смешок в свитере хена. — это все, что тебя сейчас волнует? — голос баристы немного сиплый, и ему кажется, что они целовались целый час.       на деле это, конечно, не так, но он не против продолжить. чивон вновь дотрагивается до губ юнги, на этот раз — пальцами, проводя невидимую линию вдоль нижней. — ты такой красивый, хен. мне кажется, тебе бы пошел мятный цвет. — я тебя сейчас ударю, — шепчет мин, не отводя взгляда от пухлых губ напротив. чивон прячет улыбку в поцелуе.       юнги очень надееется, что они все-таки не разбудили чимина. тот с виду таки и сопит, мирно устроившись на плече старшего.

***

      юнги сквозь пелену сна слышит настойчивую мелодию будильника, и еле добирается до телефона сквозь одеяло и чью-то руку, наконец выключая его.       на часах — семь утра. мин не мог вспомнить, как заснул и успел поменять положение тела. зато он определенно может вспомнить ночные поцелуи и немного скучноватую мелодраму.       а еще они так и не помыли посуду за собой.       прямо у его уха сопит чимин, а где-то в ногах скрутился калачиком чивон. первый просыпается из-за поползновений старшего, недовольно хныкает и, поднимая голову, оглядывает полнеший хаос на диване.       юнги понял, что он не прочь просыпаться так каждое утро, даже если ломит шею от неудобной позы. хотя бы потому, что видеть такую смешную и недовольную рожицу чимина — настоящее удовольствие. — извини, я не хотел тебя будить, но твои руки буквально везде, — тихо говорит юнги. чимин слегка хмыкает. — тебе еще за кое-что стоит извиниться, — младший пак укладывает ладонь на грудь хена. — м? — непонимающе издает мин. — я знаю, чем вы вчера вдвоем занимались. без меня, — чимин особенно выделяет последнюю фразу, строя обиженную моську.       юнги беспомощно открывает и закрывает рот, не зная, что сказать и заставляя пака улыбнуться. — могли бы и разбудить, — он опасно наклоняется к лицу старшего, едва ощутимо касаясь губами его щеки. — а я мог бы вам помочь.       в мин юнги, в котором только-только наладилась система человека разумного, все вновь полетело к чертовой матери, когда рука чимина настойчиво повернула подбородок в его сторону. — требую штрафного.       господи, помогите.       чимин целуется слаще, умелее, будто пробуя юнги на вкус, как новое пирожное с витрины. он давит на его торс, прижимая к дивану, и мин принимает условия игры, убирая его руку и укладывая на себя. его ладонь находит узкую талию и ухватывается за нее, как за спасительный трос, невольно приспуская футболку чимина и обнажая ключицы.       чимин на вкус как спелая вишня, которую только что сорвали в летнем саду — немного кислая, но все еще отдающая сахарной пряностью. он пробует глубже и больше, медленно приподнимая футболку.       где-то в ногах ерзает чивон и, завидев ошеломляющую утреннюю картину, внезапно смеется в голос.       чимин отрывается от губ юнги и с недовольным шипением поворачивает голову. — вчера наигрался, теперь моя очередь. — иди нахуй, милый, — приторно улыбается чивон и ногой прижимается к промежности хена, заставляя того вскрикнуть и зажать рот рукой. — а не пойти ли вам обоим нахуй, — хрипит мин, мутным взглядом окидывая близнецов.       чимин пожимает плечами и перелезает, опускаясь на бедра к брату, хватая за горловину футболки и глубоко целуя. юнги остается по ту сторону дивана, наблюдая как их языки показательно сплетаются. внизу живота начинает нещадно тянуть, пока чивон прижимает бедра младшего пака еще ближе, принимая чужую инициативу так, как будто делал это уже тысячу раз.       мин беспомощно моргает, осознавая, что представленная картина будет преследовать его в далеко не невинных снах, но он не в силах ничего сделать. хен просто смотрит, ощущая себя самым конченным извращенцем. — так блять, разошлись нахуй, — юнги оттаскивает чимина за край кофты, и пак, смеясь, грациозно сползает с чужих ног. — хватит с вас брачных игр.       донельзя смущенный собственной реакцией мин встает с дивана, оглядывая беспорядок из одеял, двух растрепанных и зацелованных студентов в мятой одежде и чувствует, что краснеет до самого основания шеи, а в его штанах все настолько очевидно, что он возводит очи к потолку, прося неизвестного кого о помощи.       когда он снова опускает взгляд на близнецов, они с интересом оглядывают его джинсы и улыбаются. — хен… — начинает чимин в излюбленной развязной манере. — еще одно слово и оба останетесь без завтрака. марш в ванную, время чистить зубки, — заканчивает мин и убегает на кухню.       ему срочно нужен кофе. и виски. можно кофе с виски, но последнего — больше в пропорциях по меньшей мере в два раза.

***

— юнни. — сколько раз я тебя просил не называть меня так?       тэхен треплет его по голове. — не могу поверить, что совсем скоро твои волосы станут мятными. и не могу понять, кто уговорил тебя на такое. — лапы убрал.       ким послушно убирает руки, кутаясь глубже в бежевое пальто с большими коричневыми пуговицами. — дай я попробую, — чонгук протягивает старшему ароматный кофе. — может, это хосок?       юнги смотрит убийственно, выпивая почти половину напитка залпом. — эй, хен, полегче. там же вискарь.       в тот день мин так и не успел сделать настоящий кофе с вискарем, в своих любимых пропорциях (три к одному), будучи прерванным неотлипающими близнецами.       он грезил о нем все эти несколько дней.       маршрутку ощутимо потряхивает, и юнги чуть не разливает содержимое термоса, но в последний момент с божьей помощью удерживает баланс и допивает остаток в один шот. — боже, сколько вискаря вы туда налили? — морщится хен. — как ты и просил. много, — чонгук отбирает термос и плотно закручивает крышку. — скажи спасибо, что мы вообще его принесли. — другой вопрос, с какой помойки вы достали это? — юнги морщится, из-за чего его нос забавно дергается. тэхен толкает друга в плечо. — ты сказал, что не можешь пойти на такое трезвым. мы помогли как смогли, неблагодарный.       они ехали к хосоку практически на другой конец города, чтобы покрасить юнги. стоит сказать, у близнецов ушло практически два дня на уговоры, пока юнги не сломался, признавая, что, возможно, это неплохая идея, и он все же слегка устал от неизменно черных прядей.       близнецы завизжали, услышав, что он согласился, так сильно, что бариста забеспокоился за стекла в квартире. — так колись, кто это был? чивон или чимин? — оба, — признает юнги.       квартира хосока была одним из самых уютнейших мест, в которых мину удалось побывать. у чона действительно был вкус, касаемо всего — одежды, интерьера и даже посуды. окей, юнги даже заглядывал ему в сохраненки, просто чтобы получить порцию эстетики.       на черном бархатном диване с разноцветными подушками уже ждали близнецы с кружками горячего чая с медом. — я все думал, ты откажешься, — хосок появляется в комнате и протягивает братьям пак резиновые перчатки и пиалу с разведенной краской.       мин тяжело вздыхает. чимин, небрежно поправляя, как и всегда, идеальную прическу, звенит украшениями и целует хена в щеку. — последний шанс передумать. — вы уговаривали меня два дня, а сейчас спрашиваете, не передумал ли я? — юнги делает паузу, стягивая куртку с плеч. — давай гони краску, чимчим. — если позволишь, я бы сам тебя хотел покрасить.       тэхен с чонгуком теснят чивона на диване, устраиваясь поудобнее. не хватает только попкорна. — согласись, так будет удобнее, — пак окунает кисточку в смесь.       доверить братьям свои волосы, чтобы они перекрасили их в цвет мятной жвачки?       конечно же да. чертовы близнецы. чертов пак чимин. юнги кивает утвердительно под переглядывания остальных.

***

      чимин, не без помощи остальных ребят, украшает голову хена фольгой, осветляя пряди. это очень тяжело, и иногда приходится закручивать одну и ту же прядь по несколько раз, но пак остается спокойным, уверенно натягивая перчатки плотнее.       мин решает довериться ему полностью. в конце концов, у чимина за плечами гора опыта окрашивания не только себя, но и чивона.       хосок на всякий делает им успокаивающий чай с чабрецом, наклоняя чашку для сегодняшнего парикмахера, чтобы ему было удобнее пить, не отвлекаясь от работы. — чимчим, ты не думал все бросить и открыть салон красоты? — чонгук пересел на край ванны, наблюдая за размеренными, умелыми движениями. пак в ответ улыбается, но отрицательно качает головой. — может лет в пятьдесят и открою свой бизнес. пока — точно нет.       спустя часа два они наконец приступают к краске, и на половине пути кисточка переходит в руки чивону. видно, что он менее наученный опытом, но все равно решительно размазывает мятную массу на белые волосы. задница юнги скоро отвалится, но он терпит, не жалуясь. чимин, встряхнув уставшие руки, присаживается к чонгуку.       чон откуда-то взял книгу и сосредоточенно читал, периодически поднимая взгляд. остальные шумели где-то в квартире. кажется, хосок нашел караоке в ютубе, иначе такие страдальческие завывания не объяснить.       к концу дня тэхен сушит юнги голову (— ты в курсе, что я и сам бы справился? — дай и мне свою лепту вложить), пока близнецы с гуки бурно обсуждают, какую пиццу им заказать на вечер.       в итоге они остаются у хосока на квартире до раннего утра, и каждый поочередно делает комплименты новому имиджу хена. — ты сразу помолодел лет на двадцать, юнни.       юнги угрожающе поднимает бровь. — напоминаю, мне двадцать четыре. и я все еще твой хен, прекрати меня так называть. — назови мне здесь хоть одного человека, которого это волнует, — говорит чонгук с набитым ртом. хоби высоко смеется, и тэхен подхватывает.       мин пытается сделать обиженное лицо, но уголки его губ все равно ползут вверх. — назову и даже двух, — ким цокает, закатывая глаза. — близнецы не в счет. и вообще, кто это такие? кто-нибудь знает, зачем они здесь?       чивон кидается в него корочкой от кусочка пиццы, пока его брат уже минут двадцать любуется своим трудом, подставив ладонь под подбородок. — хватит пялиться, — говорит юнги одними губами. чимин улыбается, подползает и звонко целует его в щеку, под аккомпанемент громких восклицаний.

      после ночевки у хосока юнги едва не опаздывает на работу, трясясь в общественном транспорте добрый час. час пик, чтоб его. наконец добравшись до дома и уже натянув рабочую форму, мин напоследок оценивающе смотрит в зеркало.       ладно.       это была очень хорошая идея.

***

      снег не перестает идти к концу января, продолжая неустанно укутывать машины каждую ночь. тэхен и хосок также неустанно жалуются на постоянно замерзшие пальцы, ведь даже самые теплые шерстяные перчатки не спасают от холода, пока они чистят стекла и крышу.       юнги в кои-то веки созрел на то, чтобы убрать украшения из кофейни, чуть ли не со слезами на глазах складывая любимых оленей в картонную коробку.       чонгук наконец-таки договорился с неизвестным никому из компании знакомым о ночном походе на каток, пока там никого не будет, чтобы они могли вдоволь повеселиться, не боясь, что их раздавят.       хосок, как и мин, отвратно катался, но все же согласился за компанию. — вы хоть повеселитесь, посмотрите как деды катаются. — уверен, все не так плохо. ты же довольно пластичный и сильный, у тебя должно получиться, — утверждает чимин. — то есть я сразу в пролете, да? — обречённо вопрошает юнги.       чимин складывает брови домиком. — я разве говорил такое, хен? ты самый лучший, — пак оставляет легкий поцелуй на губах старшего. хоби даже не реагирует.       кажется, все давно смирились, привыкли и не видели в таком ничего необычного. мин, если честно, тоже, только вот дальше поцелуев между ними троими не заходило. более того, ни одна из сторон не начинала разговор. настоящий разговор, который бы внес какую-то ясность в происходящее.       все были уверены, что они встречаются (по факту, близнецы уже практически переехали к нему), а юнги — просто цундере, продолжающий отрицать очевидное, поэтому не задавали вопросов.       а вот у юнги была парочка. и он даже не знал с чего начать.       очевидно, близнецы что-то чувствуют. очевидно, что это взаимно.       но значит ли это, что они теперь пара? то есть, троица? может, братья просто развлекаются, пробуют новое? может, ничего более симпатии и взаимного желания между ними нет? мин боится оказаться по ту сторону коробля, выкинутым за борт, со всеми своими чувствами, которые проснулись впервые за многие годы.       юнги не хочет остаться с разбитым корытом на руках.       пока он набирался смелости начать разговор, время утекало сквозь пальцы, а он только и успевал напоминать себе, в промежутки между ночевками с близнецам, что нельзя оставлять все вот так. когда они будут расходиться по домам, он может предложить близнецам забежать к нему.       и будь что будет.

***

      в машине хоби играет тихая джазовая мелодия, когда юнги садится на переднее сиденье. — тэхен подсадил? — да, чертенок такой, — водитель улыбается и, не сдержавшись, подпевает глубокому голосу эллы фитцджеральд. — стоит признать, у него определенно есть вкус, — мин согласно кивает головой и достает из рюкзака овсяное печенье. — я взял нам перекусить. — ооо, хен! как мило.       юнги смешно морщится под смех хосока. — близнецы обещали взять какао в термосах. — пируем. тэ же чонгук подвезет? — ага.       когда они подъехали к месту назначения, юнги заметил забор, украшенный гирляндами. каток без огромного количества посетителей казался очень просторным: широкий пласт чистого льда, который отражал огоньки, как зеркало. вокруг — ни души, только черное небо и тишина. — он реально такой большой? — просто нет народа, вот и кажется.       хоби аккуратно паркуется рядом с машиной тэхена. парни уже давно приехали, и ждали их двоих на лавочке, ежась от мороза и выпуская изо рта длинные клубы пара. чивон забыл перчатки и грел руки о едва теплый термос. — ты совсем дурачок? , — всех поприветствовав, спросил юнги, на ходу стаскивая с себя варежки. — эй, хен, не надо, ты же за… — дай сюда руки, — он прерывает старшего пака, натягивая ткань на покрасневшие пальцы. варежки оказались чивону чуть велики, но мин предусмотрительно заправил их в рукава куртки. — сколько раз мне нужно напоминать вам о собственном здоровье? — хен, ты куришь. — я уже старый, мне нечего терять, а вот вам…       чивон прерывает его, скрывая несказанное в собственных губах. пак целует торопливо, ловя момент, пока остальные заняты натягиванием коньков. юнги приоткрывает рот, позволяя чивону зайти дальше, и обхватывает его за шею. — эй, голубки! а ну бегом на каток.       чивон делает вид, что никого не слышит, и мин с легким стоном поддерживает. — вонни, оставь дедулю в покое!       юнги подается ближе, кусая чужие губы нетерпеливо и ловит чужой сорванный вдох. — юнги, будешь кататься босиком!       чивон улыбается, отстраняясь. — пойдем, не то нас побьет чимин. — я уже вижу, как он пытается снять конек и кинуть в нас, — пак смеется, хватая хена за руку.       чимин и тэхен на льду — настоящие фред и джордж уизли. сколько раз задница мина оказывалась на льду из-за них? таких чисел человечество пока не придумало.       юнги в очередной раз сплевывает снег, и готовиться вместе с хосоком и чивоном дать этим двоим таких пиздюлей, каких они еще не видывали.       чонгук старательно объезжает поле боя, наслаждаясь звездами, едва пробивающимися сквозь угольную завесу неба, но тут же оказывается по ошибке сбит кричащим хосоком. — народ, аккуратнее! не забываем про безопасность! — безопасность? ты на всей скорости в меня влетел, мудила, — возмущается хосок над словами чимина. — а ну иди сюда, ты… — я не специально, и я извинился, хосок-хен! — не менее пылко возмущается пак.       юнги толкает младшего в грудь, прижимая к бортику. — хоби, он на мне. — эй, хен, я правда…       мин крепко обхватывает розовые щечки и склоняется, коснувшись чужого лба своим. — еще раз моя задница или задница хоби окажется на льду, и ты сидеть не сможешь неделю.       он осознает, как это прозвучало только спустя несколько безвозвратно упущенных секунд. сказать, что чимин опешил, значит ничего не сказать. когда он замечает, что хен сам с себя в шоке не хуже него, то начинает безудержно хохотать. — я не совсем это имел в виду.       пак, все еще посмеиваясь, отстраняет замерзшие руки от своего лица и начинает растирать их что есть силы. — ты такой глупенький, хен.       мин набирает в легкие побольше воздуха. чимин согревает его ладони дыханием, и целует костяшки пальцев. — юнги, ты должен был отомстить ему, и чем ты занимаешься?! — кричит хосок с другого конца катка, с повисшем на талии тэхеном. — кто-нибудь мне может помочь?       ким хихикает, но все же отпускает хена, и тут же оказывается сбит налетевшим чонгуком. тэ охает, соприкоснувшись спиной ко льду. его запястья удерживают высоко над головой. — попался, — чонгук шепчет ему в губы. — проказник.       чивон давит смешок в варежке юнги и помогает хоби отряхнуться. — все, отлично, наигрались и хватит. давайте уже нормально покатаемся.       тэхен внезапно перекидывает чонгука и оказывается сверху. — кто кого поймал, говоришь? — они такие несносные, — шепчет чимин и кивает в сторону парней. его руки все еще греют ладони хена. мин сам вытаскивает руки и, неожиданно даже для самого себя, толкает младшего в плечо. — ты водишь.       и что есть силы уматывает, ковыляя как может на скользящих коньках. — чимин вода! — подхватывает чивон и, как профессиональный фигурист, катается задним ходом. хоби, только отряхнувшийся, тяжело вздыхает, но все равно начинает смеяться, увидев как чимин со скоростью молнии догоняет юнги, с ужасом оборачивающегося.

***

      тэхену кажется, за пару часов они истратили большинство калорий в их организмах, и теперь абсолютно все кряхтят как старые деды, сидя на скамейке и стаскивая коньки. — меня как будто в мясорубке прокрутили, — шипит хоби, потирая бока и задницу. — стареешь, — хихикает чивон и отряхивает усыпанные ледяной крошкой штаны. снежинки медленно опускаются, кружатся в забавном вальсе, и одна из них опускается на нос чимину. старший пак игриво тянет его за нос и треплет волосы. — хен, ты все еще должен нам суп, — ворчит гуки. — пятьдесят рублей. с каждого, — лицо чона возмущенно вытягивается. — это бизнес.       хосок довольно хлопает друга по плечу. — хочешь, я тебе приготовлю, малыш? — ты сожжешь кухню в общаге, дурак, — все же чон в благодарность мягко целует своего парня в губы.       юнги бы честно пригласил их всех, и даже предложил бы остаться до утра. он бы приготовил и суп, и пирог, и салат, но руки сами начинают подрагивать. он помнит о своем обещании самому себе. ему правда нужно поговорить с близнецами.       тэхен с чонгуком даже не спрашивают братьев и, попрощавшись со всеми, уезжают. хосок довозит юнги с близнецами до квартиры мина. — хосок, мы здесь выйдем! — бариста, уже повернувшийся чтобы спросить, не хотят ли они забежать к нему на три минутки, удивленно приподнимает брови.       в следующую же секунду он стоит у входной двери, а близнецы, расположившиеся по разные стороны, как телохранители, делают вид, что так и надо. — меня спросить не забыли? — юнги поворачивает ключ в замке и безоговорочно пропускает их первыми. — ты всю дорогу руки заламывал, — чивон, скидывая зимние ботинки, сразу же устало падает на уютный диван. чимин плюхается рядом с ним, вытягивая ноги на кофейный столик.       засранцы. любимые, но засранцы. — что ты хотел нам сказать?       хороший вопрос. у юнги даже есть встречный — как черт возьми близнецы настолько хорошо выучили его? мин чувствует себя открытой книгой, и его немного раздражает иногда, как глубоко и далеко могут видеть чивон и чимин.       чертовы гении психологии с невероятной интуицией.       юнги смотрит каждому в глаза поочередно, стоя в центре комнаты, с выставленными вбок руками. близнецы терпеливо ждут, сохраняя гробовое молчание; они напоминают застывшую фотографию.       тишина прерывается только тиканьем часов и бьющимся сердцем мина, отдающим гулом в ушах. — не хотите чаю?       чимин улыбается, так по-обычному, так приветливо, но юнги это вообще не помогает. — давай, — отвечает чивон, поглаживая брата по бедру.       мину нужны эти несколько минут на кухне в одиночестве. пока зеленый чай с мятой разливается по чашкам, он составляет примерный план своего небольшого признания, но как только его нога переступает порог гостиной, голова опять пустеет.       боже блять, тэхен был прав, ему нужен словарь. срочно. прямо сейчас.       возможно было бы правильней сначала все написать, а потом просто прочитать с листочка — так было бы намного проще. юнги ставит поднос с кружками на кофейный столик, на автомате слегка стукая по ногам чимина, и тот их убирает.       мин нервно пододвигает кресло поближе и садится, пропуская пряди мятных волос сквозь пальцы. близнецы синхронно отпивают горячий чай и одновременно ставят кружки обратно.       кажется, только сейчас мин осознал, какой сюр творится в его жизни. — итак, — он наконец начинает, негромко, чуть хриплым от волнения голосом. — я бы хотел поговорить кое о чем. серьезно.       чимин внезапно встает и усаживается к хену на колени. он проводит кончиками пальцев невидимую линию на шее мина, прекрасно зная о сверхчувствительности этого участка кожи.       юнги, кажется, что у него тахикардия.       старший пак тоже встает, и подходит сзади, укладывая голову на макушку мина. юнги позволяет себе насладиться тяжестью чужих бедер на своих, приобнимая чимина за талию.       он закрывает глаза и приказывает себе перестать волноваться. — что вы ко мне чувствуете? вы оба. чего вы хотите?       какое-то время братья молчат, но потом чимин подается к его шее. — тебя, — шепчет он, вырисовывая только ему понятные узоры на груди хена. — быть с тобой. встречаться, — подхватывает чивон. — по-настоящему.       мин не открывает глаз, и его ресницы дрожат. кажется, он все это время не дышал, ожидая приговора, и сейчас наконец позволяет себе вдохнуть. — вы раньше… были? — начинает юнги. — ну, в таких… — да.       чивон поднимает голову и опускает руки на плечи хена, чуть разминая их. — мы не хотим тебя торопить. но, мне кажется, за последние недели особенно, все было более, чем очевидно. — я понимаю, но знаешь, вы младше меня. ненамного, но на достаточное количество времени. людям в вашем возрасте свойственно экспериментировать, пробовать новое. я не был уверен, являюсь ли вашим экспериментом или нет.       чивон хмыкает недовольно, сжимая чужие плечи. — ты действительно такого мнения о нас? — шепчет вопросительно чимин, едва ощутимо касаясь губами его ушка. — я знаю, что вы вместе. и вы ничего мне не обещали. никогда, — юнги поворачивает голову, встречаясь взглядом с чимином. — лучше быть готовым ко всему.       чивон ласково перебирает мятные волосы мина и внезапно признается. — я влюблен в тебя. как увидел, как ты стоишь у стойки и готовишь кому-то кофе. ты тогда носил такую красивую черную рубашку. со своими черными волосами, — цокает он. — чертов красавчик. — тебя только моя внешность привлекла? — мягко улыбается юнги, смотря вверх. — потом я влюбился еще раз. когда ты сказал, что не отправишь меня в университет без шарфа, — старший пак закусывает губу. — он мне до последнего не говорил, — тихо посмеивается чимин. — только когда я сам признался, что ты мне очень понравился.       хен вновь встречается с ним взглядом, намекая на объяснение. чимин без слов его понимает и поглаживает мина по бедру, чуть сжимая. — помнишь, когда я потерял сережку?       это была вторая поездка на озеро хасан. они, как невинные дети, начали с игры в догонялки, потом неведомым образом перешли к картам и пиву с соджу, и к часу ночи оказались в горизонтальном положении на траве в холодный ноябрьский день; пьяные, наблюдающими за полной луной, как в какой-то глупой дораме. тэхен с чимином очень долго собирались, их уже ждали все в машине, отчаянно греясь и потирая руки.       а все потому, что чимин посеял сережку. — блять, я вижу ее! она внизу, прямо у воды. — у тебя не глаза, а бинокли, чимчим. — я чувствую ее, у нас с ней связь. но как она, твою мать, там оказалась?! — ты, пьяная башка, туда полез, не помнишь, что ли? — пак игнорирует сказанное, и пытается снова спустится вниз. только в этот раз он гораздо пьянее, а на улице — страшная темень, хоть глаза выколи. рука чимина неосторожно хватается за ветвь дерева, но тут же соскальзывает.       спустя секунду его уже крепко держит знакомая теплая ладонь, а тэхен помогает подняться с другой стороны. мин прижимает его к себе за талию и угрюмо смотрит в глаза. — ты куда полез, пьянчуга?       чимин, чуть пошатываясь в чужих руках, только и успевает, что вдохнуть так полюбившийся аромат кофейных зерен и хлопковой ткани, насквозь пропахшей костром.       юнги выбежал из машины в одной футболке, когда увидел лезущего непонятно куда несносного пак чимина. — у меня…сережка упала. — она вон там, — указывает тэхен, отряхивая брюки от земли.       мин смотрит вниз, в указанном направлении, и нихрена не видит.       и все равно хватается за подставленные ветви, достаточно ловко спускаясь вниз. он подсвечивает фонариком с телефона, рыская минут пять вокруг разросшихся камышей и наконец замечает сверкающий металл. юнги испачкал белую футболку, руки и любимые кроссовки в вязкой грязи, но это стоило счастливого взгляда чимина, с радостью бросившегося ему на шею. — да, помню. — ты полез в два часа ночи практически в кусты. просто потому что я потерял украшение, которых у меня и так очень много.       мин пожимает плечами. — тебе они нравятся, — младший пак смотрит на него пристально, взгляд блуждает от губ к глазам. — да целуй уже, — ворчит чивон.       юнги ловит очередную улыбку с губ чимина, и отвечает нежно, неторопливо. его язык сам проскальзывает внутрь, выбивая у пака тихий стон.       чивон, наблюдая, любуется двумя самыми дорогими для него людьми.       разорвав поцелуй, чимин проводит ладонью по груди хена, находя с ума сошедшее сердце. — твоя очередь.       мин сглатывает. по его мнению, все и так очевидно. — когда вы притворились, что не знаете меня.       чимин удивленно поднимает брови. — по сути, мы действительно тебя не знали. — вы уже месяц ходили ко мне. постоянно. вы прекрасно знали, кто я такой.       юнги никогда не забудет этот день. ему самому вряд ли хватило бы смелости решиться на знакомство и тем более на флирт, пусть ему так откровенно оставляли записочки на салфетках, и так сладко улыбались.       а тут они оба оказались перед ним, по ту сторону столика. разговаривающие, смеющиеся с дурацких историй тэхена, в своих огромных пальто, пахнущие осенью и сахарной ватой. мин взглянул на них поближе, и все полетело к чертям собачьим.       в комнате повисла тишина.       чивон вернулся к остывшему чаю и передал одну кружку брату. — мин юнги.       бариста поднял взгляд на говорящего. его полное имя звучало как-то странно и слишком серьезно из уст близнецов. — мы не собираемся давить. не торопись, подумай об этом. подумай о нас, пожалуйста. наши намерения более чем серьезны. если ты не захочешь… — я хочу, — срывается неожиданно легко.       на него пялятся две пары любопытных глаз. — я хочу, и я готов.

***

      в последние недели, до знаменательного разговора, близнецы оставались у юнги на ночь практически каждый день. чивон лениво делал домашку, чимин мог помогать с уборкой кофейни перед предстоящим днем, или даже с бюрократией, помогая подсчитать необходимое количество продукции для заказа.       они втроем, нежась, засыпали на диване в гостиной, под горой флисовых одеял, или в спальне юнги, окружая последнего своим теплом.       но наутро их уже не было.       приготовленные и упакованные ланчи уже не лежали на кухонной тумбе, а вечно неряшливо раскиданной обуви в прихожей не наблюдалось.       юнги знал, что после пар и, скорее всего, очередной прогулки с тэхеном или хосоком, они вернутся сюда. и все же, ему казалось, что этого мало. очень сильно хотелось проснуться также, как он засыпал — обвитый с двух сторон горячими ладонями; увидеть сонные лица близнецов. поцеловать каждого из них в нос и в щеки, а потом встать первым и приготовить завтрак в постель.       честно, юнги и не подозревал, что в нем может быть так много нежности. он никогда не думал, что ее хватит аж на двоих человек.       и если бы кто-то сказал ему в конце августа, что совсем скоро он повстречает двух заноз в заднице, которые уговорят его покрасить волосы, которым он будет готовить, чьи объятия он будет ждать каждый день, мин бы расхохотался до колик в животе. тем более, если ему вдруг сообщат, что он же их упросит окончательно переехать к нему.       сейчас вот ни капли не смешно.       близнецы носятся по своему блоку в общаге, закидывая в чемоданы все подряд. юнги нервно оглядывается на них, наблюдая за полнейшим хаосом из одежды и книг, среди которого мелькают и чонгук с тэхеном, отважно вызвавшиеся помочь. — хен, ну вот чего ты сидишь? мог бы пока спустить этот хосоку, — чивон, стоит с полотенцем в руках и недовольной миной. — я пытаюсь осмыслить происходящее. — и как успехи? — интересуется чонгук. — не очень, — честно отвечает мин, залипая на громоздкие кольца, украшающие пальцы младшего пака. тот вдруг склоняется, целует, кусаясь и вынуждая юнги запрокинуть голову. — вы и так съезжаетесь сегодня. могли бы ради приличия подождать пару часов, — бубнит тэхен, складывая пару футболок. — так лучше? — пак довольно оглядывает покрасневшие губы.       мин задумывается на долю мгновения. — немного.       чимин улыбается привычно сладко, поглаживая чужую шею. — эй, — чивон чуть толкает брата и собирается наклонится, но чонгук перехватывает его за талию. — задолбали, сами свои тарелки упаковывать будете.       хосок ждет внизу, с давно открытым багажником. завидев спускающихся юнги и чонгука с огромным чемоданом в руках, он срывается с места, помогая уложить все добро в машину. — никогда не думал, что у них столько шмоток. — большая часть — чимина.       хосок прыскает и выхватывает у подоспевших близнецов второй чемодан. — а тэхен где? — пытается придумать, как упаковать лампу так, чтобы она не разбилась, — отвечает чивон.       чонгук закатывает глаза. спустя пару минут он тащит упирающегося тэхена за рукав куртки. в его руках — огромная напольная лампа. — закинь кому-нибудь на сиденье и не мучайся, блин, — ворчит чон. — вот как мы по-твоему ее упакуем, если ни коробки, ни пленки нормальной нет? — я мастер на все руки, чонгуки, я бы мог взять ту ленту… — из говна и палок у тебя ничего не получится, тэ, ну емае. — сколько вы говорите уже женаты? — интересуется усмехающийся хосок.       они оба замирают, уничтожающим взглядом окидывая хена. чимин хихикает, хлопая тэхена по плечу. — я ценю твои усилия, тэ. можешь оставить ее себе, мы и так ей почти не пользуемся.       глаза кима округляются под смех остальных.

***

      юнги не знал, что должно произойти, чтобы он предложил кому-то жить вместе. оказывается, все, что нужно — это близнецы пак.       правда, теперь его дом доверху забит учебниками и книгами, в ванной добавилось порядка десяти новых уходовых средств, а в гостиной красуется разноцветный ковер и огромные пушистые подушки, которые смотрятся удивительно органично.       теперь на кухне — почти все время бардак, а из потертой колонки без остановки играет джаз вперемешку с поп-музыкой. в спальне он постоянно находит чьи-то (хотя не так сложно догадаться, кому они принадлежат) пестрые носки, а в прихожей, на тумбе у зеркала, извечно хаос из каких-то кремов и духов.       теперь юнги готовит на троих, едва успевает убирать кофейню и квартиру, без конца жалуется чонгуку, что от жизни с этими двумя скоро крыша поедет, но он абсолютно точно вредничает.       даже когда кто-то из близнецов забывает помыть за собой посуду или донимает его, пока он занимается делами, он чувствует расползающееся внутри тепло.       кажется, люди называют это словом люблю.

***

      май радует солнцем, которое по утрам будит нещадно три сонные мордашки, пытающиеся спрятаться среди скомканных простыней, и утыкающиеся носом друг другу в шею.       мин юнги продолжает ворчать, что им нужна новая кровать вдвое больше, или он не вынесет этой тесноты, но на самом деле он вряд ли сможет отказаться от этого.       близнецы знают, будто читая каждую его мысль, и прижимаются ближе.       мин юнги влюблен в каждое свое утро и, особенно, в двоих парней, которые ласково гладят его по спине и обвивают с двух сторон, словно коалы.       прошло три месяца, но баристе все еще кажется, что он спит, и все это ненастоящее. он выдумал свой мирок, и на самом деле он не состоит в отношениях с близнецами пак. может, только у корзины с грязным бельем, которое он просил у чивона поставить стираться три дня назад, мин на время спускается с небес на землю. — чивон, твою-то мать! — хеееоон? что-то случилось?       пак появляется в дверном проеме, со скрещенными руками на груди. совсем недавно он покрасил волосы в ярко-рыжий, и теперь в их небольшой семье его ласково называли лисенком.       но только не сейчас. — кого я просил загрузить стиральную машину и сушилку три дня назад? — от юнги исходят гром и молнии, так что цвет лица чивона стремительно белеет. — хен, прости! сейчас я все загружу, только не ругайся! — у меня закончилась вся чистая одежда, — мин устало трет переносицу. — а на работу выходить через пять минут. — можешь надеть что-то из моего, — предлагает пак, краснея.       мин треплет парня по щеке. невозможно долго злиться на них, особенно когда им действительно стыдно. — лисенок, я не надену костюм.       чивон сразу светлеет, услышав ласковое прозвище. — у меня осталась серая толстовка, пойдем.       хена хватают за руку и утаскивают в спальню.       мин стягивает замызганную домашнюю футболку, и, надев предложенную толстовку, утопает в ней. чивон заливисто смеется. — хен, у тебя сразу ножки такими маленькими кажутся.       на него шутливо натягивают капюшон и смеются еще сильнее. из-за двери показывается чимин, весь измазанный в зубной пасте. — о, хен! можешь даже не надевать штаны, оно тебе как платье.       младший пак целует его в щеку, оставляя белый след. — чивон опять забыл про стирку? — мин кивает, и уже два осуждающих взгляда направлены на него. — хотите я испеку вам черничные кексы? — пытается сгладить ситуацию пак. — я тебя к плите не подпускал.       чивон смешно дуется, хмуря брови. — вот вечно ты так хен! у меня всего один раз не получилось приготовить торт. — у нас чуть весь дом не сгорел, — отрезает чимин. — но, возможно, вам следует дать мне еще один шанс?       юнги встречается с щенячьими глазками, и в который раз ловит себя на том, что не может отказать.       даже если бы в тот раз чивон все-таки спалил квартиру. — хорошо, дерзай. если все здесь сгорит, с тебя новый дом.       чивон радостно подпрыгивает и осыпает мина поцелуями в шею и губы. тот пытается его слегка оттолкнуть — он уже опоздал на работу — но спотыкается и падает на кровать, утягивая пака.       чимин так и стоит, наблюдая за ними. — сними его с меня, пожалуйста.       пак только хитро улыбается и наваливается сверху.       мин шипит, пока близнецы льнут к нему, как домашние зверьки. — давай ты просто не пойдешь на работу сегодня. — а мы не пойдем на пары. — и будем валяться в кровати весь день. — и целоваться. — или мы можем заняться чем-то более интересным. например, — юнги накрывает рот чимина ладонью, не давая продолжить. — нет, вы оба сейчас же поднимите свои задницы и пойдете на пары. сейчас же, — повторяет юнги, но тут чимин лижет его ладонь, и он одергивает руку.       никто из них не двигается с места. вместо этого, мин чувствует, как его бедра касаются чьи-то пальцы, поднимаясь выше. другая рука находит его бок под огромной толстовкой, и осторожно, будто боясь разбить что-то хрустальное и невероятно ценное, оглаживает, медленно сдавливая.       чимин выдыхает ему в шею, проводя мокрую дорожку языком до самого уха. — вы оба нарываетесь, — юнги не может скрыть дрожь в голосе. — нет, это ты нарываешься, — шепчет чивон. — ходишь тут такой красивый. а нам что делать?       его рука лениво забирается под кромку свободных шорт. юнги перехватывает ее, не позволяя зайти дальше. чивон смотрит ему в глаза пристально, вновь что-то убивая внутри юнги и заставляя поджать губы.       к черту все.       мин первый сталкивается с его языком, сладко очерчивая небо и забирая весь воздух из легких. чимин надавливает на бедра юнги, усаживаясь сверху. юнги остается только посмотреть в глаза им обоим и окончательно сдаться.       сегодня посетителям кафе придется подождать.