Своровано или переработано: вот в чем вопрос

Волшебник изумрудного города — удивительный Оз.

       Ознакомление с произведением Баума «Удивительный волшебник из страны Оз» параллельно с «Волшебником изумрудного города» Волкова принесло мне широкий спектр впечатлений, после которых я поняла, зачем человеку на самом деле два глаза — чтобы одним глазом прочесть «Удивительного волшебника из страны Оз», а другим — «Волшебника изумрудного города».        Оба произведения повествуют о приключениях маленькой девочки, однако в то время, как Дороти движется по этому пути от безвыходности — она не знает иного пути, кроме как жить в Канзасе с дядей и тетей — у Элли лишь очень убедительный синдром спасателя, с которым она ходит по волшебной стране и собирает всех безмозглых, бессердечных и трусливых — но о них позже. Структура приключений идентична практически во всем, так что разберемся с сюжетом в этом абзаце и больше никогда к нему не вернемся: девочка приносит смерть одной злой волшебнице, собирает не очень целостный по количеству мозгов, сердец и адреналина на троих фанклуб, каждый из членов которого как минимум по разу едва не умер ради девочки, а когда они приходят к человеку, который, по словам всех аборигенов, должен был им помочь — он заказал им убийство другой злой волшебницы, с которой сам перетереть не смог. Дальше по сюжету все шло не менее параллельно, чем прежде — девочка помогла волшебнице умыться, напиться, привела ее в божеский вид, узурпировала ее армию летучих обезьян, разоблачила незаконного мигранта, превысившего законный срок пребывания в волшебной стране и успешно вернулась домой к родственникам, чей дом забрала с собой в волшебную страну без права вернуть обратно.        С этим разобрались, и если этих параллелей недостаточно, чтобы написать красным маркером нехорошее слово, эквивалентное в приличном обществе фразе «жулик не воруй», также читается как «спизжено», то можно еще сказать об идентичности остальных персонажей — пугало с головой-мешочком и нарисованной физиономией, из рассказов о процессе рисования можно лишь предположить, что на лице-мешке запечатлен искренний ужас, одержимое научным подходом к познанию мира, железная анатомическая катастрофа, которая очень удобно экономит на одежде и очень грациозно подставляется под серию статей уголовного кодекса: 105, 134, 278, но мы просто не будем говорить про это, и завершают эту солянку абсурда Лев с высоким фальцетом (иначе я не знаю, как говорят трусливые львы) и собака, которая по энергии бесполезности и болтливости одновременно мне симпатична больше остальных персонажей. Тут есть мизерное отличие — по болтливости Тотошка Дороти явно уступает Тотошке Элли, но от своей молчаливости мне при прочтении казалось, что с Дороти не Тотошка, а едва не доберман Тото.        Но это так, о воспиятии и пользе для общества: строго говоря, несмотря на все прозрачные сходства, ощущения при прочтении произведений складываются различные. Волков принес в произведение детскости, мягкости текста и капельку советских реалий, в то время как текст Баума чуть более скуп, сложен для восприятия неокрепшим умом, к тому же разбавлен большим абсурдом, который в свою очередь Волков поуменьшил.        Однако, несмотря на очевидный факт не самой законной переработки, нужно поговорить о рисках: а ущемились ли наследники Баума? А знали ли они вообще о существовании этого Гудвина и иже с ними? Почти сразу после первого опубликования началась вторая мировая, и никому особо не было дела до культурного развития, а после нее наврятли кому-то, с обеих сторон, было дело до какого-то там неблизкого к оригиналу перевода детской книжки, тем более что к тому времени франшиза из-под пера Волкова уже обросла серией книг, которые, к слову, совсем ни в чем не пересекались с предложенным Баумом продолжением истории. Возможно, что когда наследнички спохватились, уже было невозможно на что-то повлиять? Ведь в издательстве текст Волкова признали переработкой, да и он от Баумана не отмахивался — упомянул его в предисловии к книге.        Когда речь о «создании одного произведения по мотивам другого», я всегда вспоминаю о существовании «Дракулы» Брэма Стокера, основанного на образах реальных исторических личностей, и всех последующих выяснений отношений и претензий создателей медиа про румынских кровососов на историческую достоверность. Впрочем, когда я думаю об этом в контексте «Волшебника из страны Оз», то в первую очередь думаю не о том, почему нужно запретить базировать одно произведение на другом, а о том, как сделать это правильно. Законодательство прошлого века было недостаточно развито, чтобы грамотно распределить права между наследниками Баума и Волковым, и оттуда и пошла вся ситуация, которую сегодня люди проходят в рамках курса Авторского права как кейс по переработке. Проблема данного кейса не в самих действиях авторов, а в не проработанности законодательной базы, отсутствии между СССР и США договоров, которые бы регулировали авторское право. В современных условиях все еще консервативного, но таки весьма достойно проработанного законодательства подобная ситуация без правовых последствий точно не прошла бы.        Впрочем, мы можем сколько угодно размышлять о печальной судьбе авторов, но размышлять о том, как произведение, построенное полностью на убийствах маленькой девочкой и ее когортой охранников различного контингента магических существ, медиа вот уже век и больше толкают как детскую книжку — вопрос гораздо более веселый. Но говорить о нем мне не хочется, у каждого читающего есть свои мысли на счет того, должен ли был Железный Дровосек на маковом поле зарубить кота, снеся ему голову одним движением руки, или же следовало помочь ему отведать животворящей пищи, как то предписывали эволюционные концепции?