***
Магия и настойки дали свои плоды быстро — когда Дилюк пришел в себя в следующий раз, сознание было ясным, а грудь почти не сдавливало при дыхании, лишь во рту ощущался горьковатый травяной привкус. Он чуть сдвинулся на койке, стараясь присесть, и оперся спиной на подушки. В палате никого не было. Рагнвиндр обвел взглядом комнату: на тумбе около кровати стояло несколько флаконов и пустая кружка. Переведя взгляд дальше, он заметил брошенный на кресле плед. В голове почти сразу всплыл яркий образ Кэйи, сияющей в цветных бликах витражного стекла, вот только в палате окно было совершенно обычным, освещая ее и заполняя теплым светом. От воспоминания губы загорелись фантомным огнем, и Дилюк аккуратно поднял руку, касаясь их кончиками пальцем. Откуда Кэйя научилась так хорошо целоваться? Ревность тут же заколола под ребрами. Понимание настигло его слишком внезапно. Все, что произошло, было лишь красочным сном. Эта мысль поразила Рагнвиндра, ведь все казалось настолько реалистичным. Но чем больше он вспоминал его события, тем больше осознавал фантастичность произошедшего. На данный момент их с Кэйей отношения находились в чересчур подвешенном состоянии: в последнюю встречу девушка была явно смущена и взволнованна тем, что рассказала о своих чувствах. Все это явно не располагало к столь бурным проявлениям страсти. Её образ из сна теперь казался каким-то сказочным, слишком идеальным — она вела себя непривычно опытно и смело, так, как не повела бы себя с ним сейчас. Да и отец к тому же вел себя излишне поспешно и немногословно. Был ли этот сон ответом подсознания на все события, которые происходили? В последнее время Дилюк много думал о своих чувствах к Кэйе, поэтому было неудивительно, что его раздумья нашли такой отклик, показывая его истинные желания. Парень растянул губы в улыбке и фыркнул — от понимания своей влюбленности стало спокойно и легко, будто он сбросил огромный груз с плеч. Он прикрыл глаза и еще раз попытался воссоздать в памяти тускнеющие картинки из сна: тонкие пальцы на своем лице, теплые губы и яркую лукавую улыбку, которая расцветала на прекрасном лице. Дилюк облизнул пересохшие губы и выдохнул, стараясь немного успокоиться. Богохульничать в храме Барбатоса ему совершенно не хотелось. Красноволосый лежал в тишине еще какое-то время, а после аккуратно ощупал свою перевязанную оголенную грудь. Он надеялся, что никто из отряда больше не пострадал, и пытался вспомнить чем завершилась битва, но размытые образы не хотели собираться в одно целое. Как капитан, он подвел своих служащих, легко подставившись под удар из-за невнимательности. По его вине могли пострадать люди, которых он клялся защищать. Отец с детских лет взращивал в нем ответственность, желание оберегать родной город и его жителей, Крепус и сам был таким: справедливым, гордым, ответственным. Мужчина всегда говорил, что Дилюк является продолжением рода Рагнвиндров, которые век за веком служили на благо Мондштадта. Из-за этого каждая неудача и промах сильно били по парню, так боявшемуся увидеть в глазах отца разочарование. К вечеру он действительно смог отправиться домой. Когда отец вошел в его палату, выглядел усталым — под глазами залегли темноватые круги. Рассматривая отца, Дилюк вдруг ясно увидел, что тот не молодеет. На аристократичном лице стали появляться морщины, а на висках местами волосы теряли свой рубиновый цвет, становясь светлыми росчерками среди темных прядей. В Крепусе не было разочарования, которого так боялся Дилюк, лишь усталость и волнение, которое он старался сдержать. Он расспросил сына о самочувствии и, уточнив у целительниц все в мельчайших подробностях, помог парню подняться. Кэйя за весь день так и не пришла. Это настораживало и вновь заставляло задуматься о том, что отношения между ними на данный момент остаются напряженными. Дилюк думал, что она присоединится к ним, устраиваясь рядом с пустыми винными бочками в телеге, но они отправились так и не став ждать девушку. Мастер Крепус устроился рядом с сыном, сгибая одну ногу в колене, лошадей в этот раз вел один из их работников. — А Кэйя осталась на винокурне? — не выдержав, спросил парень. — Я думал, что рассказал тебе, но видимо все же забыл. Кэйа приехала со мной в город, как только мы узнали, что ты попал в лазарет. Она оставалась с тобой какое-то время, но потом ей пришлось вернуться на службу. Кто-то же должен был закрыть дело об этом лагере. Думаю, она вернется домой как только сможет. — Она в порядке? — В последнее время она в общем выглядит немного подавленной, но ты наверное и так это заметил, вы же почти все время вместе, — парень неловко хмыкнул на этих словах, продолжая слушать, — А от ожога почти ничего не осталось, в соборе осмотрели её еще раз, когда она навещала тебя, — заметив легкое смятение на лице сына, Крепус улыбнулся и чуть сжал его плечо.***
Кэйя крутила перо меж пальцев, пролистывая отчет о миссии, ставя размашистую витиеватую подпись в конце. После того как она увидела Дилюка, лежащего на белоснежных простынях лазарета, бледного словно полотно и стонущего чуть ли не от каждого вздоха, сердце обливалось кровью. Она прекрасно понимала, что для целителей, а в особенности для обладателей Глаза Бога, такие травмы не представляли особых трудностей, и Люк будет в порядке уже через пару дней. Сестры были готовы силком выталкивать её из палаты Рагнвиндра, и девушка все же решила передохнуть от своего бдения над парнем хоть немного. Работа оказалась неплохим вариантом. Хоть по бумагам она тоже находилась на больничном, который своей щедрой рукой подписал ей магистр, работы в ордене всегда было прилично. Многие сразу же начали интересоваться состоянием Дилюка, прослышав о том, что он был ранен на миссии. Не выдержав постоянных расспросов, Кэйя буквально заперлась в своем кабинете. Вскоре весть о том, что она находится в штабе дошла и до магистра. Мужчина вошел в ее кабинет, закрывая за собой дверь и опираясь руками на ее рабочий стол. Альберих хотела было встать и отдать честь старшему по званию, но Варка на это лишь качнул головой, призывая отказаться от столь официального поведения. — Полагаю, делаешь работу за пострадавшего брата? — на последнем слове Кэйя вздрогнула: считать Дилюка братом стало гораздо сложнее, когда испытываешь к нему нечто большее. — Да, заканчиваю с последними отчетами по этой миссии. Вы что-то хотели? — Бумага о твоем больничном лежит у меня на столе. Почему вдруг решила показаться в штабе? Думаешь в рядах рыцарей совсем некому разобраться с бумажной работой? — мужчина чуть прищурился и вздернул темную широкую бровь. — Я фактически являюсь заместителем Дилюка, раз уж я способна приступить к работе, почему бы мне не исполнять свои обязанности, — Кэйя расправила плечи, отложила подписанные бумаги в сторону и подняла взгляд на магистра, — К тому же церковные сестры явно не рады, что я мешаю их работе. — После, как закончишь, я не хочу тебя видеть в штабе, пока Рагнвиндр окончательно не поправится, — мужчина сложил руки на груди, смотря на девушку сверху вниз. — Многие могут расценить это как фаворитизм, магистр. — Ничего подобного. Ваша эффективность повышается когда вы работаете вместе, как привыкли за все эти годы. Если ты будешь сидеть в штабе и думать о том, как там поживает Дилюк, то работа явно не пойдет лучше. Хотелось бы, чтобы за время вашего отсутствия себя проявили и другие рыцари ордена. Если твое присутствие действительно будет необходимо, то тебя позовут, — произнес мужчина достаточно серьезно, но было видно, что в его глазах плещутся искры скрытой заботы. Он слишком давно был знаком с Крепусом и этими детьми, чтобы не симпатизировать им. — Как прикажете, магистр, — произнесла Кэйя, усмехаясь и шутливо отдавая честь. Когда она закончила с работой, сразу же отправилась к собору. Быстро поднимаясь по каменным ступеням, она мысленно проклинала их количество, определить которое было неимоверно сложно. В детстве они с Дилюком даже спорили на тему того, сколько же ступеней на пути от ворот до храма по самой короткой дороге, но цифра всегда разнились, и позже они перестали их считать. Рыцари у статуи Барбатоса приосанились и отдали ей честь, но Кэйя лишь сдержанно кивнула, продолжая путь. Волна разочарования накрыла ее, когда в храме ей сообщили, что мастер Крепус с Дилюком уже покинули город, отправившись на «Рассвет». Ехать одной по наступающим сумеркам не хотелось, и девушка отложила свою поездку на раннее утро. Она быстро сбежала по ступеням и, вспрыгнув на каменный парапет около статуи Анемо Архонта, спрыгнула вниз, распахнув планер. Летать на нем в черте города было нежелательно, но как только рыцари видели кто именно нарушает правила, то закрывали на это глаза: отзывать летную лицензию у более старшего по званию они не решались. Когда она вошла в свою комнату, то Джинн уже была там. Гуннхильдр лежала поверх светлого покрывала и листала книгу, которую взяла в библиотеке ордена. Совсем недавно за библиотеку взялась новый библиотекарь, которая то ли флиртуя, то ли угрожая, наказала Джинн обязательно вернуть книгу вовремя. Казалось, сам воздух заискрился от энергии Электро, девушку в тот момент пробрала дрожь, и она не знала из-за чего именно: ярких фиолетовых искр на ладони новой знакомой или же ее лукавой сладкой улыбки. — Привет, — Кэйя устало присела на кровать и принялась стягивать сапоги. — Привет, — Гуннхильдр отложила книгу на прикроватную тумбочку и повернулась на бок, — Как Дилюк? — Полагаю уже лучше. Они с мастером Крепусом уже уехали на винокурню. — А ты? — Поеду утром, — коротко ответила Альберих, расшнуровывая второй сапог, но вдруг она выпрямилась и серьезно посмотрела на подругу, чуть прищурившись, — Знаешь, я хочу спросить кое о чем. — М-м? — Почему ты сказала Дилюку, что я влюблена?— на этих словах глаза Джинн чуть расширились, и она села на постели, чуть нагибаясь в сторону подруги. — Так вы..? — Нет, Джинн. Нет. — О Архонты, прости, я наверное все испортила. Просто вы всегда так смотрели друг на друга, я думала, что это немного подтолкнет его или что-то подобное. Похоже, мне стоит читать меньше любовных романов, чтобы не придумывать себе ничего лишнего, — она нахмурилась и закусила щеку изнутри, выглядя действительно виноватой. — Ты не ошиблась, во всяком случае с моей стороны, — Кэйя хмыкнула и растянула губы в усмешке, пытаясь скрыть в миг испортившееся настроение, — И наверное действительно подтолкнула развитие событий, но жаль что не всегда все складывается так, как мы хотим. — Прости еще раз, я не должна была лезть не в свое дело. Вы с Люком поссорились? Поэтому вели себя так напряженно последнее время? — На самом деле не думала, что все настолько очевидно для окружающих. Знаешь, он слишком добр, чтобы серьезно отказать мне. Поэтому между нами теперь море недосказанности и смущения. Я просто надеюсь, что в скором времени эта ситуация забудется. Джинн смотрела на нее полным сожаления взглядом, неловко разминая пальцы сложенных на коленях ладоней. Не выдержав, она поднялась со своей кровати и пересела к Кэйе, обнимая. Ладони Гуннхильдр были мягкими и теплыми, она ласково поглаживала подругу по лопаткам, уткнувшись ей в плечо. Альберих обняла её в ответ и слабо улыбнулась, чувствуя такую нужную ей поддержку. — Не вини себя. Наверняка рано или поздно это бы вылезло наружу, я думаю мы вскоре с Дилюком со всем разберемся. Давай укладываться, а то завтра мне вставать почти на рассвете. — Хорошо.***
Осень все приближалась и это начало проявляться в мелочах. На рассвете было свежо и зябко, казалось, что изо рта сейчас вылетит облачко белесого пара. Трава была покрыта каплями росы, которая сверкала, словно драгоценные камни в лучах восходящего солнца. Небо расходилось розовыми переливами, постепенно переходящие в чистую голубизну. Кое-где еще виднелись мелкие точки звезд, но они постепенно растворялись, уступая место светлому небу. Кэйя плавно покачивалась в седле, глубоко вдыхая свежий прохладный воздух, ветер растрепывал затянутые в хвост волосы, и те хаотично рассыпались по плечам. В такую рань дорога была совершенно свободна, по пути не попался ни один путешественник, даже когда Кэйя проезжала мимо Спрингвейла, то на улице почти никого не было. Лишь несколько охотников вышли из домов, видимо пойти проверять силки и капканы. Альберих приблизилась к винокурне, когда солнце уже почти полностью взошло и стало гораздо теплее. Над виноградниками летал легкий сизоватый туман. Синеволосая спешилась с кобылы и взяла ту под уздцы; проходя мимо лоз, девушка срывала сочные фиолетовые ягоды винограда и отправляла их в рот. Они казались просто неимоверно вкусными на голодный желудок, сладкий вкус растекался по рту, оставляя после себя небольшую приятную кислинку. Кэйя сорвала себе целую гроздь и протянула на ладони несколько ягод Полуночи, та с радостью собрала их с ладони мягкими теплыми губами, благодарно боднув хозяйку в плечо. Внутри винокурни уже во всю бурлила жизнь. Аделинда была ранней пташкой и старалась поднимать остальных горничных примерно в то же время. С кухни уже доносился аппетитный запах чего-то жаренного и свежего хлеба, а из прачечной на первом этаже слышалась возня и негромкие проклятья прислуги. «Аделинда вымыла бы ей рот с мылом.» — вмиг подумалось Кэйе, и она хихикнула от этой мысли, проходя в дом. Одна из горничных выглянула с кухни, услышав хлопок входной двери. — Доброе утро, госпожа! — Доброе утро! Я пока пойду к себе. Через сколько будет готов завтрак? — Я думаю через четверть часа. За вами зайти? — Нет, я спущусь сама. Дилюк у себя? — Да, молодой господин у себя в комнате. Я не знаю спустится ли он к завтраку или останется у себя. — Спасибо. Я спрошу его. Дилюк обычно просыпался достаточно рано, будто благодаря Пиро Глазу Бога чувствовал встающее солнце. Кэйа, заглянув к себе в комнату и, переодевшись в более легкую и домашнюю одежду, выскользнула обратно в коридор и, собравшись с духом, приблизилась к двери в комнату Дилюка. Волнение отдалось тяжестью в районе солнечного сплетения, ладони предательски стали влажными, и Кэйя быстро вытерла их о брюки, стуча в дверь. В ответ раздалось приглушенное разрешение войти, и девушка проскользнула в комнату, закрывая дверь и неловко замирая на пороге. Дилюк полусидел на кровати, его красные волосы были распущены и алыми волнами спадали ему на плечи. Подсвеченные утренним солнцем его волосы напоминали гриву, отливая ярко алым. Только от этой картины Кэйя смутилась и отвела взгляд. На лице Рагнвиндра отразилось удивление: губы приоткрылись, а брови немного вздернулись вверх. Он явно ожидал увидеть кого-то из прислуги, а не Кэйю, которая сейчас переминалась с ноги на ногу, не зная куда себя деть. — Доброе утро, — наконец выдавила она и сделала несколько шагов в глубь комнаты. — Доброе, — ответил Дилюк, немного хрипловатым голосом, от которого у девушки пробежали мурашки по всему телу, — Я очень рад тебя видеть. Красноволосый внимательно осматривал ее с ног до головы, цепляясь взглядом за мелкие детали, на которые мог раньше не обращать внимание. Он действительно не ожидал увидеть ее с утра, а она приехала и выглядела такой домашней и уютной, что сердце сладко защемило. Дилюк остановил взгляд на ее лице, вглядываясь в знакомые черты. На скулах девушки начал проявляться неяркий румянец, и она нервно облизнула губы, отчаянно пытаясь собраться с мыслями. Проследив взглядом за скользнувшим по розовым губам языком, Рагнвиндр смутился и, отведя взгляд, прочистил горло. — Как ты себя чувствуешь? — подала голос девушка. — Уже гораздо лучше. Спасибо, что навещала меня, для меня это и правда много значит. Проходи, можешь присесть в кресло, — он махнул в его направлении рукой и сел чуть выше, чтобы было удобнее разговаривать, — Целители сказали, что пару дней будут оставаться неприятные ощущения от травмы, потом еще какое-то время надо будет стараться избегать больших нагрузок. — Ты сам можешь быть олицетворением словосочетания «большие нагрузки», Люк. Я надеюсь, что хоть из-за травмы ты сможешь отдохнуть и не напрягаться, — волнение отпустило: отчитывать красноволосого за его трудоголизм уже вошло в привычку, и перевести разговор в это русло было действительно удачным решением. — Вынужденный отпуск может быть действительно неплохой идеей, — они оба усмехнулись и замолчали, не зная как продолжить разговор. Рагнвиндру отчаянно хотелось высказать все то, о чем он думал в последнее время, чтобы больше не томить ни себя, ни Кэйю. На мгновение закралось сомнение: правильное ли он время для обсуждений выбрал? Но он постарался отмести эти мысли как можно скорее, иначе откладывать этот разговор можно целую вечность и так и не решиться. К тому же, уверенности придавала мысль о том, что их чувства взаимны — осталось это озвучить и возможно все наконец-то разрешится. Он помолчал еще немного и все-таки начал разговор первым. — Кэйя, не хочешь обсудить... всё? — произнес Дилюк, видя как на лице девушки одна за другой сменяются эмоции. — Прямо сейчас? — дыхание перехватило от внезапного вопроса юноши. Она одновременно и жаждала этого разговора, и жутко боялась. — Почему нет? Рано или поздно все равно придется разобраться в этой теме, — произнес парень, и нервная дрожь прокатилась по телу легкой волной. — Ты говорил, что мы оба должны быть в порядке для этого, — произнесла девушка, отчаянно ища пути отступления. — Я в порядке, с трезвым сознанием и памятью. Думаю, тянуть больше не стоит. — Хорошо. — Знаешь я многое обдумал за это время... — Стой, — она прервала его и напряженно выпрямилась, — Пообещай мне кое-что. — Все, что угодно, Кэйя, — слюна во рту сделалась вязкой, и он тяжело сглотнул, пытаясь предугадать о чем она могла его просить. — Я знаю что ты добр и не сможешь просто отказать мне, но так действительно будет проще. Не стоит жалеть меня, скажи как есть. Это не обидит меня. Хорошо? От того, что Альберих была так уверена в его отказе, на душе сделалось просто отвратительно. Почему она не рассчитывала на то, что тоже может нравиться ему? — Да. Хорошо. — Замечательно, — Кэйя подвинулась в кресле, расправила плечи и сложила сжатые руки на коленях — в каждом ее движении было видно напряжение, будто она была натянутой струной. Девушка успела тысячный раз проклясть то, что пришла к нему в комнату и согласилась поговорить. Сердце быстро колотилось в груди, она прикрыла глаза, чтобы не видеть лица Дилюка. — Я многое обдумал и понял, что тоже влюблен в тебя. Внутри все оборвалось, комната погрузилась в тишину. Кэйя продолжала сидеть на краю кресла с закрытыми глазами, пытаясь собрать сказанные парнем слова в единое целое. Она приоткрыла глаз и недоуменно посмотрела на него, совершенно не понимая, что он произнес. — Что..? — Я люблю тебя, — Дилюку казалось, что в момент, когда он произнес это все его тело стало слишком свободным. Он вглядывался в её недоуменное лицо, а в груди теплилась нежность, перетекаемая в небольшую улыбку. — Ты шутишь надо мной? Если это так, то совершенно не смешно, Люк, — наконец тихо сказала Кэйя. Она серьезно смотрела на него исподлобья, во взгляде отражались сомнения, казалось она может расплакаться прямо сейчас. — Я бы не стал шутить подобным образом. Кэйя всё ещё внимательно и неверяще смотрела на него, пытаясь отыскать что-то в его взгляде. А потом медленно поднялась из кресла, в котором сидела, и подошла к кровати. Он сглотнул, поднимая взгляд на девушку, которая теперь нависала над ним. Она закусила губу и на секунду зажмурилась, а потом опустилась на край его кровати и обняла, пряча лицо в сгибе плеча юноши. — Правда? — послышалось приглушенно. — Да, правда, Кэйя, — Дилюк лучезарно улыбнулся и мягко положил руки на спину девушки, поглаживая ее по лопаткам. Такое простое объятие, сейчас казалось лучше любого наполненного страстью поцелуя. Кэйе отчаянно не верилось, что все это происходит на самом деле. Она никогда не задумывалась о том, что парень всерьез может ответить ей взаимностью, и теперь чувствовала себя слишком растерянной. Слов не находилось, и она просто прижималась к нему, вдыхая такой родной и приятный запах. Альберих вдыхала глубоко, стараясь не расплакаться, алые кудри щекотали ей щеки и лезли в глаз, но она не отстранялась, стараясь запечатлеть этот момент у себя в памяти. Пальцы Дилюка спустились с лопаток на ее бока и пробежались быстрым движением, девушка весело фыркнула, стараясь не засмеяться от щекотки и пробежавших по телу мурашек. На сердце наконец стало спокойно и легко.