к реалисту.

вадик стреляет лениво мимо живого щита в голову — выходит внатуре искусство. кровь растекается по стене уродливой кляксой, когда старший солдат банды «а» оседает безвольным мешком на землю. младший косится на него, молчит, всхлипывает только. вадик хмыкает — ну и зачем же ты поперся сюда, малец? лёгких денег захотелось? вот тебе и лёгкие, минус легкое точнее сейчас будет, если на вопрос не ответишь. — ну что? — ласково тянет, присаживаясь на корточки. — предали тебя? не волнуйся, можешь к нам пойти, мы тебя защитим, расскажи только все, они ж не друзья тебе. «и мы тебе тоже», — добавляет мысленно, чувствуя, как ствол на поясе греет бедро. три слова информации в обмен на одну пулю меж глаз. вадику в банде «б» платят больше. накинут нолик в банде «в» — другой разговор будет. экая геометрия. наёмник из пункта а в пункт б и так далее. сзади в спину прилетает смешок, он вадику прям меж лопаток как пуля. оборачивается тут же в ярости — идиот, ты все испортишь! олег только поудобней разваливается на дряхлом диване и крутит нож в пальцах. по глазам правда видно — нихуя ему не смешно. вадик еле заметно вздыхает. кризис морали, чтоб ее в рот-жопу. глаза ещё те щенячьи. такого даже в развед-отряд не пошлёшь, поймают, спросят че, тот сразу рот захлопнет, только глаза сразу выдадут и сколько, и где, и зачем. знай себе вопросы задавай и проверяй потом по радужке как по детектору лжи. ему бы в актеры с такой эмоциональностью. у вадика глаза до страха пусты. редкой вспышкой злая ирония, ещё реже — реальная злость. вадика пытали, рассекали череп по бровь и пихали зубочистки под ногти. смех стереть не смогли. вадик их потом сам всех стёр. сидит вот теперь перед следующей целью. — чаю, может, хочешь? — снова поворачивается к пацану. — ты не бойся, говори, не обидим. — цианид просто подсыпете? вадик только заходится хохотом. — ну какой цианид? способы понадёжней есть вообще-то. у нас принцип такой — друзьям всем чаю предлагать. а ты нам не друг что ли? друг! ещё какой! пацан исподлобья зыркает и неуверенно кивает. вадик пускает отмашку за спину. скорее чувствует, чем слышит, как олег отходит на кухню и о чём-то переговаривается с джесс. «дурость!» — долетает до него. вадик только смеётся, усаживаясь на пол поудобней. ну, дурость не дурость, а информацию он добудет. пацану приносят чай. руки греет о кружку и осторожно принюхивается. еле касается поверхности языком — проверяет. вадик про себя хихикает только. ну да, давай, работай, все равно ничего не найдёшь. надо было бы тебя убить сейчас — чай бы просили готовить с сахаром. пацан сговорчивый, нравится вадику — сразу делает большой глоток, а по лицу ясно — смерть принять готов. это вадику ещё больше импонирует, без лишних телодвижений на такси в ад. не всрались ему долгие уговоры драками всё-таки. — ну давай, — подпирает голову рукой с елейной улыбкой. — все свои, выкладывай. пацан косится назад — вадик лишь щелчком пальцев посылает убрать труп. олег с очередным вздохом за спиной плетётся к стене за телом. — спасибо, — еле заметно кивает он. — в общем, баз у нас несколько… *** вадик впихивает джесс в руки швабру — та бурчит что-то про нежные руки, сексизм и разделение труда. стоит вкинуть какой-то дешёвый комплимент, и она уже как шёлковая носится с тряпкой-хлоркой в зубах, вымывая со стены два пятна крови. олег пыхтит, вынося второй труп, пока вад за столом внимательно чертит карту — историк же, столько карт древностей изучил, с тропиками что ли не справится? выходит не так уж и далеко. допустим, до моста на машине, там тачку бросить, казенная все равно, а дальше пешим валом километра полтора. отдохнуть и… — поговорим? — олег бесшумно возникает за плечом. заглядывает мельком в карту и полотенцем вытирает и так чистые руки. — конечно, волчок с поварешкой, — вадик скалится, выдвигая стул. — что на ужин, кстати? — два трупа. хочется глаза закатить и нахуй послать, потому что какого черта с тобой, волков, случилось? переклинило? так впихни себя обратно и выебоны свои оставь на гражданке. жалости — ноль, боли — ноль, денег — много нолей. так ебальник свой тоже на ноль может? вадик на кухне приваливается к подоконнику. сигареты кончились уже давно — хватает со стола какую-то палочку и закусывает. «расслабь челюсть» — помогает. лицо больше не злое. лицо товарищества и взаимопомощи. лицо иисуса. душа иуды, звенящего тридцатью серебряниками. ничего, нахуй, святого. — ты пугаешь меня, — волков руки на груди и в позу обиженки. на войне это просто нахуй смешно. как будто у них сорок детей, а не общие пули и — иногда — дрочка, чтобы уснуть. — да не бойся, поварёшкин, — вадик отмахивается. — пожрать приготовь, и прощу все грехи. два трупа тоже. — меня тоже так застрелишь? — олег вздергивает подбородок, и вадику до боли смешно. сколько ему там? двадцать… два? как будто шестнадцать. — мы вроде бы тоже друзья. рывок вперёд без группировки — схватить за ворот и вжать в стенку. от грохота джесс скоро ворвётся разнимать, якобы «вы че творите, вы! мы вместе работаем, але!». значит быстро по фактам. — ну какие же мы друзья, — вадик скалится. свободной левой щепку выдергивает из зубов и ведёт остриём по чуть дрожащей шее. — мы трахаемся и убиваем. надо будет — застрелю, ты не волнуйся. а пока давай, шуруй к кастрюле, готовь, день был до ужаса долгим. и выплывает обворожительной походкой обратно к карте, насвистывая гражданскую оборону. олег только потирает шею и сплевывает куда-то в угол. ощущение дёгтя на коже не исчезает. *** вадик злобно скалится, когда на пальце видит кольцо — ну хоть чему-то научился молодняк, предавать как минимум. кто же там клялся прохладными ночами, что только он, что команда? не вадик. кто по первому свистку слез с насиженного, а теперь вот кольцо нацепил? тоже не вадик. обидно как-то даже, когда ученик хоть в чём-то превосходит учителя. — а ты жениться успел, а, волчик? — хихикает злобно, присаживаясь на стул напротив. вальяжно откидывается на стену, раскинув руки-ноги — запрещённый приём. — а я-то думал… — ты умеешь? — ой, старая шутка, — отмахивается, не скрывая улыбки. — студенты много такого насочиняли, пока я зачеты принимал, не волнуйся, привык. — и многих завалил? — гордо подбородок вверх, хотя кровь по глазам хлещет. вадик улыбается шире. растёт волчок, голову вон держит, а все равно не дикий, в цирк смотрит. — сейчас будет ещё один, — усмехается едко. и уже даже не обидно. обидно немного было пару лет назад. теперь поебать. — так что за колечко? в венеции успели в загс заскочить между простреленным лёгким? может отправить его в конверте вместе с пальчиком, а? подарок что надо, прямо как в молодости! вадик видит — уже дернулся бы, если б возможность была. в радужку смотрит и как-то побаливает. волчья преданность так и сквозит из-под крови, аж тошно. — мельхиор, — рычит олег. — тебе не надо объяснять, что это, не так ли? — обычно его носили на шее. вадик легко поднимается на ноги и скользящей походкой на расстояние сантиметров. ведёт зубочисткой по шее и громко смеётся, когда чужой кадык дергается. слабак. седой волк с поломанными костями. а ведь бегал когда-то. и выл очень громко. теперь только жалко скулит. — место своё, значит, нашёл? — ядовито тянет вадик. — так знай, больше ты туда не вернёшься. нож текуче скользит между пальцев, когда он заходит за спину. мышцы перед ним опасливо напрягаются с неизвестности, под кожей буграми, даже как-то жаль, правда импульс секунды. импульс десяти секунд — предал меня всё-таки ты. переиграл и вышел на шаг вперёд. а теперь я обыграю тебя. насовсем. — тогда и я оставлю тебе свой. чтобы точно знал, куда стоит вернуться. нож вспарывает бурыми пятнами кожу. вадик смеётся, разрезая чернильные пятна. теперь ты больше не волк. и не был им никогда. «растоптал все масло разорвал мне холсты но самой нежною краской был нарисован здесь ты развернётся неистовый авангардный мой рай ты ушёл к реалисту? дурак — с ним и загнивай.»