спокойной ночи

— ты снова мешаешь мне спать. — мурлычет тихо хисын, выдыхая. да, ему не спится, но он бы попытался хотя бы сомкнуть глаза, если бы не сонхун, лежащий позади него. его губы исследуют заднюю часть чужой шеи, пока ли сбито дышит, смотря в белоснежную стену перед собой. старший не то чтобы устает до бесконечности, просто сейчас полночь и он прекрасно понимает, что просыпаться в восемь будет невыносимо, если он сейчас поддастся на провокации сонхуна. — я знаю. ты просто так сладко пахнешь, что у меня в голове все смешивается в одну непонятную кучу. — пак ведёт кончиком языка по ушной раковине хисына, облизывает, после мочку с небольшой сережкой целуя. сонхун чувствует, как внутри все трепещет, потому что он до бесконечности возбуждён из-за всего, что делает ли. старший чертовски спокойный, но пак чувствует дикий, бешеный ритм чужого сердца, это дарит особую уверенность в себе, тешит эго сонхуна. хисын сжимает кончиками пальцев тонкую ткань простыни, чувствуя, как бабочки разлетаются внизу живота. он загорается быстро, юный организм разгоняет липкое ощущение возбуждения по всему телу, из-за чего ли губы судорожно облизывает, но не меняет позиции. слышит тяжелое дыхание сонхуна, то, как он влажными касаниями опускается по изгибу шеи к нежной коже плеча. — ты такой тихий всегда. — пак ещё раз целует плечо _своего_ старшего, после смыкает руки на чужой талии и прижимается ближе, со спины жмётся своим голым торсом к чужому, чувствует как смуглая кожа парня рядом покрывается мурашками, у самого внутри что-то трепещет. черт, эти дурацкие спортивные штаны сейчас очень сильно мешают ему. — хочешь сделаю тебе хорошо? — сонхун снова влажными губами прикасается к чужому уху и хисын пропускает сквозь своё тело молнию. он зажимает часть одеяла между своих худых бёдер, после томно глаза приоткрывая и еле слышно выдыхая. пак мерзавец и прекрасно знает, насколько чувствительные уши у хисына. ли покусывает свою пухлую нижнюю губу, после немного нетерпеливо, но еле ощутимо потираясь ягодицами об чужой пах. несомненно, ткань штанов разделяет их ощущение, но атмосфера момента более чем сохраняется. — конечно хочу. я же не дурак, чтобы отказываться от такого предложения. — юноша еле успевает договорить, как сонхун нависает над ним и в горящие глаза смотрит. пак дышит сбито и в такие моменты хисын считает его по-особенному горячим, потому что у того мокрая чёлка, острые ключицы, вздымающаяся грудь, изящная линия шеи и низкий, бархатистый голос. ли усмехается своим мыслям, голову назад запрокидывая. сонхун любит ласкать хисына, изучать его, оставлять сотню поцелуев-звёзд там, где уже украшал ли и знает, что его парень от этого без ума. они оба просто до одури влюблены, влюблены в маленькие детали их взаимоотношений, во всю атмосферу, что царит в их идеальной квартире. — поцелуй.. ещё раз.. там.. поцелуй..— хисын издаёт звук, более похожий на тихий стон, когда роняет фразу сонхуну, что губами исследует низ его живота. он беспардонно устроился между ног ли, чтобы ему было более удобно заниматься тем, что дарит жар по всему телу. его руки лежат на бёдрах парня, пока губы водят влажные дорожки у резинки спортивных штанов. — вот тут? — нахально, но тихо спрашивает сонхун, целуя хисына в ребро. — или тут? — ведёт языком по вставшему соску, после оставляя щекочущий поцелуй на темном ореоле. — или тут, м, сладкий? — мурлычет пак, снова приподнимаясь и целуя мочку уха хисына. старший млеет, расслабляясь под чужими руками. его щеки горят, веки трепещут, а на устах блаженная улыбка. — везде целуй меня, везде, где пожелаешь. сонхуну ткань штанов их спортивных надоедает, поэтому он нехотя отстраняется от ласки, дабы небрежно стянуть с себя раздражающую одежду. он осторожно развязывает её и на тазе хисына, после поднимая взгляд на старшего. он прикрывает рот ладонью и старается не смотреть на пака, потому что считает момент раздевания всегда слишком уж интимным. а сонхун считает тело хисына чертовым произведением искусства. то, как он подгибает ноги и сдвигает колени вместе, то, как облизывает кончики своих пальцев и покусывает губы, как руками водит по груди и млеет от собственных прикосновений. — сонхун.. а.. сонхун.. — в лёгком бреду шепчет ли, пока тянется к своему любимому человеку. но его снова укладывают на кровать, накрывая свои губы чужими, пока в руках уже покоится хорошо знакомый обоим парням тюбик смазки. — надо ли мне долго тебя растягивать? — тихо спрашивает сонхун, беспорядочно водит губами по чужим ключицам, ожидая ответа. на что хисын лишь фыркает тихо, глаза закатывая. — с момента последнего нашего секса прошло меньше, чем пять часов, ты правда думаешь что я нуждаюсь в растяжке? — бровь выгибает ли, из-за чего сонхун тихо посмеивается, пряча своё лицо в изгибе чужого плеча. запах хисына вдыхает и чувствует, как тот путает пальцы в его волосах. — не медли, пожалуйста..— шепчет тихо ли, снова языком между губ проводя. сонхун усмехается, понимая, насколько иронично звучит эта фраза в контексте того, что никто из них не любит быстрый секс. пак приподнимается, раздвигая ноги хисына и оставляя мягкий поцелуй на его коленке. если быть честным, то сонхун даже самому себе боится признаться в том, что ему, черт возьми, до одури нравятся колени собственного парня. — я люблю тебя. — тихо шепчет сонхун, но в ответ слышит лишь высокий стон, заполоняющий комнату из-за того, что он входит в юное, мокрое тело. глубоко, медленно, но во всю длину, пак заполоняет хисына своим членом и старший на это усмехается блаженно, сжимая тонкими пальцами широкую спину. ему хорошо, скрывать это нет смысла, но он экспонатом в музее себя чувствует, когда ощущает на теле горящий взгляд сонхуна. хисын губу нижнюю прикусывает и смотрит из-под дрожащих ресниц, взглядом умоляя хорошенько трахнуть его. и пак слушается. его ладони устраиваются на бёдрах, пока хисын путает собственные пальцы в чужих волосах, потому что это дарит ему ощущение невыносимого комфорта. он никогда не стеснялся младшего, никогда не был скован перед ним, поэтому сейчас на каждое движение отвечает таким желанным стоном. громким, сладким, мелодичным, но таким, что слышит только сонхун. пак двигается в податливом теле в размеренном темпе, запрокинув голову назад и хрипло постанывая в унисон со своим более громким парнем. – блять, детка.. мне кажется, что в этой позе мой член недостаточно глубоко вгоняется в твоё тело, ты так не считаешь? — сонхун немного более крепко сжимает чужие бёдра, делая более резкий толчок, от которого у хисына искры перед глазами. он кивает, понимая, чего от него хотят и чувствует, как пак с характерным шлепком выходит из него. в одно мгновение щеки покрываются алым-алым румянцем из-за того, что ли грязным себя чувствует и ему это нравится. хисын прекрасно знает чего хочет его парень, поэтому послушно встаёт в коленно-локтевую позу, прогибаясь в спине. — так он будет достаточно глубоко входить, как ты думаешь? — хисын смотрит через плечо на сонхуна, который запускает руку в его волосы и немного тянет на себя, заставляя прогнуться ещё сильнее. ли не может сдерживать себя, когда пак в медленном темпе выбивает из него шумные, блядские вздохи. хисын пальцами простыни комкает, вперёд немного подаётся и парня внутри себя сжимает, слыша на это хриплое шипение. собственное возбуждение кружит голову и хисын прекрасно понимает, что к себе ещё не прикасался за этот вечер. — нет, сонхун, медленнее, сон..хун.. — громко всхлипывает ли, когда чувствует, как младший попадает по простате несколько раз в более быстром темпе. с одной стороны хисын понимает, что его мальчик близок к оргазму, но с другой ему хочется того до бесконечности тягучего темпа, который будет тлеть внутри тела ещё очень и очень долго. — не так быстро, господи! — вскрикивает хисын, закрывая свой рот ладонью. ему нравится то, как сонхун с ним обращается, глаза пака горят, когда он наблюдает за тем, как извивается под ним ли. ли, который во время быстрого секса становится крайне свободным, громким, несдержанным. — как же ты сладко выглядишь, у меня нет слов..— на ухо мурлычет сонхун, снова меняя темп движений своих бёдер на более спокойный. и хисын выдыхает громко, после снова всхлипывая. он думает, что успокаивается, но ровно до того момента, пока сонхун не начинает водить кончиками пальцев по его члену, дразня. хисын понимает, что пак не даст ему кончить раньше себя, но это сладкое мучение стоит того яркого момента оргазма. — я хочу кончить, пожалуйста.. — стонет хисын, обнимая подушку из-за того, что локти колени уже совсем не держат. его тело слабое, расслабленное, щеки пылают, а в животе бабочки. — нет. – хмыкает как ни в чем не бывало сонхун, продолжая двигаться медленно, пристально наблюдая за тем, как идеально входит и выходит из тела хисына его собственный член. сам пак не то чтобы считал себя идеальным, но видя то, как хисын боготворит его во время секса его эго правда радовалось. сонхун чувствует как медленно начинает кружиться голова, поэтому впивается пальцами сильнее в мягкие ягодицы и входит особенно глубоко, заставляя хисына чуть-ли не закричать его имя, запрокидывая голову назад. пак наклоняется к чужому уху, снова мокрыми поцелуями ласкает кожу смуглую и хисын, черт возьми, чувствует, как внутри начинают взрываться фейерверки. — черт, сонхун! — хисын прикрывает рот ладонями, глаза закатывает и вздрагивает всем телом, толкаясь беспорядочно в руку своего парня. он плачет от накрывшего его оргазма и издаёт ещё один протяжный стон, чувствуя на собственной спине тёплую, вязкую жидкость. у пака белые пятна перед глазами, он дышит тяжело, все ещё опираясь на ягодицы хисына руками. они синхронно шепчут сбитое, нечеткое признание в любви. — я больше не поддамся на твои провокации, мерзавец. — тихо шепчет хисын, пахнущий гелем для душа, перебирающий мокрые прядки волос сонхуна. — ещё и в душ заставил сходить. ну за что ты такой? — задаёт вопросы ли, но они оказываются риторическими, потому что пак более чем крепко уже спит на груди хисына, где бьется сердце, в котором сонхун бессовестно поселился. и старший вольно-невольно улыбается, целуя в лоб своё счастье и утыкаясь в чужую влажную макушку носом. теперь ночь точно будет спокойной.