***
Вечеринка была в самом разгаре. Но Пугачевой уже сейчас хотелось скрыться от назойливого общения, грохочущей музыки и духоты зала. А еще очень хотелось курить. Как назло, она где-то потеряла едва начатую пачку сигарет. Стараясь вспомнить, где бы они могли быть, женщина перебрала в уме и заднее сидение машины, и внутренний дворик ресторана, где она курила в последний раз, и даже погрешила на старых друзей — мало ли кому из них тоже захотелось сделать пару затяжек? Но факт оставался фактом — сигареты у нее нет. Но она подумает об этом позже. Сейчас хотелось на воздух, чтобы хоть как-то прояснилось в голове от количества выпитого коньяка. Алла прошла зал, полный веселящихся, подвыпивших друзей, пересекая его твердой походкой и направляясь к черному входу. Там уж точно можно остаться ненадолго одной и немного прийти в себя. Она толкнула дверь, но та не поддалась с первого раза, упираясь во что-то тяжелое, но через мгновение отворилась сама. Киркоров спокойно взглянул на нее и открыл дверь пошире, чтобы она могла выйти на улицу, что женщина и сделала в полном молчании. Но когда оно затянулось, все-таки решилась заговорить. — Я думала, ты больше не куришь, — озвучила первое, что пришло в голову примадонна, как зачарованная смотря на дымящуюся в руках бывшего мужа сигарету. — Иногда, — без обиняков ответил он и простодушно пожал плечами. — Угостишь? — вдруг спросила она, и мужчина сразу кивнул, доставая пачку из заднего кармана джинсов. Алла зажала сигарету между пальцев и, поднеся ее к любезно предложенной Киркоровым зажигалке, полыхнувшей ярким пламенем в вечерних сумерках, сделала первую затяжку, наслаждаясь вкусом дыма на языке и тем, как озорно загорелся огонек на конце сигареты. Последующие три затяжки подарили ей так долго желаемое расслабление, хотя в голове, казалось, помутилось еще больше. Она искоса взглянула в сторону Филиппа и обнаружила, что он смотрит на нее, причем взгляд его, в отличие от ее, был кристально ясен. — Не знала, что ты куришь Чапман, — вновь невпопад заметила она. — Я всегда курил то, что и ты, — это было правдой. Он вообще так и не пристрастился к сигаретам, чаще всего просто составлял ей компанию на балконе, или курил, когда выпьет. Да, тогда его тянуло к табаку, как не тянуло в трезвости. — Странно, что ты тут одна. Слухи о твоем новом романе уже поползли по общим знакомым, того и гляди, скоро просочатся в медиа, — не преминул уколоть певец. — Я вообще не хотела здесь быть, — откровенно ответила женщина, казалось, больше увлеченная курением, чем беседой. — Да-да, знаю, ты говорила, что не посетишь больше ни одной вечеринки, где я буду в списке гостей. И все же сюда пришла. — Мне слишком дорог мой друг, чтобы пропускать его День Рождения из-за тебя, — холодно отозвалась примадонна, уже жалея, что начала этот диалог — Ну, разумеется. Разве я теперь имею какое-то значение? Или наш брак? Или любовь? — начинал распаляться Филипп, и Алла отметила про себя, что это было закономерно. Он всегда был таким. — Зачем нам разговаривать о том, чего уже нет? Ты разрушил все сам, я только поставила точку. — Послушай, — вдруг выдохнул он и произнес это неожиданно спокойно. — Я знаю, что сделал много неправильных вещей, ранил тебя, воспринимал твою любовь как должное. Но неужели все прошло так быстро? Твои чувства… Неужели я не заслуживаю второго шанса? — Или двадцать второго? — насмешливо приподняла бровь Пугачева. — Я уже давала тебе шансы, Филиппчик, — она вдруг двинулась к нему, намеренно сокращая расстояние. — Шансы спасти и нашу любовь, и наш брак, но ты так и не удосужился снять шоры с глаз, и не воспользовался ни одним из них. — А чувства? — он также стал делать шаги ей навстречу, безотрывно смотря в глаза. — Что чувства, дорогой мой? — она вдруг отчетливо уловила в своих словах флирт, но остановиться уже не могла. Уверенности придавал разлившийся в крови алкоголь. — Твои чувства ко мне прошли? И, не дожидаясь ответа, мужские губы вдруг с решительным напором накрыли ее рот жадным поцелуем. Руки заблуждали по спине, ниже, пробуждая внутри все забытое, разметая пыль из обид и недомолвок, накопившихся между ними. Пробуждая то древнее, что из век в век рождалось между мужчиной и женщиной, пробуждая тайное, недоступное никому, кроме двоих, понимающих друг друга с закрытыми глазами, без слов, лишь по касаниям, по сплетению языков, рук, по сбивчивому горячему дыханию. И она отвечала ему, страстно, самозабвенно, как тогда, раньше, когда они еще не успели накопить весь этот груз, что в итоге не смогли нести и приняли решение оставить друг друга. Приняли неправильное решение. — Так прошли или нет? — теперь настала очередь Киркорова насмешливо изгибать бровь, оторвавшись от нее и наблюдая эту женщину такой разгоряченной и дезориентированной, какой он не видел ее уже очень давно. И это наблюдение несомненно доставляло ему огромное удовольствие. — Нет.***
— Нет, — повторила она в пустоту, когда воспоминания заполонили голову и не оставили ей даже шанса на забвение. Но ведь сама же хотела вспомнить, так получай. — Не хочешь завтракать? — раздалось прямиком над ней, и Пугачева открыла глаза, вспоминая, что находится не одна в этом гостиничном номере. — Хочу покурить, — отозвалась она, и голос изменил ей, выдавая легкое напряжение. Но Филипп не заметил этого, поставив поднос с едой на прикроватную тумбочку и увлеченно выискивая в складках одеяла пачку сигарет. И он нашел ее довольно быстро, открыл, и, точно так же как вчера протянул Алле сигарету. — Я вчера потеряла свои, — после пары затяжек озвучила женщина. И ей совершенно не понравилась ухмылка, промелькнувшая на лице бывшего мужа, когда она это сказала. — Это ты, — констатировала примадонна, не давая ни одного процента на то, что ее догадка может быть не верна. — Ты их украл и подстроил все это. — Если это помогло тебе понять главное, то что тут плохого? — в голосе певца не прозвучало ни намека на раскаяние. Женщина задумалась, удобнее располагаясь в подушках и время от времени затягиваясь сигаретой. Филипп был прав, и она не понимала, что чувствует, сознавая это. Ей было с ним так привычно, так по-родному спокойно, и она действительно ощущала себя счастливой. Он мог зажигать в ней те лампочки, о наличии которых другие даже не подозревали. Он любил ее, и она несомненно любила его тоже. Просто с ним было действительно сложно. Примадонна вдруг осознала, что стоит на распутье: начать новую жизнь без него и отрезать свою любовь на живую, либо дать себе новый шанс на счастье с тем, кого она любит. Женщина представила себе волну сплетен и ворох статей на тему их громкого воссоединения после не менее громкого развода, представила многочисленные звонки с просьбами об интервью и первые строки в желтых газетенках, гласящие на все лады о том, что это пиар, и перевирающие подчистую все факты до единого. Но пока о них никто не знал. Они были здесь вдвоем, в ее руке дотлевал Чапман Ред, а он смотрел на нее влюбленным взглядом. И, по-моему, это было неплохим началом для повторяющейся истории?