Пустота, бумага и тротил

      Стена с гулким грохотом развалилась от очередного удара, и через зияющую дыру проникло слабое лиловое сияние. Арахнид шагнул сквозь пролом и удивлённо выдохнул. Пещера здесь сильно расширялась, из дальнего угла доносился едва уловимый шум капающей воды. Оттуда же шло и свечение. Ксин’Кьюр медленно стал спускаться по пологой, почти прямой тропинке (откуда так глубоко может взяться протоптанная тропа?), позабыв о том, что стоит всё же держаться за стены на случай, если гравийный пол окажется не таким уж надёжным. К счастью, спуск обошёлся без происшествий. Мужчина сделал ещё пару шагов в фиолетовом полумраке и застыл, на секунду подумав, что ему конец, но всё обошлось. Под тяжёлыми сапогами мягко продавливался от веса летописца мох, вместе с ним похрустывали крохотные кристаллики аметиста, отколовшиеся от жеоды. Паук видел много красивых вещей и мест, но ничто не могло больше сравниться с тем, что предстало его глазам в тот миг.       — Чёрт подери, — пробубнил он, вешая кирку на специальное крепление на поясе.       Руки в перчатках коснулись шероховатой стены — наваждение исчезло. Кальцит не должен выступать так далеко от кристаллов, особенно на почти вертикальной стене. И края у этой жеоды слишком неровные, будто её разворотили. Изнутри. Причём, судя по выросшему мху и даже мелким мутировавшим азалиям, поразительно непривередливым, разломали давно. Арахнид медленно подошёл к аметисту, осматриваясь. В разуме прозвучало: «Не стоило сюда спускаться.» Это его мысль? Больше похоже на голос в голове. Голос? Чей? Не его. Точно не его. Этот ниже, вкрадчивее. Пауку показалось, что это его вздох прошёл по кристаллами и исказился, превращаясь в подобие голоса, но стоило этой идее появиться, как существо (теперь он был уверен, что это не что-то, а кто-то) снова заговорило:       — Глупенький паучок. Ты не сошёл с ума.       Когда Кьюр читал в старых книгах о том, как тьма «скользкими щупальцами сковывает тело», он не думал, насколько буквально можно воспринимать эти слова. Покрытые тонким слоем слизи пустотно-чёрные отростки обвили левую руку и пояс, к спине словно кто-то привалился. Ксин’Кьюр брезгливо поморщился и попытался сбросить, стряхнуть с себя это нечто, но щупальца не двигались, когда их касалась ладонь. Одно из них закрутилось вокруг шеи и начало было сжиматься, как вдруг откуда-то из глубины пещеры, куда не попадал свет выпавшего из рук фонаря, донёсся злобный рык. Свободной рукой паук схватил раскалённый металл основания, болезненно шикнув, вцепился в сырую от мха рукоять и попытался осветить то, что выходило из тени.       Надзиратель. Огромный, серый, как камень, с серебристо-седой копной волос и здоровыми рогами, на которых рос то ли мох, то ли странные кристаллы. И безглазый. Впрочем, это не помешает ему раздавить мечущуюся жертву, чьё гулкое бешеное сердцебиение услышал бы не только подземный сторож, чувствительный к малейшему колебанию звука, но и просто чуткий хищник. В открытой груди через клетку из рёбер светились сожранные им души.       «Молодой ещё, — зачем-то заметил летописец. — С возрастом потемнеет и поглубже переберётся.» Четырёхметровое существо наклонило голову на бок и издало недовольное низкочастотное урчание. Другое инфернальное зло не только не испугалось, но и крепче сжало тело в хватке.       — Ты опоздал, это моя добыча, — начали щупальца.       — Зачем тебе этот паук? У него даже конечностей как у человека, бесполезный же, — к удивлению невольного нарушителя границ, человекоподобный монстр был достаточно разумен, чтобы связно говорить.       — Он многое знает. И воспоминаний много. Мне этого надолго хватит.       — Ты забываешься, О’Мега, — угрожающе рыкнул надзиратель и схватил арахнида когтистой рукой, поднимая над землёй. — В прошлый раз ты так же говорил.       — Может, как-то по-другому договоримся?.. — подал наконец голос сдавленный тентаклями и огромной лапой Кьюр.       Место глазниц на лице одного существа было затянуто кожей, другое он вообще не видел, но это не помешало мужчине почувствовать гневно-заинтересованные взгляды. Паук принял это вкупе с молчанием за приказ продолжать.       — Я… У меня есть множество книг о культуре Ак’Се… И дневников…       — Книги? Дневники? — насмешливо хмыкнул варден. — Я думал, ты скажешь, что рядом есть какая-нибудь деревушка, в которой можно разгуляться и сожрать сотни душ.       — Н-нет, здесь… На сотни километров никого… — арахнид стушевался.       А вот второй «хозяин» этого места, кажется, был заинтригован.       — Я не знаю ваш язык, — начал он. — Поэтому ты прочитаешь мне все книги, что у тебя есть.       — Меня, видимо, спрашивать никто не собирается.       — Ауррен, я уже сказал, это моя добыча, ты ничего не решаешь.       — Ты же оставляешь пацана в живых! — недовольно зарычал надзиратель. — Я тоже хочу получить что-то.       Существо будто уставилось на паука в ожидании ответа, но только пленник открыл рот, чтобы что-то сказать, как варден вдруг усадил его на небольшой выступ метрах в двух над полом. Мужчина тут же вжался спиной в стену, хватаясь пальцами за край. И в этот момент щупальца пришли в движение. Они скользили под одеждой, обвивали длинные уши и завитые рога, даже руки и шею теперь не сжимало мёртвой хваткой.       — Я понял, — усмехнулся названный О’Мегой.       Арахнид вздрогнул. «Что они задумали?» — промелькнула в голове мысль, на которую тут же последовал немногозначный ответ: одно из щупалец влезло в бельё, огладив бедро внутри, и обвило оба невозбуждённых ребристых члена.       — Эй! — громко выдохнул Кьюр, неловко ёрзая, но остался не услышан.       — Интересно…       Семиглазый сполз ближе к краю и слегка выгнулся в спине, когда склизкая тентакля двинулась ещё дальше, скользя между пухлыми половинками. Он поднял взгляд на наблюдающего Ауррена. Обречённый вздох вырвался из его груди: против двух воплощений чьих-то кошмаров ему противопоставить нечего. «Нет, стой-» — пробубнил арахнид, срываясь на непривычный его горлу скулёж. Во-первых, ему было стыдно признавать, что происходящее его больше возбуждает, чем пугает. Во-вторых, О’Мега решил, что именно сейчас стоит войти в напряжённое тело тонким щупальцем, которое, к ужасу и удивлению пленника, с каждым неторопливым, но уверенным толчком постепенно расширялось.       — Серьёзно, хватит… — эти слова уже звучали на грани слуха, хотя ни чуткому вардену, ни внутреннему голосу это не помешало.       Вместо ответа подземный страж кончиком когтя приподнял подбородок паука и, хищно оскалившись, бесцеремонно влез в чужой рот длинным салатовым языком, пока второй, оранжевый, нетерпеливо облизывал губы. Ксин’Кьюр протестующе замычал, но, когда кончик языка проскользнул в глотку, дёрнулся снова, срываясь с уступа и царапая поясницу. Ауррен подхватил его за задницу, слегка прижимая большим пальцем пах, где хозяйничало второе существо. Пальцы вцепились в здоровую когтистую ладонь.       — Ты там закончил? — отвлёкся от бессовестного трахания глотки гигант.       — Я только начал.       Сразу после этих слов летописец почувствовал, как к тугому кольцу мышц прижалось второе щупальце и скользнуло внутрь. Только вместо того, чтобы просто толкаться в податливое тело, щупальце обвило своего собрата. Паук впился клыками в нижнюю губу, впрыскивая в собственную кровь яд, действующий, скорее, как обезболивающее для своего носителя, и по ране тут же прошёлся язык надзирателя. Может, Кьюру показалось, но от существа несло гормонами, будто от человеческого подростка.       Кожу опалил прохладный воздух пещеры, стоило только О’Меге стянуть с добычи штаны. Ауррен хохотнул, глядя на дрожащего от почти болезненного возбуждения арахнида, сбросил с пояса какой-то выцветший флаг, имитирующий одежду, и придвинул Ксин’Кьюра к паху. Его руки были даже больше, чем должны, даже для его роста, хотя паук и без того выглядел рядом с ним как ребёнок. Горячая головка уткнулась туда, где уже довольно давно хозяйничали щупальца, и нарушитель далеко не в последний раз поблагодарил прошлого себя за введённый яд: длиной в предплечье с кистью, но толще и массивнее, член вардена вряд ли смог бы спокойно войти в чужое тело. Кьюр, конечно, присутствовал на многих пытках, когда служил Лорду Иар’Азу, и видел, что может поместиться в чью-нибудь задницу, но вот в сохранности внутренностей он уверен не был.       — К чему ты его вспомнил? — мурлыкнул шейпшифтер, оглаживая постепенно нагревшимися конечностями тело арахнида, особое внимание уделяя чувствительным зонам и шрамам. — Это было давно. Сейчас ты здесь, понял?       Арахнид попытался спрятать взгляд, пусть это и было бесполезно. Внезапно гигант повернул его спиной к себе и положил на ладонь животом, второй рукой придерживая грудную клетку и плечи. Щупальца его «напарника» стали меньше, расплелись и немного растянули сфинктер, помогая войти.       — Эй-эй-эй, — запричитал летописец, — п-подождите, вы серьёзн-Ах!       Даже так было больно. Но терпимо. Паук, до этого стискивавший зубы, чтобы не издать лишний звук, теперь стонал во всю глотку то ли от боли, то ли от удовольствия. Он и сам не заметил, в какой момент стал тащиться от боли. Громкий, едва ли не кричащий стон прервался. Конечно, О’Мега не мог уже так свободно пользоваться задницей смертного, зато ему представилась возможность обласкать горло изнутри, чем он и воспользовался. Приглушённое мычание создавало вибрацию в глотке.       — Паучок вошёл во вкус, хах? — довольно рыкнул надзиратель.       — Похоже на то.       Ауррен едва сменил угол, и Кьюр резко прогнулся в спине, захлёбываясь слизью и собственным голосом. «Нашёл», — прозвучал откуда-то из самой груди существа надломленный голос. И следующий толчок пришёлся ровно по той же точке, выбивая из мужчины ещё один хриплый стон, даже громче и сорваннее предыдущего. Из помутневших багровых глаз брызнули слёзы, но даже сам арахнид не был уверен, что именно их вызвало. Да и не особо он старался думать. Весь меркнущий разум был сосредоточен на непривычно приятной смеси горящей боли и пожирающего тело удовольствия.       — Эй, эй, Ауррен, давай полегче. Он мне ещё нужен.       — А я что? — юнец звучал настолько беззаботно, словно это не он сейчас насаживал маленького паучка на член до основания.       — Он просто смертный. Хрупкий смертный. Если ты его сломаешь-       — Да он тащится. Странно, что я это чувствую, а не ты. Эй, — обратился вдруг подземный страж к Кьюру, — ты скажи, если что-то не так.       О’Мега смазал горло какой-то сладковатой слизью и вытащил щупальце. Он не слышал мыслей паука, потому ждал ответа так же, как и его инфернальный напарник. Сам же арахнид ещё какое-то время молчал, задыхаясь, а после сдавленно выдал:       — Заткнитесь оба, ради-       Надзиратель усмехнулся и ещё раз грубо толкнулся вглубь узкой задницы, снова слегка меняя угол и в этот раз попадая почти идеально. Ксин’Кьюр громко вскрикнул, переходя на крайне возбуждённый стон. Кажется, вещество, которое содержалось в слизи бесформенного существа, работало примерно так же, как яд пленника, только эффект обезбола был сильнее и приятнее что ли. Щупальца оплетали члены всё плотнее, ласки становились всё приятнее, только голос одно из них больше не подавляло, из-за чего сбитое дыхание и почти болезненные стоны эхом разносились по пещере. Обитатели жеоды, может, говорили между собой ещё о чём-то, но думать даже не хотелось.       Стены мелодично затряслись под глухим рыком огромного монстра и визгливым криком паука. По телу разлилось собственное тепло внутри мышц от оргазма и семенная жидкость по стенкам слизистой и бледно-серой коже. Когда шум в ушах стал затихать, а мутный от наслаждения и слёз взгляд слегка сфокусировался на окружении, арахнид заметил непривычное тепло вокруг ноющего от странно приятной боли тела. Оказалось, варден притащил откуда-то из своего логова ещё один порванный по краям большой флаг, завернул в него свою жертву вместе с О’Мегой и сел у стены, широкой ладонью прижимая хрупкое пухлое тело к животу, пока тот дремал.       — Проснулся, паучок? — раздался в голове уже знакомый глубокий голос. — Думаю, ты понимаешь, что теперь тебе просто так не уйти. Ты мне обещал.       — Я… — от криков и стонов слова звучали слишком хрипло.       — Тише… Разбудишь его сейчас — получишь по шапке. Так у вас говорят?       — Ага…       — Вот. На твоём месте я бы поспал. Ты нужен мне в здоровом уме.       Вместо ответа Кьюр осторожно лёг поудобнее под тёплыми жёсткими руками, завернулся в полотно флага и удивительно легко провалился в сон…