Эмилия

Горы, верхушками касающиеся облаков; зеленые луга и пасущийся на них покладистый скот; неспешная спокойная жизнь, улыбчивые люди, и выросшие на самой благословленной Богами земле деревянные дома. Да, я говорю о Швейцарии. Прекрасном крае, что отличается от всех мне известных. Тут слепой станет зрячим, а человек впервые почувствует воздух. В маленьких живописных деревнях, что разбросаны по всей Швейцарии, и не такое ощутишь. Кстати о деревушках. Одна из таких как раз проплывала за окном поезда. Обрамленные черными ресницами глаза не уставали любоваться начавшимися, еще одиночными – стоящими на обочине, домами. А после и целыми поселками. Хоть подпирающая подбородок рука, опершаяся о крохотный столик в купе, и устала неподвижно находиться в одном положении столь долгое время – позу юная особа менять не собиралась. До станции было еще далеко – любуйся сколько душе угодно! А душе любоваться нравилось… Играющая в наушниках мелодия как нельзя кстати подходила под пейзаж за стеклом, в котором отражалась девушка. Она сидела одна, спокойно улыбаясь так, как улыбаются люди только своим мыслям. Лишь слегка неосознанно приподняв уголки персиковых губ. Наверное, и сама девушка не знала, что улыбается, – слишком была занята созерцанием. Но мы её понимаем! Как тут не созерцать-то?! Каштановое платье с простым кожаным пояском прикрывало колени, тянясь подолом нежной ткани к таким же аккуратным и красивым сапожкам с высокой черной шнуровкой. Правда так у него дотянуться и не получалось – белые колготки, а быть может гольфы, преграждали путь, внеся заметную лепту в общий наряд. Рукава у каштанового платья с пуговицами были длинными, со скрепленными своими руками резинкой манжетами. Возможно, кому-то этот наряд покажется странным. Но в такое эстетичное место – ехать только в таком эстетичном наряде. Тем более – девушка собиралась жить эти несколько месяцев в доме своей тети, а дом крайне был похож на замок. С тянущейся через сад подъездной дорогой и длинной стариной лестницей. И вот, теперь девушке предстояло не только наблюдать за городком за окном, а и пройтись по его улицам – поезд остановился. Короткие волосы взметнул приветливый непослушный ветерок, когда, соскочив с последней ступеньки поезда на платформу, девушка закинула ремень сумки себе на плече. Вещей у неё было, право, не много. Всего одна сумка, куда она впопыхах сложила все необходимое; и чехол для мольберта. Совру, если скажу, что краски и кисти не занимали добрую половину и так небольшой сумки. Была бы возможность, готова поклясться, юная леди набила бы красками все доверху! Но, к счастью, вынуждена была оставить хоть сколько-то места для вещей. Но вещи – такая мелочь! Любимое платье на ней, а старый добрый мольберт надежно болтается за спиной. Что еще нужно для счастья? Разве что живописная приветливая деревушка… Так девушка стоит прямо на перроне, с которого открывается вид на улочки, ползущие вверх по склону! С деревянных балконов свешиваются нежные цветы в вазонах, а за низкими изгородями расцветают кустики земляники. Думаю, каждый бы, вздохнув полной грудью, пошел прямиком вверх. В любом другом месте усталость настигла бы человека, стоило тому подняться до первого перекрестка, но не тут. Нет. Здесь силы прибавлялись, и хотелось идти еще дальше. Единственное, что бы останавливало – это боязнь дойти до конца света и потерять из вида столь живописное место. И все же, как красиво… Каштановые башмачки гулко стучали о землю, когда девушка, сама того не осознавая, дошла прямиком до нужного ей дома. Я не соврала, когда говорила, что он похож был на замок. Хоть из-за многочисленных деревьев была видна лишь часть уютного заросшего плющом особняка. Его крыша так же, как и стены, давно покрылась зелеными листьями, размером с ладонь. И это только небольшая часть всего того, чем могла похвастаться проживающая здесь семья Бейес. Девушка подошла к невысоким черным прутьям, что сложно было назвать воротами. Они были, скорее, просто для виду. Взрослый человек мог с легкостью перешагнуть их и оказаться прямо на территории сада, пахнущего медом, аромат которого ветер приносил с пассики за домом. Однако остановившаяся в легком замешательстве девушка в каштановом платье была довольно низкого роста, поэтому перелезть через ворота она могла с большим трудом. Неуверенно постояв пару минут, юная особа не придумала ничего лучше, как постараться преодолеть эту смешную на первый взгляд ограду – попасть к дому как-то надо все же. Почему-то, мысль позвонить своей тете – обошла светлую голову стороной. Перекинув через ворота сумку, а после хлопнув себя по лбу – ведь в сумке были краски, что могли разбиться, девушка поспешила уже аккуратно поставить туда же сложенный мольберт, что знатно отдавил ей левое плече, и начать перелазить самой. Оглянувшись и удостоверившись, что лишних глаз нет, юная леди задрала повыше подол платья и схватилась руками за верхний прут, с трудом перекинув ногу через него. В самый ответственный момент платье зацепилось непонятно за что, заставив девушку вертеть головой в разные стороны, в попытке найти камень преткновения. Но ничего не удавалось. Ситуации печальнее этой не могло уже быть, думали вы. Однако, господа, вы ошиблись. – Эмилия! – Тетушка Франческа!... – сконфужено хихикнула девушка, наблюдая, как к ней несется на всех парах невысокая дама с тронутыми сединой волосами. Резко Эмилия перестала улыбаться и задумалась, что же ей все-таки в такой ситуации делать. С платьем на распашку и с одной ногой, перекинутой через забор, с растрепанными волосами и одним наушником в ухе, молодая девушка пытается перелезть через забор. Прекрасно. Просто прекрасно… Предприняв рискованное, но хоть какое-никакое, решение, Эмилия с ловкостью ниндзя перекинула ногу обратно, услышав, как порвалась ткань на боку платья. Сейчас девушка действительно изо всех сил молила и Бога и Сатану, чтобы те дали ей провалиться сквозь землю, ну или, хотя бы, улететь вон за ту гору на горизонте. – Эмилия! Дорогая моя, как добралась? Я так рада, что ты приехала. Слышала, ты теперь художница! Так много времени прошло с того момента, когда я видела тебя в последний раз! – открывая защелку на воротах, лепетала тетя Франческа, будто не заметив представшей секунду назад перед ней картиной. «А… так тут была защелка…» – подумала Эмилия, обнимая говорящую без устали женщину. Да, с тетей девушка не виделась очень давно, но она почти не изменилась. Её неизменная особенная улыбка все еще на месте. Разве что темные волосы тронула непокладистая седина, да появились заметные морщины-лучики около глаз. А те, в свою очередь, действительно походили на солнышки. Лучезарный карий цвет. Почти такой же медовый, как и сам сладкий пчелиный нектар. А пчел тут было действительно в изобилии. Не зря все же за домом стоит несколько ульев, что с каждым годом пополняют красочную коллекцию сладких сот в банках. Труженицы сновали от цветка к цветку, особенно облюбовав персиковые деревья, возле которых Эмилия и тетя Франческа как раз проходили, становясь все ближе к дому. И как же давно девушка тут не была! Она совсем и забыла, что около входа, скрытый от чужих глаз с улицы в высоких цветах, бьет кристальными струями мраморный фонтан. Он стоит тут уже несколько десятилетий. Камень вокруг покрылся мягким мхом, а вот сам мрамор так же блестит на солнце, благодаря усилиям старого дворецкого. Дом теперь казался еще больше. Старые стены надежно стояли на том же месте, а ступени вели к тяжелой увесистой двери. Эмилия подумала, что первым, что на нарисует – будет как раз этот фонтан с цветами и дом с деревьями на заднем фоне. Франческа Бейес не ошиблась, говоря, что Эмилия стала художницей. Это была чистая правда. Юной леди нравилось часами сидеть, неспешно выводя на белом холсте все новые узоры, которые с каждым мазком краски приобретали форму. Запечатлеть увиденное, а после любоваться им, вспоминая, когда и где это было. Наблюдать, как из ничего появляются дома, реки, люди… это было потрясающе. Жаль, время не могло остановиться, хотя бы на тот миг, когда кисточка касалась нарисованных глаз, превращая их в реальные… настоящие…живые… Чтобы выводить каждый лепесток нежной розы. Или стоящих в тарелке персиков, цвета которых были и губы девушки. Стоило Эмилии собрать их уточкой, как приходилось опасаться летающих повсюду пчел – ведь они могли ненароком перепутать губы со сладкими душистыми фруктами. Думаю, описывать эмоции девушки, когда та вошла в дом, не нужно. Каждый почувствовал то же самое. Величие лестниц, уют нежной кухоньки, прелесть коридорчиков и возвышающее чувство красоты при виде заднего дворика из окон. Правда, во двор Эмилия пошла лишь спустя час. Ей пришлось раскладывать вещи в комнате и зашивать порванное злополучными воротами платье. Комнатка была просторная. С пушистой кроватью у окна, что сейчас было распахнуто. Со специальными сидениями на низких подоконниках двух других, достающих до потолка, круглых окнах. Тут, в дождливую погоду, Эмилия будет сидеть и читать книги, которыми заставлена добрая половина полок в её комнате. Все потому, что в библиотеке на первом этаже попросту нету места для новых памфлетов и фолиантов. Прозрачная длинная тюль развивалась от порывов редкого ветра, так же как и гардина над кроватью. Иголки, которыми девушка шила, лежали в коробке из под печенья, которое подарил когда-то давно тетё Франческе её покойный уже муж. Эмилия улыбнулась, когда, открыв коробку, заметила там золотую нить и наперсток. Именно этой нитью было собственноручно расшито свадебное платье тетушки, в котором она стояла и улыбалась около высокого и худого мужчины, что мило наклонился поближе к ней на фотографии на столе. Этот мужчина был дядей Эмилии. Девушка плохо его помнила, но пассика осталась именно от него. Дядюшка любил заниматься пчеловодством. Эмилия только помнила, как доверчиво пчелы ползали по рукам мужчины, а тот их и не прогонял, сидя на скамеечке в тени. Еще девушка помнила, что когда-то давно очень любила прибегать к дяде на пассику, а тот каждый раз давал ей круглую ложку со сладким медом. Сейчас ульи все еще стоят на заднем дворе, куда Эмилия вышла, оглядываясь и вспоминая давно забытые места. А те вовсе не изменились. Все такие же свежие цветы растут в тени кустарников черники. Климат для неё тут подходящий, поэтому ягоды крупные и очень сладкие. Эмилия нарвала себе горсть и повернулась слегка в бок. Момент истины. Девушка двинулась вперед, а сердце трепетало, рисуя в воспоминаниях то, что она так жаждала увидеть. За многочисленными кустами и деревьями, что вывели в тенистую безлюдную часть сада, куда попадали, рисуя свет, лучи солнца, был высокий забор. Черные прутья тянулись по всему периметру. А если пройти по узкой тропинке влево, то можно выйти к калитке, что ведет к реке. Девушка так быстро еще никогда не ходила. Желание почувствовать свежий воздух реки заставляло ускориться. И чудо природы не заставило себя долго ждать. Отперев калитку и перейдя через протоптанную местными дорогу, юная леди побежала по цветущей траве прямо к реке, что приветственно гудела прозрачными водами. Эмилия присела на корточки, долго вглядываясь в прозрачную мелкую воду, а после опустила туда руки, ополаскивая собранные ранее ягоды. А потом долго-долго сидела на камне, смотря в даль, жуя сладкую чернику и опустив стопы в холодную бодрящую воду. Но так время всю жизнь проводить было нельзя. Пришлось вернуться и помочь тете приготовить яблочный пирог. Хотя почему же пришлось. Эмилия с радостью проводила время со своей тетей Франческой. Это были незабываемые моменты. А еще более невероятное время наступило тогда, когда, съев несколько кусочков сладкого пирога с медом и яблоками, Эмилия направилась обратно к реке. Уже с холстом и красками. Поставив мольберт, леди принялась рисовать. Все, что она видела. Реку, горы вдали, одинокие домики, что раскиданы по всей степи и небо… Высокое голубое небо. Каким-то чудом еще не потерявшиеся наушники заменяли целый мир, погружая в свой – особый. Мир художника, творца. Эмилия рисовала все, что она так любит. Девушка всегда рисовала то, что любит… Эта история бы не имела своего начала и конца, если бы не середина. Ведь именно в тогда произошел тот самый момент, что всегда называют переломным в жизни любого человека. И сейчас я поведаю вам то, что произошло… Это был седьмой день с того момента, как Эмилия приехала в особняк своей тетушки в Швейцарии. Дни текли прекрасно, ведь тут не было контроля, указаний. Только свобода! Вдохновение… Каждый день юная особа вставала ни свет ни заря и мчалась в сад, чтобы собрать побольше ягод. После завтракала и занималась своими делами. Трудно сказать, какими именно – каждый день был по-своему разнообразен. Эмилия могла помогать дворецкому по дому, за что добродушный дедушка часто рассказывал интереснейшие легенды. Одна из таких запомнилась Эмилии особенно: Легенда гласит, что с незапамятных времен в живописных пещерах, которые располагались на крутых склонах Альп, обитали добрые феи. «Волшебный грот» – обитель прекрасной феи Фризетты. Однажды ей встретилась злая колдунья – Тулрула, что осталась без жилья – её пещеру завалило камнями. Фризетта пожалела старуху и разрешила ей поселиться в одной из пещер. Но с условием, что та поумерит свой гнусный нрав и никому не навредит. Стала колдунья жить в живописной пещере, однако обещания своего не сдержала… Тулрула подкараулила детей властителя замка Дюэн и столкнула их в Рону – бурную реку, что течет изумрудным потоком на дне ущелья. Фризетта увидела эти злодеяния со своей скалы и слетела вниз на своих крыльях, столкнула в реку колдунью и успела спасти детей из воды. Но обронила и навсегда утратила волшебную палочку. Из-за потери своего сокровища так расстроилась, что навсегда покинула валезанские края… Такая была легенда. Интересно, куда же улетела фея Фризетта, и где же сейчас её волшебная палочка. Может могучая река унесла её к кому-то другому?... Размышляя над этим, Эмилия проглядывала строки какой-то книги, особо не вникая в содержание, из-за чего читала одно и то же место уже третий раз. Поняв, что так больше продолжаться не может, девушка захлопнула книгу и встала. Ей на глаза попались краски и небольшой альбом в котором она рисовала, когда не было времени ставить мольберт. Схватив плетеную сумку и надев синие балетки, Эмилия направилась к реке, которая уже давно успела стать её любимым местом. Привычно пройдя кусты черники и пассику и дойдя по узкой заросшей тропинке до забора, девушка внезапно остановилась, услышав голоса. Они доносились явно с улицы, там, где располагалась протоптанная дорога. Спрятавшись за деревьями, сама не зная почему, Эмилия выглянула на улицу. Там стояло два человека. Один – парень. Обычный, невысокий, с веснушчатым лицом и светлыми волосами. А вторая… девушка. В черных джинсах и майке со стильной кофтой. Каштановой. Такой же, как и короткие кудряшки мягких волос. Посторонний шум ушел на второй план, пока во внезапно застывшее сознание Эмилии проникал шелест листьев, пение птиц и шум речки… Все это стало таким мягким и ласкающим. Словно те лучики солнца, что ранним утром плавно ложатся на помытые волосы… Когда лежишь на гамаке, встречая рассвет. Все еще спят. Весь мир спит, и пробуждение всего видишь лишь ты. Мерно качаясь туда-сюда и, не спеша, читая старенькую книгу с полки. Зябко поджимая под себя ноги и укутывая их в подол синего платья до щиколоток. Следя за каждым лучиком, что показываются из-за горизонта. А когда посветлеет – подставить лицо солнцу, видя через закрытые веки оранжевое свечение. Или же из-под полуприкрытых глаз – магические руны, что чертит сама природа. Тепло стало у Эмилии на душе, когда незнакомка залилась смехом и прищурила узкие темные глаза… Что это было? Часы все шли, а девушка все еще не могла этого понять. И забыть тоже не могла… В душе остался тот теплый комочек, как от горячего какао. Сколько с того момента дней прошло? Эмилия не считала. Каждое утро она просто сидела и наблюдала за этой феей, иногда, приходя чуть только встанет солнце – чтобы не попустить тот момент, когда прекрасная юная особа встречается со своими друзьями. Эмилия тоже хотела с ней дружить. Стоять плечо к плечу и вместе улыбаться. Но эта девушка с алыми губами вряд ли заметит её… Слишком безразличным и в то же время дружелюбным был её взгляд, что никогда не был направлен в сторону забора, за которым стояла Эмилия. У феи своя собственная жизнь. Она была властительницей этих гор, а Эмилия, так, лишь прозрачная зеленая нимфа, чье предназначение всего-то наблюдать. Так сильно девушка хотела сделать шаг: позвать свою фею… Свою фею… Так же сильно она и боялась это сделать. Серая мышь вроде неё и близко не имела права стоять рядом с этой богиней. Её кожа, наверняка мягкая, словно перышко дивной птицы; её глаза – два темных и в то же время ярких омута… Туда затягивало, словно в сказку из которой выхода нет. Эмилия была пленена этими глазами… А эти кудрявые непослушные волосы! Бог ты мой, эти кудрявые волосы!... Эти руки, эта шея, эта улыбка… Её голос. Обычный, – а для Эмилии – бархатный. Подобный самому прекрасному сапфиру мира. Чистый, словно журчание реки и твердый, сильный – как низвергнувшиеся в одну из ночей грозовые облака. Молнии сверкали, огонь в камине трепыхался, а девушка все продолжала мечтательно смотреть в небо. С чуть приоткрытым ртом, персиковыми губами, обнажающими белые зубы, Эмилия улыбалась. Хоть этого и не было заметно. Один раз взглянув, любой другой заметил бы только приподнятые уголки губ. Но излучаемое счастье на лице не давало бы покоя. И человек продолжил бы приглядываться. Пока не заметил этой теплоты, полной надежды, в глазах. Вздымающуюся грудь, что дышала по-особенному. Эту неповторимую эйфорию упования… любви… Да… она была влюблена. Той прекрасной чистой любовью. Влюбилась в безымянного человека, которого отделяли от Эмилии лишь прутья черного забора. Они не давали пройти, выкрикнуть фразу, которая могла бы изменить их жизни. Эмилия с легкостью могла отворить калитку и выйти на дорогу, но не способна была этого сделать. Она сама себя заперла, загнав в ловушку, ключ от которой уже был у неё в руке. Но рука будто принадлежала кому-то другому. Долго бы ещё это продолжалось. Пытка или вознаграждение, рай или бренные мысли существа, неспособного что-то изменить, но так жаждущего перемен… Если бы не: – Эй! Эмилия с ужасом и с трепетом подняла голову. – Ты уже много дней наблюдаешь за мной. Тебе что-то нужно? Фея заговорила… Она стояла, повернув голову. Повернув её в сторону забора! Туда, где стояла в полном шоке Эмилия. Эти глаза смотрели прямо на неё. О Господи… не твой ли лик отражается сейчас в них? А это безразличное выражение, напрочь перечеркнутое дружелюбной улыбкой!... – Хей, скажи же что-то, – фея подошла на несколько шагов. Она оказалась прямо тут. По ту сторону забора. И что могла сделать эта решетка? Эмилия чувствовала себя так, словно стоит прямо перед богиней. И нет никаких преград между ними… – Ты тут? Эй, все в порядке? – Девушка с алыми губами протянула руку сквозь прутья. И тут Эмилия ожила. Резко сорвалась с места и с бешено колотящимся сердцем помчалась в сторону пассики. Бог ты мой… Бог ты мой… Девушка сидела на скамейке, мелко трусясь. Что только что произошло? Она все испортила! Точно испортила! Не стоило убегать!... Она так глупо себя повела. Эмилия не могла в это поверить: она упустила свой единственный шанс заговорить с феей! А что, если та больше не придет, больше не взглянет, не заговорит… По щекам покатились слезы, которые леди трясущимися руками все пыталась вытереть. Ей было невероятно стыдно. И обидно! Как же ужасно… Сердце все колотилось, и Эмилия положила руку себе на грудь, ощущая пальцами его удары. Они были быстрыми, прерывистыми, беспокойными, запутанными – прямо как её мысли. Чувство стыда заставило слезы политься еще активнее, а лицо покраснеть до жара на щеках. Так юная особа просидела еще минут с тридцать. Прежде, чем направилась умыться и успокоиться. Следующие несколько дней Эмилия не выходила из дома, боясь наткнуться на ту девушку. Однако глаза все время смотрели в окно в надежде увидеть те самые кудряшки. Какое же странное – это человеческое сердце. Так страшно, а так хочется увидеть то, чего боишься и стесняешься. Но Эмилия ничего не могла с собой поделать! Она уже это не контролировала… Так, как не может контролировать лодку, пущенную по течению, рыбак. На седьмой день девушка не выдержала. Пошла к забору и… увидела там её… Фея стояла, прислонившись к дереву. Она заметила девушку сразу же. Эмилия поняла это и решила, что стоит делать ноги. Но выкрик остановил её: – Персиковая девочка! Подожди, не убегай, персиковая девочка! Фея подошла к забору и схватилась за прутья, улыбнувшись до ушей и прищурив глаза. От этой улыбки у Эмилии крышу снесло. Она застыла… – Почему так долго не приходила? – девушка наклонила голову вбок. – Подойди, не бойся ты, не съем я тебя. Вот так. Эмилия словно в трансе подошла, и все такими же круглыми глазами смотрела прямо в смеющееся глаза незнакомки. Но тут же отвела взгляд и беспорядочно забегала им по траве. Что происходит? Она ждала её? Ждала? Фея? Эмилию? Быть не может… И улыбается ей. Фея. Улыбается. Ей! Хрусталики в голове сделали мелодичный перезвон и сердце освободилось. Так резко. Словно птица сорвалась с места и взмыла в облака… да Эмилия и сама сейчас парит… Будто размалеванный серыми беспорядочными мазками лист бумаги заменили на белый. Такое спокойствие… И правда как в облаках… Теплых, золотых облаках… Наверное, фея бы и не обратила внимание на Эмилию, если бы та не наблюдала за девушкой все эти дни. И почему «персиковая девочка»?... Эмилия подняла глаза и робко взглянула в лицо девушке. Та удивилась, а после её взгляд стал еще теплее. – Ты не убегаешь… Эмилия тоже улыбнулась. Неуверенно, с опаской, но искренне радостно! – Я – Лера. – А я… Эмилия… – Ну что ж, Эмили, можно ведь так тебя называть, да? Выходи что ли, может, погуляем?... И они гуляли. По цветущим полям, по водопадам и рекам и тем редким искусственным лесам. Это было прекрасно, так прекрасно… Совсем другие ощущения, и привычные места будто показали в цветной обработки. Словно до этого мир был серым, бесцветным. А сейчас, наконец, обрел краски! И Эмилия уже не могла жить без этих красок… Ведь она – художник. Художник, до этого бывший без палитры, без кисти. До этого бывший слепым, и только сейчас открыв глаза! И все это стало частью сознания, частью души. И это то, что могло действительно показать и дать почувствовать себя по-настоящему живым. И прежде Эмилия наслаждалась каждой секундой своей жизни, но она чувствовала, что до этого момента все было видно сквозь призму – грязные стекла очков, которые девушка сняла. Днем Эмилия и Лера рассекали просторы города, а ночью – просторы дорог, преодолевая на полной скорости мотоцикла очередной серпантин. И такие дни были действительно наполнены счастьем. Но еще большей благодатью был наделен тот вечер, когда девушки остановились на склоне, любуясь уже зажигающимися огнями города. Молчание. Улыбки. И теплое касание на руке. Эмилия вздрогнула, пропустив удар сердца, и развернув голову к Лере. А та продолжала мечтательно смотреть вдаль, касаясь мизинцем маленьких пальчиков. Девушка повернула голову обратно. Медленно потянулась ладонью на встречу к руке. Первое касание. Первый теплый разряд электричества. А после нежное и быстрое переплетение пальцев. И теплота… Теплота… – Ну ничего себе, – Лера наклонилась через плечо Эмилии, поглядывая на её рисунок, где уже красовался фонтан и деревья. – Ты талант… Настоящий талант… – Да ладно, – юная леди покраснела, вновь почувствовав невероятное смущение, которое не скрылось и от феи. – Хах, персиковая девочка… – промурлыкала та, положив подбородок на макушку Эмилии и улыбнувшись. – Кстати, а ведь точно. Почему «персиковая девочка»? – недоумение в голосе прекрасно смешалось с этим невероятным взглядом снизу вверх. Лера застыла, её челка повисла в нескольких сантиметрах от подбородка девушки. И фея не удержалась… – Потому что твои губы… – Лера наклонилась и медленно прикоснулась к мягким губам, тут же ощутив тепло и уют. – Словно персики. Девушка отодвинулась и хихикнула, а Эмилия, не моргая, сидела, задрав голову. После густо покраснела и закричала, бросившись догонять бегущую к пассике фею. Там она, наконец, её поймала. А после, сидя на скамейке и переплетя пальцы, они долго целовались… Нежно, словно лепестки персика и вишни. Сладко, словно яблочный пирог. И тепло, словно жар камина… Дыхание щекотало губы, а кончики носа то и дело задевали то ухо, то щеку, пуская табуны мурашек по шее, а после и по всему телу. Это было так ласково, что на глаза наворачивались слезы. Так искренне… И не нужна была никакая пылкая страстная любовь. Этот поцелуй с девушкой с губами алого цвета ясно отложился в сознании. Эмилия запомнила каждую деталь, каждое ощущение. Каждый легкий укус и поцелуй в щеку. Каждое прикосновение к нежной шее и волосам. Пальцы, что проводили по талии… И многое-многое другое. Вечера в горах или дома, когда, собравшись втроем с тетей за столом, девушки смеялись и украдкой поглядывали друг на друга. А тетя хитро переводила взгляд с одной на другую, заговорчески попевая чай. Дни дождя, когда, после активных догонялок на улице, промокшие насквозь, девушки сидели в теплой ванне, а после вместе в обнимку лежали на кровати, слушая грозу… или читая книгу. Те светлые и солнечные рассветы и теплые дни… Все это бесконечно, ведь и Эмилия и Лера помнят их… Но пришло время Эмилии ехать назад – домой. Но она обязательно вернется сюда следующим летом, и весной, и зимой – да когда угодно! Она вернется… Все время, пока поезд отъезжал, Лера махала рукой, и Эмилия махала в ответ. А когда приехала домой – села рисовать. Эмилия всегда рисовала то, что любит. И вот, неприкаянно глядя на всех турмалиновыми глазами, стоял на камине портрет девушки, с алыми губами... Проходили дни, недели, месяцы. Эмилия жутко скучала. Но она верила, что однажды это произойдет… Девушка с персиковыми губами, возбужденно ерзая на месте, смотрела в окно поезда. У ног стояла сумка с вещами, добрую половину которой занимали краски, а за спиной неизменно маячил сложенным мольберт. Пальцы беспокойно перебирали бахрому белой вязаной жилетки, пока глаза не остановились на одном месте, а сердце не забилось в бешенном ритме. В легкие принялся набираться воздух, который Эмилия выпустила с радостным криком лишь тогда, когда спрыгнула со ступеней поезда прямо в объятия своей горной феи. Девушки закружились, не отпуская друг друга даже через минуту, две, три… И никогда не отпустят. Ведь одна всегда останется для другой феей с алыми губами, а другая – персиковой девочкой. И так будет всегда… всегда… всегда.       Конец