Red nightingale

Все произошло так быстро, что Донхёк до сих пор так и не поверил, что все это правда. Ну, правда, где это видано, чтоб при нападении на деревню захватчики начали забирать не девушек, а… юношей. Еще тогда это показалось ему не правильным, но из-за шокового состояния он был нем, как рыба. Остальные в повозке галдели и переговаривались. До Донхёка доносились обрывки их фраз, но он ни на чем не мог сосредоточиться. «Да и зачем мне их слушать?» - думал он – «Наверняка ничего хорошего со мной не произойдет» И все же… На разговоре сопровождающей их стражи он не мог не прислушаться. Слишком уж бредово звучало это все. - Что? Какой гарем? Вы, наверное, ошиблись! – возмущенно вскинулся он. - Никакой ошибки нет, - голос стражника звучал рассеянно и даже немного смущенно, - Султан Джехён, да будут дни его правления благословлены, приказал собрать юношей. - То есть… - новость подействовала на него отрезвляюще, так что он даже вскочил на ноги, - страной теперь управляет какой-то извращенец? - Молчи, поганец! – мужчина сурово посмотрел на Донхёка сверху вниз, - Кто ты такой, чтоб осуждать султана? Пришлось замолчать. Он уселся обратно, но теперь уже прислушивался к разговорам. Тут и там шептались о том, что новый султан слишком долго ждал своего часа, что он уже довольно стар, потому прихоть с мужским гаремом это возрастное. Донхёк содрогнулся. Он надеялся, что сможет как-то сбежать, чтоб не попасться в лапы к старому извращенцу. Мысль о том, что придется делить ложе с мужчиной его напрягала, а уж если он будет еще и стариком… Нет, это уже слишком. Он так погрузился в свои мысли, что не заметил, как их уже доставили во дворец. Яркое солнце резануло по глазам, когда он покинул повозку, а великолепие дворца, в который их привезли, так и вовсе ослепило. Донхёк слышал, что резиденция султана прекрасна, и все же… Не в качестве будущего наложника он бы хотел увидеть его. Их вели по длинным, отделанным мрамором коридорам, больше похожим на лабиринт. На их пути мелькали девушки, будто невзначай рассматривающие их. Все они делали вид, что не болтаются тут просто так, но их интерес чувствовался слишком уж явно - Одеты красиво, - шепнул ему на ухо Чонхан. Он был из той же деревни, что и Донхёк. Они не были друзьями, но знакомы были хорошо, - Думаю, старый гарем решил полюбоваться на нас. - Да мы теперь местная экзотика, - ухмыльнулся Донхёк. Все происходящее дальше показалось ему отчасти издевательством. Их вымыли в купальне, а затем туда же вошла женщина, которая, по словам девушек-прислужниц, должна была их осмотреть. А дальше… последовал натуральный балаган, немного повеселивший Донхёка. Женщина ругала евнухов всеми мыслимыми и немыслимыми словами, которые сам Донхёк попытался запомнить на будущее. Если он верно понял, ей нельзя было осматривать мужчин. Евнухи беспрестанно кланялись, оправдываясь, что до последнего не верили в то, что привезут именно юношей. Звать же доктора соответствующего пола сейчас нельзя: он занят своими пациентами. Именно поэтому осматривающая лишь задавала вопросы прибывшим, требуя говорить только правду, а евнухи осматривали, докладывая той, что видят. В конце концов, когда женщина удалилась, по коридорам еще долго слышалась брань. После этого они направились дальше. Донхёку было не по себе среди этих дворцовых лабиринтов и косых взглядов, преследующих их группу по всему пути. - Куда их вообще селить? Не в гарем же… - Будем надеяться, что помещение подготовили, а не сочли это шуткой, как мы. От этих слов стражи, сопровождающей их, юноши начали еще активнее перешептываться. Кое-кто уже мысленно жил с кучей красавиц, а кто-то, настроенный более пессимистично, готовился к камерам. Донхёк не строил предположений. Голова была совершенно пуста. Ни одной связной мысли. Он смотрел себе под ноги, и совсем не заметил, как они пришли к своей конечной цели. Внутри их уже ждали. Статная, величественная женщина, явно знатная, в возрасте, но сохранившая былую красоту, а рядом с ней две девицы, что, по всей видимости, были ее служанками. Женщина смотрела на пленников цепким взглядом, будто и сама не до конца верила в происходящее. - Валиде-султан! Какая честь! – евнухи мигом склонились перед госпожой. - Я лишь хотела убедиться, что для гарема не отобрали совсем уж… не подходящих. Что же, - она повернулась в сторону пленников, которые так и не склонили голов, рассматривая женщину, - теперь это ваш дом. Слушайтесь наставников. Они научат вас быть достойными… рабами падишаха, - с этими словами валиде-султан покинула стены нового, такого непривычного гарема. - Извините, можно спросить? – Донхёк сам не ожидал, что вопрос сорвется с его уст, - А кто эта дама? Жена султана? - Помилуй тебя господь, мальчишка! – воскликнул один из стражи, - Это валиде-султан! Мать нашего султана, да будет его правление долгим! «Значит, новый султан вовсе не стар» - пронеслось у него в голове. Однако, стоило ли записывать это в плюсы? Он не знал. Что старый, что молодой… Ублажать одинаково придется. А, может быть, именно его пронесет? Не будет светиться, и его и не заметят. Чем не план? Чуть позже, когда первое волнение утихло, и все разбрелись по местам, Чонхан пихнул локтем Донхёка. - Ну, чего тебе? – огрызнулся рыжий. - Спой, пожалуйста. Я помню, ты всегда пел на праздниках. - Ты считаешь, что мы сейчас на празднике? – вскинулся юноша. - Нет, но, - Чонхан на секунду замялся, - мы будто на похоронах сидим. Ситуация, конечно, не радостная, но… - Я тебя понял, - перебил его Донхёк. По правде говоря, его и самого тяготила тишина, но нарушать ее было неловко. И он запел. Сначала тихо, почти шепотом, улавливая мотив, а затем голос его окреп, стал громче, увереннее. Слова лились сами по себе, песня сменяла песню. Несколько раз входили евнухи, призывая к тишине, но замирали, очарованные голосом юноши. Шедший мимо ближайший советник султана, Сычён, остановился на миг, а затем едва ли не рванул в сторону покоев султана. - Ты должен это услышать! – Джехён не успел даже положить почти готовое кольцо, как его уже вытащили и куда-то поволокли. Если бы это был не Сычён, наглей был бы уже казнен. - Да куда ты меня тащишь? - Твой новый гарем… Да поторопись ты! Пропустишь представление! Султан не ответил. Видимо, в его гареме, о котором он уже выслушал много всего, происходило и что-то из ряда вон выходящее, раз уж советник так взбудоражен. И правда… На подходе к помещению гарема, Джехён услышал звонкий голос, а когда они дошли, то сквозь маленькое, неприметное окошко, он увидел того, кто им обладал. Невысокий паренек с рыжими, будто солнце, волосами. Он пел, закрыв глаза, и слегка покачивался в такт мелодии. Султан даже не смотрел на других, сидящих вокруг него. - Даже не смей призывать его немедленно. - Шепнул ему на ухо Сычён. – Дай немного освоиться. - Я что, по-твоему, чудовище какое-то? – так же шепотом ответил султан, вертя в руках кольцо. – Ты же знаешь, я не из тех, кто будет сразу же набрасываться. Сычён лишь кивнул. Джехён и правда был не таким. Следующие пару дней для Донхёка прошли спокойно, если жизнь, по сути, в плену могла быть спокойной. Их учили этикету, правилам дворцовой жизни, учили писать и читать тех, кто был не образован, и еще куче мелочей, которые им непременно пригодились бы. Это было даже интересно. По крайней мере, от них не требовали каких-то физических усилий. Даже убирали за ними девушки-служанки. «В принципе, если не думать о том, что однажды придется лечь под султана, то тут даже хорошо» - порой думал он, но старательно гнал эти мысли. Ему следовало думать об ином. О том, как выбраться отсюда, например, если это, конечно, возможно, а не о том, как хорошо просто учиться и ни о чем не думать. Но он думал, и не он один. Все чаще звучали шутки, что ради такой спокойной жизни, можно и стать верным наложником падишаха. В эти дни они не выходили из выделенного им помещения, учителя приходили сами. Не видели пленники и падишаха. Кто-то осторожно пытался спросить о нем, но евнухи коротко отвечали, что им не положено знать о делах султана. Вопросы отпали. Так прошла примерно неделя. Все это время Джехён старательно гнал мысли о рыжеволосом парнишке. Он активно принимал в свои руки дела империи, изматывая себя, а заодно и всех, кто попадал ему под руку. Сычён лишь посмеивался, глядя на такое рвение. Уж он-то знал, что на душе у султана. И вот в один вечер… - Ты много работал в последнее время, - улыбнулся советник, глядя, как султан с тоской поглядывает на незаконченное кольцо, позабыв о каких-то документах перед ним, - Не думаешь… Что заслужил отдых? Джехён перевел взгляд на советника и хитро улыбнулся: - Тогда ты знаешь, что нужно делать. Надеюсь, ты успел навести справки. А то еще притащат не его… - Ты сомневаешься во мне? – Сычен чуть прищурился, будто бы слова султана его оскорбили. – Все будет идеально. Я приведу твоего рыжего соловья, - сказал он и вышел из покоев султана. Тем временем в гареме пленники отдыхали после довольно продолжительных занятий письма. Учитель подгонял отстающих, говоря, что султан со дня на день может призвать кого-то. Мужчина понимал, что султан явно не будет проверять результаты его труда, но все равно волновался. Когда двери распахнулись, все встрепенулись и поспешили встать со своих мест. Что-что, а это им успели привить. - Советник? – евнух, дежурящий сегодня даже удивился. - Я тут по поручению султана, - Сычён держал строгий вид, а сам украдкой рассматривал явно занервничавших наложников, - И я знаю, - это слово он особенно выделил, - кого нужно подготовить, - и взор его упал на Донхёка, сердце которого, казалось, пропустило удар. «Я? Почему именно я? Нет, не может быть!» Мысли панически метались в его голове. Остальные юноши смотрели на него кто с интересом, кто с сочувствием, но абсолютно все в глубине души были рады, что им не предстоит идти первым. То, как его собирали, Донхёк не запомнил. Он пришел в себя лишь тогда, когда в его кожу и втирали вкусно пахнущие масла. Юноша сглотнул, а затем глубоко вздохнул. - Пришел в себя? Это хорошо. Тебе дарована великая честь, - старшая служанка заметила, что взгляд его стал более осмысленным, - Ребенка ты, конечно, не родишь… Но даже одна ночь с султаном принесет не мало выгоды! - Выгоды? – Донхёк не мог поверить ушам. Да какая может быть в его положении выгода?! - Все, не болтай. Тебе уже пора идти. Стража тебя проведет. И не смей опозорить учителей. Помни, чему мы вас учили, - с этими словами его почти вытолкнули в коридор. Идти пришлось далеко. Каменные коридоры изобиловали сквозняками, а шелка, в которые его обрядили, совершенно не спасали, так что Донхёк беспрестанно дрожал. Холод отрезвлял, и за весь путь он почти успел смириться. Быть может, если бы путь был дольше, он смирился бы окончательно. Наверное. Он бы не сказал точно. Они остановились перед массивными дверьми. Юноша сглотнул, когда они распахнулись перед ним. Он ощущал, что, если зайдет, произойдет что-то, что изменит его навсегда. Сбежать он не смог бы. Его все равно поймают и затолкают внутрь. Ну уж нет. Если уж заходить, то только так, чтобы не показывать страха. Ага, легко сказать. Двери за ним захлопнулись, будто закрылась ловушка. Он оглянулся. Покои были богато украшены, но все его внимание было обращено на мужчину, стоящего в центре комнаты спиной к нему. Он сделал несколько шагов, остановившись в десятке шагов от того. Следовало что-то сделать, но что. Он не помнил. Все наставления улетучились из его головы. Джехён медленно обернулся. Взгляд его упал на растерянный взгляд Донхёка, пусть тот и держал спину ровно, стараясь не показывать этой самой растерянности. Взгляд скользнул ниже по стройному телу, которое скрывала лишь тонкая ткань. Юноша не спешил раболепно склоняться и целовать полы его одежды. Не обучили или все позабыл? Впрочем, сейчас это было не важно. Раз уж гарем у него необычный, то и старые обычаи могли быть опущены. Джехён подошел к нему ближе. Прохладные пальцы сомкнулись на подбородке наложника, вынуждая посмотреть ему в глаза. - Как тебя зовут? – голос султана оказался низким, чуть с хрипотцой. - Донхёк, - последовал тихий ответ. - Не бойся меня, Донхёк. «Легко сказать» Султан взял его за руку, увлекая за собой в сторону ложа. Он усадил его совсем рядом с собой и что-то дернул. Полог мягко скрыл их. И они остались одни, будто бы отрезанные от всего мира. Джехён мягко коснулся щеки Донхёка, ощущая мягкость его кожи, давая привыкнуть к себе. Он не собирался торопиться. По крайней мере сейчас. Большой палец медленно огладил нижнюю губу юноши, прикрывшего глаза, а спустя несколько мгновений палец заменили губы. Он целовал его медленно, поглаживая щеку, терпеливо дожидаясь ответа. Наложник не ожидал… такого. Какого? Не думал, что его утопят в нежности? Да, именно такими были поцелуи и касания этого мужчины. Он думал, все будет иначе. Он вообще много всего надумал себе за эти дни, а сейчас ожидания расходились с реальностью, разумеется, в пользу реальности. И он ответил на поцелуй. Сначала робко, но вскоре стал чуть более уверен. Его никто не торопил. Султан медленно опустил руку со щеки на шею Донхёка. Кончики пальцев ласково прошлись по ней, будто запоминая. Во второй руке все еще была рука рыжего. Его хотелось касаться. Больше. Сильнее, чтоб ощутить в полной мере. И он обязательно сделает, но не сейчас. Чуть позже. Пальцы гладили ключицы, опускались ниже, проходя по груди, животу, спине, впрочем, не забираясь под тонкую рубаху. Он дразнил его, заставляя чувствовать, желать большего. Султан чувствовал, как горит юное тело под его касаниями, и это заводило получше, чем самые искушенные наложницы. До его ушей донесся тихий стон, когда он оторвался от губ юноши, чтоб вдохнуть немного воздуха. Он смотрел на Донхёка, раскрасневшегося, с припухлыми от поцелуя губами. Глаза его сверкали мириадами звезд. Не удержавшись, Джехён притянул его ближе, усадив к себе на бедра и снова втягивая в поцелуй, но уже более чувственный. Он почувствовал, как юноша сжал пальцы на его плечах, и ощутил желание того, когда он придвинулся ближе к нему. Он… Представлял это не так. Он еще никогда не испытывал столько всего. Донхёк бы не смог выразить словами, что заставляло его льнуть ближе к мужчине, что заставляло гореть его тело. Но эти губы… эти касания… они сводили с ума. И было плевать, когда с него стянули рубашку. Он лишь охнул, когда горячие губы коснулись его шеи, а пальцы сжали бедра. Наложник заерзал, стараясь устроиться удобнее, но внезапно разгоряченная спина встретилась с прохладными простынями. Он открыл глаза, и картина того, как султан медленно, дразня, снимал собственную рубаху, заставила его прикусить губу. Но долго любоваться ему не позволили, а снова поцеловали. Да так, что если в его голову и закрались какие-то мысли от этого зрелища, то они мигом покинули это место. Поцелуи, обоюдные касания, разжигающие пламя все больше и больше. Оба не заметили, как оказались нагими, ведь хотелось больше касаний кожи к коже. Хотелось больше, больше, больше. Джехён закинул ногу Донхёка на своё бедро, поглаживая ягодицу. Эта прелюдия была настолько сладка, что хотелось, чтоб она длилась вечно, но ведь ночь не бесконечна. Султан хотел бы остановить время… Он отстранился от наложника, но лишь затем, чтоб нащупать на подушках поблизости небольшой пузырек с маслами, которые использовал в подобных случаях. - Главное не бойся, - его горячее дыхание опалило шею Донхёка, - Доверься мне. - Я верю, - тихий шепот. Будто и не говорил никто ничего. Султан снова стал нежен, аккуратно подготавливая его, позволяя привыкнуть к непривычным ощущениям, и лишь когда удостоверился, что достаточно, перевернул Донхёка на живот, приподняв бедра. Он аккуратно входил, прикрыв глаза от ошеломляющей узости. Руки его гладили спину и плечи юноши, стараясь расслабить того, чтобы их первый раз запомнился не болью. И тогда время будто замерло, позволяя раствориться в друг друге, в той неге, что охватила их, в той страсти, что наполняла их тела, заставляя гореть, ощущая себя живыми. Смятые простыни, сбитое дыхание и тихие стоны наполнили это небольшое пространство, ограниченное балдахином. Это был их мирок, где существовали только они, где обнажились их желания. И когда уставшие, но довольные, они откинулись на простыни, тяжело дыша… Только тогда время восстановило свой бег. Донхёк будто пришел в себя, а в сознании всплыл строгий голос, говорящий, что после ночи с султаном следует одеться и бесшумно удалиться, не беспокоя султана. Он приподнялся, ища глазами свои вещи. Уходить сразу же не хотелось, но это нужно было сделать. - Куда-то собрался? – тихий голос заставил вздрогнуть и обернуться. - Да, нам говорили… - Да к черту то, что они говорили, - буркнул Джехён, притягивая его в свои объятия, - Останься хотя бы до утра. - А может… и дольше? – и откуда взялась только эта смелость? - Может и дольше, - улыбнулся султан. И каждый из них, лежа в этих теплых объятиях, что-то для себя решил. Например, Донхёк то, что ни за что не расскажет, что с султаном было хорошо и совсем не страшно. Черта с два! Джехён же… а что Джехён? Для себя он все решил еще тогда, когда Сычён притащил его послушать пение в гарем.