У Намджуна свое отношение к сексу

У Намджуна свое отношение к сексу. Не совсем привычное, не совсем традиционное, да и предпочтения его некоторые бы не стали называть настоящим сексом. Ему не нравятся прикосновения, не нравится раздеваться, не нравится, когда кто-то другой ласкает его или прикасается к более интимным местам. Какое-то время парень вообще причислял себя к асексуалам, потому что не интересна ему вся эта тема. Не весело, не приятно, не привлекательно, не впечатляет. Лучше провести вечер за просмотром кино, свиданием за пределами дома или совместным приготовлением ужина, чем прижиматься друг к другу обнаженными телами и. . . Намджун морщится. Это совершенно не то, чего ему хотелось бы от отношений, но мало кто согласится. Мало кто разделяет его взгляды. Сокджин вот не разделял. Но Сокджин влюбился по уши, и ему в такой ситуации можно было только посочувствовать, потому что ни на какие соблазнения Намджун поддаться не мог. Не мог и не хотел. Пришлось сдаться, но только в этом плане, потому что, как бы удивительно это ни было, отношения завязать получилось. Получилось съехаться и даже вместе купить дорогущий чайный сервиз, который Сокджин обожал. Какое-то время тот скрашивал пустоту в сердце от отсутствия секса, но с каждым днем Джин становился грустнее. Не быть привлекательным для того, кого хочешь и любишь больше жизни — настоящее наказание. И парень был наказан. До определенного времени. Намджун не слепой и, тем более, не тупой. Он все видит, все понимает и чувствует сильную вину за оставленного без этого тепла Сокджина. Вот и думайте, кто в таких парах страдает больше — асексуал или его партнер. Намджун правда пробовал, но останавливался, как только ладони его парня ложились на обнаженный торс. Как только Сокджин пытался ласкать его сквозь брюки. Было жалко обламывать удовольствие любимому человеку, но решение парень найти не мог. Он просто не хотел, чтобы его трогали. Не хотел, чтобы его раздевали, не хотел быть полноценной частью процесса, потому что все это ощущалось чем-то странным, слишком острым, неприятным, возможно неправильным. Противоестественным для него. Но в десятки раз неприятнее становилось, когда, проходя мимо ванной, до Намджуна доносились заглушенные шумом воды всхлипы, а после Сокджин выходил с припухшими глазами, и долго избегал разговоров об этом. Конечно ему было больно. Ему было обидно. Сексуальное равнодушие партнера сильно било по самооценке, и в конце концов Сокджин стал тихим, замкнутым, раздраженным. — Солнышко? — но Намджун нашел способ это исправить лишь спустя полгода с начала отношений. — Подойди пожалуйста. На предложение Джин отреагировал негативно, но только поначалу. После уговоров все же решил попробовать и, о боже, каким же это было отличным выходом для обоих. Намджун не отказался от интимной связи полностью, он собрался с мыслями и сделал шаг к решению проблемы. Если не получится в этот раз, Сокджин может попросту уйти от него к кому-то другому. Намджун серьезно молился. — Я люблю тебя больше всего на свете, — говорил он, покрывая поцелуями шею краснеющего Джина, пока тот сидел на их общей кровати в нерешительности и смятении. Довериться было сложно. Намджун уже столько раз пытался, и с каждой новой попыткой становилось все больнее и обиднее, потому что Сокджин лишь убеждался в своей непривлекательности. В том, что не так уж сильно его любят. Он понимал, в чем проблема его парня, но все равно переводил стрелки на себя, старался лучше выглядеть, милее вести себя, но в итоге это загнало его в глубокое отчаяние. И что делать теперь, когда руки Намджуна под его футболкой, а губы покрывают бледными засосами шею? Только ждать, не прикасаясь. У Намджуна свое отношение к сексу, и понял он это только спустя полгода с начала полноценных отношений. Понял, наблюдая за любимым человеком, любуясь его фигурой, его улыбкой, наслаждаясь его голосом. Намджуну не нравится, когда прикасаются к нему. Но Намджуну нравится прикасаться. Если бы он понял это раньше, если бы допустил такую мысль, Сокджину не было бы так больно. Наконец пришло время все исправить, пусть и с опаской, пусть с недоверием. — Если тебе неприятно, лучше не надо, — предупреждает Сокджин, когда парень стягивает с него футболку и помогает лечь на спину. — Это не обязательно и… — Мне нравится смотреть на тебя, — Намджун целует шею, плечи, ключицу и грудь, от чего Джин заливается краской. — И нравится делать тебя счастливым. Посмотри, как цветешь. — Не пялься, — тот хмыкает, принимая объяснение, но выглядит все равно напряженным. — Все это странно. — Потому что впервые, — Намджун полностью одет, но на его парне больше нет ничего. В комнате полутьма, чтобы обоим было комфортнее, потому что оба нервничают, оба боятся провала. — Доверься, хорошо? — он целует выпирающую тазобедренную косточку, и Сокджин несколько раз кивает. — Я хочу доставить тебе удовольствие, — кивает снова. Почему идея уделить своему парню сто процентов внимания в постели никогда не приходила Намджуну? А если и приходила, почему он от нее отмахивался? В том числе и из-за Сокджина, который слишком стеснялся быть в центре происходящего, стеснялся получать удовольствие и не давать ничего взамен, но сейчас, смотря на дрожащее и извивающееся от удовольствия тело под своими руками, Намджун понимал, насколько правильно поступил. Да, это можно назвать настоящим сексом, пусть и один из участников полностью одет. Пусть не возбужден. Пусть выступает скорее инструментом удовлетворения партнера, чем полноценным участником, но это лучший вариант. Вариант, устраивающий их обоих. Намджун покрывает своего парня поцелуями, руками ласкает орган, играет с головкой и вызывает у Сокджина такие сладкие стоны, что голова кружится. Он жил с этим человеком много месяцев, даже не подозревая о столь прекрасной стороне. Парень правда думал, что придется заставлять себя делать это, чтобы сохранить отношения, но еще до начала самого особенного секса понял, что ошибался. Как же приятно видеть, как дрожит от наслаждения любимый человек. Приятно знать, что причина этого удовольствия — ты, твои руки, твои слова. Честное слово, Намджун готов повторять это каждый вечер. В первый такой раз Сокджин кончает слишком быстро и, под сладкую похвалу, закрывает лицо руками. Его парень улыбается и гладит чуть дрожащие колени, думая, что тот просто смущается. Но после слышит громкий всхлип, который у Джина не получается сдержать. — Эй, эй, — Намджун мгновенно оказывается еще ближе и отнимает чужие ладони от успевшего намокнуть лица. — Что случилось? Тебе больно? Сокджин качает головой, но сказать пока не может, захлестнутый чувствами. Ким помогает ему принять сидячее положение и прижимает к себе, накидывая на голые плечи одеяло. Честно говоря, пугается до смерти. — Тише, — просит он и гладит по влажным волосам. — Мы больше не будем, если тебе не нравится, хорошо? — Нет, — Сокджин резко отнимает голову от плеча парня и смотрит в глаза, кусая губы. — Мне нравится, просто…спасибо. У Намджуна от этого тона разбивается сердце. Он знает, что имеет в виду Джин. Знает, как долго тот мечтал о чем-то подобном, как ждал, как надеялся, как каждый раз разочаровывался, но продолжал верить. Намджун знает, за что его благодарят. Но от этого почему-то жутко стыдно. — Не стоит, не плачь, — большими пальцами он стирает влагу с мягких щек. — Ты не противен мне, — и пусть Сокджин выкинет подобные мысли из головы. — Это было здорово, — парень не чувствует потребности в собственном удовлетворении, но вид размякшего после оргазма Джина заставляет чувствовать чуть ли не эйфорию. — Теперь всегда будет так, — обещает он и прижимается губами ко лбу. — Если ты хочешь. — Хочу, — и Намджун знает, как неловко и сложно это признавать. — Очень хочу. Подобного рода любовь и внимание идет Сокджину на пользу. Он расцветает самым красивым цветком всего за пару недель, и Намджун по этому поводу испытывает невероятное счастье. Нет, он вовсе не неполноценный, а Сокджин не лишен любви. Просто у них все немного иначе, все немного по-особенному.