Об экспериментальной магии, чашечках и доверии

И она точно не хотела, чтобы всё кончилось так: кексы всех мастей бились, как безумные, о стеклянные куполы, пытались ползти, не имея задних лап, хрипели и тявкали, а Пафф стояла посреди этого безумия и не могла вдохнуть. Заниматься своими маленькими магическими тренировками на свежем воздухе было нельзя после того ужасающего выговора от администрации школы, хотя она была никак не виновата в этом разломе, но разве им объяснишь? Что им вообще объяснишь? Они чуть не уволили Латте! Латте! Если бы не она, Пафф бы не стояла тут. Так что магией вне классных занятий ей заниматься запретили. Но тут уже такой выбор: или Пафф исключат за нарушение прямых приказов дирекции, или за неуспеваемость по практическим занятиям. Поэтому… Поэтому она и пошла жаловаться Латте. Она вовсе не хотела от неё помощи, или пособничества, и Пафф вообще не знала, зачем идёт к своей наставнице. Может, она разве что надеялась на чашечку ароматного кофе. На успокаивающие слова. На тепло, которого Пафф не хватает… И уж точно, точно, честное слово, Пафф не рассчитывала на то, что Латте, нахмурившись, уйдёт в себя на добрые пять минут. «Да, но… А если… Но тогда… И если… Но я… Но… Да… Да… Но ведь!..» Да, да, Латте знатно рисковала, отдавая ключи от никому не нужного, всеми забытого зала трансмутации. Ни у кого не вышло разложить тесто кексов до тех всеобщих первоначал, которые можно было бы математически рассчитать и сложить в формулу жизни — и дать кексам новую судьбу, ту, в которой есть самосознание. И кофейные посиделки с друзьями. О, нет, не друзьями! Наставниками, хоть и поразительно добрыми и заботливыми, такими, каких Пафф никогда прежде не встречала и не надеялась даже встретить. И вот она не оправдывает доверия, оказанного ей. Пафф сама не поняла, как это случилось. Вспышка. Всё началось со вспышки. Она отразилась в стеклянных куполах, пронизала светом весь зал… И тут случилось это. Кексобаки, лежавшие грудами бесформенных засохших коржей вдруг напитались, смягчились, обрели подвижность и всю её направили на то, чтобы биться своими полуразвалившимися телами о тонкое стекло. Они обрели давно утерянные в мучной пыли десятилетий голоса — и обратили их в рык и вой. Это было простое заклинание, которое должно было подлечить увядающий цветок. Сюрприз для Хёрба, тратившего столько сил на цветы Сада Волшебной Академии; тратившего столько времени на Сад Волшебной Академии, что цветок, стоявший в его комнате, посаженный в нарядный маленький горшок заботливыми руками кого-то очень дорогого Хёрбу — это цветок нашептал Пафф, пока она несла его в зал Трансмутации — стал увядать. И Пафф знала, что дело не в удобрениях или воде. Цветок тосковал. И она лишь хотела передать ему часть того тепла и заботы, что нёс в себе Хёрб для всех и каждого — и для цветка лично. Приоткрыть его сердце, совсем чуть-чуть. Простецкая магия, лишь показывающая существующее. «Боже», — подумала Пафф, когда это только началось, — «Это ведь даже не магия изменения реальности, не магия сотворения. Бестолочь, какая же бестолочь!». По тонкому стеклу одного из куполов пошла паутинка трещины: ещё не вся сеть, но первая ниточка. Пафф не могла пошевелиться. Не трогай, не трогай, ничего не трогай. Хуже сделаешь, вот и всё. Трещинка росла, росла, росла. Дала следующий росток. Лай кексов будто стал громче. Коленки Пафф дрожали так, что даже если бы она решила убежать, то не смогла бы. Но она и не собиралась — не двигайся, не дёргайся, ничего не трогай. Всё испортишь. Снова. — Пресвятая выпечка! — Пафф вздрогнула бы от звука этого голоса, если бы уже не тряслась: от страха, от стыда, от напряжения. — Я… Это я… — голос почти не слушался Пафф, и только теперь она поняла, что почти рыдает. Где-то хрустнуло стекло, издало скрипящий звук — и в дальнем углу зала на волю вырвался бананово-шоколадный кекс. Он взрыкнул, принюхался к воздуху нового мира, полного незнакомых ему ароматов и образов. Осколки стекла рассыпались по полу искристой крошкой. «Может… Выбора нет?… Нет… Я ведь… Лишь бы… Только бы…» Горячие ладони опустились на плечи Пафф, и ухо обожгло кофейным дыханием: — Зажмурься и постарайся не двигаться, хорошо? Кивни, если поняла. Пафф едва ощутимо дернула подбородком вверх-вниз. — Отлично, я и не сомневалась. Над головами у Пафф и её спасительницы вдруг раскрылся зонтик: не настоящий зонт, но волшебный купол в форме зонтика, светящийся мягким светом, слегка гудящий. У него даже была рукоять: самый её кончик расплывался в ладони Латте, размываясь в чистую, не принявшую никакой формы энергию. «Duplexi lacti partemo lactemo!» Под потолком с треском заискрилась магия. Мелкие вспышки — почти как та, из-за которой всё тут и началось, но мельче. Как жемчуг и бисер. Как бисер и песчинки. Магия медлила, словно ждала, что Латте отменит своё заклинание. Но та лишь прижала Пафф покрепче да стукнула каблуками своих сапожек друг о друга. Повторила: «Duplexi lacti partemo lactemo!» И с потолка хлынули потоки молока, затапливая весь зал. Стена молока в секунду накрыла кексобак, разбила оставшиеся целыми купола и вгрызлась в спины рвавшихся оттуда созданий. Тесто кексов мгновенно набухло, размякло от переполняющей их влаги. Пафф с ужасом и восторгом наблюдала, как кексобаки размякают в кашицу и затихают. Они исчезли буквально на глазах, оставив после себя лишь влажное месиво на полу да разбитые купола трансмутационных установок. Юная волшебница даже не заметила, что их с Латте туфли давно оторвались от пола: их держало блюдце из чистой магии того же нежного кремового цвета, что и зонтик, не прекращающий выдавать всполохи от каждой капли молока, падающей на его купол. Латте молчала, глядя на весь беспорядок, творящийся в лаборатории и не отпуская плечи Пафф, будто та могла шагнуть в стену молока, льющуюся с потолка. По правда говоря, Пафф действительно хотела. Иррационально, будто под гипнозом — она хотела шагнуть в эту белую нежность. Но её крепко держали, не давая даже дёрнуться. Ливень прекратился спустя пару секунд, словно выключателем щёлкнули. Последние капли упали ровной линией, словно магический дождь обрезали невидимыми ножницами. Пафф казалось, что всё должно быть залито по колено, что дождь шёл минуты, если не часы. Но на полу остались лишь неравномерные лужи. Остатки кексобак. Осколки стекла. И никаких молочных рек или потопа — во всяком случае, достойного внимания. Её плечи отпустили, и стало так сиротливо, будто ладони Латте были созданы в Печи только для того, чтобы держать в них Пафф. — Думаю, мне придётся здесь немного задержаться, — задумчиво протянула Латте, — и ты просто невероятно поможешь мне, если пока я тут разбираюсь добежишь до Кафетерия и возьмёшь два больших латте… — С шоколадом? — На тебя всегда можно положиться! С шоколадом. Пафф закивала головой и, пятясь и кивая, кое-как вышла из зала. Развернулась и побежала со всех ног за кофе.

***

— Я знаю, ты хочешь спросить про то заклинание. Из зала, — Латте материализовалась за столиком Кафетерия когда Пафф отбежала за салфетками. Теперь они уже пять минут сидели в тишине, прерываемой лишь тихим позвякиванием ложечки о фарфоровый край. Тихий, мелодичный звук. Почти как колокольчки. И да, Пафф ужасно хотела узнать, что это за волшебство — о таком она даже и не слышала. — Жаль, драконы совсем не боятся молока, — улыбнулась Латте, будто и не дразнила своим вопросом интерес Пафф только что, — а то мы бы решили некоторые вопросы намного быстрее. И легче. — А почему драконы не боятся молока? — Милая, тебе стоит быть внимательнее на Введении в Анатомию Волшебных Сластей. Глазурь! Они же покрыты ей так плотно, что даже горячий чай им не помеха. Говорят, в чайных вулканах даже обитает один древнейших драконов, и его чешуе нипочем ни жар, ни влажность! Он перелетает от Жерла Чёрного Чая к Лавовым Озёрам Улуна каждую весну и улетает обратно по осени; говорят, это его перелёт приводит к смене времён года, и если дракон пригреется на одном месте, мы останемся в вечном лете или бесконечной зиме… — Как же он понимает, что пора улетать? — Когда в глубинах пекла Чёрного Чая его глазурь почти стаивает, он улетает остывать и залечиваться к берегам Улуна. Но за долгие месяцы его глазурь разрастается в прохладных лечебных водах так, что ему становится тяжело дышать, и тогда он летит обратно… В жерло вулкана Черного Чая. Пафф восторженно выдохнула. — Но это всё сказки. Наверное. Мы знаем, что дракон может там быть. Но вот есть ли он на самом деле? Если есть, жив ли он? Летает ли он туда сюда? Кто знает! — Латте улыбнулась широко и тепло. — Нам не дано знать всего, о чём хотелось бы. По разным причинам. И порой лучше не пытаться узнать то, что нам недоступно и не предназначено. — И я не должна знать, что это было за заклинание… Ну… Сегодня? Латте улыбнулась ещё шире, но в глазах её отразилась грусть. — Мы не знаем, есть ли дракон, потому что пар от чая так горяч и влажен, что ни магия, ни самые отчаянные храбрецы не могут пробраться в сердце этих земель. — Ненавижу, когда со мной говорят притчами и загадками. Можно мне узнать или нет? — Пафф сама не поняла, как посмела выпалить это. И когда она успела почти допить один из двух латте, что она заказала по просьбе наставницы?! Латте рассмеялась. — Ты совсем как я прежде! Такая тихая, а внутри океан страстей. Нет, Пафф. Ты не узнаешь, что это была за магия… Пока не научишься реанимировать цветы без создания армии живых мертвецов! Хотя бы! Хотя бы… Она обернулась и достала неизвестно откуда цветок, с которого всё и началось. Он же не мог стоять за спинкой её стула всё это время? Или мог?… Какая разница. Мысли вернулись к тому, насколько простым должно было быть то заклятие. Щёки Пафф заалели, и краска широкой кляксой разошлась по лицу, ушам, спустилась к шее. Бестолочь… — Да, всё из-за этого океана страстей, — продолжила Латте, словно не заметив отчаяния ученицы, — мне он тоже мешал. Невозможно обуздать эту стихию, пока не примиришься с ней. Одна из немногих стоящих вещей, которым меня научила моя наставница… Латте взяла ладонь Пафф в свои руки. — Я надеюсь, что смогу научить тебя большему. Я научу тебя самому лучшему, что умею. — И тогда я… Я обязательно стану, как Вы! — Выпалила Пафф. Латте рассмеялась, подмигнула, не отпуская руки ученицы: — Первый мой урок: в следующий раз зови меня, когда решишь отработать новое заклинание. Не стесняйся. В конце концов, я здесь не затем, чтобы бесконечно заполнять бумаги. Знаешь, что? Зови, даже если отрабатываешь старое заклинание. — Но я ведь… Весь зал… — Ерунда. Найдем новое место. Ты и не представляешь, милая моя, сколько в Академии заброшенных закоулочков, про которые не помнит ни одна живая душа. — Но Администрация… — Никогда не узнает о сегодняшней… Необыкновенно продуктивной практике. А если узнает — то это был субботник, мы разбирали старый инвентарь. Пафф улыбнулась и кивнула, глядя Латте прямо в глаза. Да. Так они и поступят. Цветок Херба потянулся всем своим существом к солнцу, щедро делящимся с миром своими лучами. Да, так всё и будет.