я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес

Всё катится к чертям, когда Дэниел умирает. Жизнь Бака — в первую очередь. Новости распространяются по королевству как июльские тараканы. Сегодня в королевский дворец приносят весть о том, что наследный принц Дэниел не вернулся с поля боя, а завтра на пограничных землях начинается волнение. Дэниел умирает чертовски некстати — лениво тянущийся конфликт с соседями набирает обороты, засуха, высушившая соседей, задевает по касательной и их земли, которые совсем недавно оправились от чумы. Королевская чета скорбит и вперемешку с письмами сочувствия получает письма от знати и дальних родственников, осторожно интересующихся, когда можно будет породниться с ними через их младшего сына, которого вот-вот должны были объявить следующим в очереди на престол. Бак — этот младший сын, и последнее, о чем он когда-либо просил падающие звезды, это корона. Ему нравилось быть вечным принцем, "где-нибудь потом" в очереди на престол. План был в том, что Дэниел женится на ком-то по любви или по политическому расчёту, она родит ему детей, которые все дружно выстроятся между Баком и троном, а он продолжит никого не волновать, ездить верхом, тренироваться, общаться с обычными людьми королевства и заниматься мелкими поручениями. Теперь обо всем этом можно забыть, потому что тяжёлая как лезвие плахи корона нависает над его головой. Теперь родители, которые и раньше не были особенно от него в восторге, вероятно от отсутствия амбиций становиться полководцем, как положено младшим детям, и делать убийства людей своим признанием, обращают все свое внимание и недовольство на него. Бак готов проглотить все свои пролитые на плече Мэдди слезы о том, как он жаждет любви родителей и как тяжело ему встречаться с их безразличными взглядами, потому что их внимание оказалось хуже плетей, которых ему всыпали как-то за то, что он обжимался с сыном конюха. Иногда Баку кажется, что они винят его в смерти Дэниела, желая, чтобы он был там посреди крови, грязи и бездушных тел. Иногда Бак в этом уверен. Тело Дэниела не находят. Проливные дожди, грязь и разлившиеся реки превращают поле боя в болото, где скорее сгинешь, чем найдёшь венценосного мертвеца. Его не возвращают домой, и королева плачет за дубовым столом прямо во время ужина, чего никогда себе не позволяла. Бак жует хлеб и думает, что хочет такой же любви. Надрывной, честной и уродливой в скорби. Он знает, что никто за столом не любит его настолько. Замени его куклой-болванкой, никто бы не заметил. Может быть, Мэдди заметила бы, но она слишком далеко, чтобы успеть в замок так быстро. Бак встаёт из-за стола, не доев. Его никто не провожает словом или взглядом, и ему кажется, что он призрак в этом замке. Мёртвый Дэниел живее сейчас, чем он. Положение королевской семьи становится шатким как никогда. Вместо двоих сыновей, которые давали династии надёжность, у них остался один. Мэдди уже замужем, и её права на трон все равно что последний вздох капитана идущего на дно корабля. Одно удачное покушение посеет достаточно смуты, чтобы дать шанс перевороту. Бак знает, что те же дальние родственники, которые сейчас спешат выскочить за него замуж, с таким же рвением перережут ему горло. Может быть, он никогда не хотел становиться королём, но он не глуп. Он знает, что единственный шанс закрепить положение их династии это либо женить его и получить наследника прямо сейчас, либо то же самое сделать его отцу. Его мать уже не сможет дать королевству принцев, но король всегда может вымолить у церкви развод и жениться на ком-то, кто может. И даже если Бак не помнит её любви, он не желает такой судьбы своей матери. Остаться тенью прошлого величия, покинуть замок, забыть имя, что она носила так долго, отдать титул, которому посвятила всю свою жизнь. Баку плевать, что этот поворот событий исключит из королевской семьи и его. Он все равно никогда не чувствовал себя её частью. Иногда Бак думает, не убьет ли его собственный отец. Со смертью Бака церковь не откажет королю в разводе, ведь у него не останется наследников. Бака пугает эта мысль, и ещё больше его пугает то, что единственная причина оставлять его в живых, которую он может найти, это риск потерять все королевство между его смертью и появлением наследника. Есть ли у него ещё шанс вымолить у страшного суда душу Дэниела обратно на бренную землю? Все в этом замке слишком холодны теперь, будто не осталось уже живых. Жизнь приходит в тронный зал шорохом легкого доспеха и ровным звуком шагов. У рыцаря тёмные глаза, тёмные волосы и шрам, тянущийся через щеку. Бак не знает, смуглая ли у него кожа, или он загорел в пути под обманчивым солнцем, но это выделяет его на фоне бледнолицей королевской четы. Он выглядит пятном краски, неаккуратно упавшим на треснувший холст. Рыцарь преклоняет перед ним колено, потому что теперь это то, что делают люди. Потому что он наследный принц, потому что он будущий король, потому что стабильность в королевстве зависит от того, сделает ли он следующий вздох. Этот рыцарь — новый начальник его персональной охраны. Его новая тень, его новый верный пёс. Бак знает, что он был в двух войнах, и знает, что побывал в плену в последней. Бак знает, что эта работа для него награда за верную службу — теплое место в королевском замке рядом с никчемным принцем. Бак не доверяет рыцарю свою жизнь, потому что он знает, что люди, прошедшие через ад, не спешат вернуться туда ради королевских особ. Бак просит его подняться. У рыцаря мягкий взгляд, будто он видит каждую недолюбленную часть Бака, и Бак хочет приказать ему отвернуться. Вместо этого он смотрит на шрам, будто надеясь, что это заставит рыцаря почувствовать себя так же неуютно. Он тянется к нему потрогать, и рыцарь дергается, но не отстраняется, позволяя руке оказаться рядом с его лицом. Шрам неаккуратный, злой, рассыпающийся ростками ближе к виску. Видно, что он заживал без участия врачей, без чистой воды, без осторожных рук. Баку интересно, сколько ещё таких шрамов скрывают доспехи. Рыцарю не нравится близости руки к шраму, и Бак считает это за маленькую победу в битве, в которой, кажется, участвовал только он. — Вас что-то беспокоит, Ваше Высочество? — рыцарь — Эдмундо, Эдди — спрашивает, когда они оказываются наедине. Он предельно вежлив, но Баку все равно кажется, что за этим вопросом скрывается снисхождение. Он отдаёт себе отчёт, что срывается на Эдди потому, что тот воплощает в себе очередную необратимость произошедшего. Он — доказательство того, что Дэниел мертв, а Баку предстоит взойти на трон как всходят на помост с плахой. — Я не доверяю тебе, — боже, он звучит как капризный ребёнок, но отступать не собирается. Он решил ненавидеть этого рыцаря, и будет придерживаться плана. Эдди слегка усмехается, будто это совсем его не задевает. — Я могу что-то сделать, чтобы изменить это? Бак не знает, чего он ожидал. Эдди не может высказать ему свое недовольство ситуацией, не может сказать, что действительно думает по этому поводу. Бак рассчитывал на любую реакцию, кроме той, которую получил — терпеливую и спокойную. — Ты не можешь просто так появиться в тронном зале и ожидать, что я буду доверять тебе свою безопасность. — Я похож на человека, который бежит от драки? — Ты похож на человека, который знаком с болью, и такие люди обычно избегают проходить через подобное снова. — Ваше Высочество. Я знаю, что вам страшно, и вы скорбите по своему брату. Вам на плечи легла огромная ответственность, но я слышал много хорошего о вас за пределами замка. Я обещаю, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы были в безопасности. Эдди выглядит таким мягким и осторожным, и Бак видит, что все это исходит от того, что он способен на страшную жестокость. Это скользит в его плечах, в его расслабленной позе, в открытом жесте рук. Бака бесит и это тоже. Бесит то, как Эдди понимает его с первого раза, с первого взгляда. — Расскажи что-то о себе. Личное, — если Бак для Эдди такая открытая книга, то он хочет получить что-то взамен. Эдди поднимает брови. — У меня есть сын. Его зовут Кристофер, он остался с моей тётей. — А его мама? — Чума. Бак моментально чувствует себя виноватым за этот вопрос. Чума была не так давно, рана Эдди, по которой он только что прошёлся, должна быть все еще свежей. Такой же, как тоска Бака по брату, даже если они никогда не были особенно близки. Дэниел был любимцем родителей. Он был особенным. Первый сын, идеальный будущий король, благородный, смелый, честный. Бак был "запасным" ребёнком, рожденным исключительно чтобы укрепить положение семьи, в надежде, что он никогда не понадобится. — Что-то ещё, Ваше Высочество? — что бы Эдди ни почувствовал от вопроса о своей жене, он продолжает выглядеть собранным и вежливым. — Нет, ты можешь… вернуться к своим обязанностям. Эдди кивает и ничего больше не говорит. Он следует за Баком как тень и остаётся у его дверей. Эдди следует за Баком практически всюду, если он не оказывается в окружении охраны короля и королевы. В такие моменты Эдди пропадает только для того, чтобы появиться рядом с ним вновь, как только он выходит из огромных комнат, где родители отчаянно пытаются сделать из него новую версию Дэниела. За дверями покоев Бака всегда стоит один охранник, и иногда это Эдди. Баку хочется спросить, спит ли Эдди вовсе, и когда в последний раз он видел своего сына. Бака все еще подбешивает Эдди тем, как легко он вписывается в жизнь замка. Как общается с Афиной, как Бобби хлопает его по плечу, потому что, конечно, Эдди узнает у него всю нужную информацию о принце и его делах. Бака бесит и то, как Эдди отшучивается от его предложения вместе потренироваться. — Я не хочу лишиться головы за то, что извалял кронпринца в пыли, — говорит Эдди, и Баку хочется ответить, что никого здесь особенно не заботит его благополучие, пока он жив. — Не переживай об этом, венок чемпиона с последнего турнира висит в моих покоях, а не в твоих. Может ты на деле не так хорош, как на словах, о герой войны? — задирает его Бак, и Эдди смеется. Они стоят на открытой площадке для тренировок с песчаным покрытием и чучелами. — Чем мы меряемся сейчас, Ваше Высочество? — спрашивает Эдди, бросая Баку меч. Они дерутся долго. Бак чувствует, как Эдди сдерживает удары и больше защищается, чем нападает, и рычит от раздражения. Чтобы заставить Эдди показать, на что он способен, требуется время, но после того, как Бак находит этот рычаг, у него не остается времени думать о чем-то кроме свистящего в воздухе меча. Эдди дерется так, как делает все — спокойно, просчитывая каждый удар, внимательно следя за каждым движением противника. Он отличный противник для импульсивного Бака, который несмотря на все свои навыки, так и не научился думать на три хода вперед. Это и подводит его в спарринге с Эдди. Слишком широкий размах, лишний шаг в сторону, чужой меч подцепляет его оружие, Бак чувствует подножку, и оказывается на земле с лезвием у горла. С лица Эдди над ним капает пот, он тяжело дышит и снова улыбается. — Я могу сохранить свою работу, Ваше Величество? — спрашивает он. — Только если мы это повторим, — отвечает Бак, аккуратно сглатывая. Фантомное ощущение стали у горла сохраняется, даже когда Эдди поднимается с колен и протягивает ему руку. — Ты и правда хорош. Кажется, я действительно могу на тебя положиться. Эдди заботится о Баке, и Баку требуется время, чтобы это понять. Он привыкает к присутствию Эдди рядом с собой, к его вежливым вопросам, к тому, как он слушает все, что говорит Бак, не пропуская мимо ушей ни одного слова, даже если Бак говорит ему о чем-то абсолютно бесполезном, что вычитал в книге из королевской библиотеке. Эдди никогда не сомневается в Баке, никогда не отворачивается, И Бак знает, что Эдди платят за это, но никто не платит ему за то, чтобы он тихим голосом спрашивал “хочешь уйти отсюда?” видя панику на лице Бака во время какого-то приема, никто не платит ему за то, чтобы в ответ на кивок Бака он придумывал оправдания о том, что сомневается в безопасности принца, и уводил его оттуда. Никто не платит ему за то, чтобы вздохнуть и попросить рассказать подробнее о размножении червей. Никто не платит ему за то, чтобы он подготовил лошадей еще до того, как Бак его попросил об этом после очередного разговора с родителями.

***

Бак просыпается среди ночи от звуков шагов и разговоров за дверями покоев. Он натягивает штаны и сапоги, берет меч и выглядывает в коридор. У его покоев стоят два стражника в полном вооружении. — Что здесь происходит? — требует он ответа, и прежде чем он успевает его получить, в коридоре появляется Эдди. Он тяжело дышит и держит меч в руках. Бак не уверен, кажется это ему, или лезвие действительно поблескивает неаккуратно вытертой кровью — Вернитесь в покои, — говорит Эдди, как только его видит. — И заприте двери. — Что происходит? — повторяет Бак, и он смотрит на Эдди в упор, давая понять, что он использует всю свою власть до капли, чтобы получить ответы. — В замок пробрались люди, и мы почти уверены, что он заговорщики, которые хотят вас убить, — сдается Эдди. — А теперь, пожалуйста, вернитесь в покои и сидите там, пока я не вернусь. Баку не нравится эта мысль. Он не привык сидеть в покоях, пока за него возможно умирают люди, пока Эдди рискует не вернуться к сыну, потому что кто-то захотел оборвать жизнь Бака. Может быть, он не хотел посвящать себя военному делу, он все еще отличный мечник, от него будет куда больше толку в коридорах, чем запертым в покоях. — Или я пойду с тобой, — говорит Бак. — Я умею драться. Эдди тяжело вздыхает, будто ожидал этой фразы. — А я не умею драться и волноваться за вашу королевскую особу. Мне нужно, чтобы вы были в самом безопасном месте. Доверьтесь мне. Сегодня никто не умрет. Бак выразительно смотрит на меч Эдди. Тот опускает глаза и передергивает плечами. — Никто, кто важен. Бак видит огни в окнах, слышит топот этажом выше. Эдди поднимает голову, потом возвращает взгляд на Бака, и в его глазах становится меньше теплоты и мягкости, к которым Бак успел привыкнуть. Бак вспоминает первую мысль о том, что Эдди может позволить себе быть таким, потому что в нем кроется жестокость, потому что он прошел две войны и побывал в плену, потому что он смотрит на Бака темными, холодными глазами, и там ничего нет. Бак думает о том, как Афина говорила ему, что у каждого человека есть момент сомнений, колебаний перед убийством, момент “пожалуйста, дай мне повод не делать этого” мольбы. Он не уверен, что он есть у Эдди сейчас. — Покои, — повторяет Эдди. Баку кажется, что он снова слышит слова Эдди — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы были в безопасности — и задается вопросом, сколько крови Эдди готов пролить, чтобы сдержать свое обещание. Прямо сейчас он выглядит так, будто готов в ней искупаться. Бака никто никогда так не защищал. Это одурманивало. — Не смей умереть там. Я только привык к тебе, — говорит Бак. «Как пожелаете, Ваше Высочество» тонет в звуке закрывающихся дверей. Эдди возвращается через несколько часов. Он приваливается к дверям, глядя на Бака, который замирает посреди покоев, по которым нервно расхаживал все это время. У Эдди на лице кровь, и Бак почти уверен, что часть крови на его одежде принадлежит ему. Эдди слегка улыбается, и в его глазах проглядывает привычная мягкость. — Не видать вам нового начальника охраны, — говорит он, и теплота комом встает у Бака в горле.

***

Бак организовывает это, потому что он хочет сказать Эдди спасибо, но не представляет, какие слова могут передать то спокойствие в душе, которое он ощущает каждый раз, когда видит своего рыцаря или чувствует его присутствие за его плечом. — Что мы здесь делаем? — спрашивает Эдди, стоя у ворот. Бак знает, что он мысленно проверяет расписание на сегодня, и не может взять в толк, кого они могут встречать. — Просто подожди немного, — просит Бак. — Ты сам вечно говоришь мне, что нужно быть терпеливым. Экипаж появляется через двадцать минут. Он совершенно обычный, никаких дорогих тканей и украшений. Бак подумал, что это привлекло бы слишком много внимания. Дверь распахивается и оттуда появляется женщина в простом, но изящном платье, а потом мальчик лет десяти. Лицо Эдди меняется. Если Бак до этого думал, что видел в глазах Эдди нежность, то сейчас он увидел, как выглядят его глаза, наполненные любовью. — Папа! Мальчик — Кристофер — не успевает начать бежать, потому что Эдди уже рядом с ним, сгребает в объятия и кружит вокруг, прижимая к себе. Они смеются, и у Бака внутри что-то сжимается от того, что у него никогда этого не было. Так выглядит отеческая любовь? Так помнит его родителей Дэниел? Как в сердце Эдди нашлось место для заботы о Баке, если в нем так много любви к его сыну? — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Эдди, опускаясь на уровень глаз Кристофера. Он смотрит на него так, будто этот мальчик делает каждый следующий вздох стоящим того. У Бака болят щеки от того, что он не перестает улыбаться, глядя на это. — Принц пригласил нас в замок, — довольно сообщает Кристофер, и Эдди оборачивается, чтобы посмотреть на Бака. У него блестят глаза, и он выглядит так, будто обнял бы Бака сейчас, если бы у него не было в руках его сына. Бак не знает, куда себя деть под этим взглядом. — Тогда нужно сказать ему спасибо, не так ли? — говорит Эдди. Он гладит Кристофера по волосам и поднимается с земли. — Спасибо, Ваше Высочество! Кристофер громкий, улыбчивый, счастливый, и Баку хочется сделать все в его силах, чтобы сохранить эту улыбку на его лице. Бак любит детей. Он думает о своих детях с тоской и печалью, потому что боится, что его вынужденный брак с кем-то, кого он едва знает, лишит их семейной любви так, как он был ее лишен. Он обещает себе, что будет любить своих детей так же, как Эдди любит своего сына, что бы ни произошло, что бы он ни думал о будущей королеве. До того, как Дэниел умер, Бак мечтал о большой любви. Даже если его первая любовь оставила за собой пепелище на месте его сердца, он хотел ощутить это снова. Беспорядочные связи, которыми он славился до Эбби теперь ощущались пресными и пустыми, оставляя Бака чувствовать себя еще более никчемным. Сейчас он надеется на то, что они с будущей королевой хотя бы смогут стать друзьями. — Твой папа делает очень много, чтобы защищать меня. Я решил позвать кого-то, кто сможет защитить его, — улыбается Бак. — Я очень сильный, — кивает Кристофер, и Эдди мягко смеется. Бак хочет слышать этот смех каждый день. — Еще бы, чемпион, — говорит Эдди. — Ты хочешь посмотреть замок? — спрашивает Бак, потому что он знает, что Эдди никогда не посмеет попросить его устроить экскурсию своему сыну. — А у вас есть библиотека? Я только учусь читать, но у нас так мало книг. — Конечно, у нас есть библиотека, — Бак слышит, как смеется сам. Он боится поднять глаза на Эдди, потому что знает, что в них больше благодарности, нежности и мягкости, чем он знает куда деть. Он не готов к этому, его никто не научил тому, что он достоин того, чтобы на него кто-то так смотрел.

***

— Я могу перевезти Кристофера в замок, — говорит Бак вечером, когда Эдди приходит, чтобы проверить выставленную у его дверей охрану. — Я не могу просить вас об этом, Ваше Высочество, — осторожно говорит Эдди, и Баку хочется сказать, что он может попросить его о чем угодно, если продолжит так же смотреть на него. — Тогда решено. Я знаю прекрасную няню, которая будет рада позаботится о твоем сыне, пока вы живете в замке. Эдди впервые обнимает его после этих слов. Объятие короткое, крепкое, и Бак не успевает толком прижаться к Эдди, потому что тот уже делает шаг назад, смущенный своими эмоциями. — Прошу прощения, Ваше Величество, — говорит он. — Спасибо. Я не знаю, как вас благодарить. — Перестань отказываться от спаррингов, и мы в расчете, — отшучивается Бак, и счастливый смех Эдди стоит у него в ушах до момента, когда он проваливается в сон.

***

Бак влюбляется так, как никогда раньше — сразу, до боли, разбиваясь об эту любви как птица о скалы. Он влюбляется в каждый акт тихой заботы, в каждый понимающий взгляд, в каждое беззвучное "я здесь, я на твоей стороне", он влюбляется всем своим глупым сердцем, всеми своими словами, которые кто-то наконец-то слышит. Когда Бак целует Эдди в первый раз, они в его покоях. Эдди замирает, размыкает губы, а потом сжимает его плечи и уверенно отстраняет от себя. — Нет, — говорит он. — Этого не произойдёт. — Почему? — Баку кажется, что у него изо рта должна пойти кровь, потому что вместе с буквами он выплевывает осколки разбившегося сердца. — Потому что вы наследный принц, — голос Эдди нежный, похожий на тот, которым он разговаривает со своим сыном, объясняя ему простые вещи. Он смотрит на Бака все тем же внимательным и спокойным взглядом, будто видит его всего, и не хочет отворачиваться. — Вы женитесь, у вас появятся дети, вы будете выполнять долг перед королевством. Я не буду безликим фаворитом, которого вы прячете в своих покоях. Я буду тем, кто вам нужен — другом, верным слугой, рыцарем, союзником, опорой. Кем вы захотите, но не любовником. Это даже не звучит как отказ. Эдди кладет к ногам Бака свою верность и свою жизнь, но оставляет себе свое сердце, и Бак ненавидит себя за то, что ему этого недостаточно. Он был одиноким в этих стенах так долго, и сейчас, когда у него появился человек, в чьи клятвы верности он верит, ему этого недостаточно. Бак мечтал о человеке, который будет на его стороне, который будет верить ему в первую очередь, не будет ожидать от него промахов и ошибок. Эдди стоит перед ним и предлагает это, предлагает веру, предлагает дружбу, предлагает верность. А Бак как капризный ребёнок тянется в ящик под замком, где лежит его сердце. — Вы можете мне приказать. И, боже, как эта мысль отвратительна Баку. Он наследный принц, он может заставить Эдди сделать, что угодно, и тот послушаем не только из-за короны, но и из-за того, что в этом весь он. Бак может ему приказать. Он может получить Эдди в своей постели прямо сейчас, достаточно пары слов. Бака пугает то, что в его руках находится такая власть, еще больше его пугает то, с каким спокойствием Эдди её ему отдаёт. Бак спит с мастерицей над шептунами и с отвращением и удовольствием думает о том, что Эдди стоит за тяжёлыми дверьми покоев. Тейлор выскальзывает из его постели ещё до того, как он просит её это сделать, потому что она прекрасно знает, что значит этот секс. Баку хочется, чтобы Эдди распахнул двери и спросил, какого черта он делает, а потом упивается стыдом за то, что Эдди все это слышал и наверняка провожал взглядом уходящую Тейлор с нижними юбками в руках.

***

Ана красивая. У неё тонкие черты лица, ослепительная улыбка, и она опускается на уровень глаз Кристофера, будто делала это всю жизнь. Кристофер смеётся над чем-то, что она говорит, запрокидывая голову, и Ане будто плевать, что полы её юбок покрываются пылью от шороха по земле. Ана все больше времени проводит с Кристофером, пока Эдди занят работой и, очевидно, когда он свободен, она тоже с ними. Бак её ненавидит. Особенно, когда она цепляет свой платок на копье Эдди на турнире. Баку хочется сказать, что это его рыцарь, но Эдди дал ему ясно понять, что у него есть право на что угодно, кроме его сердца. Эдди вообще не хотел участвовать в этом турнире, злобно думает Бак. Бак взял его на слабо, слишком много шутил о том, что подумают люди, если рыцарь, который отвечает за безопасность принца откажется от турнира. Ему некого винить кроме себя. Эдди выигрывает турнир, и Бак рыдает несколько часов после того, как находит на своей кровати меч. Эдди должен был отдать его Ане. Так поступают победители турниров. Они отдают свои мечи дамам, которые цепляют платки на их копья. Но Эдди говорит, что его меч поврежден, а потом Бак находит его у себя на кровати абсолютно целым. Эдди чувствует к нему то же самое, и если бы не эта чертова корона, то Бак сейчас был бы в его объятиях, а не Ана. Если это та большая любовь, о которой он мечтал, он больше её не хочет.

***

Когда случается война, никто к этому не готов. Та же граница, где сгинул Дэниел опять вспыхивает конфликтами, и Бак отправляется туда, потому что у него больше нет оправданий и причин держаться подальше от боли и смерти. Эдди отправляется с ним, и Бак проклинает свою корону за то, как он обнимает Кристофера на прощание. С Эдди было достаточно войны, грязи и крови. Эдди отдал свой долг королевству, и Бак просит его остаться. Эдди смотрит на него с неизменной мягкостью и говорит, что Бак никуда не поедет один, даже если там будет всего в половину так же плохо, как помнит Эдди. Там все намного хуже. Особенно, когда отряд Эдди пропадает. Они должны были отправиться на короткую разведку, но проходят сутки, и их до сих пор нет. Бак чувствует, как волнение сводит его с ума. Ему задают вопросы, от него ждут приказов и решений, а все, о чем он может думать, это то, как он вернется в замок и ему придется сказать Кристоферу, что его отец погиб. Воспоминания о смерти Дэниела слишком свежи, и Бак не может позволить этому месту забрать еще одного человека в его жизни. Бак молит всех богов, которые ему известны о том, чтобы Эдди вернулся. Он обещает быть хорошим королем, обещает жениться, обещает подарить Эдди и Ане земли и никогда не злиться на том, что Эдди не захотел быть его фаворитом. Обещания падают с его губ как комки земли в свежую могилу. Погода ухудшается, и на вторые сутки Баку хочется объявить полноценную войну соседям, которые никак не могут успокоиться, насытиться отнятыми жизнями и его горем. Топот копыт раздается под вечер. У Эдди на лице и доспехах следы крови и грязи. Их так много, что Бак не понимает, кому они принадлежат. Эдди находит его взглядом и напряжение уходит из его плеч, будто последние силы покидают его. Они встречаются на полпути, Эдди падает на колени прямо перед Баком и упирается лбом ему в живот. Баку хочется плакать и смеяться, его руки находят затылок Эдди, и он гладит короткие волосы и грязную кожу шеи. Он скорее чувствует, чем слышит, как Эдди вздыхает и расслабляться в его руках. — Ты напугал меня, — почти шепчет Бак. — Почему ты постоянно должен подвергать себя опасности ради меня? — Моя кровь будет на каждом поле битвы, если это значит, что там не будет твоей, — и Эдди звучит так, будто он удерживает себя в сознании только чтобы произнести слова, которые сотрясают весь мир Бака и рвут его сердце на части. — Ваше Высочество! — зовет кто-то, и Бак хочет сказать, что они могут идти к черту, он ни за что не отпустит Эдди из своих рук сейчас, когда думал, что потерял его. Все могут идти к черту, он не может получить Эдди, но он может чувствовать его дыхание и знать, что он жив в его руках. Сегодня этого достаточно. — Вы захотите это увидеть. — Что бы это ни было, потом! — все-таки огрызается Бак. — Бак? Этот голос такой знакомый, что у Бака кружится голова. Видимо, он двинулся рассудком, пока думал, что Эдди мертв, потому что это голос Дэниела. Бак помогает Эдди подняться на ноги, и поворачивается в сторону голоса. Даниэль стоит посреди лагеря, одетый в какие-то лохмотья. Обросший. Живой. Здоровый. — Дэн? Что? Как? Мы получили новости, что ты мертв! — Я тоже думал, что мертв, — усмехается Дэниел, и у Бака кружится голова. — Меня вытащила с поля боя лесная дикарка. Она пришла туда, чтобы обокрасть трупы, но нашла меня на грани смерти. Она вылечила меня, и я собирался вернуться домой, но потом тут начался новый конфликт. Можешь представить мою радость, когда я столкнулся с вашим отрядом. Бак смотрит на Дэниела так, будто древний бог явился перед ним и заговорил. — Надеюсь, что ты не слишком привык к короне, братишка? — говорит Дэниел, и Бак, наконец, осознает, что это значит. Он больше не первый в очереди на престол. Он снова обычный принц. У него снова нет долга перед королевством, и все письма о браке вновь будут направлены Дэниелу. Бак смотрит на стоящего рядом с ним Эдди и тот устало улыбается ему, закусив губу. — Я больше не кронпринц, — шепчет Бак. Эдди опирается на него всем весом. — Ты больше не кронпринц, — шепчет он в ответ. — Я буду тем, кем ты захочешь, — повторяет Бак слова Эдди, чувствуя, как сердце бьется у него в горле. — Возлюбленным. Когда Дэниел возвращается, всё хорошо.