***
Это было похоже на вселенскую шутку. Ну вот решили так пошутить над бедным сердцем, ха‐ха, надрывай живот от смеха и безысходности. Все случилось на чемпионате фигурного катания. Тренировку по хоккею из‐за этого мероприятия отменили, а Лиза, клевавшая носом, весь тот момент, когда тренер им что‐то объяснял, не запомнила (не услышала) эту информацию. Она недоуменно смотрела на кипу людей во дворце и не понимала происходящего. Лишь оказавшись на трибунах до альфы дошло: выступали фигуристы, люди с замиранием сердца смотрели чужие прокаты, хлопали и даже вставали с мест, когда тот или иной элемент был выполнен безупречно. Девушка сама не знала, что ее толкало в тот момент, но раз уж она приехала на якобы тренировку с другого конца города, то почему бы хотя бы просто не посидеть, отдохнуть и не полюбоваться своими, так сказать, коллегами? У выступающих девушек так же горели глаза, они жили льдом, у них одна стихия. Повышалась температура крови в теле и холода совсем не чувствовалось. Лишь мелкое покалывание от волнения, ожидания и предвкушения. Лизе это было хорошо знакомо. Уже был конец и оставалась лишь последняя участница. Елизавета, едва ли, не собравшись уже уходить, так и села обратно. Она сидела не очень-то и близко к катку, практически на задворках трибун, где билеты уже никто не приобрел, но все равно прекрасно видела ту, что одним своим появлением заставила замереть весь мир вокруг альфы. Девушка даже глазам своим не поверила, протерла их и, когда фокус вновь вернулся, лишь прикрыла ладонью рот, сдерживая из себя стон. Перед ней, в полной тишине людей, что так же затаились перед началом, на льду стояла худая, тонкая фигура недосягаемого ангела. Елизавете казалось, что все это лишь сон и не более, не бывает настолько красивых людей. От каждого взмаха руки, передвижения по льду сердце рыжей ухало куда‐то вниз, в самую бездну, не желая оттуда возвращаться. Альфа следила за каждым незначительным движением, кусала губы от переживания, боясь и надеясь, что девушка удачно откатает программу без каких‐либо нюансов по типу травм. Это прекрасное создание уже однажды упало с небес на эту грешную землю, но сейчас она просто не могла сделать это: не могла упасть на острые коленки, обтянутые белой, как сам лед, кожей, содрав их в кровь; не могла ронять горькие слезы обиды и боли, ведь по мнению рыжей она заслуживает все самое лучшее. Никакой боли — ни душевной, ни моральной. Брюнетка должна получить к своим ногам лишь все самое лучше, взамен одаривая только самой сладкой улыбкой, от которой сердце хоккеистки само делало четвертной аксель. Лиза, до этого не питавшая явной любви к фигурному катанию влюбилась бесповоротно в одну милую темноволосую омегу, что одержала победу в турнире. Ее голубые глаза, и до этого излучавшие радость всему, ярко засветились, являя миру прекрасную десневую улыбку. Она кланялась во все стороны и махала зрителям, благодаря за свою победу тренера и всех, кто ее поддерживал. Альфа остро почувствовала нужду быть тем, кто был бы рядом с этим чудом. Она хотела быть поддержкой и опорой этой совсем юной девушки. «Их там в этом фигурном катании совсем не кормят что ли?» — пронеслась мысль в голове хоккеистки, когда ее древние инстинкты кричали о желании увидеть мягкие черты незнакомки, вместо болезненной бледности. Она выглядела совсем маленькой на вид, хотя ей наверняка уже было лет шестнадцать. Но с этой худобой она словно сокращалась в размерах, а сняв коньки, наверное, даже не дотянется и до подбородка Лизы. И все. В тот день все и пошло по наклонной. Лиза превратилась в сталкера и ей становилось жутко даже от себя самой. Первым, что она сделала в тот день — спросила у рядом сидящего мужчины, как звали фигуристку. Даже имя «ангела», как ее окрестила альфа, было прекрасным. Но самым удачным было то, что этот бриллиант был под носом у хоккеистки уже много лет. Катерина переехала к ним четыре года назад и без раздумий записалась в ледовый дворец, потому что другого в их небольшом городке не было. Нет, конечно были, но не такого масштаба, который нужен был подающей успешное будущее фигуристке. Елизавета, будь судьба человеком, расцеловала бы ей руки в знак признательности за столь прекрасное стечение обстоятельств. Катерине выпала возможность тренироваться на новом месте, в хорошем спорткомплексе, а альфе — безбожно влюбиться в ту, которая казалась недосягаемым чудом света. И если уж так рассуждать, то пусть омега будет только лизиным чудом. Если рыжая не умела бы сдерживать животное урчание из своей груди, то ее обязательно бы засекли. Но девушка удобно спряталась в трибунах, из‐за щелки выглядывая на лед. Фигуристка, до этого подкатившая на середину льда для какого‐то сомнительного пакета, уже изучала содержимое подарка, читая записку с мягкой улыбкой. Будь воля альфы, она бы упала навзничь, раскинув руки звездочкой и верещала бы счастливо, едва заметив то, как порозовели щеки омеги. Записка явно согрела душу брюнетки. От этого еще больше захотелось целые поэмы сочинять, расписывая как сильно влюблена Елизавета, как же прекрасна сама Катерина, что даже Пушкин со своими стихами нервно курил бы в сторонке. И такие подарки были уже чем‐то привычным для Лизы. Ее ухаживания, благо (а может и нет), не были раскрыты, а омега так и не догадывалась, кто был ее тайным поклонником. Это все так походило на какую‐то быстро написанную сопливую мелодраму, однако альфа готова была сама в соплях от этих нежностей купаться, видя искрящийся взгляд девушки, когда она брала в руки очередной небольшой пакетик. К сладостям она не особо имела страсть, а может и тренер запрещал, прося сберечь фигуру, но каждое пылкое признание, комплимент или даже написанное «я тебя люблю» на разных языках мира, брюнетка трепетно прижимала к груди, слово представляла того, кто написал это все, желая так же слиться с ним в чувственных объятиях. Катя влюблялась в того, кого не знала. Смущалась и представляла силуэт того, кто мог так сладострастно любить ее.***
На самом деле Катя из‐за все того же фигурного катания и жесткого графика, расписанного по минутам, никогда не заводила отношения. Да и не казалось ей это нужным, хотя омега внутри ее протяжно выла и требовала ласки. Она считала это проявлением гормон в период созревания, но в тайне ото всех ночью мечтала о счастливом будущем, где дома ее ждет не только полка с наградами и медалями, а любимый человек, в чьих руках можно раствориться и не думать о несущих делах. А сейчас, когда тайный поклонник все же вскружил голову, это немного выбило омегу из колеи. У нее не было ничего подобного, и она не знала, как реагировать на это. Да даже в ответ записку не могла оставить! Но с каждой прочтенной бумажкой, что теперь аккуратно лежали у нее дома в специальном конвертике, сердце трепетало и ныло приятно. «Какая глупость, влюбиться в человека, которого ты даже не видел», — сказала ее сестра, когда они смотрели вместе фильм с похожим сюжетом, что происходил в жизни омеги. Она тогда нервно посмеялась и согласилась, а по окончанию умчалась в свою комнату в сотый раз перечитывать нежные признания в любви. Любовь к классической литературе всегда навеивала в такие моменты ощущение, будто они в далеком прошлом, на несколько столетий назад, где люди любили бескорыстно, готовы были умереть во имя того, кто заставлял все внутренности приятно сжиматься от переполняющего чувство. И на душе сразу легко становилось: в особо тяжелые дни омега, уставшая от груза спортсменки, ввалилась на кровать и втягивала едва уловимый аромат зеленого чая, исходивший от бумажки. Этим запахом, что источал уют, хотелось укрыться, спрятаться в нем, чтобы все мысли, боль и усталость в миг испарились. Катерина жуть как хотела вычислить своего или свою поклонника. Но в дворце много кто занимался, видов спорта там было немало, так что определить, хотя бы в каком направлении тренируется ее первая любовь, было сложно. Но девушка правда старалась. Она приходила на полчаса и час раньше тренировки, сидела на трибунах и ждала того, как кто-нибудь бы принес и поставил в центр площадки пакет. Но разузнать хитреца так и не получилось. После в ход пошли опросы знакомых, не знают ли они кого‐то с подобным запахом. Много и тут не удалось разузнать. — Это явно что‐то из альф, но от этого поиск меньше не становится, — брюнетка даже завела для этого тетрадку, где писала свои догадки. Жаль, что все пока было тщетно.***
Лиза не знала, сколько времени она простояла у стенда с фотографиями фигуристок их дворца, но кажется ее ежесекундные влюбленные вздохи в холле уже слышали все. Ну да, она слишком открыто любила, хотя для одного человека все еще старалась оставаться в тени. Она смотрела на Катю в столовой, пока та как всегда брала какой‐то легкий салат с вареной грудкой без майонеза и чай. Альфа наблюдала за тренировками девушки в самом темном углу трибуны, потому что на чужой тренировке априори нельзя находиться. Елизавета даже совсем сходила с ума местами, ехала вместе с Катериной на автобусе и провожала ее до самого дома, надеясь, что в подъезде с брюнеткой ничего криминального не случится. Такие обострения случались на предгон, когда сущность волка требовала охранять омегу от потенциальных врагов, сохранить свою пару, грудью лечь, но спасти. Девушка и сама себя корила за слежку, но поделать с собой ничего не могла. Из мыслей вывел чей‐то голос. Резко, даже слишком, что в шее что‐то хрустнуло, альфа повернула голову влево, видя перед собой ничего. Но опустив взгляд девушка кое-как не подавилась воздухом. В голове тревога, сбой в системе и паника у мелких таракашек, а органы словно забывают, как нужно функционировать. Чудо перед ней стоит, нервно перебирает пальцы внизу и смотрит своим океаном глаз в самую душу, что Елизавета уже готова быть вместе с ней раз и навсегда (как будто до этого она так не считала). — У вас не будет позвонить? — вежливо спрашивает брюнетка, кусая губу от смущения. Она девочка не очень общительная, а ту нужно было попросить у незнакомого человека телефон, чтобы позвонить родителям. Тренировку решили продлить на час, а телефон уже успел выключиться в раздевалке, не дождавшись хозяйку. Лиза оказалась первым человеком, которого омега увидела, выйдя в холл. Да и рыжеволосая как‐то больше внушала доверие, чем все остальные мимо проходящие дяди с тетями. — Д‐да, конечно, — Лиза готова была себя ударить за внезапное смущение и неловкость, но послушно протянула смартфон, ругаясь себя за несобранность. Тут такой шанс появился, чтобы просто познакомиться с любовью всей ее жизни в живую, пригласить хотя бы во всю ту же самую столовую попить чай и поболтать по душам, а альфа заикается, будто ей снова пять лет, когда были проблемы с речью. Сердце девушки забилось с бешеной скоростью. Она в секунду вспомнила, какую ошибку совершила, дав свой телефон в руки. На лице брюнетки читалось недоумение. — Это я?! — Катя не ругается, не кричит, просто с удивленной моськой разворачивает экран к рыжей и тычет пальцем в экран блокировки. Не сложно догадаться, чья фотография там стояла. Если бы у нее была возможность заглянуть дальше, то Катерина нашла бы там не одну свою фотографию. Альфе стало стыдно и неприятно от самой себя. — Прости, ты не так все поняла‐ — Так вот кто хотел, чтобы у меня выпали зубы от сладкого и появилась толстая задница, да? — омега хихикает и протягивает телефон владельцу, прося разблокировать. — Я позвоню маме, а потом мы обязательно нормально познакомимся. Мне столько нужно тебе сказать! Елизавета, если честно, мало уже соображала. В нос медленно попал чарующий запах грейпфрута, такой горько‐кислый, но в то же время самый необычный среди цитрусовых, оседающий на языке лучшим послевкусием. Еще одна причина, которых уже и тысячи не счесть, из‐за чего хоккеистка сходила с ума вместе со своей сущностью. Катю хотелось покусать, слизать языком цитрус вперемешку с соленостью тела от пота, смешать с собственным запахом и главное — пометить. — Так, на чем я там остановилась, — Катя протянула гаджет владельцу, уже вовсе не удивляясь, что на обоях главного экрана стояла тоже она. — как давно ты влюблена в меня? — Ну, может, полгода? — альфа чешет затылок и опускает взгляд в самый пол, перекатываясь с носка на пятку, как будто это намного интереснее, чем смотреть в черты лица любимой омеги. — Извини, наверное, тебя такое преследование и внимание пугают. Нужно было изначально просто подойти и попытать шанс. Но ты казалась мне такой красивой, что я‐ — Все, тише, не нервничай так, — брюнетка улыбнулась мягко и положила руку на чужую щеку, заставляя поднять взгляд на себя. — Я не осуждаю тебя. Ну, только если за то, что ты даже намека мне не дала, как найти тебя. Я с сотой записки уже готова была идти с тобой под венец, а найти никак не могла. — Тогда, — альфа перехватила чужие руки и чуть сжала их, с трепетом в груди продолжая: — давай ледовый дворец превратится в дворец бракосочетания? Катя в тот момент смеялась долго и звонко, упираясь головой в плечо своей альфы. Фраза звучала нелепо, но только кто же знал, что спустя два года предложение руки и сердца ей сделают в том самом ледовом дворце.