В зимний вечер когда-то

— Что ты там бормочешь себе под нос, искорка? — голос Ризанда схож с мурлыканьем, и это был бы приятный звук, не раздражай он сам Фейру так сильно. — Не твоего ума дело, — она отмахивается, плотнее кутаясь в шубу, и отворачивается, вновь и вновь прикипая взглядом к поднимаемым вокруг них снежным волнам. Ведь подумать только: они едут на санях! Настоящих санях, запряжённых лошадьми! В горле спирает от восторга, а в уголках глазах начинает отчего-то щипать. Фейра старается украдкой шмыгнуть носом, списывая всё на холод. Пускай она тепло одета и укутана, прямо в десять одёжек (весьма красивых, что уж тут), но морозный воздух от этого менее морозным не стал. Она вдыхает жадно, как и смотрит: на разворачивающийся по обе стороны заснеженный лес, подсвечиваемый закатным солнцем из-за ветвей; снег искрится всеми цветами радуги, как если был посыпан бриллиантовой пылью. Где-то он видится розовым, где-то почти красным, но совсем скоро солнце скроется за горизонтом, укрывшись им, как одеялом, и в подступающей ночи снег вернёт себе всё своё белоснежное великолепие, в котором даже в поздний час не будет слишком темно. — Разве так стоит разговаривать с тем, кто обеспечил тебе столь насыщенные деньки? — Ризанд наклоняется к её уху, хмыкнув. Фейра поворачивает к нему голову слишком резко, и они едва не сталкиваются носами. Правда, Ризанд всё равно ни на дюйм не сдвигается, только глаза свои лукавые щурит. Он сам кажется совсем неподходящим для здешних мест: слишком яркий и вместе с тем тёмный, сочетающий всё в себе каким-то немыслимым образом. Фейра сдувает упавшую на лицо прядь волос, пряча за движением смущение. В конце концов, когда они впервые встретились, сама Фейра была облачена в доставшиеся из приюта лохмотья, пока Ризанд щеголял в своём несомненно дорогом пальто. ...которое после и накинул Фейре на плечи, но об этом она не станет говорить. И благодарить этого шалопая тоже. Нет. — Говорит тот, из-за кого мы провалились под лёд, — звучит ворчливо, почти обвиняюще, потому что они потом половину суток не могли прогреть свои окоченевшие кости. Фейра в него даже сапогом бросила за его постоянные ухмылки. На большее она была не способна, так как совершенно не хотела показываться из-под горы одеял. Впрочем, и сапогом она попала в точно такую же гору, в которой сидел шмыгающий носом Ризанд. — Можем погреться вместе, — предложил он тогда, высунув взлохмаченную голову. — Держи свои руки при себе, аферист, — ответила ему Фейра. Собственно, после этого она сапог в него и швырнула. А теперь Ризанд сверяется с наручными часами и пожимает плечами, словно ничего сверхъестественного не произошло. Подумаешь, они едва не утонули в озере посреди декабря. — Зато будет что вспомнить, когда мы доберёмся до их высочеств. — Думаю, им будет очень приятно узнать, что ты практически меня утопил, — отвечает ему в тон Фейра. — О, это я точно поделюсь с ними тем, как ты чуть не утопила меня, милая Фейра, в попытке спастись, — Ризанд откидывается назад, вглядываясь в спину сидящего впереди кучера. Тот наверняка уже принял их за сумасшедших. Но какая разница, коль они платят? — Ну простите, что не утонула за ваше ослепительное высочество. — Прощаю. — Негодяй. — Над твоим воспитанием стоит ещё поработать. — А тебе стоит поработать... — она замолкает на половине слова, закусив губу. И только яростнее зарывается в шубу, настигнутая врасплох всеми сомнениями разом: что она вообще делает? Едет в столицу, чтобы предстать перед принцессами Аркенон, потому что какому-то очаровательному мошеннику с глазами цвета аметистов она показалась похожей на их пропавшую без вести сестру лет дцать назад? Смехотворно. Если бы только саму Фейру не преследовали призраки из обрывков собственных воспоминаний. Слишком обрывочных, чтобы знать наверняка, но вдруг она действительно сможет найти ту самую нить, которая помогла бы ей всё вспомнить? О том, кто она, и где же оно, её место? «Будешь ты в декабре вновь со мной...» — Фейра. — Что? Ветер беспощадно треплет волосы Ризанда, и хочется спросить, не отморозит ли он себе уши. Но тот всё так же смотрит только прямо перед собой, едва улыбаясь: уголок губ приподнимается, но это не те усмешки, которые Фейра видела раньше. (Они ему чертовски идут и раздражают одновременно, как и вся суть этого странного, по нелепой случайности встретившегося ей мужчины.) — Мы всё делаем правильно. — Конечно, это ведь делаешь ты, — Фейра не позволяет комку в горле уплотниться, чтобы слова прозвучали менее сварливыми, потому и говорит она поспешно, не давая себе возможности передумать. В глазах снова начинает печь. Она прячет руки в широких рукавах шубы, ухватываясь за собственные локти. И всё же она вздрагивает, когда чужие руки аккуратно набрасывают на её голову капюшон. — Разумеется, Фейра, — голос Ризанда звучит эхом отступающего за их спины леса, ведь впереди загораются огни далёкого-близкого города. — Разумеется. *** Её волосы теперь совсем не похожи на тот клубок шерсти. Фейра проходится по прядям пальцами, легко прочёсывая их. Снова и снова, не в состоянии перестать. Возможно, она нервничает. Возможно, всё дело в платье, выбранном Ризандом для завтрашнего бала. Бала, который решит всё. Фейра закусывает нижнюю губу, стоя перед зеркалом. Первые полчаса она то и дело крутилась, восхищённая переливом тёмно-синей, искрящейся ткани. Теперь же она смотрит на себя и не узнаёт, несмотря на отсутствие лоска, который позднее наведут умелые руки, превращая её из потерянной замухрышки в кого-то столь блистательного, кто мог бы предстать перед настоящими принцессами. Кого-то, кем Фейра не является. — Вальс кружил и нёс меня, словно в сказку свою маня, — невольно и тихонько мурлычет она заученной, единственной до дрожи знакомой ей песни. — Первый бал и первый вальс звучат во мне сейчас... Стук в дверь застаёт её врасплох, и Фейра судорожно хватается за подол, готовая выскочить, наверное, разве что в окно, прежде чем заставляет себя медленно разжать пальцы. Чего она всполошилась? Она теперь не воровка. За комнату они заплатили, как и за всю одежду, и за еду, и... за всё платил, конечно, Ризанд. Фейре бы задаться вопросом, почему и зачем, но об этом ей думать и вовсе не хочется, чтобы не напороться на сливную решетку в чужих мотивах. — Риз? — Какое невероятное совпадение? — раздаётся его приглушённый голос. Фейра закатывает глаза вместе со своим отражением. Вошедший Ризанд тихо прикрывает за собой дверь, прежде чем замирает подле неё же. Фейра смотрит на него через зеркало, подняв бровь. И полностью игнорирует тот факт, как нервно её пальцы наматывают пряди волос. В конце концов, это всего лишь платье, в которое влезла растрёпанная она. Без перчаток, макияжа, украшений и всего того, что должно превратить её в настоящую леди. В принцессу, ох. — Что? — вопрос звучит вызовом. И им является, потому что Фейра вздёргивает нос. Ризанд по-прежнему стоит у двери, прислонившись к ней спиной. Без пальто и своей извечной ухмылки он кажется странно домашним. Более расслабленным. Фейра невольно цепляется взглядом за расстёгнутые верхние пуговицы его рубашки, закатанные рукава и... Чего она вообще смотрит? — Ничего, — тихо отвечает Ризанд, а затем медленно выпрямляется и так же медленно подходит. Шаги у него по-кошачьи тихие, и Фейра невольно ощущает себя застигнутой на опушке ланью, которую никак нельзя спугнуть. — Тебе идёт, — добавляет он, останавливаясь рядом. Весьма странно смотреть на них обоих через отражение, стоящих столь близко. Неправильно правильных. Фейра не рискует посмотреть в чужие глаза, убоявшись собственных мыслей. — А вдруг мы всё-таки ошибаемся? — слова срываются с губ шёпотом. Вдруг всё это — огромная глупость? Практически ими совершённая? Чужие пальцы касаются ниспадающих на обнажённое плечо волос, и Фейра не знает, как реагировать на это движение. Она сглатывает. — Лучше попытаться и провалиться, чем не попытаться вовсе, — глухо отвечает Ризанд. Прокашлявшись, он делает шаг назад. — Постарайся отдохнуть, потому что... — Не уходи. Он так и замирает, не высказав окончание фразы. Фейре приятно удивление в его глазах. — Побудь здесь ещё немного, — хотелось бы звучать капризно, как следовало бы принцессе, но она не в силах повысить голос. Из страха, что Ризанд отмахнётся и уйдёт, сказав не морочить ему голову. Но вместо того он кивает. — Ладно. — Ладно? — Давай потанцуем. — Что? Он смеётся. — Для принцессы ты слишком часто задаёшь такой односложный вопрос. — Для афериста ты слишком романтик. — Что ж, ранила, но не убила, — Ризанд улыбается во всю ширь, и в глазах у него искрами мерцает довольство. Фейра возвращает ему улыбку, не в силах сделать это острее и злее. Возможно, так на неё действует тепло принятой ванны, мерцание огня в очаге и это платье, и всё происходящее, включая самого Ризанда. — Так весь вечер впереди. — Ты не ответила на моё предложение. Фейра, наконец, поворачивается, решившись посмотреть на него безо всяких преград. Девчонкой в красивом платье. Принцессой-не-принцессой без короны, слишком уязвлённой в своей открытости, и дело вовсе не в нагих плечах и том, как Ризанд на неё смотрит. (Или, возможно, всё же в этом.) — Здесь? — Ну извините, не бальный зал, Ваше Высочество, — Ризанд фыркает, за что Фейра его практически пинает. — Где твои манеры! — Там же, где твой такт! — бурчит Фейра, а после добавляет: — У нас нет музыки. В груди что-то лопается и разгорается одновременно, когда Ризанд делает шаг к ней, вплотную, заставляя задрать голову. Она подавляет желание снова сглотнуть, ведь он точно заметит. — А ты спой. Ведь в нашу первую встречу ты напевала, — он мягко берёт её за руку, второй обхватывая за талию. Так, будто они уже это делали десятки раз. — Как узор на окне, снова прошлое рядом, кто-то пел песню мне в зимний вечер когда-то? Ризанд напевает мягко, будто не решаясь нарушить это удивительное уединение. Но даже не от его пения у Фейры перехватывает дыхание. — Ты запомнил, — выдох слишком ошемлолённый, но ей не до излишней выраженности своих же чувств: она слишком сосредоточена на том факте, что стоят они очень близко. Очень близко для вальса. — Разумеется, Фейра, — голос Ризанда снова звучит тем самым эхо, что резонирует в стенах небольшой комнаты, где они стоят вдвоём, закольцованные моментом и словами, что в следующий миг льются с губ Фейры — исповедью и надеждой на грядущее чудо: — Словно в прошлом ожило чьих-то бережных рук тепло, вальс изысканных гостей и бег лихих коней...