***
Всего пару дней назад сумасшедшая, ломающая реальность мысль о том, что они вот-вот пронесутся через пространство в виде частиц всего за пикосекунду, казалась невозможной. Но после появление симбионта в мирное течение жизни горящим метеоритом влетел миллион самых невероятных событий — он ест людей? лезет по стене? любит меня? — и их встретил крошечный вокзал. Облезлые стены расцвели плакатами, разрисованными яркими красками. И в каждой тщательно выведенной букве чувствовалось, что художник радовался невероятному научному событию и старался на славу, чтобы его работы сияли, подобно фейерверкам. — Вы пришли джон-ти-ро-вать-ся? — из-за стола, уставленного флажками «Вперёд, наука!» выскочила невысокая сотрудница и едва не врезалась в Эдди. Что ж. Решающий момент. Неуверенное «Ага», и вот его уже повели в зал ожидания под тараторящую речь. «Не бойтесь» — «Вы совсем ничего не почувствуете» — «Мы позаботимся о том, чтобы вы уснули к моменту полёта» — «Хотите сувениры?». И спустя всего пару минут они уже сидели на скамейке в ожидании отправления. «ПОНЯЛ? ТЫ ДОЛЖЕН СПАТЬ, КОГДА ПРОИЗОЙДЁТ ТЕЛЕПОРТАЦИЯ. ПОЛУЧШЕ НАДЫШИСЬ УСЫПЛЯЮЩИМ ГАЗОМ». — А ты? Не вылезать же тебе, когда дадут маску. «А Я УСНУ ВМЕСТЕ С ТОБОЙ. НАВЕРНО. ИЛИ САМ ЗАПРОСТО ЗАСТАВЛЮ СЕБЯ ОТКЛЮЧИТЬСЯ». Ох, не нравилось Эдди это «наверно». Что будет, если кто-то из останется в сознании? Новости всесторонне нахваливали чудесный джонт, но молчали в ответ на неудобные вопросы. — Точно стоит рисковать? Бух-бух-бух. Маленькая тележка с баллоном неуклюже катилась прямо к ним. Бух-бух-бух. Времени всё меньше. «ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО». Руки незаметно коснулось щупальце, и стало теплее, как по доброму волшебству. Наверно, и вправду всё получится. И Эдди как следует вдохнул усыпляющий газ.***
— А-а-а-а! Кто так громко кричит, когда хочется спать? Эдди устало пошевелился, заставил себя открыть глаза. И увидел. Прямо над ним склонился Веном (он ли это?) и так посмотрел, словно мог взглядом пробуравить глаза своего носителя и дотянуться липкими щупальцами до души. Веном (или существо, прикидывающееся им) стал другим: его тело потеряло чёрный цвет и стало белёсым, не серым, как у Райота, а безжизненно-седым. Его глаза, что с ними произошло? Были глазами глубокого старика, на котором отпечатался пережитый кошмар. — Веном? Ох, что с тобой? Эдди обеспокоенно коснулся его щеки, и голова симбионта тут же резко дёрнулась вправо, как от судороги. «я видел вечность» — умирающе прошелестело в голове, совершенно не напоминая прежний полный жизни голос. — «я не уснул». Не уснул, он не уснул, и что-то случилось. Не успел Эдди хоть что-то сделать, что-нибудь понять, как стало ещё хуже: Веном покачнулся и вонзил зубы в собственное тело. Весь мир перевернулся с ног на голову, словно завертелся в яростном урагане. Крики разбегающегося персонала — «Веном, стой! Прекрати!» — новые укусы, терзающие, ранящие — «так долго, так долго, я видел вечность». — Пожалуйста! Не делай этого! Эдди схватил любимого и попытался зафиксировать. Пусть хоть всего искусает, главное, чтобы перестал пожирать себя. — Тебе плохо, я знаю! Но мы выберемся! Просто остановись! Веном плакал, чуть ли не впервые за всё время, бился в руках, и Эдди не знал, когда это кончится. Говорил с ним, отвлекал, изо всех сил удерживал. Этот кошмар обязательно кончится, он должен кончиться.