Останься

Ребро прорезало тупой болью, голова пульсировала как в последний раз. В дверь стучали все настойчивее.

***

Нкрикк, нужнп прмощь. Аптечка Экран моргнул от пришедшего уведомления. Нурлан вытащил руку из-под одеяла, чтобы дотянуться до телефона, поморщился от холода, стоявшего в спальне. Лёша никогда так не писал. Сердце пропустило несколько ударов, пока он вчитывался в сообщение, пытаясь справиться с накатившей паникой. Что случилось? Ты дома? Позвони мне Да Лаконично, — Нурлан чертыхнулся про себя, прыгая на одной ноге и пытаясь влезть одновременно в джинсы и свитер. Вариантов было не то чтобы много, и, слава богу, до Зеленограда в три часа ночи добираться было быстрее, чем при прочих равных в пятницу вечером. — Что случилось? — едва сделав шаг в лёшину квартиру спросил Нурлан. — После выступления напоролся на каких-то мудаков, — Лёша замолчал на минуту, которая показалась Нурлану часом, попеременно прикладывая ладонь то ко рту, то ко лбу, — ты не привез бинты случайно? Блять, как же, случайно. Сообщение со словом «аптечка» в три часа ночи. Конечно он привез долбанные бинты. — Привез, — Нурлан выудил из карманов куртки какие-то яркие коробочки, две упаковки бинтов, пластыри и дальше Лёша уже перестал соображать, — аспирин, обезболивающее. Хотя тебе бы в травму не помешало съездить. — Да щас, шнурки завяжу, — Лёша качнулся на месте, опять приложил руку ко лбу и облокотился всем весом на стену. А потом начал медленно по ней сползать. — Щербаков, почему каждый раз когда какой-то цирк происходит, я узнаю об этом последним? — Нурлан поймал его под руки, перехватил удобнее и старался не дергать лишний раз. Злился скорее для вида, потому что самому было пиздец как не по себе. — Расскажу потом, если ныть перестанешь, — Лёша отключался прямо в его руках, норовоил выскользнуть, и Нурлан перехватил его крепче, — Ай, блядский рот. Лёша схватился за ребро. Нурлан перестал понимать, что происходит, кажется, на пятой секунде. — Ты еще условия мне ставить будешь? — А почему бы и не да, — Лёша хихикнул, как-то пьяно, непохоже на себя, и Нурлан еще больше напрягся. Отвел его в ванную, сгрузил на крышку унитаза и потянул за подол футболки, решая разобраться сначала с ребром. На боку наливался огромный синяк, Нурлан прощупал кость, и, видит бог, Щербакову пиздец как повезло, что Нурлан так часто сталкивался с травмами в боксе и мог понять, что к чему. Перелома не было. Нурлан приложил к лёшиному лбу сначала ладонь, потом прикоснулся губами, потому что руки были холодными с улицы, и, возможно, ему показалось, что Лёша прильнул к нему чуть сильнее, чем стоило бы. Он вышел из ванной за стаканом воды, достал из блистера таблетку и попытался вручить стакан Лёше, чтобы он запил. Руки не слушались, все тело ломило, и из носа, кажется, начинала капать кровь. Нурлан что-то неразборчиво пробурчал, немного запрокинул лёшину голову и подставил стакан к губам, заставляя выпить больше воды. — Нурик… Нурик… — Лёша мотал головой, хмурился, пытаясь сообразить, что хотел сказать вообще, — тошнит. — Пойдем, тебе лучше лечь, — Нурлан помог ему встать и довел до постели, удерживая за плечи. Для Лёши оказалось пыткой влезать под одеяло, но Нурлан помог ему, и господи… его просто переполняла благодарность и любовь. Он обязан был сказать ему «спасибо»… но лучше завтра, завтра же можно… Нурлан собирался как минимум выйти из комнаты, как максимум — пойти спать на диван или в машину. — Останься, — Лёша ухватил его за руку в последний момент, и Нурлан сильнее стиснул зубы, когда увидел его сбитые костяшки. Будь его воля, он бы прямо сейчас нашел этих мудаков и разбил бы каждому ебальник. Но здесь был Лёша, с температурой и гипотетическим сотрясением, закутанный в одеяло по шею, и, ну, Нурлан ни за что бы не ушел. Он лег прямо на одеяло, рядом с Лёшей, обнимая его со спины. Нужно было только дождаться момента, когда он уснет, и можно будет уйти на диван. Нужно только… Он проснулся от резкой боли в затекшем плече. Лёша спал на подушке и на его руке. Очень удобно, видимо. Нурлан хотел выпростать руку из-под его головы, но Лёша только что-то неразборчиво промычал во сне и крепче вцепился в его предплечье. Через минуту он сонно фыркнул, перевернулся на другой бок и ткнулся Нурлану в солнечное сплетение. Сабуров замер, как олень в свете фар. Через несколько минут Лёша начал ворочаться: сонно поводил носом по чужой футболке, а потом, осознав, где находится, поднял на Нурлана взгляд. Осознанный такой, серьезный взгляд. От которого у Нурлана в желудке что-то перевернулось. Он дернулся, чтобы встать, но Лёша упредил движение и перекинул руку через его бок. — Не уходи, пожалуйста, — Нурлан смотрел во все глаза на этого нового Лёшу и не понимал, что происходит. — Я никуда не иду, Лёш, все в порядке. — Нет, во всех смыслах не уходи. Лёша провел кончиками пальцев по щеке Нурлана, а потом положил на нее всю ладонь. У Нурлана сердце стучало где-то в горле. Он не знал, что делать, и не понимал, какую игру пытается вести Лёша. Его губы накрыли чужие, сухие и теплые. Лёша отстранился буквально через секунду, не давая времени даже на то, чтобы сориентироваться в пространстве. Вообще-то он был слаб и нещадно побит, и, возможно, поэтому Нурлан простит ему этот фокус. Сабуров был молод, горяч как ебаная печка, умен и красив, и то, что Лёша на десятом году их дружбы вдруг понял, что влюблен в него, скорее всего, мало его интересовало. Он скорее почувствовал, чем увидел, как Нурлан перевернул его на спину, не забыв про сотрясение и больное ребро. Открыть глаза было труднее всего, под веки будто щедро сыпанули песка, но он справился. Наградой ему стал обеспокоенный взгляд Нурлана. — Крепко же тебя приложили. — Это, — он обвел рукой небольшее пространство, что все еще оставалось между ними, — это я. Уже два года как. — И нужно было получить сотряс, чтобы все осознать? — Сотряс не хотелось, получается. Нурлан хмыкнул, продолжая нависать над ним. Скользил взглядом по родному лицу, выискивал словно что-то для себя. Лёша смотрел в ответ и старался сглатывать не слишком шумно. В следующую секунду Нурлан целовал его: медленно, правильно, до боли нежно, вкладывая всю любовь и заботу. — Тш-ш-ш, всё в порядке, — шепчет Нурлан, когда Лёша пытается то ли высосать из него душу, то ли сожрать, — я здесь. Я никуда не ухожу, Лёш. Чуть позже ему удается его успокоить. Теплым чаем с тремя ложками сахара, который он пил из рук Нурлана, заверениями, поглаживаниями и едва слышным бесконечным шепотом. Я останусь. Нет, не поеду в офис. Я тебя тоже.