Когда наступит пасмурный день

I       В квартире стояла тишина. Июньское утреннее небо медленно светлело, становясь из тёмно-синего каким-то серо-сиреневым.       «Будет пасмурно» — предположил Кэйя, повернув лежащую на подушке голову к огромному окну.       Его просторная комната-студия, проходившая на школьный классный кабинет, была практически пустой. Рюкзак с вещами из старой квартиры валялся далеко в углу, там же стоял компьютерный стол с ноутбуком. Никаких шкафов, полок и других вещей тут не наблюдалось. Рядом с широкой кроватью, по правую сторону находилась крошечная тумбочка. На ней лежали телефон, наушники и книга с тонкой, уже немного погнутой из-за регулярного чтения обложкой в монохромных цветах. «Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий» — значилось на корешке. Книга Кэйю заинтересовала своей первой строкой: «На втором курсе вуза, начиная с июля, он постоянно думал о смерти». Нет, дело не в том, что он сам думал о смерти и тема показалась близкой его душе. Скорее, это напомнило ему о брате.       Решив, что больше не уснёт, юноша скинул одеяло и подошёл к окну. Прижавшись лбом к прохладному стеклу, он стал вглядываться в открывающийся взору вид. Серые многоэтажные дома, магазины, автомобильные дороги, тротуары и далеко-далеко у горизонта тёмная лесная полоса. Завершало пейзаж раскинувшееся над городом летнее небо.       Три часа утра. Июнь. Время, когда уже слишком светло, чтобы включать ночник, но довольно сумеречно, чтобы прочесть текст книги. Почувствовав, что стекло нагрелось, Кэйя отстранился от окна. Он обошел словно бы необжитую комнату по периметру, легонько проводя пальцами по белым стенам, которые сейчас казались сероватыми. На самом деле его семья жила в этой квартире уже два года, и все давно привыкли к этому месту обитания, только Кэйя, любивший их старую, крохотную квартирку никак не мог назвать его домом.       Бездумно слоняясь, юноша в одной спальной футболке вышел в коридор, длинный, как в гостинице, с несколькими прикрытыми дверьми и большим окном в конце. Он сделал шаг к соседней, нерешительно остановился, занёс руку, чтобы постучать и замер.       Раньше Кэйя жил в одной комнате с Дилюком. Просыпаясь посреди ночи или ранним утром, он всегда начинал ворочаться и тем будил старшего брата, но тот не высказывал недовольства. Если у Кэйи не получалось заснуть, Дилюк разрешал перебраться к нему на кровать. Спокойное дыхание старшего брата действовало на младшего лучше колыбельной. Чувствуя себя защищённым, мальчик быстро погружался в сон.       В новой квартире не было смысла тесниться в одной комнате. Мать с отцом, который приходился его брату отчимом, обустроили для сыновей два помещения. Дилюк был не против, поэтому Кэйе оставалось промолчать. Показалось бы странным в свои семнадцать просить поставить его кровать рядом с кроватью восемнадцатилетнего брата, к тому же, теперь их отношения не были такими близкими, как раньше — с возрастом интересы стали расходиться. Иногда Кэйя ловил себя на мысли, что скучает по брату, хотя жили они через стену. Их диалоги стали совсем короткими, можно сказать, ограничивались пожеланиями доброго утра за кухонным столом и вечерним приветствием после учебного дня. Дело даже не в том, что Дилюк специально отстранялся от Кэйи — это вытекало из-за отсутствия общих тем для разговора. Всё свободное время он проводил за чтением книг, сидя в своей комнате или выходя на лоджию. Бывало, брат забывал на подоконнике пепельницу и книгу. Обычно это была классика или философские эссе. На обложках и в аннотациях часто встречались слова о покончивших с собой, умерших или готовящихся умереть. Так Кэйя сделал вывод о том, что в свои 20 его брат, и так никогда не отличавшийся оптимизмом, стал очарован темой смерти.       Задумавшись, парень не сразу услышал шаги позади себя.       — Что ты тут делаешь? — Тихо спросил Дилюк.       Кэйя неловко обернулся. Его брат в длинной темной футболке, с огненного цвета распущенными волосами и удивительно бледной кожей выглядел сонным.       — Не мог уснуть, думал, посидеть у тебя, как раньше, — честно ответил Кэйя.       — Ясно.       Дилюк распахнул дверь и вошёл в комнату. Одна штора была слегка сдвинута, через неё на пол падала полоса света. Он кинул взгляд через плечо:       — Так ты будешь заходить?       — А, да, — спохватился младший брат и переступил порог.       Здесь было меньше места, чем в его пустой комнате, а может быть, ему просто так показалось, из-за большого количества вещей и предметов интерьера. Кэйя с интересом стал оглядываться по сторонам. Конечно, периодически ему приходилось заглядывать сюда, но в комнате вечно происходили перестановки и появлялось что-то новое. Шкаф с одеждой, книжный стеллаж до самого потолка, стол, заполненный канцелярией тетрадями и книгами, компьютер с колонками, синтезатор на подставке, вентилятор, светильник, кровать, тумбочка, снова же, заваленная книгами... На самом деле, здесь не было бардака, всё выглядело довольно аккуратно. Единственное, к чему Кэйя смог бы придраться — слишком большое количество книг на такое помещение. Впрочем, это даже придавало уюта.       — Я хочу ещё немного полежать, — отвлёк брата от внимательного созерцания обстановки Дилюк. — Занимайся чем хочешь.       Кэйя кивнул и подошёл к окну. Оно действительно было не таким большим, как в его комнате. На подоконнике стояла наполовину заполненная пепельница с окурками, рядом валялась красно-белая пачка сигарет и зажигалка. Он вытащил одну, закурил, затем бросил взгляд на прикроватную тумбочку и взял верхнюю книгу из стопки. Раскрыл примерно на середине и пробежал взглядом. Главный герой писал о том, как начал испытывать теплые чувства к своему приятелю, а ещё — к своей соседке. Однако, ни с ним, ни с ней у повествователя ничего не вышло. Кэйя закрыл книгу и посмотрел на обложку. Горы, ветви сакуры и алое солнце на иллюстрации...       Дилюк лежал, отвернувшись к стене. Его кудрявые волосы разметались по черной футболке, одеяло было спущено до колен, позволяя увидеть молочного цвета бёдра. Кэйя в последний раз затянулся и затушил бычок в пепельнице. Он помнил, как раньше ложился к Дилюку в кровать, чтобы перестать чувствовать тревогу, после приснившихся кошмаров, поэтому хорошо знал запах брата. Кэйя прилёг рядом, уткнулся щекой в подушку и вдохнул — нет, совсем не изменился. Дилюк перевернулся на другой бок.       — Ты и спать тут останешься?       Красные пряди прилипли к его лбу. Вид сонного и растрёпанного брата заставил почувствовать Кэйю странный трепет.       — Ты не против?       Дилюк на секунду нахмурился, но ответил:       — Нет… Ладно, сладких снов.       Юноша закрыл глаза. Кэйя промолчал. Он продолжал завороженно смотреть на красные тонкие прядки, словно шрамы, располосовавшие лицо. Словно почувствовав пристальный взгляд, Дилюк поднял пушистые ресницы. Из его горла вырвался вздох. Ничего не говоря, он придвинулся к младшему брату и обнял, положив правую руку тому на спину. Сквозь ткань светлой футболки Кэйи коснулись теплые тонкие пальцы.       — Так лучше? — Едва слышно произнёс Дилюк.       У Кэйи перехватило дыхание.       — Угу, — вот и всё, на что его хватило.       — Хорошо, — пробормотал брат и снова сомкнул веки. — Так странно чувствовать от тебя запах сигарет...       Спустя несколько минут Дилюк заснул. Его сердцебиение было спокойным, глубокое дыхание слегка щекотало Кэйе ключицу. Где-то в глубине комнаты мерно тикали часы. В воздухе ватным одеялом висела тишина.       Кэйя лежал, боясь пошевелиться и ненароком разбудить брата.       «Как тепло», — подумал он, прежде его сморил сон. II       Проснувшись, юноша не почувствовал чужого объятия. Дилюк спал, повернувшись к нему спиной. Его плечи под футболкой плавно поднимались и опускались. Кэйя осторожно поднялся с кровати, протер глаза и вышел из полутёмной комнаты, чтобы вернуться к себе. Хотя уже рассвело, в доме по-прежнему было тихо, безмятежное воскресное утро затянулось.       За завтраком Дилюк вёл себя как обычно. Мать и отец обсуждали предстоящую поездку с ночёвкой, которая касалась только их двоих, ножи и вилки негромко стучали по белым тарелкам. Кэйя сидел, уткнувшись в свою и старался ненароком не поднять глаз вверх. Брат первым окончил трапезу. Он поблагодарил старших и вышел из-за стола.       — Какие планы на сегодня? — Поинтересовалась у него мама, пока тот мыл в раковине приборы.       — Встреча с однокурсниками для обсуждения литературы.       В душе Кэйи шевельнулось чувство зависти. Кому-то представится возможность целый день обсуждать с Дилюком его интересы. Юноша вспомнил о книге, которую сейчас читал и о той, которая лежала у кровати брата. Значит, сейчас он тоже увлекается японской литературой...       День, как Кэйя и предполагал, оказался пасмурным. Низкие серые облака зависли над городом, от сиреневой дымки не осталось и следа. Когда родители ушли, он остался один. Чтобы скоротать время, юноша прихватил с тумбочки книгу, прошёл через длинный коридор, свернул на кухню и через неё вышел на лоджию. Сев в плетёное кресло, он раскрыл книгу на той странице, где остановился и погрузился в чтение, иногда теряя нить сюжета и вспоминая, как Дилюк беззаботно разрешил ему лечь рядом и после мягко приобнял. От этих мыслей на душе было тепло и в то же время немного тревожно. Правильно ли было чувствовать такое к своему брату, не дурной ли это знак? Он не мог ответить.       Ему удалось прочесть не больше двадцати страниц, когда из глубины квартиры послышался звон ключей. Кэйя отложил книгу и вышел в коридор. Вернувшийся брат у порога снимал свои кеды. Прошло всего лишь три часа с момента его ухода.       — Привет, — поздоровался он, заметив младшего.       — Сегодня вы быстро закончили, —заметил Кэйя.       — Да, и правда.       Дилюк прошёл мимо брата и свернул в свою комнату. Он расстегнул белую рубашку, брюки и, сняв их, аккуратно повесил на вешалку в шкафу, вытащив на замену свой домашний костюм, состоящий из тёмной свободной футболки и таких же свободных шорт. Кэйя наблюдал за его действиями. Тело брата, давно променявшего увлечение спортом на литературу, выглядело худощавым и бледным. Может, ему только показалось, но местами кожа даже отдавала синеватым. Было в этом что-то аристократическое.       Кэйя вновь неловко застыл у порога. Брат не упустил это из внимания.       — Ты как вампир — без приглашения не заходишь?       На самом деле, бледный Дилюк с глазами алого цвета походил на вампира куда больше.       — А ты по той же причине не распахиваешь шторы? — Парировал Кэйя.       — Шторы? — Удивился он и взглянул в сторону окна, словно не замечал полумрака в комнате. Затем, подошёл, но вместо того, чтобы пустить в комнату больше света, взял с подоконника сигареты и закурил. Дилюк повернулся спиной к окну, шагнул левее, освобождая место рядом и поднял взгляд на брата, приглашая того подойти.       Кэйя вытащил из пачки сигарету, зажал между губ, несколько раз щёлкнул зажигалкой, но безрезультатно. Он продолжил крутить колёсико.       — Перестань. Прикури от моей.       Не вынимая сигареты изо рта, Дилюк приблизился к младшему брату, заставив того инстинктивно дёрнуться. Их взгляды пересеклись — из-за одинакового роста это было не сложно. Кэйя втянул в себя воздух, от сигареты взвилась ввысь струйка дыма.       Курили, не произнося не слова. Иногда их ладони и пальцы соприкасались у пепельницы. Когда сигарета каждого истлела, оба синхронно потянулись к пачке за второй. Переглянулись, на губах появилась лёгкая смущённая улыбка. Зажигалка в руках Дилюка вспыхнула пламенем с первого раза. Не став заморачиваться, Кэйя вновь прикурил от чужой сигареты. Он повернулся влево. Изящный профиль брата белел в полумраке. Красные завитки длинных волос отбрасывали тень на впалые скулы. У тонких губ вился дым.       Дилюк бросил окурок в пепельницу.       — О чём думаешь? — Спросил он.       «Ты выглядишь так прекрасно».       — Да так…       Пряча глаза, Кэйя затушил бычок.       — Как смутился. Может, обо мне? — Брат улыбнулся одними лишь губами.       «В точку».       — …       Дилюк расценил его молчание как согласие и оказался совсем недалёк от истины. Несколько секунд он бездействовал, прежде чем вплотную приблизился к младшему брату и поцеловал в губы. Не раздумывая, Кэйя ответил на поцелуй. Его ладонь заползла под футболку Дилюка. Поглаживая тонкую кожу, скрывающую под собой острые позвонки и торчащие крылья лопаток, он чувствовал, как чужой влажный от слюны язык ласкает его.       Не отстраняясь друг от друга, они отступили на пару шагов назад. Дилюк стянул футболку и отбросил в сторону. Взгляду Кэйи вновь предстало удивляющее своей белизной худощавое тело с чётко прочерченными рёбрами и ярко выделяющимися на нём затвердевшими сосками. Он уложил брата на аккуратно застеленную кровать. Красные волосы кровавыми пятнами разметались по белым простыням. Продолжая впиваться в губы Дилюка, Кэйя стягивал с него шорты и нижнее бельё. От нехватки воздуха, на щеках старшего проступил румянец.       Дав брату отдышаться, Кэйя приподнялся, чтобы раздеться. Дыхание Дилюка было шумным и горячим, в ушах бешено стучал пульс. Он подвинулся выше и лёг головой на подушку. Расправившись с одеждой, Кэйя склонился над ним, вновь переплетая языки. Юноша медленно вёл ладонью по чужому телу, от ключиц спускаясь ниже, поглаживая соски, едва касаясь пальцами живота, путая их в жёстких волосах лобка. Стоило ему коснуться члена, как Дилюк судорожно дёрнулся. Сменив для удобства позу, Кэйя раздвинул бёдра брата и сунул два пальца себе в рот, стараясь как можно обильнее смочить их слюной.       Глядя на возвышающуюся над ним подсушенную крепкую фигуру младшего брата, проводящего языком по своим длинным пальцам, и без того красный Дилюк покраснел ещё сильнее. Он прикрыл горящее от смущения лицо тыльной стороной ладони. Внутренним сторонам бёдер, напротив, стало прохладно.       Закончив, Кэйя остановил ладонь у своего лица. От языка до подушечки указательного пальца протянулась тонкая нить слюны. Он вытянул вперед мокрые пальцы, ладонью вверх, и, просунув их ниже члена брата, медленно вставил и с усилием протолкнул вперёд.       — Нгх!..       От внезапной острой боли Дилюк выгнул спину. Кэйя склонился чуть ниже, вжимая брата в матрац и ограничивая тому свободу в движениях. Юноша смотрел, как лицо Дилюка искажается от боли, когда его пальцы двигаются внутри, как он поджимает губы и щурит алые глаза. В полутёмной комнате полоса серого света из окна не доставала до кровати, но и этого освещения хватало, чтобы рассмотреть друг друга.       Вынув пальцы, Кэйя убрал руку брата, которой он продолжал прикрывать лицо и снова поцеловал — намного нежнее, чем в первый раз. От того, каким неровным и горячим стало дыхание Дилюка, волоски на его теле встали дыбом. Он почувствовал, как в сердце пробралась тень стыда от того, что довёл своего брата до такого состояния…       Не став больше медлить, Кэйя обхватил свой затвердевший от возбуждения член и вошёл. Тело старшего брата принимало его неохотно — внутри было узко и жарко. И всё же, он начал движение. Дилюк невольно сжимался, издавал рваные, словно захлёбывался воздухом, стоны при каждом толчке, однако пульсация снизу становилось только сильнее.       — Скоро кончу, — предупредил через некоторое время Кэйя.       — Я… тоже.       Они завершили почти одновременно. Дотянувшись до верхнего ящика тумбочки, Дилюк вытащил салфетки и кинул их брату. Сам же поднялся с кровати и, нетвёрдым шагом двинулся в ванную. Внутри было влажно, по внутренним сторонам бёдер стекала белёсая жидкость. Лоб оставался мокрым от выступивших капелек пота. Он смыл всё под прохладным душем. III       — Почему ты читаешь так много книг про самоубийство?       Они перебрались в комнату Кэйи и теперь, друг напротив друга, сидели на подоконнике широкого окна, забравшись на него с ногами.       — Интересно, как люди до этого доходят. Первопричина.       — И какая самая частая?       — Одиночество.       После мытья их длинные волосы ниспадали вдоль спин синими и красными нитями. Кэйя выпустил в воздух облачко дыма, прищурился:       — А ты?       — Что – «я»?       — Одинок?       — Это вряд ли. — Дилюк улыбнулся одними уголками губ. — Есть друзья, есть семья. Есть ты.       — Тебе нужно было родиться в Японии. Судя по книгам, там самоубийства и спонтанный секс нормализированы.       Он кинул взгляд на вернувшуюся на тумбочку книгу Харуки Мураками.       — Может быть.       Облокотившись плечом о стекло, Дилюк задумчиво смотрел на серую панораму города.       — Сегодня… это было не спонтанным решением, — тихо добавил он. — Ты, как и я, уже думал об этом. Просто так получилось, что выпало на сегодняшнее воскресенье.       Кэйя кивнул. Затушив в пепельнице последнюю сигарету из пачки, он слез с подоконника и подошёл к Дилюку, положив ладонь правой руки на его левое плечо.