В такой вечер не принято быть одиноким...

Hark! the herald angels sing, "glory to the newborn king! Peace on earth, and mercy mild, God and sinners reconciled." Joyful, all ye nations, rise, Join the triumph of the skies; With th angelic host proclaim, "christ is born in bethlehem." Hark! the herald angels sing, "glory to the newborn king! *** Тишина... Ни звука, ни шороха... Кажется, что она осязаема, что можно почувствовать кожей странную по своей структуре субстанцию из которой она состоит... Медленно кружась в морозном воздухе на землю опускаются хлопья снега, также медленно поднимается ввысь дым из труб домов... Некогда суетливые улицы Лондона опустели. Мрачные переулки застелены белым цветом, который слепит глаза и будто бы олицетворяет всю Святость происходящего. Из храмов доносится разнообразие голосов, сливающихся в одну чудесную песню. В этот вечер все и взрослые и дети обращаются к единственному в кого безоговорочно верят и безмерно любят. Все их молитвы воспевают лишь Его одного, все их мысль занимает лишь одна благодарность к Нему, все они верят, что Бог услышит их и возрадуется священному празднику вместе с ними... Воздух был полон чарующим ароматом пряностей и свежей выпечки, просачивающимся сквозь щели в плотно закрытых деревянных ставнях.Сейчас каждая семья, собравшись вместе, садилась за праздничный стол, каждый смотрел друг на друга с любовью и нежной улыбкой, а сердца их сладостно замирали в предвкушении рождественского чуда.В такой вечер не принято быть одиноким, поэтому каждый старался провести Рождество со своими близкими, именно поэтому улицы Лондона и были пусты... Постойте!!! А были ли они пусты на самом деле? Неужто не было совершенно никого?! В такой вечер не принято быть одиноким, но именно таким чувствовал себя молодой инспектор полиции Скотланд-Ярда Фредерик Эбберлайн. Это чувство незаметно преследовало его всю сознательную жизнь, и он отчаянно желал найти человека, который разделит с ним его одиночество, ведь когда ты одинок рядом с кем-то таким же одиноким, то это чувство не приносит боль, а скорее даже наоборот... Вот и сейчас Фредерик пытался найти дом своего приятеля-сержанта Питера Годли предложение которого "провести Рождество вместе с ним и его семьей" он впервые принял. Но выйдя из дома, молодой человек сразу захотел зайти обратно и хорошенько протереть глаза, потому что его удивление от столь резких перемен в Лондоне не поддавалось никакому описанию. В последний раз Эбберлайн проводил рождественский праздник не один на один с собой еще до смерти жены (на могилу, которой он так никогда и не сходил), поэтому, исследуя сейчас город, он не переставал удивляться... Еще несколько часов назад беспокойная толпа сновала туда-сюда в поисках угощения и подарков друг для друга, но сейчас от нее остались лишь воспоминания, даже оставленные ими следы теперь покоились под легким белоснежным покрывалом, именуемым - снег... Сегодня из трактиров не будет доноситься пьяный бред и крики: "Давай еще! Я зплачууу...", из дверей не будет вылетать тело, насквозь провонявшего выпивкой, но так и не заплатившего, пьянчуги. Суеверная дамочка, увидев черную кошку, не будет пытаться обогнать ее, чтобы та не перебежала ей дорогу, а маленькое черное животное с вечно выпученными, от страха быть раздавленным стокилограммовой барышней, глазами спокойно ходит по забору и чихает от морозного воздуха... В продовольственных лавочках уже давно не горел свет, не доносились голоса, можно было представить, будто весь мир разом вымер, но это не так - он перерождался... Он забывал прошлые обиды и страхи... Бедняки и "уличные женщины", собрав свои нехитрые пожитки и сбившись в дружные компании, отправились отмечать в какой-нибудь недорогой бар. Тишина, покой и мир... Эти три слова идеально характеризуют сегодняшний день: тишина на улицах, покой и смирение в сердцах и мыслях, мир на все огромной планете... Фредерик остановился и поднял взгляд на луну, свою единственную спутницу на этот вечер... Да, сегодня она была просто исключительно красива, вечная подруга Госпожи Ночи и ее мерцающей свиты, она освещает путь заблудшим душам... "Черт!"- тихо выругавшись молодой человек зябко передернул плечами и решил продолжить свой путь, а то Питер может решить, что он специально оттягивает время встречи из-за своей нелюдимости... Волшебная атмосфера, витавшая в воздухе, пригнала с собой воспоминания давно минувших дней, когда все еще были счастливы, когда небольшая и не богатая, но очень счастливая семья Эбберлайн,(прим. авт. все имена выдуманы мной) состоящая из супругов Розы и Гарри, их восьмилетнего сына Фредерика и его крестной Анабель, собиралась вместе в этот чудесный праздник Рождества Христова. И хотя Анабель жила ни где-нибудь, а в Бостоне, но она находила время, чтобы приехать к семье на особо важные даты. Ради праздника Гарри отпрашивался с работы на несколько дней, он работал офицером полиции, поэтому после его безвременной и неожиданной кончины Фредерик решил пойти по стопам отца. В сочельник он всегда брал сына с собой в поход в мясную лавку за заранее приготовленной индейкой. По дороге они играли в снежки, валялись в сугробах и до неприличия громко смеялись, а вечером вся семья шла в церковь поставить свечки и немного помолиться. Мальчик разглядывал иконы и не совсем точно понимал значение этого места, мама иногда рассказывала ему историю о Сыне Божьем, но ребенку больше приходились по душе сказки о дальних странах, драконах и волшебных приключениях... Фредерик или Рик, как его еще называла Анабель, очень любил ту атмосферу волшебства и счастья, появлявшуюся в тот праздник. Ему очень нравилось чувствовать себя причастным ко всему, что творилось в этот день, поэтому он очень любил наряжать елку, обожал запах хвои, помогал упаковывать подарки в цветастую бумагу и накрывать на стол, но больше всего он любил, как все преображалось, как менялся дом, украшенный стараниями всей семьи, как менялся город, как менялись его жители, казалось, даже воздух становился каким-то другим, более чистым, но самым главным было то, как менялась Роза... В день Рождества она одевала свое самое лучшее платье, снимала жуткий "мышиный" платок с точеных плеч, распускала свои пышные длинные темные кудри, которые источали восхитительный аромат полевых цветов, одевала изящную подвеску с бабочкой на тонкую шею и становилась так неотразима, что невозможно было оторвать взгляда от нее. Она вдруг молодела, свежела, весело смеялась и махала рукой на супруга Гарри, рассыпающегося в комплиментах ее красоте. Отец и сам как-то преображался в этот день, хотя и по жизни был очень веселым человеком, он кружил маму в танце, шутил, на непонятные тогда Рику темы, вместе с Анабель и даже был соучастником в коварном плане сына по захвату мандаринов со стола еще до начала празднования, а Роза, замечая попытки "горе-злоумышленников" стащить вкусности, легонько шлепала их по рукам, после этого Гарри с улыбкой притягивал супругу к себе и целовал в висок. Когда все наедались, семейство порой ходило на прогулку по Лондону, и опять начинался задорный полный счастья смех, полеты в сугробы и появление очень странно выглядевших снеговиков. Но иногда Анабель, буквально помешанная на всем мистическом и загадочном, устраивала рождественские гадания. Роза, смотря на это, лишь недовольно дергала уголком рта, в любой другой день она бы отругала Ану за такие глупости и обязательно упомянула, что именно из-за этого она не может найти себе мужчину. Женщина верила в Бога и считала, что все эти гадания дело крайне недостойное, но в честь праздника она разрешала подруге "открыть для них завесу тайны будущего", хотя сама в этом не участвовала. А вот Рик, как и его отец, оправдывая пословицу "Яблоко от яблони..." с открытым ртом слушал, как крестная, деланно потусторонним голосом, сыплет такими непонятными терминами, как "судьба", "предназначение" и "рок" и водит руками над кофейной гущей... Однажды, когда Фредерику было 12 лет, она предсказала, что в будущем он откроет великую и страшную тайну, что в его жизни будут потери и испытания, но только преодолев все это он сможет почувствовать себя счастливым... Перед тем, как отправиться спать вся семья садилась у камина, чтобы послушать сказки. Их рассказывала Роза, гладя расположившуюся на ее коленях голову сына. Она рассказывала совершенно разные истории, начиная от Библейских преданий и заканчивая легендами разных народов, но любимой историей Рика была сказка о мальчике по имени Кай и девочке по имени Герда и их необычайных приключениях, даже выросши, он не переставал любить ее и порой даже задумывался, а есть ли где-нибудь его "Герда"... Слушая сказки и неотрывно смотря на неистовую пляску языков огня, Фредерик засыпал, его колыбельной были: мягкий голос матери, глухой звук потрескивающих в камине дров, и почти неслышное завывание ветра за окном, уносящее маленького мальчика в желанный мир грез и иллюзий... Но такие счастливые дни продолжались недолго, после смерти отца семья распалась: мать уехала, оставив сына на крестную, та, в свою очередь, увезла мальчика в Бостон, откуда спустя два года он уехал по собственному желанию обратно в Лондон... Подул легкий ветер, словно прогоняя тяжелые воспоминания о пустом и заплаканном лице матери, о бледном и холодном, как лед, отце, о переезде в Бостон и обратно в Лондон, а также о многом другом, о чем Фредерик еще никому не рассказывал. Он прошел в темный переулок, выйдя из которого глазам предстала картина широкой, занесенной, как и все вокруг, легким слоем снега, дороги. С левой стороны стояли небольшие покосившиеся от времени деревянные дома ( судя по всему - половина из них заброшена), от них веяло каким-то чувством обреченности и гнетущей пустоты. Справа от дороги скрываясь за мрачной оградой со странными узорами расположилось кладбище. Оно было очень старым и от этого не менее жутким, внушающим страх. Кривые деревья с толстыми корнями, вылезающими из-под земли и опутывавшими ее, потрескавшиеся надгробия и статуи, поросшие мхом, так выглядело пристанище мертвых... В этой части города всегда было очень тихо и безлюдно, люди почему-то, возможно как-то на подсознании, обходили это место стороной, плюс ко всему, здесь также находился готический храм не добавлявший радости к общей картине... Засмотревшись на кладбище Фредерик постепенно замедлял шаг и вот, уже почти остановился, как вдруг тишину разрезал резкий противный вскрик ворона. Инспектор вздрогнул и укоризненно посмотрел на птицу, расположившуюся на ветке одного из деревьев. Он решил продолжить свой путь, но отвернувшись от ворона увидел одиноко стоящую у начало дорожки, ведущей в тот самый храм, фигурку. Постепенно приближаясь Эбберлайн смог различить звуки, доносящиеся из храма, звуки песни, которую исполнял хор: Christ, by highest heavn adored: Christ, the everlasting lord; Late in time behold him come, Offspring of the favored one. Veild in flesh, the godhead see; Hail, thincarnate deity: Pleased, as man, with men to dwell, Jesus, our emmanuel! Hark! the herald angels sing, "glory to the newborn king! Также он смог разглядеть получше странную фигуру, принадлежащую девушке, стоющую боком к нему. Она замерла в довольно странной позе: слегка подавшись туловищем вперед, в сторону храма, ее руки были прижаты к груди и сомкнуты в "замочек" под подбородком, а на губах играла легкая и счастливая улыбка. У девушки были пышные кроваво-красные волосы, перехваченные тканевой повязкой чуть выше лба. Она была одета в длинное черное пальто, из-под него виднелась темно-синяя юбка и простые черные сапоги. Фредерику эта девушка почему-то казалась знакомой, вроде ее имя начиналось на "М"... Мэри Келли! Она одна из "падших женщин" и самая странная из них. Инспектор не был знаком с ней лично, но как-то раз они даже перебросились парой слов, например, когда она и ее подруга обвиняли полицию в неумении справляться со своей работой (сержант Годли тогда очень злился, но и немудрено, ведь тогда они долго не могли поймать одного преступника, а едкие фразочки, брошенные какой-то девчонкой, делу не помогали), или, когда она призывала людей опомниться и быть справедливыми друг с другом, при этом не лестно отзываясь о владельце кабака, который выкинул мальчишку только потому, что тот был бедняком, тогда констебли заставили ее заплатить штраф... Она почему-то совершенно не была похожа на "падшую женщину", она не опустилась, как остальные, и осталась собой... Мэри все также продолжала стоять и улыбаться, она не двигалась и казалась даже не замечала присутствия другого человека. "Другой человек", тем временем, остановился в некотором расстояние от девушки, но уже спустя несколько секунд продолжил свой путь. Пройдя за спиной красноволосой девчонки и миновав ее, Фредерик понял, что уже недалеко от дома сержанта, но тут... - С Рождеством, инспектор! Подумав, что ослышался, Эбберлайн медленно повернулся и посмотрел на Мэри, которая стояла в той же позе и смотрела на храм, но улыбка стала чуть шире. Оглядев глазами местность на наличие других инспекторов и не найдя таковых, он снова глянул на девушку. - Да... Спасибо... Вас тоже, - ответил Фредерик. Мэри еле слышно усмехнулась; слегка улыбнувшись ей в ответ, он развернулся и решил идти дальше, но сделав несколько шагов задумался: "Эй, а ведь она здесь тоже совсем одна! Наверно ее подруги сейчас в каком-нибудь баре, но она почему здесь?" Фредерик повернулся к ней, озадаченно посмотрев на ее странное занятие. - Что вы здесь делаете совсем одна? Мэри вздрогнула будто проснувшись ото сна и посмотрела на инспектора. - Я здесь, чтобы услышать рождественские песнопения, а одна потому, что подругам это времяпровождение не по душе,- последовал ответ, озадачивший Эбберлайна еще больше. Решив, что разговор назрел точно, он подошел чуть ближе к собеседнице. - Что-то не так ? - повернувшись к подошедшему лицом и отняв руки от груди, спросила девушка. - Нет, нет. Просто в таком случае почему вы не заходите внутрь, а стоите здесь, на морозе? Мэри как-то странно замялась и, потупив взгляд, начала перебирать прядь волос. Не понимая, что именно так смутило эту юную леди, Эбберлайн ждал ответа, наблюдая за странной реакцией, ведь ему не казалось, что эту бунтарку так легко смутить. Наконец девушка нерешительно подняла глаза, на ее мертвенно-бледных щеках проступил еле заметный румянец. Скосив глаза влево она, путаясь в словах, ответила: - Просто.. я, ну... Дело в том, что,- она снова запнулась, но вдруг, широко раскрыв и без того огромные глаза, девчонка выпалила,- В храме от свечей идет странный запах и мне от него дурно становится!!! Поэтому я стою тут, чтобы не бегать каждую секунду на свежий воздух!!! Фредерик пару раз моргнул, не понимая, что вообще происходит. Мэри тоже непонимающе хлопала глазами, а потом резко повернулась и вернулась обратно к своему занятию, лишь с несколькими отличиями: брови сдвинуты, руки скрещены на груди и вся поза выказывает недовольство. - Полагаю я ответила на ваш вопрос,- недовольно проговорила она. - Что-то вы темните, мисс... - Послушайте! Вам что - заняться нечем?! Я вижу: вы куда-то шли - так и идите!!! - Мэри Келли с вызовом посмотрела на инспектора, посмевшего нарушить ее покой. - Конечно есть чем, но дело в том, что я не люблю когда мне лгут, тем более так неумело,- парировал Фредерик, скрещивая руки на груди, копируя тем самым позу оппонента. От такого откровенного нахальства девушка "задохнулась": - Да больно надо мне лгать!!! С чего вы это вообще решили?! - Ага! - Эбберлайн победоносно улыбнулся, - Вы обороняетесь, а это один из признаков вранья, знать бы только, зачем? Предупреждая следующий вопрос - это моя работа: знать, когда человек врет, если бы не это, то преступности было бы гораздо больше... - Будто бы сейчас ее недостаточно!!! - буркнула девушка. - О, прошу вас, давайте не будет обсуждать работу полиции! - Что? Правда глаза колет?! Да и вообще, что значит это ваше "знать бы только зачем?" - с жуткой интонацией передразнила Мэри,- Что за намеки?! - Ну, не знаааю, мало ли, что вы задумали, а нам потом разбирайся... Мэри с непередаваемой гримасой ударила себя ладонью по лбу, Фредерик лишь усмехнулся. - Почему бы вам просто не сказать правду? И мы разойдемся, как взрослые люди,- предложил инспектор. - Почему бы вам не пойти к черту? И вы уйдете отсюда целым и невредимым,- с притворно-нежной улыбкой предложила она. - Не пытайтесь казаться злобной, вам это не идет. - Ох, да бросьте, откуда вы знаете какая я на самом деле? - уже более спокойно ответила "Мисс Колючка" - Я считаю, что довольно не плохо разбираюсь в людях: например вы, мисс, могу предположить, что вы пытаетесь казаться более грозной, из-за того, что чувствуете себя совершенно одинокой и беззащитной,- спокойно объяснил Фредерик, Мэри заметно стушевалась, но потом снова подобралась и выдала поистине гениальную фразу: - А идите-ка вы в задницу! Психолог хренов... - Тише! Не ругайтесь, мы же около церкви,- покачал голов Эбберлайн. - Но не в ней, как вы уже заметили. Раз вы такой потрясающий чтец человеческих душ, то почему бы вам своим третьим глазом,- Мэри ткнула указательным пальцем себе в переносицу,- не узнать почему я стою тут и ругаюсь с вами?! - Ну, во-первых, у меня нет третьего глаза,- усмехнулся инспектор,- во-вторых, я действительно не понимаю, почему вы так взъелись, к тому же праздник - не принято ругаться на пустом месте,- добавил молодой человек. Мэри, сдвинув брови, стояла со скрещенными на груди руками и буравила Фредерика взглядом, но спустя несколько минут тишины, нарушаемой только тихим пением хора, снова широко раскрыла глаза и с каким-то странным выражением лица тихо сказала: - А вы ведь тоже, инспектор,- Эбберлайн непонимающе посмотрел на нее,- вы тоже "прячетесь за маской", чтобы никто не видел какой вы на самом деле, тоже никого к себе внутрь не пускаете... Фредерик пораженно посмотрел ей в глаза. Вот так вот просто и легко она разгадала все, что он так тщательно скрывал... Мэри также не отрываясь смотрела в большие черные глаза этого "чудаковатого инспектора", как она про себя его называла, в которых, словно увязшие в смоле светлячки отражались блики света... В ночной тишине было слышно, как с ветки вспорхнула птица, но это был единственный звук. Тишина удивительным образом сплелась с тихим пением и пустотой этого странного места. Никого не было на улицах, кроме двух людей, застывших на некотором расстоянии от входа в храм и смотрящих друг на друга. А снег все кружился... Мэри Келли первая отвела взгляд и тоскливо посмотрела на вход в храм. Из дверей Дома Божьего послышалась новая песня, и девушка, печально вздохнув, очень тихо начала: - Я ведь, на самом деле, очень хотела бы зайти туда, - Фредерик перевел задумчивый взгляд со строения на нее,- очень хотела бы прочувствовать на себе всю эту благодать, свет и веру. Да и песни там слышатся совсем по-другому... Я прихожу сюда каждое Рождество потому, что здесь наедине с собой, в тишине, в которой слышны лишь звуки голосов и музыки, я могу почувствовать себя счастливой, и пусть даже не могу зайти внутрь, главное - я могу услышать и почувствовать... - Но, что мешает вам войти? - вконец сбитый с толку Эбберлайн пытался сложить "два плюс два", но все равно ничего не выходило... Мэри горько усмехнулась и посмотрела на своего собеседника: - Вы же не забыли, КАКИМ именно образом я зарабатываю себе на жизнь,- с отвращение проговорила она,- это называется грех, а я - грешница, и я совсем не хочу оскорблять это место своим присутствием... Фредерик продолжал молча вглядываться в ее лицо, но никаких признаков, что она в очередной раз пытается его запутать, не было. Это его несколько потрясло, ведь он видел очень мало людей, которые задумываются о таких вещах, хотя должны бы. - Но это не справедливо, вы зарабатываете так, чтобы однажды не умереть с голоду, в то время, как другие делают вещи гораздо более ужасные, но, тем не менее, совершенно без зазрения совести входят в "это место". - Не справедливо? - переспросила Мэри. - Конечно, вы ведь этим не по собственному желанию занялись,- девушка, чуть помедлив, кивнула,- а в Лондоне никто не предоставляет права выбора,- тихо сказал Фредерик. - А вы верите в Бога, инспектор? - Нет. Но, я считаю, что раз вы верите в него, то имеете право находиться там, как и все остальные. Разве Он не должен помогать всем тем кому эта помощь нужна? Мэри улыбнулась и кивнула головой. - Может вы и правы. В одной песне о Рождестве есть строки: " Бог и грешник помирились...". "Но вы ведь не грешница,"- подумал Эбберлайн, а девушка тем временем продолжила: - Быть может, хотя бы ночь Рождества я смогу провести там,- задумчиво проговорила Мэри и кивнула головой на храм. - Решать вам, во всяком случае,- ответил инспектор, пожав плечами. Мэри посмотрела себе под ноги и, кивнув каким-то своим мыслям, нерешительно сделала один шаг вперед. Чуть помедлив она уже смелее прошла дальше, но так и не дойдя до самого входа обернулась на Эбберлайна, все также смотревшего ей вслед. - Спасибо вам! - крикнула она. Фредерик слегка улыбнулся: - Счастливого Рождества! Мэри засмеялась и неспешным шагом направилась в храм... В такой вечер не принято быть одиноким, и молодой инспектор полиции Скотланд-Ярда Фредерик Эбберлайн, проводив взглядом фигурку красноволосой девушки, скрывшейся в храме, хотя бы в эту ночь больше не чувствовал себя таким. Глубоко вдохнув морозный воздух он поднял глаза на небо и посмотрел на уже не единственную свою спутницу на сегодня. Она все также молчаливо смотрела свысока, и ее мягкое серебристое сияние освещало заснеженный тихий Лондон. Фредерик усмехнулся и направился таки к своему приятелю-сержанту Питеру Годли предложение которого "провести Рождество вместе с ним и его семьей" он впервые принял, а сейчас уже жутко опаздывал. И на подходе к дому Питера все его мысли были только об одном: как именно сержант решит с ним расправится за опоздание, но вспомнив о бутылке виски, приготовленной в подарок приятелю, он тут же успокоился. " Рождество ведь, мирный день,"- с хитрой улыбкой подумал Фредерик или Рик, как его раньше называла крестная... В такой вечер не принято быть одиноким и никто больше не был одинок... *** Hail! the heavn-born prince of peace! Hail! the son of righteousness! Light and life to all he brings, Risen with healing in his wings Mild he lays his glory by, Born that man no more may die: Born to raise the sone of earth, Born to give them second birth. Hark! the herald angels sing, "glory to the newborn king! http://www.perevodipesen.ru/?perevodpage=song&s=12248 ( прим.авт. это перевод песни на русский язык)