Обмен

— Добрый день! — и не день уже, и тем более не добрый, но не ответить на приветствие нельзя, потому что он Поттер, а ты Малфой, и год у вас послевоенный, и больше ничего не нужно объяснять, потому что после войны бывают только победители и побежденные, не так ли? Зачем он здоровается при встрече, почему эти встречи слишком уж участились, почему у Поттера такой задумчивый взгляд? Драко рассчитывает, прикидывает, анализирует и изо всех сил делает перед самим собой вид, будто от него тоже что-то зависит. Например, длина паузы перед приветствием. Драко выдерживает ее ювелирно, день ото дня разную, то арктически холодную, то по-весеннему небрежную. Он не уверен, что Поттер заметил бы, будь эта пауза весом в Стоунхендж и протяженностью в Темзу со всеми ее притоками. Однажды Поттер приглашает его на прием в Министерстве, и Драко идет, потому что там «все свои», а ему нужно срочно стать «своим» в этом изменившемся мире. Весь вечер Поттер торчит рядом с ним, тянет шампанское и морщится, не задумываясь о том, что устроителям его отношение к благородному напитку может не понравиться. Драко стоит рядом и делает вид, что пьет, потому что напитки в Министерстве, похоже, подбирают по принципу «максимум приличия, минимум цены». К тому же, ему есть о чем подумать. Под такие мысли, как у него, выпьешь и мочу гиппогрифа. «Официальные» размышления он тщательно проговаривает в уме — идеальный объект практики для начинающего легилимента; за ними, удерживаемые этим молом из слов, волнуются мысли «неофициальные» — там темень, шторм, океанская бездна и логичный вопрос «какого хрена?» Первый секс между ними случается закономерно-спонтанно после очередного приема. Совершенно неженатый герой трахается на удивление резво. Драко вспоминает семь лет собственной одержимости Поттером и сжимает пальцы на его худых плечах, чувствуя каменную твердость костей под несерьезной оболочкой кожи. Поскольку сбывшиеся мечты сильно отличаются от несбывшихся, он прощает Поттеру молчание, лиловые засосы в неудачных местах и неизменную «позу миссионера», хотя и кажется себе в этой позиции рыжей Уизли. Что-то в этом есть, что-то, что заставляет Драко кончать как никогда в жизни… хотя не исключено, что дело, как всегда, в Поттере. Как всегда, дело в Поттере, хотя отцу Драко говорит, что теперь с ним здоровается половина Министерства. Да, сквозь зубы, да, с фальшивыми улыбками, да, да, да… но! Сам он отвечает на приветствия сквозь туман в голове, который носит имя «ожидание встречи с Поттером». Туман не рассеивается, когда Поттер бросает на него изучающие взгляды, не умея скрыть этого отнюдь не плотского интереса, туман только сгущается, когда Поттер просит помочь ему в одном опыте. В тумане, надрываясь, звенят звоночки, но плотная белая масса глушит их, лишает силы и назойливости. Инстинкт самосохранения тонет в тумане, исчезает, как скрывается в пелене только что покинутый кораблем остров. «Без руля и ветрил, — думает Драко, — мой новый девиз — «без руля и ветрил». Арка в Отделе тайн — как гавань, к которой стремится его фрегат; вырастает над полом овеществленным символом неведомого. «Постой здесь», — просит Гарри; он хочет прочитать одно редкое заклинание, он хочет, чтобы Драко как независимый свидетель сказал, произойдут ли с Аркой какие-либо перемены под воздействием заклятия. Это свидетельство доверия и сопричастности не только постели, но и жизни заставляет Драко сжимать кулаки и губы, стягивать себя невидимыми путами, чтобы не растаять, не раствориться окончательно в горячем тумане, в Поттере, в непозволительном, недопустимом, немалфоевском... Заклинание настолько бесконечно, что Драко начинает вслушиваться в слова. «Кровь… род… обмен…» — чередуется раз за разом, и медленное, неверящее понимание черной змеей вползает в белый туман и поднимает голову. Мелькает раздвоенный язык, и глаза змеи горят изумрудно-зеленым. Драко хочет сказать что-то, но уже поздно — Арка тянет, обволакивает шепотом раздвоенных языков, тащит мягкой рукой небытия, другой выталкивая кого-то навстречу, производя немыслимо честный обмен: душу за душу, кровь за кровь... Драко догадывается, кто возвращается, кому оплатили им обратный билет, и его туман рассеивается, сменяясь бесконечной черной пустотой: ни звезды, ни звука; ни вдоха, ни времени… Нет! — рвется он из цепких лап, не соглашаясь понять, что он уже там — за гранью, по ту сторону вечности; и не успевает увидеть, как по эту сторону Арки появляется Сириус Блэк, ничуть не изменившийся со дня битвы в Министерстве, и как Поттер целует его, ошеломленного, так, как никогда не целовал Драко. Как в первый раз.